Отто Ранк 7 страница

 

Он успешно поменял время своих встреч на моё. Теперь нам нужно было обдумать наш незрелый план. Он почему-то верил, что вместе нам удастся отвлечь миссис Колинз. У Ноя уверенности хоть отбавляй. Что касается меня? Ну, игра определённо стоила свеч.

 

Дверь в раздевалку открылась, и Натали вышла с двумя другими старшеклассницами. Они перестали смеяться, когда заметили меня, и натянули улыбки на лица. Натали, с другой стороны, засветилась как солнышко.

 

— Тащи сюда свою задницу и переодевайся, девочка моя. Разминка через пять минут.

 

— Я как раз собиралась войти. — В роман Стивена Кинга. Молодая девушка, трагически получившая шрамы, пытается вернуться к нормальной жизни, лишь чтобы обнаружить, что та вовсе не ждёт её возвращения. Я зашла в раздевалку, где все младшеклассницы команды сплетничали и смеялись.

 

— Привет, — послышался слабый голос в конце комнаты. Все девушки замерли и уставились на меня, будто из моих глаз сейчас выстрелят лазеры, или ещё что похуже… например, я закатаю рукава и покажу им свои демонические шрамы.

 

— Привет, — ответила я.

 

Я бы лучше посмотрела повторы плохих комедий семидесятых годов, чем переоделась в этой комнате, но стоять как идиотка тоже не казалось отличным вариантом. Почему у меня не было уверенности Ноя? Ему было плевать, что думают остальные.

 

Хоть мне и не хватало уверенности, я всегда могла притвориться. Мысленно я вторила себе: «Представь, что ты Ной. Или лучше байкерша Бет», — я высоко подняла голову и пересекла полную девушек раздевалку, направляясь к уборной, где могла переодеться в кабинке. С уверенностью байкерши Бет или нет, я ни за что не буду раздеваться перед ними.

 

Пытаясь избавиться от напряжения, сотворённого моим дефилированием по подиуму, я закрыла кабинку и переоделась. Если вхождение в раздевалку у меня ассоциировалось со вступлением в роман Стивена Кинга, тренировка по танцам должна показаться началом ужастика.

 

К счастью, раздевалка уже опустела к тому времени, как я поспешила присоединиться к разминке. В коридоре две старшеклассницы хихикали у фонтанчика с водой.

 

— Ты можешь поверить, что Эхо Эмерсон присоединяется к команде болельщиц? Какой кошмар.

 

— Будто если Люк по ней сохнет, то у неё есть оправдание делать вид, что она не

 

фрик.

 

Я нырнула обратно в уборную. Сердце ухнуло, желудок поднялся до горла, моя напускная уверенность разбилась на мелкие осколки.

 

***

 

Я шла по коридору в своих джинсах, коричневой хлопковой рубашке и облегающей майке. Каждые пять дней в неделю до выпускного мне приходилось убивать ещё час свободного времени. Может, только четыре. Я могла вновь перенести занятия с Ноем на понедельник после школы.

 

Я завернула за угол и часть моей души сделала глубокий вдох, когда я заметила картины, заполняющие стены. Я последовала за дорожкой из рисунков в свою когда-то любимую комнату — художественную мастерскую.

 

Несколько холстов стояли на мольбертах, ожидая возвращения своих мастеров. Миска с пластиковыми фруктами стояла на столе посредине круга из мольбертов.

 

Я по очереди оценила каждую картину. Мне понравилось, как на первой использовали тени. На второй уделили особое внимание деталям. На третей?

 

— Рада видеть тебя, Эхо. — Моя бывшая учительница искусства Нэнси вышла из соседней тёмной комнаты и стала скользить между мольбертами и столами ко мне. Она настаивала, чтобы ученики звали её по имени.

 

Женщина презирала правила и формальности. Её волосы, платиновые локоны с чёрными прядями, являлись свидетельством её характера.

 

Я указала на третий рисунок.

 

— Абстрактный экспрессионализм?

 

От её неистового смеха комната завибрировала. Она поправила свои очки в роговой оправе.

 

— Ленивая ученица, которая думала, что на моём предмете легко получить пятёрку. Она считает себя импрессионисткой.

