|
| Попытки изучить все основные исторические типы и формы культуры человеческого общества привели к появлению различных концепций культурно-исторического развития. Первая группа таких концепций основана на идее целостности всемирной истории и базируется на теориях линейного развития истории и культуры. Идея всемирной истории связана с христианской идеей божественного промысла, управляющего судьбами человечества. Отсутствие или неясность связи между отдельными звеньями цепи, составляющей историю человечества, заполняется верой в это высшее руководство, которому лишь одному известна цель существования и чередования человеческих обществ. В христианской историософии (IV-V вв. н.э.) смысл истории рассматривался как последовательное движение человека к Богу. Человек в процессе этого движения должен был становиться совершеннее и свободнее, превращаться в сознательного творца исторического процесса. Все предшествующее появлению христианства схематизировалось в течение всех средних веков под формулой четырех монархий Данилова пророчества, последней из которых была Римская империя. Для последующей истории в этой схеме места не было.
Такой подход в истории развития человечества имел объективные основания: развитие общества шло очень медленно, слишком частыми и продолжительными были периоды застоя и упадка культуры отдельных стран и народов.
Средневековая схема всемирной истории подверглась всестороннему критическому анализу уже в эпоху Нового времени. Однако следует отметить, что сама идея линейного развития культуры, наоборот, получила всемерное распространение под влиянием взглядов протестантизма в Англии и Германии, Просвещения во Франции. Из теологической она постепенно превратилась в метафизическую и рационалистическую. В Англии от Ф. Бэкона до Г. Бокля ход мирового процесса объяснялся накоплением опытного знания. Во Франции от Ф. Вольтера до А. Кондорсе та же идея была развита в борьбе с церковью – как освобождение человечества от средневековых суеверий и преодоление католицизма путем секуляризации науки, торжества разума. В Германии, более зависимой от господства теологического мировоззрения, идея всемирной истории превратилась в руках романтиков и философов, от И. Гердера до Г. Гегеля, в учение о постепенной гуманизации человечества и приобщении его к свободе.
В рационалистических концепциях история первоначально рассматривалась как царство случайностей и произвола. Такие взгляды способствовали появлению идеи революции как скачка из царства принуждения («истории») в царство разума и свободы («природу»). Резкое несоответствие идей и итогов Великой французской революции конца XVIII в. позволило по-новому оценить историю, анализируя ее с научных позиций.
На создание рационалистической (всемирно-исторической) концепции истории большое внимание оказали идеи культа «великой личности» (Ф. Шлегель, И. Фихте, Ф. Шиллер). Впоследствии они были выражены в философии истории Гегеля и историческом материализме К. Маркса. И Гегель, и Маркс подчеркивали взаимосвязь духовного и естественного в историческом процессе, универсальность истории, действие в ней общих и объективных закономерностей. История проходит три ступени. У Гегеля – это восточный (азиатский), греко-римский (античный) и германский (европейский) мир. У Маркса в подготовительных рукописях к «Капиталу» – докапиталистическое, капиталистическое и посткапиталистическое общества.
Всемирно-исторический процесс определялся К. Марксом как движение от первого бесклассового общества (первобытно-общинного строя) через классовые (рабовладение, феодализм, капитализм) к новому бесклассовому обществу (коммунизму). Утверждалось, что смена общественно-экономических формаций осуществляется преимущественно путем революций и составляет всеобщий объективный закон исторического развития. Сам Маркс, сформировавший теорию формаций как обобщение исторического пути Европы, осознавал многообразие мира, невозможность подвести все страны под формационные характеристики. Поэтому государства с особенным характером развития он отнес к так называемому азиатскому способу производства. Последователи марксизма в его ленинской и сталинской интерпретации все мировое развитие определили как закон смены общественно-экономических формаций. То, что не укладывалось в упрощенную марксистскую схему, рассматривалось как особенность исторического развития. Современные сторонники линейной формационной теории развития истории выдвинули концепцию трех эшелонов развития мирового капитализма, отнеся Россию к странам «второго эшелона» – догоняющего и зависимого развития.
