Николас Спаркс Чудо любви 10 страница

Во вторник утром она сделала ему завтрак. В Марлборо Кевин брал кое-что из вещей и несессер. Он отнес сумку и чехол с костюмом в машину, вернулся на порог, где ждала Эрин, и поцеловал ее.

– Я вернусь завтра вечером, – сказал он.

– Я буду скучать. – Она прильнула к нему, обнимая за шею.

– Дома буду в районе восьми.

– Я приготовлю то, что можно разогреть, когда ты подъедешь. Хочешь чили? – предложила она.

– По дороге поем.

– Как, неужели ты будешь питаться в фастфуде? Это же очень вредно!

– Посмотрим, – сказал он.

– Я все равно приготовлю… На всякий случай.

Кевин еще раз поцеловал ее, и Эрин опять прижалась к нему.

– Я позвоню. – Он заскользил рукой по ее телу, лаская ее.

– Я знаю, – сказала она.

В ванной Кэти разделась, сложив одежду на бачок, и раскатала коврик. Она поставила в раковину мусорное ведро и, обнаженная, смотрела на себя в зеркало, ощупывая синяки на ребрах и запястье. Ребра выпирали, темные круги под глазами придавали лицу выражение опустошенности. Эрин захлестнула ярость, смешанная с печалью, когда она представила, как Кевин зовет ее, войдя в дом. Он зовет ее по имени и идет на кухню. Он ищет ее в спальне. Он смотрит в гараже, и на заднем крыльце, и в подвале. «Ты где? – зовет он. – Что на ужин?»

Взяв ножницы, она отстригла первую прядь. Четыре дюйма светлых волос упали в мусорное ведро. Эрин ухватила оставшийся клок, крепко сжимая его пальцами и борясь с болезненным стеснением в груди. Второй раз щелкнула ножницами.

– Ненавижу тебя! – выдохнула она дрожащим голосом. – Унижать меня столько времени! – Она отрезала очередную прядь. Глаза наполнились яростными слезами. – Бить меня, потому что мне пришлось выйти в магазин! – Еще одна прядь полетела в мусорное ведро. – Вынуждать меня красть деньги из твоего бумажника. Топтать меня, напившись пьяным!

Ее трясло, руки плохо слушались. Состриженные пряди лежали теперь и у ног.

– Заставлять меня прятаться от тебя! Избивать так, что меня рвало!

Ножницы щелкали.

– Я любила тебя! – всхлипнула она. – Ты обещал, что никогда не ударишь меня снова, и я поверила! Мне хотелось тебе верить!

Плача, она кое-как подровняла волосы и достала из тайника под раковиной краску для волос. Цвет «темный каштан». Эрин наклонила флакон и начала втирать краску. Давая красителю время подействовать, она стояла перед зеркалом и плакала, не в силах успокоиться. Под душем она смыла краску и вымыла голову шампунем с кондиционером. Снова встав перед зеркалом, Эрин немного подкрасила тушью брови и ресницы, сделав их темнее, и нанесла автозагар. Одевшись в джинсы и свитер, она взглянула в зеркало.

На нее смотрела незнакомая смуглая брюнетка с короткой стрижкой.

Эрин тщательно вымыла ванную, следя, чтобы ни один волосок не остался в сливе или на полу. Подобранные пряди были брошены в мусорное ведро вместе с коробкой от красителя. Она вытерла раковину и стойку и завязала пакет с мусором. Напоследок Эрин закапала глазные капли, чтобы не было заметно, что она плакала.

Надо было спешить. Она побросала в спортивную сумку три пары джинсов, две фуфайки. Блузку. Трусики и лифчик. Носки. Зубную щетку и пасту. Щетку для волос. Тушь. Кольцо и цепочку. Сыр, крекеры, орехи и изюм. Нож и вилку. Выйдя на заднее крыльцо, Эрин достала деньги из вазона. Сотовый из кухни. И, наконец, удостоверение личности, чтобы начать новую жизнь. Эрин украла его у людей, которые ей доверяли. Она ненавидела себя за это, сознавала, что так не делают, но выбора у нее не было, и она лишь попросила прощения у Бога.