 

— Какое оскорбление.

 

— Знаю. Я спросила, знает ли она, что такое импрессионизм, и когда та покачала головой, я показала ей твои картины. — Нэнси посмотрела на каракули перед собой, будто пыталась найти в них что-то приемлемое. — Я скучала по тебе.

 

Знакомая вина прокралась внутрь меня.

 

— Мне жаль.

 

— Не стоит, дитя. Это не твоя вина. Твой отец проинформировал меня, что тебе больше не позволено ходить на занятия по искусству. Я поняла это так, что никогда больше не увижу тебя.

 

Я подошла к четвёртому рисунку.

 

— Красивые линии.

 

— Ты продолжаешь рисовать?

 

Надеясь сделать вид, что я безумно заинтересовалась в цвете, выбранном для банана, я склонила голову. Но мне не было интересно. Чёрная дыра в моей голове увеличилась, прерывая все мысли о картине.

 

— Нет, но делаю наброски. Чаще всего карандашом. Некоторые углем, но только

 

дома.

 

— Я бы с радостью на них посмотрела.

 

Нэнси схватила альбом, который я вытащила из сумки. Она села на стол с фруктами и открыла его.

 

— О, Эхо. Просто удивительно.

 

Я пожала плечами, но она не заметила, была слишком поглощена моим альбомом.

 

— Мы победили.

 

Она оторвала взгляд от набросков и молча посмотрела на меня. Я продолжала занимать себя работами других художников.

 

После пары секунд она вернулась к изучению моих рисунков Грейс.

 

— Нет, ты победила. Я едва ли вложила в это свою лепту. — Она сделала паузу. — Ты помнишь?

 

— Нет. — Конечно, Нэнси пожалеет меня и заполнит некоторые пробелы в моей памяти. — Ты была там?

 

— М-м-м, подруга. Ты так и хочешь натравить на меня своего отца и миссис Колинз. Мистер Эмерсон ещё ладно, но эта женщина? — она пожала плечами. — Между нами говоря, она меня пугает. Такие дружелюбные — самые подозрительные.

 

Я прыснула, понимая, насколько скучала по честности Нэнси.

 

— Хотела бы я вспомнить. — Пятый холст был совершенно пуст. Ниже лежали неиспользованные масляные краски и кисти. — Ты не против?

 

Нэнси почесала подбородок и окинула меня своим классическим задумчивым взглядом.

 

— Ну, он ведь только сказал, что ты не можешь посещать уроки, но рисовать не запрещал.

 

Я взяла толстую кисть, окунула её в чёрную краску и нарисовала круги на холсте.

 

— У меня впечатление, будто в моей голове большая чёрная дыра, и она высасывает из меня жизнь. Не важно, как долго и сосредоточено я смотрю, я вижу лишь темноту.

 

Я выбрала широкую кисть и смешала чёрную и белую краску, чтобы создать разные оттенки серого.

 

— Но вокруг чёрного есть серые края, и они постоянно вспыхивают яркими цветами. Но на деле я никогда не могу схватить ни один из осколков воспоминаний.

 

Вцепившись в кисть, я уставилась на холст, который теперь отображал мой мозг.

 

— Хотела бы я, чтобы кто-то наконец сказал мне правду и покончил с этим безумием.

 

Тёплая рука крепко прижалась к моему плечу, выводя меня из транса. Вау, пять часов. Отец убьёт меня, если я не приду домой в ближайшее время. Нэнси положила руку мне на плечо, её взгляд был сосредоточен на холсте.

 

— Если это и безумие, то оно гениальное. Ты собираешься его закончить? Впервые за два года я почувствовала, что могла дышать.

 

— Ты не против, если я буду к тебе приходить после уроков?

 

 

***

 

«На рисунке ниже линия АВ была построена на пересечении линий АС и AD. Используя компас, C и D были отмечены на равном расстоянии от А на линиях АС и АD. Затем компас был использован для определения местоположения точки Q так, что Q равноудалена от С и D. С этими данными найдите меры BAC и BAD.»

 

Если бы Айрес был тут, он бы знал, что делать.

 

То есть, да ла-а-адно вам… в чём тут вообще вопрос?