При всех различиях рассмотренных концепций в них можно отметить общую мысль – о доминирующей роли личности, о прогрессе человеческого знания и разума как движущей пружины самого прогресса. Для марксистской доктрины определяющим являлось развитие материальных оснований общества. Такой взгляд на всемирную историю был значительным шагом вперед, но он уже не соответствовал той новой познавательной ситуации, которая появилась к середине XIX в. Открытие новых цивилизаций, культур, крупномасштабные этнографические, археологические исследования привели к идее параллельного существования в истории замкнутых культурных типов, разрушающих картину линейного прогресса в истории человечества. Идея всемирности истории переживала кризис.
Возник принципиально иной цивилизационный подход, основанный на идее развития неповторимых национальных культур. История человечества теперь рассматривалась как пространство, заполненное регионально-культурными организмами или локальными цивилизациями. Выше уже говорилось, что одним из первых, кто выступил с позицией цивилизационного подхода и обосновал концепцию культурно-исторических типов, идею самобытности России, был русский историк, славянофил Н. Данилевский. Он доказывал, что славянство представляет собой особый исторический тип с целым набором признаков: этнографических, географических и др. Всего Данилевский насчитывал 10 замкнутых образований (культурно-исторические типы). Идея о нелинейном движении истории была воспринята славянофилами, доказывавшими самобытность русской культуры.
Сторонник циклического развития культуры О. Шпенглер выделял в истории 8 культурных типов: египетский, индийский, вавилонский, китайский, античный (аполлоновский), европейский («фаустовский»), византийско-арабский (магический), культуру майя. Он полностью отверг единство мировой культуры. «Вместо монотонной картины линеобразной всемирной истории, держаться за которую можно только закрыв глаза на подавляющее количество противоречащих ей фактов, я вижу феномен множества мощных культур... у каждой своя собственная идея, собственные страсти, собственная смерть»*. Другие культуры невозможно познать, можно лишь почувствовать «удивление», прикоснувшись к каждой новой культуре.
А. Тойнби представлял концепцию множественности цивилизаций в 12-томном труде «Постижение истории». Он исследовал 21 цивилизационный тип, впоследствии сократив свою схему до 13 самостоятельных локальных цивилизаций. В современном мире, по его мнению, существует одновременно 5 цивилизаций: китайская, индийская, исламская, русская и западная. Исходя из позиций культурологического плюрализма он развил представление о круговороте локальных цивилизаций, сравнивая этот процесс с биологической эволюцией. В отличие от своих предшественников А. Тойнби полагал, что в будущем возможны достижение единства человечества на основе единства мировых религий и переход к «всемирной» религии.
Американский социолог русского происхождения П. Сорокин, являясь также сторонником цивилизационного подхода, не соглашался с пессимистическим диагнозом Шпенглера в отношении неизбежности гибели западной культуры, ее кризис он не считал концом исторического существования. В 4-томном труде «Социокультурная динамика» Сорокин исследовал три культурных типа:
• идеациональный (спиритуалистический), базирующийся на сверхчувственных, сверхразумных основаниях. Таковым был христианский символ веры в средневековой культуре Европы, представлявший собой конечную и истинную реальность и ценность;
• сенситивный (чувственный), исходящий из принципиально иных оснований, суть которых выражается в том, что конечная реальность и ценность чувственно познаваемы, а подлинной истиной является истина чувственных данных, эмпирически воспринятых и проверенных;
• идеалистический, представляющий собой соединение первых двух в определенных пропорциях.
П. Сорокин доказывал, что настоящий кризис – это лишь разрушение чувственной формы западного общества и культуры, за которым последует новая интеграция, столь же достойная внимания, каковой была чувственная форма в дни своей славы и расцвета. В западной культуре средних веков таким образом произошла замена одной фундаментальной социально-культурной формы на другую – идеациональной на чувственную. Такое изменение не нарушило созидательных сил общества. После хаоса переходного периода в конце средневековья западная культура и общество демонстрировали на протяжении нескольких столетий великолепные созидательные возможности в истории культуры. Подобные изменения переживают все великие культуры. Ни одна из форм культуры не беспредельна в своих созидательных возможностях. Они всегда ограничены. В противном случае было бы не несколько форм одной культуры, а единая, абсолютная, включающая в себя все формы.