Эрин тысячу раз прокручивала в голове план побега, поэтому действовала быстро. Большинство соседей сейчас на работе. Она наблюдала за ними по утрам и знала, кто во сколько уезжает. Нельзя, чтобы ее видели, узнали.

Она натянула шапку, жакет, повязала шарф и взяла перчатки. Свернула спортивную сумку и затолкала под свитер, комкая и давя руками, пока сверток не принял округлую форму. Теперь Эрин выглядела беременной. Она надела длинное пальто, достаточно просторное, чтобы скрыть живот, и посмотрела в зеркало.

Короткие темные волосы. Кожа цвета бронзы. Беременная.

Она надела темные очки и на пути к двери достала сотовый и включила переадресовку домашних звонков. Со двора она вышла через боковую калитку и, пройдя между своим и соседним домом вдоль забора, бросила пакет с мусором в контейнер соседнего дома. Она знала, что его жильцы, муж и жена, сейчас на работе. Следующий дом тоже пуст. Она прошла чужим двором вдоль торца дома и вышла на обледенелый тротуар.

Снова пошел снег. К завтрашнему дню ее следов не будет видно.

Эрин предстояло пройти шесть кварталов. Низко нагнув голову, она шагала, борясь с ледяным ветром и головокружением от собственной смелости и ощущая себя восхитительно свободной. Но и едва сдерживая ужас: завтра вечером Кевин будет искать ее и не найдет, потому что в доме ее не будет. Завтра вечером он начнет погоню.

Под кружащимися снежными хлопьями Эрин стояла на перекрестке у кафе. Далеко впереди из-за угла выехало синее такси «Супершаттла», и в этот момент сотовый зазвонил.

Она побледнела. Машины с ревом проносились мимо, с шумом разбрызгивая ледяную грязь. Вызванное такси поменяло полосу, свернув к тротуару. Надо ответить. Выбора нет, надо ответить. Но на улице шумно. Если она ответит, Кевин поймет, что она на улице. Он поймет, что она ушла от него.

Телефон зазвонил в третий раз. Синее такси остановилось на красный свет, ехать ему оставалось один квартал.

Она повернулась и вошла в кафе. Здесь было тише, но все равно слышалось звякание тарелок и гул голосов. Напротив входа на ресепшене какой-то мужчина спрашивал столик. Эрин стало плохо. Она прикрыла телефон ладонью и отвернулась к окну, молясь, чтобы Кевин не расслышал сутолоки у нее за спиной. Колени стали ватными, когда она нажала кнопку «Ответить».

– Почему так долго не берешь трубку? – требовательно спросил он.

– В душе была, – ответила она. – Что случилось?

– Я вышел из зала на десять минут, – сказал он. – Как дела?

– Хорошо, – сказала Эрин.

Он помолчал.

– Тебя как-то странно слышно, – удивился он. – Что-нибудь с телефоном?

На светофоре загорелся зеленый. «Супершаттл» замигал, показывая, что останавливается. Только бы он подождал. За ее спиной в кафе вдруг стало неожиданно тихо.

– Не знаю. Мне тебя прекрасно слышно, – сказала Эрин. – Наверное, там, где ты стоишь, плохой прием. Как ты добрался?

– Когда выехал из города, дорога стала нормальная, но все равно местами скользко.

– Ты все-таки не рискуй. Веди осторожнее.

– Ничего мне не сделается, – сказал он.

– Боже упаси! – воскликнула Эрин.

Такси уже стояло у обочины. Водитель, вытянув шею, высматривал пассажирку.

– Прости, ты не перезвонишь через пару минут? У меня на волосах кондиционер, его нужно смыть.

– Да пожалуйста, – проворчал Кевин. – Ладно, я перезвоню.

– Я тебя люблю, – сказала она.

– Я тебя тоже.

Она дождалась, пока он повесит трубку, и нажала отбой. Затем вышла из кафе и поспешила к такси.