 

Если он тут есть, то простой английский требовал знака вопроса. А эта треугольная фигура внизу, она должна чем-то мне помочь? Мне был нужен компас?

 

И почему у ответов внизу были цифры? В задаче не упоминалась ни одна чёртова

 

цифра.

 

«Дыши, Эхо», — сказал бы мне Айрес. — «Ты сама себя запугиваешь. Сделай перерыв, и вернись к ней позже».

 

И он был прав. Айрес всегда был прав. Господи, как же я по нему скучала.

 

Я скинула учебник по подготовке к АСТ на пол и откинула голову на спинку дивана. Я ненавидела эту комнату. Липкие, цветочные розовые обои покрывали стены, соответствуя скучным шторам и обивке. В тот момент, как Эшли выкинула мою мать за дверь, она травмировала всех дизайнеров мира своим ремонтом. И хоть она заклеила обоями стены, чтобы уничтожить следы моей матери, но я-то знала, что оставалось под ними… фреска Греции, которую она нарисовала.

 

Обычно я занималась в машине Айреса, но Эшли доставала меня, пока я не притащила книги обратно в дом. Должно быть, я убила многих коров в прошлой жизни, раз Карма так меня ненавидела. Может, я умерла два года назад и неосознанно попала в ад. Обречённая провести остаток жизни с отцом и мачехой, и пересдавать АСТ снова и снова.

 

— Как прошла тренировка с командой поддержки? — спросила Эшли. Злая Ведьма

 

и отец зашли в гостиную, держась за руки. Господи милостивый, должно быть я умерла, потому что если это не ад, то я ненавижу свою реальность.

 

— Хорошо. — Я моргнула пару раз. Дерьмо… я всегда моргала, когда лгала. Волнуясь, что они заметят, я опустила голову. Подождите. У папы были проблемы с внимательностью, а госпожа Безмозглое Пугало не заметила бы и летающей обезьянки, если бы та врезалась ей в лицо.

 

Папа уселся в кресло, а Эшли устроилась на его коленях.

 

«Боже милостивый, прости за все мои грехи, но, честное слово, неужели я была такой плохой?»

 

Папа поцеловал её руку. Сглотнув желчь, я сосредоточилась на камине.

 

— Ты готова сдавать АСТ в субботу? — спросил отец.

 

Нравится ли курочкам быть посаженными в грузовик с логотипом «КФЦ»[1]?

 

— Конечно.

 

— Ты уже учила требуемый список слов. Сосредоточься только на математике. В ней у тебя проблемы.

 

Проблемы? Мои баллы с математики были куда выше среднего, но, естественно, этого было недостаточно.

 

Папа продолжал:

 

— Миссис Колинз освободила тебя от некоторых занятий, чтобы ты могла подготовиться?

 

— Да.

 

— Я заметила буклеты с рекламой Дня Святого Валентина в офисе. Вы с Люком пойдёте?

 

Когда Эшли пыталась выяснить какую-то информацию, её голос становился в высшей степени раздражающим. Собаки Оклахомы взвыли.

 

— Люк пригласил меня сегодня. Не волнуйся. Драгоценная репутация нашей семьи будет сохранена. Миссис Колинз никогда не узнает, что ты соврала, чтобы выставить себя

 

в лучшем свете.

 

— Эхо!

 

Чёрт. Я скривилась от разочарования в голосе моего отца. Автоматическое извинение сорвалось с моих губ:

 

— Прости, Эшли. Хотя это была правда.

 

— Всё нормально. Когда ты хочешь пойти за платьем? Что??? Я оторвала глаза от камина и уставилась на неё. Отец погладил её живот, пока она ласкала его щёку.

 

Ужас.

 

— Мне не нужно новое платье.

 

— Нет, нужно. Все твои вещи либо без бретелек, либо шириной со спагетти. Ты не можешь пойти на танцы со шрамами на виду.

 

— Эшли, — прошептал отец. Его рука замерла на её животе.

 

Горло опухло, как если бы кто-то душил меня, а живот сжался, будто в него ударили. Я села ровнее, и моя голова закружилась вместе с комнатой. Полностью дезориентирована, я опустила вниз рукава.

 

— Я пойду… пойду… наверх. Эшли слезла с отца.