Все разнообразие истории культуры П. Сорокин подвел под заданные им параметры трех культурных типов, каждый из которых обладает собственной системой истины и знаний. Но, по определению П. Сорокина, «характер каждой культуры определяется внутренним аспектом – ее ментальностью».
Русский ученый Л. Гумилев, опираясь на установки теории локальной цивилизации (на работы Н. Данилевского и историков «евразийского» направления), рассматривал в качестве основы исторического процесса этнос. Он определял этнос как общность людей, населяющих определенную территорию и объединенных действием так называемого пассионарного духа. Под пассионарностью ученый понимал биопсихическую энергию, рождаемую сочетанием этнических, географических, климатических условий жизни этой общности. Пассионарный дух придает этносу историческую динамику, активность. Результатом ее являются успешные завоевательные войны, создание государства, расцвет культуры. Постепенно пассионарная энергия растрачивается в исторической деятельности, этнос снова растворяется в природной и социальной среде, поглощается другими, поднимающимися цивилизациями и часто бесследно исчезает, входя в состав другого этноса (суперэтноса). В истории России Гумилев выделяет две цивилизации: первая – Древняя Русь, киевско-славянский суперэтнос, пассионарность которого угасла в XII–XIII вв. под ударами монгольского нашествия; вторая – Московско-Петербургская Россия, великорусский этнос, возникший в XIV в. из обломков славянского суперэтноса, финно-угорских племен и части монгольских завоевателей.
Оригинальный мыслитель советского периода М. Петров (Ростов-на-Дону) в 1968 г. в книге «Наука о науке» нанес серьезный удар по формационному подходу, показав, что 3/4 современной китайской культуры восходит к неолиту.
Н. Данилевский, О. Шпенглер, А. Тойнби, П. Сорокин, М. Петров, Л. Гумилев изучали прежде всего различия между цивилизациями и присущие им внутренние закономерности. Современные ученые в большей степени интересуются общецивилизационными универсалиями, классифицируя и рассматривая цивилизации по принципу дихотомического деления*. Так, Э. Маркарян предлагает деление цивилизаций на машинную и предшествующую ей домашинную. А. Ахиезер рассматривает традиционную и либеральную цивилизации, составляющие «дуальную оппозицию, поляризующую человечество».
Каждая из перечисленных концепций культурно-исторического процесса принадлежит своему времени (христианская, рационалистическая, цивилизационная), обладает своими преимуществами и недостатками. В наибольшей мере в исторической литературе обсуждаются возможности формационной (возникшей в рамках линейной) и цивилизационной концепций культурно-исторического развития. Преимущество цивилизационного подхода заключается в его универсальности. Он способствует преодолению европоцентризма, создает предпосылки для глубокого изучения иных культур, в том числе проблемы места и роли России в мировом сообществе. Эта теория в значительной мере учитывает опыт других школ и направлений, носит сравнительный (компаративный) характер. Сам по себе формационный подход как обоснование идей закономерности поступательного развития человечества и единства всемирно-исторического процесса является крупным научным достижением. Его необходимо отличать от формационного редукционизма: сведения всего многообразия действительности мира людей к формационным характеристикам. В своем наиболее жестком варианте этот подход предполагает растворение специфики всех духовных сфер жизни общества в социально-экономической сфере, подчинение их законам базиса.
Часть современных исследователей стараются сочетать возможности формационного и цивилизационного подходов. Так, А. Ковалев подходит к истории человечества как к единому целому. В качестве фундаментальной основы развития человечества он рассматривает «способ производства общественной жизни как некую совокупность человеческого потенциала, социальных условий и природной среды»*. Использование этой категории позволяет включить в единую концепцию исторического процесса не только цивилизационную и формационную теории, но и многочисленные исследования сторонников географических, природно-демографических направлений. Из отношения к обществу как единому природно-социальному организму, в основе которого лежит способ производства общественной жизни, вытекает и новое определение истории. Она рассматривается как «саморазвитие человеческого потенциала в процессе преобразования природы и совершенствования орудий труда, последовательное распространение достижений в ходе смены индивидов, поколений и этнических общностей, смена синтезирующих все эти процессы социальных институтов»
Формационный подход в большей мере соответствует анализу социально-экономических процессов и социологическим категориям, а цивилизационный – культурологическим, где в большей мере учитываются духовные ценности, развитие творческих возможностей и способностей личности.