На автовокзале Эрин купила билет до Филадельфии, с отвращением отнесясь к попыткам кассира завязать с ней разговор.

Не желая ждать в терминале, она отправилась в кафе напротив. Деньги за такси и автобусный билет съели больше половины ее годовых сбережений, но она проголодалась и заказала блины, сосиски и молоко. На столике кто-то оставил газету, и Эрин заставила себя читать. Кевин позвонил, пока она ела, и снова сказал, что ее голос звучит как-то странно. Эрин предположила, что виноваты атмосферные явления.

Через двадцать минут она села в автобус. Пожилая женщина взглянула на ее живот, когда Эрин шла между креслами.

– Сколько еще ждать? – спросила она.

– Еще месяц.

– Это у вас первенький?

– Да, – ответила Эрин. Во рту так пересохло, что трудно было говорить. Она прошла ближе к концу автобуса и села. Люди рассаживались впереди и сзади. Рядом через проход уселась юная пара – подростки, обнимавшие друг друга, оба в наушниках. Их головы ритмично подергивались вверх-вниз.

Эрин, как во сне, смотрела в окно, когда автобус отъехал от остановки. Бостон постепенно исчез вдали, затянутый холодной серой дымкой. В автобусе у нее заболела почка – за много миль от дома. Снег продолжал падать. Из-под колес обгонявших автобус машин летела слякоть.

Ей хотелось с кем-нибудь поговорить. Ей хотелось рассказать, что она сбежала, потому что ее бил муж, а в полицию она обратиться не могла, потому что он сам полицейский. Она хотела рассказать, что у нее мало денег и она не может жить под своим именем, иначе он найдет ее и снова начнет избивать, причем на этот раз вряд ли остановится. Она хотела признаться, что ей очень страшно – она не знает, где будет ночевать и что будет есть, когда кончатся деньги.

От окна веяло холодом. Мимо проносились города. Временами шоссе пустело, затем движение снова становилось плотным. Что делать дальше? Ее план побега кончался на автобусе. Ей не у кого было попросить помощи. Она была одна, и у нее не было ничего, кроме взятых с собой вещей.

За час до Филадельфии сотовый снова зазвонил. Она прикрыла телефон и поговорила с Кевином. Прежде чем повесить трубку, он пообещал позвонить перед сном.

В Филадельфию она приехала к концу дня. Было холодно, но ясно. Пассажиры выходили. Эрин задержалась, ожидая, пока выйдут все. В туалете она вытащила из-под свитера спортивную сумку и пошла в зал ожидания, где присела на скамью. В желудке урчало. Она отрезала тонкий ломтик сыра и съела его с крекерами. Понимая, что еду надо растянуть надолго, она убрала остальное, хотя и не наелась. Купив карту города, Эрин вышла на улицу.

Терминал был расположен в центральной части Филадельфии. Эрин увидела конференц-центр и театр Трокадеро, отчего ей стало спокойнее. Однако это означало, что она не сможет снять номер где-нибудь здесь. По карте она узнала, что неподалеку находится китайский квартал, и за неимением лучшего направилась туда.

Три часа спустя она наконец нашла ночлег. Мотель был обшарпанный и прокуренный, комнату целиком занимала узкая кровать, втиснутая сюда каким-то чудом. Люстры не было – с потолка свисала голая лампочка. Туалет на этаже. Серые стены в потеках, зарешеченное окно. Отличная слышимость. В соседних номерах говорили на языках, которых Эрин не знала. Но это все, что она могла себе позволить. Денег хватит на трое суток, а если продержаться на еде, захваченной из дома, то и на четверо.

Она сидела на краешке кровати, дрожа, боясь этого места, боясь будущего. В голове царил хаос. Ей надо было в туалет, но она не могла заставить себя выйти из комнаты. Эрин уговаривала себя, что это просто приключение и все будет в порядке. У нее даже зародилось безумное сомнение: правильно ли она поступила, уехав из Дорчестера. Она старалась не думать о своей кухне и спальне и обо всем, что бросила. Денег хватило бы на обратный билет до Бостона, она успела бы вернуться прежде, чем Кевин заподозрит неладное, но ее волосы были острижены и выкрашены, и она не смогла бы это объяснить.