 

— Эхо, подожди. Я не то имела в виду. Я просто хочу, чтобы ты хорошо провела время. Чтобы ты потом могла смотреть на фотографии с этой ночи и вспоминать, как весело тебе было.

 

Я прошла мимо неё к лестнице. Мне нужно было в мою комнату. Единственное место, которое дизайн Эшли не смог полностью испортить. Место, где висели яркие картины моей матери, где над столом были прикреплены фотографии меня с Айресом, место, где мне было уютно.

 

Моё сердце болело. Я хотела большего, чем свою комнату, но это всё, что у меня было. Я хотела присутствия мамы. Может, она и безумная, но она никогда не расстраивала меня. Хотела присутствия Айреса. Я хотела присутствия человека, который любил меня.

 

Эшли крикнула мне с нижней ступеньки:

 

— Прошу, дай мне объяснить.

 

Я замерла в проходе в свою комнату. Если бы она никогда не входила в нашу жизнь, мама и Айрес всё ещё были бы здесь, я не была бы монстром со шрамами, и мне была бы знакома любовь, а не ненависть, бурлящая в данный момент в моих венах.

 

— Ты мне больше нравилась в роли моей няньки. Надеюсь, когда я окончу школу, то не превращусь в такую же королевскую ведьму, как ты. — Я хлопнула за собой дверью.

 

***

 

После этого милого обмена любезностями с Эшли я провела остаток ночи, прячась в своей комнате. Я лежала в кровати и пялилась на единственную её часть, до которой не добралась Эшли — потолок. Она закрасила созвездие моей матери. Ведьма сделала это, пока я приходила в себя в больнице. Когда-то мама часами валялась со мной в кровати и смотрела в потолок, рассказывая мне греческие мифы. Имея несколько хороших воспоминаний о моей матери, я только больше питала отвращение к Эшли за то, что она лишила меня одного.

 

Стук в мою дверь в 11:30 удивил меня. Правила в доме требовали извинений с моей стороны, а не наоборот. Наверное, Эшли хотела на себе показать, почему мои нынешние платья не подходили. Не было смысла откладывать неминуемое.

 

— Входи.

 

Я подпрыгнула, когда внутрь вошел папа. Он никогда не заходил в мою комнату. Первые две пуговицы его рубашки были расстегнуты, и его галстук висел свободно. Обеспокоенные морщинки собрались вокруг его усталых глаз. Он выглядел старым. Слиш ком старым, чтобы быть женатым на двадцатилетней бимбо, и слишком старым, чтобы растить еще одного ребёнка.

 

— Ей жаль, Эхо.

 

Конечно, он пришёл от имени Эшли. Боже упаси, чтобы в этом доме хоть что-то не вращалось вокруг Эшли.

 

— Ладно. Моему извинению придётся подождать до утра. Я немного устала. Мы оба знали, каким уклончивым оправданием это было. Мне повезёт, если я

 

смогу поспать хоть час.

 

Удивляя меня ещё больше, отец сделал кое-что, чего не делал с тех пор, как я вернулась домой из больницы — он сел на мою кровать.

 

— Я собираюсь связаться с твоим соцработником. Мне не кажется, что твой новый терапевт нам подходит.

 

— Нет. — Сказала я слишком быстро, и он это заметил. — Я уже говорила тебе, она мне нравится. С ней легко говорить. Тем более, ты сам сказал, что дашь ей ещё один шанс.

 

— Я знаю, что ваши с Эшли отношения были натянутыми с тех пор, как ты узнала

 

о наших отношениях, но ты стала набрасываться на неё чаще, чем обычно. Она беременна. Я не хочу, чтобы она испытывала стресс.

 

Мой большой палец начал качаться. Он что, умрёт, если начнёт любить меня?

 

— Я буду больше стараться. Просто позволь мне и дальше видеться с миссис Колинз. — Мне нужно было дать ему повод отступить. — Это она убедила меня сосредоточиться на друзьях и свиданиях. — Ложь.

 

Некоторые обеспокоенные морщинки разгладились.

 

— Не думаю, что дело в ней. Дело в тебе. Я оставлю эту тему, если ты исправишь своё поведение с Эшли. Она любит тебя. Когда-то ты восхищалась ей.