Наряду с изложенными выше, имеется целый ряд других оригинальных концепций культурно-исторического развития, в том числе «диалоговый подход», в рамках которого культура вообще возможна как «встреча», диалог культур. Диалог ведет к общению в контексте всемирной истории; общение это не линейное, поэтому пространственно-временные пересечения в культурных мирах невозможны. Необходимо взаимопонимание и установление взаимодействия культур. Так, знаменитый немецкий историк К. Ясперс предсказывал общую для человечества историю с единством всех культур. Он разделил историю человечества на три фазы: доисторию, охватывающую время возникновения языка и рас до начала исторических культур; историю, начавшуюся 5 тыс. лет назад в Китае, Индии, на Ближнем Востоке и в Европе в результате завоеваний; мировую историю, формирующуюся с начала XX в. Единство человечества основано на замкнутости нашей планеты, общности хронологии единого времени и происхождения людей, способности к пониманию, вере в единого бога. По словам Ясперса, человек больше не замкнут в себе, открыт для новых безграничных возможностей. Началом общей истории человечества является пробуждение духа. Связь между народами не родовая, а духовная. Важным основанием такого утверждения является тот факт, что очаги напряженной духовной жизни возникали в разных, далеких друг от друга культурах. Не случайно почти одновременно за 600 лет до н.э. появились мощные духовные движения, родоначальниками которых были в Персии – Заратустра, в Индии – Гаутама, в Китае – Конфуций, у иудеев – пророки, в Риме – царь Нума, в Элладе – философы-дорийцы, ионийцы. Представители этих культур постоянно странствовали, общались и взаимодействовали. Единство становится целью человека. «Мы ищем единства на более высоком уровне – в целостности мира человеческого бытия и созидания»*.
Большой вклад в разработку «диалогового подхода» развития внес М. Бахтин. Он был сторонником идеи непрерывности культурно-исторического процесса. Своим подходом к культуре как открытой незавершенной системе Бахтин ведет полемику с О. Шпенглером, который трактовал культуру эпохи в виде замкнутого круга. Культурные пласты должны быть открыты навстречу друг другу, тогда они смогут вести диалог. Социальный механизм функционирования культуры подразумевает наличие не только творцов, но и потребности в творчестве. И если общество перестает нуждаться в полнокровном развитии культуры, то она перестает существовать и как национальное целое, и как общечеловеческая универсальная ценность. Культура не может существовать вне личности человека. Она призвана гармонизировать сферу отношений личности, социума и космоса, взятых безотносительно ко времени и пространству. Культура выступает в качестве определенной осмысленности окружающего мира. Личность, приобщаясь к культуре, учится диалогу «с говорящим (слово, язык) и выразительным (изображением) бытием». Идеям диалога культур соответствуют современные ассимиляционные* теории свободного слияния европейских народов и их культур.
В XX в. появились глобальные проблемы, связанные с выживанием человечества на планете Земля: демографические, экологические, ядерная опасность и др. Они послужили дополнительным аргументом в споре о единстве человеческой цивилизации. Эта идея представлена в некоторых вариантах цивилизационного подхода, в частности в теории цикличной динамики экономиста Н. Кондратьева. Он считает, что большие циклы экономической конъюнктуры сменяют друг друга каждые полвека. Но полувековой цикл является лишь элементом цивилизационного цикла, меняющегося каждые 200-300 лет. Таким образом, цивилизацией названа определенная ступень в развитии общества. Автор концепции выделяет семь циклов цивилизаций: неолитическая (VII-IV тыс. до н.э.), восточно-рабовладельческая (III– первая половина I тыс. до н.э.), античная (VI в. до н.э.–VI в. н.э.), раннефеодальная (VII-XIII вв.), предындустриальная (XIV-XVIII вв.), индустриальная (60-90-е годы XVIII в.–10-70-е годы XX в.), постиндустриальная (80-е годы XX в. – конец XXI – начало XXII в.).