Солнце село, но уличные фонари освещали комнату сквозь грязное окно. Доносились автомобильные гудки. Эрин осторожно выглянула. Все вывески на улице были на китайском, некоторые магазинчики еще работали. Она слушала разговоры, звучавшие в сумерках, рассматривала пластиковые пакеты с мусором, грудами сложенные на тротуаре. Она была в незнакомом городе, полном чужих людей. «Я не справлюсь, – подумала она. – Я не железная». Через три дня ей негде будет жить, если не найдет работу. Продав украшения, можно купить пятый день под крышей над головой, но что потом?

Она очень устала. Снова разболелась почка. Эрин легла на кровать и провалилась в сон. Вскоре позвонил Кевин. Проснувшейся от блеяния сотового Эрин понадобилась вся сила воли, чтобы голос не дрогнул и не выдал ее, зато сонливость разыгрывать не пришлось. Кевин поверил, что жена мирно спит на супружеском ложе, и повесил трубку. Через несколько минут Эрин уже снова спала.

Утром ее разбудил шум в коридоре – постояльцы выходили из номеров и шли в туалет. У раковин стояли две китаянки, бетонную стену покрывала зеленая плесень, на полу была набросана влажная туалетная бумага. Дверь в кабинку не запиралась, Эрин пришлось придерживать ее за ручку.

В номере она позавтракала сыром с крекерами. Ей хотелось принять душ, но она спохватилась, что забыла положить шампунь и мыло, а просто стоять под водой смысла не было. Она переоделась, почистила зубы и причесалась. Сложив вещи в сумку, которую не хотелось оставлять в номере, Эрин повесила ее на плечо и сошла вниз. На ресепшене сидел тот же служащий, который выдал ей ключ. Интересно, он вообще не уходит, что ли? Она заплатила еще за сутки и попросила оставить комнату за ней.

Небо оказалось чистым, улицы – сухими. Боль в спине практически прошла. Было холодно, но не промозгло, как в Бостоне, и, несмотря на свои страхи, Эрин улыбнулась. Она осуществила задуманное, вырвалась из ада, а Кевин в сотнях миль отсюда и не знает, где она. Еще даже не знает, что жена ушла. Он позвонит еще пару раз, а потом она выбросит сотовый и никогда не заговорит с этим человеком снова.

Она выпрямилась и вдохнула чистый морозный воздух. Новый день, новые возможности. Сегодня, сказала она себе, я найду работу. Сегодня, решила Эрин, я начну жизнь заново.

Это был третий побег, и ей хотелось верить, что она научилась на своих ошибках. Первый раз она убежала примерно через год после свадьбы, когда он избил ее, скорчившуюся в углу спальни. Пришли счета, и Кевин рассердился, что жена посмела прибавить температуру отопления, чтобы в доме было теплее. Устав бить ее ногами, он схватил ключи и ушел купить еще водки. Не думая ни о чем, Эрин схватила жакет и, прихрамывая, выбежала из дома. Через несколько часов, стоя под дождем со снегом, не зная, куда идти, она позвонила Кевину. Он приехал и забрал ее домой.

В следующий раз она добралась до самого Атлантик-сити. Она украла деньги из бумажника Кевина и села на автобус, но муж нашел ее в течение часа после приезда. Он гнал машину как сумасшедший, зная, что она сбежит в единственный город, где у нее оставались знакомые. Кевин приковал ее наручниками к заднему сиденью и повез назад. Остановившись у какого-то закрытого офисного здания, он избил ее, а ночью на сцене появился пистолет.

После этого он начал делать все, чтобы исключить возможность побега: держал деньги под замком и с маниакальной настойчивостью отслеживал, где сейчас жена. Эрин знала, что Кевин пойдет на все, чтобы найти ее. Неуравновешенный психопат, он тем не менее был настойчив, методичен и обладал хорошей интуицией. Он выяснит, куда она уехала, он приедет в Филадельфию ее искать. Эрин оторвалась на старте, но без денег ей остается лишь испуганно оглядываться на каждом шагу. Надолго в Филадельфии задерживаться нельзя.

