Все известные высокоразвитые народы, такие как вавилоняне, египтяне, евреи и индусы,
жители Ирана и Персии, греки и римляне, так же как тевтоны и др., еще на ранней стадии
развития начали прославлять своих героев, мифических правителей и царей, основателей
религий, династий, империй или городов, одним словом, своих национальных героев, во
множестве поэтических сказаний и легенд. Истории рождения и раннего периода жизни таких
личностей в особенности окутаны фантастическими элементами, которые у различных
народов, несмотря на их географическую отдаленность и полную независимость друг от
друга, обнаруживают удивительное сходство, а отчасти даже буквальное соответствие. Этот
факт издавна поражал многих исследователей, и одна из главных проблем существующих
исследований в области мифологии и по сей день заключается в выяснении причины
существования таких широких аналогий между основными схемами мифических сказаний,
которые представляются тем более непостижимыми в силу сходства определенных деталей и
их повторения в большинстве мифологических построений*.
Теории, направленные на объяснение этих замечательных явлений в мифологии, в общем
сводятся к следующим идеям:
(1) "Идея народа", выдвинутая Адольфом Бастианом f(1868)**.
Эта теория предполагает существование "элементарных мыслей", так что единообразие
мифов является неизбежным следствием однородной направленности человеческих умов и
общего характера ее проявления, которые в опре-____________________________________
*Краткий, но довольно полный обзор основных теорий мифологии и их главных сторонников можно найти в Wundt:
Volker-psychologie, Vol. II, Leipzig, 1905, S.527.
**8astian: Das Bestandige in den Menschenrassen und die Spielweise ihrer Verandertichkeit, Berlin, 1868.
деленных пределах сходны для всех времен и народов. Подобное толкование в качестве
объяснения широкого распространения мифов о герое настойчиво отстаивал Адольф
Бауэр (1882)*.
(2) Объяснение широко распространенных параллельных форм в фольклоре и сказках
первоначальной общностью, которое впервые представил Теодор Бенфей
(Pantschatantra, 1859). Зародившись в соответствующем месте (Индия), эти сказки
вначале были заимствованы первично родственными (а именно, индогерманскими)**
народами, а затем, сохраняя общие изначальные черты, продолжали передаваться, в
конечном итоге распространившись по всей земле. Такого рода объяснение широкого
распространения мифов о герое впервые было использовано Рудольфом Шубертом
(1890)*".
(3) Современная теория миграции, или заимствования, согласно которой отдельные
мифы зародились у определенных народов (в частности, у вавилонян) и перенимались
другими народами через устные предания (в ходе торговли и во время путешествий) или
литературные влияния.***.
Несложно показать, что современная теория миграции и заимствования является просто
модификацией объяснения Бенфея, обусловленной вновь открывшимися и противоре-
чащими такому объяснению материалами. Глубокие и обширные исследования
современных ученых показали, что не Индию, а скорее Вавилон следует рассматривать в
качестве прародины мифов. Кроме того, мифические сказания, по-видимому, не
распространились из какой-то одной точки, а мигрировали отовсюду по всему
обитаемому миру. Сказанное выдвигает на передний план идею независимости
мифологических структур, идею, обобщенную Брауном
* Bauer Die Kyros Sage und Verwandtes, Sitzb. Wien. Akad, 100, 1882, S.495
** Индоарийскими, или индоевропейскими, согласно распространенному сегодня словоупотреблению. — Прим,
перев.
*** Schubert: Herodots Darstellung der Cyrussege. Breslau, 1890.
**** Cp. E.Stueken: Astral Mythen, Leipzig, 1896-1907, Part V, Moses, H.Les-smann: Die Kyrossage in Europe, Wiss. beit.
z. Jahresbericht d. stadt Realschute zu Charlottenburg, 1906.______________________________
(1864)* в виде основного закона самой природы человеческого разума: ничего нового
никогда не изобретается, пока существует возможность копирования. Теорию элементар-
ных представлений, которую так настойчиво отстаивал Бауэр свыше четверти столетия
назад, сегодня безоговорочно отвергают современные исследователи (Winckler**,
Stucken), которые придерживаются теории миграции и заимствования. В
действительности же при всем разнообразии существующих теорий ни резких различий,
ни разногласий между их сторонниками не наблюдается, так как теория элементарных
представлений не противоречит утверждениям об общем происхождении и миграции.