В мире существует огромное множество культур и цивилизаций. Отдельные народы, страны, регионы обогащают нас массой достижений, уникальных событий и явлений, для изучения которых необходима определенная упорядоченность или типологизация. Любая типология всегда носит, с одной стороны, относительный характер, с другой – идеализированный. Концепция идеальных типов была разработана немецким социологом М. Вебером. Идеальный тип – это теоретическая абстракция, но без нее труднее разобраться в реальном многообразном мире культур, не относя их к определенному типу. Каждая из типологий обладает своим уровнем абстракции, исходит из разнообразных критериев. Их различия не предполагают, что одни из них более научные, чем другие. Современные исследователи выделят совокупность показателей, которые являются для них наиболее важными в анализе рассматриваемых культур и служат основанием для различных типологий. Так, можно назвать историческую, регионально-этническую и другие типологии, базирующиеся на связи с социальной структурой, традициями и обычаями того или иного общества [5, с. 264–265].
В типологии по антрополого-философским основаниям наиболее важным показателем является характер ценностных ориентации людей в отношении своего бытия в мире. Клакхон и Стродбек определили общие для всех культур человеческие проблемы. Иногда культуры систематизируют по используемым в них формам мышления, таким как абстрактность – ассоциативность, универсализм – партикуляризм. Принятыми являются типологии, различающие культуры как индивидуалистические и коллективистские, по степени мужественности – женственности и т.д. [9, с. 204–210]. Возможны и другие подходы к исследованию различных областей социокультурной динамики.
Если за основу выделения типов цивилизаций взят технико-экономический уровень, то человечество предстает разделенным на четыре мира: первый – Америка, Западная Европа, некоторые страны Юго-Восточной и Южной Азии (Япония и др.), второй – Восточная Европа, Россия, европейские государства СНГ, страны Балтии, Латинской Америки, третий – развивающиеся страны и четвертый – остальные страны, преимущественно Африки.
Мы в большей мере ориентируемся на историческую типологию культур, дающую возможность анализа временного изменения культуры. В традиционной периодизации истории выделяются древний, средневековый периоды и Новое время. В каждой из выделенных эпох используются теоретические и эмпирические* обобщения, анализ и сравнения, выделяются ее сущностные черты. Зачастую историческую типологию культур соотносят с цивилизационным подходом в их исследовании, уже рассмотренном выше.
Таким образом, избранный нами интегрированный подход в изучении истории и культуры отражает поиск решения гуманитарными науками проблемы взаимодействия природы, общества и человека, создания новой картины социального мира; позволяет более последовательно учитывать воздействие культурного процесса на общественную динамику и в конечном итоге обеспечивать более целостное представление о многообразии форм культурно-исторической жизни; дает возможность более широко использовать знания по истории и культурологии в своей гражданской и профессиональной практике.
|
Место и роль России в мировой культуре 
МЕСТО И РОЛЬ РОССИИ В МИРОВОЙ КУЛЬТУРЕ
Отечественная культура на протяжении всех веков ее формирования неразрывно
связана с историей России. Наше культурное наследие, складывалось в процессе
становления и развития национального самосознания, постоянно обогащалось
собственным и мировым культурным опытом. Оно дало миру вершины художественных
достижений, вошло неотъемлемой частью в мировую культуру.
Отношение к русской культуре у деятелей мировой культуры всегда было
неоднозначным и противоречивым. Полтораста лет назад оно ощущалось уже
настолько отчетливо, что один из -.самых образованных и приобщенных к
европейской культуре поэтов России Федор Иванович Тютчев сформулировал это
отношение и его причины в четверостишии:
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать,
В Россию можно только верить,
Тютчев считал это отношение к России и ее культуре изначальным,
иррациональным, доступным только вере и возникающим из непонимания. Еще
раньше, в 1831 году Пушкин писал еще более резко в стихотворении "Клеветникам
России":
Оставьте нас: вы не читали Сии кровавые скрижали...