На третий день она нашла работу официантки, назвавшись вымышленным именем и придумав номер социальной страховки. Рано или поздно обман раскроется, но ее к тому времени здесь уже не будет. Одновременно она переехала на другой конец китайского квартала. Проработав две недели и подсобрав чаевых, Эрин без предупреждения ушла, не взяв чека за работу. В этом не было смысла: без документов его все равно не обналичить. Проработав три недели в маленькой закусочной, она переехала из Чайна-тауна в захудалый мотель, где прожила неделю. Район был хуже, а комната дороже, зато с отдельным душем и туалетом, а это немало для того, кто ценит уединение и возможность оставить вещи в номере. Эрин скопила несколько сотен долларов – больше, чем у нее было, когда она бежала из Дорчестера, но недостаточно, чтобы начать новую жизнь. И снова она ушла, не взяв чека, даже не сказав, что уходит. Спустя несколько дней она поступила в очередное кафе, назвавшись Эрикой.

Постоянная смена работы и переезды заставляли ее быть бдительной. Всего через четыре дня по дороге на работу она заметила стоящую машину, в которой чудилась какая-то странность. Эрин остановилась.

Даже сейчас она не знала, каким образом сразу все поняла. Может, потому, что дорогая машина в плохоньком квартале сверкала, отражая яркое утреннее солнце. Или потому, что заметила движение на водительском сиденье. Мотор не работал, и Эрин безотчетно удивилась, с какой стати человек сидит в холодной машине. Ждет кого-то, что ли? Или следит за кем-то…

«Кевин».

Она поняла это со странной уверенностью и попятилась за угол, молясь, чтобы он не взглянул в зеркало. Чтобы не увидел ее. Отойдя достаточно, Эрин бегом кинулась в мотель, слыша только оглушительный стук своего сердца. Она не бегала уже четыре года, но после долгих смен мышцы ног успели окрепнуть. Эрин, не останавливаясь, пробежала несколько кварталов, то и дело оглядываясь. Кевин не появлялся.

Неважно. Он знает, где она. Он знает, где она работает. Он узнает, что она не вышла на работу. Найти, где она живет, – вопрос нескольких часов.

В номере Эрин сгребла вещи в сумку, выскочила за дверь и пошла к автобусной станции, но спохватилась, что идти туда не меньше часа. Так рисковать она не могла. Именно туда Кевин поедет первым делом, когда поймет, что она снова сбежала. Эрин вернулась в мотель и попросила служащего с ресепшена вызвать ей такси. Машина приехала через десять минут – самые долгие десять минут в ее жизни.

На автобусной станции Эрин лихорадочно пробежала расписание и выбрала рейсовый автобус до Нью-Йорка, который отходил через полчаса. До начала посадки она пряталась в дамской комнате, а в салоне низко пригнулась. Доехав до Нью-Йорка, она снова изучила расписание и купила билет до Омахи.

Вечером она вышла из автобуса где-то в штате Огайо. Переночевав в терминале, утром она пошла на стоянку грузовиков и договорилась с водителем, который вез строительные материалы в Уилмингтон, Северная Каролина.

Через несколько дней, продав украшения, она пешком дошла до Саутпорта и сняла коттедж. Когда она заплатила за первый месяц, у нее не осталось денег на еду.

 

 

В середине июня Кэти, собираясь домой после напряженной вечерней смены, заметила у входа в ресторан знакомую фигуру.

– Привет, – помахала Джо из-под фонаря, где Кэти пристегивала свой велосипед.

– Что ты здесь делаешь? – удивилась Кэти, обняв подругу. Ей ни разу не приходилось встречать Джо в городе, и видеть соседку вне привычной обстановки казалось странно.

– Пришла тебя проведать. Где тебя носит в последнее время?

– Могу задать тебе тот же вопрос.

– Я достаточно давно живу на свете, чтобы понять, что ты встречаешься с Алексом. – Джо подмигнула: – Как настоящий друг, я предпочла не лезть, рассудив, что вам хочется побыть вдвоем.