 

Да, когда на своё восемнадцатилетие она позволила мне остаться допоздна и есть попкорн, когда мне было шесть, или когда она разрешила мне накраситься на первый день моего четвёртого класса. Затем случилось нечто безумное… она переспала с моим отцом, и позволила моей семье погрязать в разрушении.

 

— Если ты действительно хочешь показать мне свои старания, позволь ей отвести тебя на шопинг. Она спланировала весь день и чувствует себя опустошённой из-за того, что расстроила тебя. Позволь ей повеселиться, и я позволю тебе не пересдавать SAT.

 

Я приподняла бровь. Отец никогда не шёл на компромиссы.

 

— Серьезно?

 

— Всё равно следующая дата сдачи SAT не подходит для крайних сроков подачи документов в колледж. Нам придётся работать с тем, что уже у тебя есть. Твои баллы достаточно хороши, чтобы ты поступила в один из лучших бизнес колледжей штата.

 

Обычно он добавлял «учитывая обстоятельства», но, должно быть, заметил, как я кривилась каждый раз, когда он говорил эти слова.

 

— Я рад, что вы с Люком снова вместе, и что ты идёшь на танцы в честь Дня Святого Валентина. Ты любила переодеваться и ходить на танцы. Я думал, что эта часть тебя умерла. — Он посмотрел на мои руки, скрытые рукавами. — Должен признать, я действительно горжусь тобой.

 

Да неужели. Я училась на одни пятёрки, делала всё, что он говорил, а он гордиться тем, что я иду на танцы. Посмотрим, зайдёт ли он в мою комнату перед ними. Может, он сделает что-то сумасшедшее на выпускной, например, скажет, что любит меня. Отец похлопал меня по колену и встал с кровати.

 

— Папочка?

 

— Да?

 

— Ты хоть иногда проведываешь маму? Обеспокоенные морщинки вернулись.

 

— Она больше не моя ответственность.

 

— Тогда моя? Я её единственный живой родственник. Мускул на его челюсти дёрнулся.

 

— Твой соцработник никогда бы не позволил этому случиться, как и я. — Его глаза смягчились, челюсть расслабилась. — Ты боишься, что она причинит тебе вред? Больше она никогда этого не сделает. Не беспокойся о ней.

 

Но я беспокоилась. Может, моя мама и сумасшедшая, и пыталась меня убить, но она всё равно моя мама. Кто-то же должен о ней заботиться, так?

 

16 — Ной

 

 

Я виделся со своими братьями. Кто же знал, что такое чудо может произойти? И мне снова доведётся их увидеть во вторую субботу февраля. Это нужно было отметить. Я надеялся, что Исайя принесёт травку, поскольку я собирался закурить самый большой косяк, который кто-либо из нас когда-нибудь видывал.

 

Вернувшись вечером последним, я припарковал свой металлический кусок дерьма на улице. Дэйл сегодня отрабатывает смену на местном грузовом заводе. Мы не знали, сколько он будет работать в тот или иной день. Однажды я совершил ошибку, припарковавшись на подъездной дорожке у дома. Вместо того, чтобы перепарковать мою машину, Дэйл сбил зеркало с водительской стороны.

 

Свет горел в каждом окне в доме — плохой знак.

Я зашёл в крошечную гостиную и заметил кровавые полотенца.

— Какого хрена?

 

Мгновенно сбоку от меня появился Исайя.

— Этот ублюдок избил её.

 

— Я в порядке. — Голос Бет дрожал. Она сидела на кухне с вытянутой на столе рукой. Её тётя Ширли обрабатывала несколько порезов и ожоги от сигарет.

 

Всё тело Бет тряслось как от приступа. Правая часть её лица была вся синей поцарапанной и опухшей, правый глаз заплыл. Её любимая футболка пропиталась кровью. Она подняла сигарету ко рту и сделала глубокую затяжку.

 

— Мамин новый хахаль носит кольцо выпускника. Наверняка украл у кого-то.

 

— Сукин сын. Какого чёрта ты пошла домой, Бет? Ты знала, что от этого мудака ничего хорошего ждать не придётся. — Три шага, и я присел рядом с ней на кухне.