Бессмысленно прельщает вас
Борьбы отчаянной отвага -
И ненавидите вы нас...
Причину Пушкин видел в еще неостывшем пламени наполеоновских войн, Но в двух
мировых войнах XX века Россия была союзницей Франции и Англии, была и
союзницей СШA, а в спорах интеллектуалов России и Запада звучат те же
знакомые ноты.
Вместе с тем интерес к России и русской культуре огромен. Он особенно ярко
вспыхнул с русскими сезонами, которые были очень распространены в Европе с
1907 года под руководством С.П. Дягилева. Важную роль в ознакомлении Запада и
Востока с Россией сыграли три потока эмигрантов из России. Первый поток был
вызван Октябрьской революцией и гражданской войной". Второй составили
высланные или бежавшие за границу "диссиденты" на закате советской власти,
когда многие уже не могли и не хотели уживаться с лицемерием советского
режима. Так или иначе в зарубежье оказались такие блестящие пропагандисты
русской культуры, как Федор Шаляпин, Сергей Рахманинов, Иван Бунин, Игорь
Стравинский, Александр Бенуа, Георгий Лукомский, Александр Солженицын, Виктор
Некрасов, Ефим Эткинд, Иосиф Бродский, Василий Аксенов. "Железный занавес",
опущенный на границах СССР безжалостной рукой Сталина в I929-I953 годах, не
помешал устраивать за рубежом прекрасные выставки, гастроли музыкантов,
драматических и музыкальных театров, неизменно проходившие с большим успехом,
часто о настоящим триумфом. После короткой "оттепели" I953-I956 годов и
особенно в восьмидесятых-девяностых годах выставки и гастроли МХАТ, театра
"Современник", Большого и Мариинского театров стали регулярными. Сейчас
нельзя сказать, что русское искусство мало или недостаточно известно на
Западе. Другой вопрос, хорошо ли понимают наше искусство, и здесь нет ясного
ответа. Толстой и Достоевский стали знамениты и популярны во всем мире еще
при их жизни, хотя степень их популярности стала вполне очевидно лишь сейчас.
Чехов стал популярен уже после смерти, но его слава все возрастала и сейчас
все возрастает. При жизни был популярен Чайковский; были популярны Рахманинов
и Прокофьев, Стравинский и Шаляпин, но большая часть их жизни и творчества
прошла на Западе, это же случилось с Буниным, Солженицыным, Бродским,
Владимиром Набоковым. Особенно повезло тем писателям, которые писали на двух
языках, как Набоков, Бродский, Лукомский, и музыкантам, певцам, артистам
балета и цирка, язык которых понятен без перевода, "Солнечный клоун" Олег
Попов был любимцем бельгийских детей. Но не всем так повезло, что их
понимают.
Пушкин на Западе известен, он переведен почти полностью на основные
европейские языки, но его биография известна больше, чем его творчество.
Интерес к Пушкину - это результат интереса и уважения к русскому народу и
российскому государству. В России есть давняя традиция изучения Данте, Гёте,
Шекспира, Диккенса, Бальзака и многих других писателей: "своими" стали Лопе
де Вега, Вольтер, Сервантес, они часть нашей национальной жизни, Гамлет, Дон
Кихот, Дон Жуан, король Лир, Кармен, Ромео и Джульетта, доктор Фауст, Сирано
де Бержерак -это и наши национальные герои: за каждым стоит большая традиция
литературы, философии, театра, кино, балета, музыки; в Севилье стоят
памятники трем знаменитым севильянцам: Дон Жуану, Фигаро, Кармен, с неменьшим
основанием эти памятники могли бы стоять в русском городе, поскольку Владимир
Высоцкий, Николай Баталов, Ирина Архипова, Майя Плисецкая и многие другие
сделали эти образы понятными и близкими в России не меньше, чем в Андалусии.