Кэти покраснела:

– Как ты узнала, что я здесь?

– Я не знала, но в твоем коттедже темно, вот я и попытала удачу. – Джо пожала плечами и показала через плечо. – Ты занята? Не хочешь бокал вина на дорожку? – Увидев, что Кэти колеблется, она продолжала: – Время позднее, поэтому только по одной, и все. Потом поедешь спать.

– Ну ладно, но только по одной, – согласилась Кэти.

Они вошли в паб, излюбленное местными заведение, – отделанный темными деревянными панелями, испещренными шрамами от многолетней службы, с длинным зеркалом за стойкой. В пабе оказалось почти пусто, заняты были всего несколько столиков. Подруги присели в дальнем углу. Официантов в пабе не было, поэтому Кэти взяла в баре два бокала вина и принесла на стол.

– Спасибо, – сказала Джо, взяв свой бокал. – В следующий раз плачу я. – Она откинулась на спинку стула: – Значит, вы с Алексом это самое?

– Неужели тебе хочется это обсуждать? – спросила Кэти.

– Ну, раз уж моя личная жизнь в глубоком загоне, надо же мне хоть опосредованно переживать любовные страсти. Вроде бы у вас все хорошо. На прошлой неделе он приезжал сколько – два, три раза? А на позапрошлой?

«Вообще-то чаще», – подумала Кэти.

– Ну, примерно.

Джо поворачивала бокал за ножку.

– Так-так.

– Что «так-так»?

– Можно подумать, у вас все серьезно, – шевельнула бровью Джо.

– Нам еще нужно получше узнать друг друга, – осторожно сказала Кэти, не совсем понимая, куда клонит Джо.

– Так начинается каждый роман. Ты нравишься ему, он – тебе, и завязывается любовная история.

– Так ты для этого приехала? – Кэти с трудом скрыла разочарование. – Подробности узнать?

– Не все, только самые сочные.

Кэти возмущенно округлила глаза:

– А давай лучше о тебе поговорим?

– Зачем? Ты что, по депрессии соскучилась?

– Когда у тебя в последний раз был кавалер?

– Мужчина или просто кавалер?

– Мужчина.

Джо задумалась:

– Ну, уже пару лет назад.

– А что так?

Джо окунула в вино палец и провела по краю бокала, заставив его петь. Потом подняла глаза.

– Хорошего мужчину трудно найти, – печально сказала она. – Не все такие везучие, как ты.

Кэти не знала, что отвечать, поэтому просто тронула Джо за руку.

– Слушай, что происходит? – мягко спросила она. – О чем ты хотела поговорить?

Джо оглядела полупустой бар, словно в поисках источника вдохновения.

– Тебе случалось когда-нибудь сидеть и гадать, твой ли это суженый, или думать, что где-то трава зеленее и ты достойна большего?

– По-моему, каждая об этом думает, – ответила Кэти с возрастающим любопытством.

– Девчонкой я воображала, что я добрая принцесса, которая всегда поступает правильно и помогает хорошим людям, чтобы они жили потом счастливо до конца дней.

Кэти кивнула, вспомнив, как в детстве фантазировала о том же. Она по-прежнему не понимала, к чему ведет Джо, поэтому промолчала.

– Наверное, поэтому я выбрала свою работу. Вначале просто хотелось помогать. Я видела, как страдают люди, потеряв любимого – родителя, ребенка, друга, – и мое сердце переполнялось сочувствием. Я делала все, чтобы им стало легче, но вскоре поняла, что только это я и могу. Человек, переживший трагедию, сам должен захотеть жить дальше. Первый шаг, искра желания должна исходить из него. И когда это происходит, начинаются неожиданности.

Кэти глубоко вздохнула:

– Никак не уразумею, что ты пытаешься мне сказать.

Джо крутила бокал, наблюдая за маленьким вишневым водоворотом. Впервые ее тон стал серьезным.

– Я говорю о тебе и Алексе.