Она сделала ещё одну затяжку, и из её левого глаза покатилась слеза.

— У мамы день рождения, а этот тупой придурок не хотел ею делиться, так что…

— Она пожала плечами.

Чистая ярость охватила моё тело, каждый мускул напрягся, готовясь к драке.

— Когда туда приедет полиция?

 

— Не приедет, — сказала Ширли. Она наложила повязку на ожог. Я едва сдерживался.

 

— И почему же?

 

— Ей шестнадцать, мать при этом присутствовала. Они запрут мою сестру вместе с этим парнем. Я не согласна с её образом жизни, но не буду отправлять её в тюрьму, Бет в этом тоже не заинтересована.

 

Я ждал подтверждения слов со стороны Бет. Она положила сигарету в пепельницу, засунула новую в рот и начала возиться с зажигалкой. Та несколько раз кликнула, пока девушка безуспешно крутила колёсико. Я забрал у неё зажигалку и одним быстрым движением подкурил сигарету.

 

— Спасибо, — слабо сказала она.

 

Телефон позвонил один раз, два, три. Затем зазвонил мобильный Бет, играя «Любовную песню» группы «Зе Кьюрс» — рингтон её мамы. Её рука затряслась, когда она сбросила пепел.

— Она продолжает названивать. Хочет, чтобы я вернулась домой.

— Почему? — прошипел я.

 

— Он устал после моих избиений и лёг спать, отключился, не важно. Наверное, уже проснулся и соскучился по своей тренировочной груше.

 

Я раздражённо потёр шею.

— Звони в полицию, Бет.

 

— И что, по-твоему, будет с тобой и Исайей, если она это сделает? — На кухню забрел Дэйл, его тёмные волосы были зачёсаны назад после недавнего душа. — В последнее время твой соцработник часто совал к нам свой нос, Ной. Если мы вызовем полицию, они поймут, что Бет всё это время жила здесь. Тогда мы можем подарить вам с Исайей прощальный поцелуй.

 

Голос Бет надломился.

— Я не могу потерять вас, ребята.

 

Вот и оно. Она сидела и истекала кровью потому, что любила меня и Исайю. Уже в миллионный раз я захотел, чтобы система опеки была человеком. Одним человеком, которого бы я мог назвать по имени, знать и держать ответственным за наши сломанные жизни. Но сейчас подойдёт и новый парень мамы Бет.

 

Я встал и поцеловал её в макушку.

— Ты готов, друг?

 

— Я уж думал, ты никогда не предложишь, чувак. — Исайя открыл входную дверь, его глаза излучали холод и опасность.

 

Здоровый глаз Бет расширился.

— Нет, — прошептала она.

— Я вас спасать не буду, мальчики, — сказал Дэйл.

— Мы и не просили, — сказал я и вышел за дверь.

 

По улице вильнула машина и влетела на газон в переднем саду. Пассажирская дверь распахнулась до того, как машина остановилась, и оттуда выскочила мама Бет. Её светлые волосы выпадали из хвостика, глаза были покрасневшими, под правым глазом формировался синяк.

 

— Я хочу увидеть мою девочку. Я должна сказать ей, что мне жаль.

 

— Иди к чёрту, — сказал Исайя. — Она не твоя кукла, чтобы играть в переодевания.

 

Фары «Бимера» продолжали гореть. С водительской стороны вышел крупный мужчина.

 

— Закрой рот. Скай хочет свою дешёвую дочурку. Скажите ей, чтобы выходила, или я сам за ней пойду.

 

Мы с Исайей стояли бок обок в молчаливом согласии, что убьём его прежде, чем он доберётся до входной двери. Перед глазами промелькнули мои братья. Как бы я ни хотел защитить Бет, я также должен был защищать и их.

— Уходи, пока я не вызвал полицию.

 

Katie McGarry «Pushing the Limits»

Кэти Макгэрри «Отодвигая границы» Редактор: Ксения Орлова, Вилка Шейко Переводчик: Анастасия Харченко Обложка: Ксения Левченко

Переведено для группы: http://vk.com/bookreads

Любое копирование без ссылки на переводчиков и группу ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

 

Отто Ранк