Наши герои - это скорее экзотические персонажи для зарубежного читателя и
зрителя, если опера и балет не сделали их ближе к понятнее. Евгений Онегин
куда более популярен, чем Печорин, но Пушкин и Лермонтов здесь ни при чем:
это заслуга Чайковского, Бориса Годунова сделали знаменитым Мусоргский и
Шаляпин.
Конечно, определенное расхождение русской культуры с западными культурами
наметилось еще в Древней Руси из-за религиозных противоречий православия и
католицизма. Однако древнерусские государства и их культура были родственны
соседям и соперникам в феодальном мире. В XII веке Андрею Боголюбскому,
владимирскому князю и лидеру русских княжеств "привел Бог изо всех земель
мастеров", и нынешним историкам остается только гадать, откуда пришли во
Церковь Покрова на Нерли. Фрагмент интерьера Владимир мастера белокаменной
резьбы - из Северной Италии, с Балкан или с Кавказа, а возможно даже, что
были мастера и европейские, и балканские, и кавказские. Архитектура,
монументальная и декоративная скульптура и живопись свидетельствуют, что
Древняя Русь стояла на перепутье культурных связей между Византией,
Балканами, Кавказом и западной Европой с ее романским стилем и зарождавшейся
готикой. Но все изменила сложная ситуация, когда России оказалась между
угрозами с Запада - мощными армиями Швеции, Литвы, Польши, грозной армадой
Немецкого ордена, а с Востока - непреодолимой силой Золотой Орды монголов и
татар. Сдавленная, как в тисках, Россия имела единственную возможность
освободиться: единство населявших ее славянских, угро-финских, балтийских и
тюркских племен. Идея единства, "соборности", провозглашенная в XIV веке
Сергием Радонежским, нашла самый широкий отклик в народе. Александр Невский
отразил западные угрозы, в XIV веке Дмитрий Донской одержал первую победу над
ордынским войском, а в ХV веке Иван III основал Российское царство,
утвержденное на четырех неизменных принципах: единодержавие, воплощенное в
личности верховного правителя (хотя бы номинально); экстенсивное развитие
общества и государства, основанное на присоединении все новых земель либо на
покрытии расходов и убытков за счет всего населения, отношения господства и
подчинения по всей вертикали с полной властью каждого, кому доверен большой
или малый участок, абсолютное господство монополий, которые объединяют
властные и силовые структуры с торгово-промышленными монополиями и
идеологическим аппаратом (изначально - церковью) " Эта система, постоянно
поддерживаемая напряженностью на восточных и западных границах, пережила
радикальные и беспощадные, как нигде, мятежи, реформы и революции, создала
уникальную культурную ситуацию, просуществовавшую (как и вея система)
половину тысячелетия.
В основе этой культурной ситуации - противостояние "почвеннической",
"органической", "славянофильский" концепции, базирующейся на изначальной идее
всенародного "соборного" единства, на примате патриархального деревенского
хозяйства и на признании древнерусской средневековой культуры общей
незыблемой основой всей культуры России, - и "западнической", "либеральной"
концепции, ставившей во главу угла перестройку России и российской культуры
соответственно учению просветителей и революционеров, отмену дарового
рабского, крепостнического, каторжного труда и просвещение патриархальной
массы трудящихся.
Многие выдающиеся люди выдвигали различные варианты развития российской
социокультурной ситуации и России как державы вообще, обосновывая свой выбор
своими теоретическими разработками и подходами.
Так H. Я. Данилевский выдвинул идею о разнородности цивилизаций, наличии
множества несхожих, «своеземных» культурно-исторических традиций. Прогресс, с
его точки зрения, «состоит не в том, чтобы исходить все поле, составляющее
поприще исторической деятельности человечества, во всех направлениях». Из
этого, однако, не следует, будто каждый народ способен создать собственную
самобытную культуру. В истории выработалось только десять культурно-
исторических типов: 1) египетский, 2) китайский, 3) халдейский, или
древнесемитический, 4) индийский, 5) иранский, 6) еврейский, 7) греческий, 8)
римский, 9) ново-семитический, или аравийский, и 10) германо-романский, или
европейский. Роль же других народов не была столь «положительной»; они либо
действовали в качестве «бичей Божьих», разрушителей «дряхлых цивилизаций»
(таковы гунны, монголы, турки), либо составляли «этнографический материал»
для других культурно-исторических типов (как, например, финны).