Кэти не могла скрыть удивления:

– О нас?

– Да, – кивнула Джо. – Он рассказывал тебе, как потерял жену? Как тяжело переживала горе вся семья?

Кэти вдруг стало неловко.

– Да.

– Ну, так ты будь с ними осторожна, – серьезно сказала Джо. – С каждым. Не разбей им сердца.

В наступившей тишине Кэти вспомнился их первый разговор. «Между вами что-то было?» – спросила она тогда у Джо. «Да, но не в этом смысле… – ответила Джо. –…Это было давно и неправда, и теперь у каждого своя жизнь».

Тогда Кэти предположила, что когда-то Джо и Алекс встречались, но теперь…

Разгадка поразила своей очевидностью. Психологом, о котором упоминал Алекс, который работал с детьми после смерти Карли и консультировал его самого, была, конечно же, Джо.

Кэти выпрямилась на стуле:

– Это ты работала с Алексом и детьми? Когда не стало Карли?

– Я бы не так сформулировала, – невозмутимо ответила Джо с профессиональными интонациями психолога-консультанта. – Я бы сказала, что все они… много для меня значат. И если ты не задумываешься о совместном будущем, остановись сейчас, пока не поздно.

У Кэти кровь прилила к щекам. Со стороны Джо все это выглядело крайне некорректным, даже бесцеремонным.

– Извини, но это все-таки не твое дело, – отрезала она.

Джо нехотя кивнула:

– Твоя правда, это не мое дело, я перехожу границы, но я знаю, что они нахлебались достаточно. Меньше всего я хочу, чтобы они привязались к женщине, у которой нет намерения оставаться в Саутпорте. Меня беспокоит, что твое прошлое может воскреснуть и ты уедешь, не думая, как сильно по тебе будут тосковать.

Кэти не знала, что сказать. Разговор был неожиданным и неловким. После слов Джо в чувствах Кэти воцарилась настоящая сумятица.

Неизвестно, почувствовала ли Джо смятение Кэти, но она продолжала настаивать.

– Любовь ничего не значит без обязательств, – сказала она. – Нужно учитывать не только то, чего хочешь ты, но и то, чего хочет он. Не только сейчас, но и в будущем. – Она не сводила с Кэти неподвижных карих глаз. – Ты готова быть женой Алекса и матерью его детям? Алекс хочет именно этого. Может, не сейчас, но потом – обязательно. Если тебя не привлекают серьезные отношения, если у тебя в планах только поиграть с чувствами Алекса и привязанностью его детей, тогда ты не та женщина, которая ему нужна.

Не давая Кэти вставить слово, Джо поднялась из-за стола, продолжая говорить:

– Может, я неправа, говоря все это, и ты не захочешь больше такой подруги, но я перестала бы себя уважать, не выскажись начистоту. Повторяю, он прекрасный человек редкой души. Он любит глубоко и никогда не разлюбит. – Она выдержала паузу, давая словам время впитаться в сознание Кэти, и продолжала мягче: – Успокойся, ты не хуже. Просто если Алекс тебе небезразличен, у тебя должно возникнуть желание связать с ним судьбу. И неважно, что готовит вам будущее или насколько ты боишься.

Она повернулась и вышла из бара, оставив потрясенную Кэти одну. Только поднявшись уходить, Кэти заметила, что бокал Джо остался нетронутым.

 

 

Кевин Тьерни не поехал в Провинстаун на уикенд, как грозился Коффи и Рамиресу. Он сидел дома, опустив шторы, неотступно думая о том, как почти нашел ее в Филадельфии.

Ему никогда не найти бы ее на таком расстоянии, не сделай она единственной ошибки, направившись на автовокзал. Он понимал, что Эрин ничего не остается, кроме как воспользоваться автобусом. Билеты дешевы, документов не спрашивают, и хотя он не мог знать, сколько денег она у него украла, сумма в любом случае не могла быть солидной. С первого дня брака он контролировал расходы. Он требовал, чтобы жена сохраняла чеки и отдавала ему сдачу до последней монетки, а после второй попытки сбежать стал запирать бумажник в сейф для пистолета вместе с оружием, когда ложился спать. Но иногда Кевин засыпал на диване и теперь представлял, как она тихонько вынимала бумажник у него из кармана и крала его деньги. Воображение рисовало ему картину, как Эрин беззвучно смеется над ним, а утром готовит ему завтрак, притворяясь, что не сделала ничего плохого. Она с улыбкой целовала его, а про себя насмехалась. Она крала у него, и Кевин считал, что так нельзя, ибо в Библии сказано: «Не укради».