Формулируя общие законы развития самобытных цивилизаций, Данилевский исходил из
того, что все они представляли собой осуществление определенной формы
культурного творчества — научного, правового, религиозного или художественного.
Поэтому первый закон гласил: для возникновения цивилизации необходимо,
чтобы народ обладал соответствующими «духовными задатками» и пользовался
политической свободой. Далее выдвигались следующие законы функционирования
цивилизаций: 1. «Начала цивилизации одного культурно-исторического типа не
передаются народам другого типа». 2. Полнота и богатство
культурно-исторического типа зависят от разнообразия входящих в него
этнографических элементов, «когда они, не будучи поглощены одним политическим
целым, пользуясь независимостью, составляют федерацию, или политическую систему
государств». 3. Период роста цивилизации всегда неопределенно продолжительнее
периода цветения и плодоношения, после которого она истощает свои жизненные
силы и больше не возобновляется.
По схеме Данилевского, Запад, создавший последнюю историческую цивилизацию,
уже пережил «апогей своего цивилизационного величия», и на очереди теперь —
возвышение славянства. Именно ему предстоит создать новый тип, новую форму
цивилизации, который будет «четырехосновный», т. е. представит собой
«синтезис всех сторон культурной деятельности», разрабатывавшихся до сих пор
«его предшественниками на историческом поприще в отдельности или в весьма
неполном соединении». Однако во главе культурного движения славянства должна
стать Россия. Данилевский полагал, что она вполне готова к выполнению этой
исторической миссии.
Желая обосновать свой вывод, автор «России и Европы» предпринимает
обстоятельный анализ исторических тенденций отечественной культуры. На его
взгляд, она всегда зижделась на двух основополагающих началах — народности и
государственности. В то же время их разобщенность на протяжении столетий
создавала серьезные препятствия для духовного возвышения России. Сперва
причиной этой разобщенности явилось прежде всего «чужеродное» происхождение
русского государства. Данилевский в данном вопросе занимал позиции
норманистов. Он полагал, что именно «призвание варягов» послужило «закваскою,
дрожжами, побудившими государственное движение в массе славян, живших еще
одной этнографическою, племенною жизнью...». Но варяги оказались слишком
слабы, чтобы в полной мере «сообщить государственный характер русской жизни»,
поэтому на Руси вскоре упрочилась удельная система. Положение выправилось
только «при татарской власти». Несмотря на опустошительность набегов, она
была все же сравнительно «легка». Татары установили простое данничество,
никогда не растворяясь в славянстве. «Степень культуры, — писал Данилевский,
— образ жизни оседлых русских славян и татарских кочевников были столь
различны, что не только смешение между ними, но даже всякая власть последних
над первыми не могла глубоко проникать, должна была держаться на одной
поверхности»". В такой ситуации, естественно, вся выгода власти оказывается
на стороне московских князей, получивших от Орды ярлыки на правление. Это
позволило им довольно быстро усилиться и сбросить в конечном счете
монгольское иго.
Народ воспринял освобождение по-своему — как право уклоняться от насилия
любой власти. Вместо того, чтобы всеми силами поддержать московских князей в
деле устроения государства, простой люд бросился бежать от «зоркого глаза
исправников и становых», ища раздолья и свободы в безмерных пространствах
своего отечества. Москва вынуждена была прибегнуть к крепостной неволе,
которую Данилевский признавал формой феодализма. Благодаря закрепощению
крестьян «государство получило возможность платить своим слугам», т. е.
дворянству, принявшему на себя главную ношу царского служения. Народ оказался
в еще большей изоляции от власти. Но постепенно дворянство утрачивает свое
прежнее значение и крепостное право перестает соответствовать государственным
интересам, оно отменяется реформой 1861 г.