Сидя в темноте, он кусал губы, вспоминая возникшую вначале надежду, что она вернется. Шел снег, и она не могла уйти далеко. Когда она сбежала в первый раз, ночь тоже выдалась на редкость холодная, и через несколько часов Эрин позвонила и попросила за ней приехать, потому что ей некуда было идти. Когда они приехали домой, она извинилась за свой поступок, и он сделал ей чашку горячего шоколада, потому что она сидела, трясясь в ознобе, на диване. Он принес ей одеяло и смотрел, как Эрин закуталась в него, согреваясь. Она улыбнулась ему, и Кевин улыбнулся в ответ, но когда она перестала дрожать, подошел к ней и бил, пока она не начала кричать. Когда утром он встал на работу, она уже оттерла с пола пролитый шоколад, но на ковре осталось пятно, которое не удалось вывести, и иногда при взгляде на него Кевин выходил из себя.

Январской ночью, когда он понял, что Эрин ушла, он выпил два стакана водки, ожидая ее возвращения, но телефон не зазвонил и входная дверь не открылась. Он знал, что жена не могла уйти далеко. Он говорил с ней меньше часа назад, и она ответила, что готовит ужин. Но ужина на плите не было. Эрин не оказалось ни в доме, ни в подвале, ни в гараже. Выйдя на крыльцо, он высматривал следы на снегу, но стало ясно, что дом она покинула не через переднюю дверь. Однако и в патио снег дразнил нетронутой белизной, значит, здесь она тоже не проходила. Не могла же она улететь или раствориться в воздухе! По логике вещей, Эрин никуда не уходила… но в доме ее не было.

После еще двух бокалов водки и получаса ожидания Кевин пришел в ярость и пробил кулаком дверь в спальню. Он выбежал из дома и принялся барабанить в двери соседних домов, спрашивая, не видел ли кто, как уходила Эрин, но никто не мог ему ничего ответить. Он кинулся в машину и ездил по всему району, высматривая ее следы, ломая голову, как ей удалось незаметно исчезнуть. Эрин опередила его на два часа, но она шла пешком и в такую погоду не могла уйти далеко. Если только кто-нибудь ее не подобрал. Кто-то, дорогой ей. Мужчина.

С искаженным яростью лицом Кевин бил кулаком по рулю. Через шесть кварталов начинался коммерческий район. Он обходил офисы с фотографией Эрин, спрашивая, не видел ли кто эту женщину. Никто не видел. Кевин говорил, что, возможно, она была со спутником, но все по-прежнему качали головами. Особенно категорично высказывались мужчины. «Такую красивую блондинку? – переспрашивали они. – Я бы обязательно заметил, особенно в такой вечер».

Кевин объехал все до единой улицы в пределах пяти миль от дома по два-три раза, потом все же вернулся домой. Было три утра, и в доме было пусто. Выпив еще водки, он лег в кровать и плакал, пока не заснул.

Проснувшись утром, он вновь пришел в ярость и перебил молотком все ее вазоны на заднем дворе. Тяжело дыша, он подошел к телефону, позвонил на работу и сказался больным. Присев на диван, он попытался собраться с мыслями. Как она скрылась? Кто-то ее забрал, кто-то ее куда-то отвез. Кто-то знакомый. Из Атлантик-сити? Из Алтуны? Это, конечно, не исключалось, но он ежемесячно проверял телефонные счета. Эрин никогда не звонила в другой город. Значит, кто-то из местных. Но кто? Она никуда не ходила, ни с кем не разговаривала. Он об этом позаботился.