Более того, основная проблема заключается не в том, откуда и каким образом пришел
такой материал к определенным народам; вопрос состоит в том, откуда он возник
изначально. Все эти теории объясняют лишь изменчивость и распространение, но не
происхождение мифов. Даже Шуберт, самый заядлый оппонент точки зрения Бауэра,
признает эту истину, заявляя, что все эти многочисленные героические сказания берут
свое начало от единого, очень древнего прототипа. Однако сообщить нам что-либо о
происхождении этого прототипа он не может. Бауэр также склоняется к этому, зани-
мающему промежуточное положение, мнению*** и неоднократно указывает, что несмотря
на многочисленность источников происхождения отдельных сказаний, следует признать
широкие и разветвленные заимствования, наряду с первоначальной общностью
концепции у родственных народов. Такой же компромиссной позиции придерживается и
Лессман (1908)**** в своей недавней публикации, где он отвергает предположение о
существовании элементарных________________________________________________________
*Braun: Naturgeschichte d.Sage. 2 Vol., Munchen, 1864-65. Работа, в которой осуществляется возведение к общим
корням всех религиозных идеалов, легенд и систем мысли.
"Некоторые из важных работ Винклера будут упоминаться в ходе данной статьи.
***Zeitschrift f.d. Osterr. Gym., 1891, S.161, etc. Здесь же можно найти ответ Шуберта.
**** Lessmann: Object and Aim of Mythological Research. Mythol. Bibliot, I, Heft 4, Leipzig.____
представлений, но соглашается с тем, что первичная взаимосвязь и заимствование не
исключают друг друга. Однако, как отмечает Вундт, необходимо помнить, что заимствование
мифологического содержания всегда одновременно выливается в независимую
мифологическую конструкцию, поскольку сохраняться неизменными могут лишь те компо-
ненты содержания, которые соответствуют стадии развития мифологических представлений
заимствующего народа. Смутных воспоминаний, оставшихся от предшествующих
повествований, едва ли было бы достаточно для реструктурации одного и того же материала
при отсутствии лежащих в его основе мотивов; именно по этой причине такие темы могут
образовывать новое содержание, сходное по своим фундаментальным мотивам, несмотря
на отсутствие сходных ассоциаций (WundkV6lker-Psychologie II Vol., 3 Bd., 1909).
Оставим пока в стороне вопрос, касающийся способа распространения мифов о герое, и
обратимся к исследованию происхождения этого мифа в целом, полностью принимая при
этом, что миграция или заимствование должны быть прямо и вполне определенно
продемонстрированы рядом случаев. Если же это окажется невыполнимым, следует признать
правомерность других точек зрения, по крайней мере на данном этапе, а не выставлять на
пути к дальнейшему продвижению вперед ненаучные аргументы, вроде тех, которыми
оперирует Винклер*, утверждая, что "когда люди и их творения, полностью соответствующие
друг другу, обнаруживаются в различных частях земли, мы должны сделать вывод, что они
забрели туда; известно ли нам, как и когда это произошло — не имеет абсолютно никакого
значения для допущения самого этого факта". Даже допуская миграцию всех мифов нам все
же следует объяснить происхождение первичного мифа".
* Winckler: Die bafoytoniscrre Geisteskultur in ihren Beziehungen zur Kutturent-wicklung der Menschheit,
Wissenschaft u. Bildung, Vol. 15, 1907, S.47.
** Конечно, мы не будем попусту тратить время на выяснение бесполезных вопросов относительно тогб,
какой могла быть эта первая легенда, ибо, по всей вероятности, таковой никогда и не было, как не было
"первой человеческой пары"______________________________________________________
Исследования в этом ключе несомненно помогут нам глубже разобраться в содержании мифов.
Почти все авторы, занимавшиеся до сих пор интерпретацией мифов о рождении героев, находили
в них олицетворение явлений природы, придерживаясь принципа "природного" толкования мифов.
Новорожденный герой предстает как солнце, поднимающееся из воды, в самом начале
сталкивается с низко нависшими тучами, но в конечном итоге преодолевает все препятствия
(Brodbeck: Zoroaster, Leipzig, 1893, S.138). Учет всех природных (главным образом атмосферных)
явлений, как это делалось первыми сторонниками такого подхода к интерпретации мифов*, или же
рассмотрение мифов в более ограниченном смысле, в качестве астральных мифов (см.: Stucken,
Winckler и др.) — по существу не так уж различаются, как полагают сами приверженцы каждого из
этих направлений. Вряд ли можно считать существенным прогрессом отказ от чисто солярной
интерпретации, особенно пропагандируемой Фробениусом, и появление мнения, что все мифы
первоначально были мифами лунного цикла — мнения, которое представил Хюзинг (Huesing:
Contributions to the Kyros Myth, Berlin, 1906) и в последующем поддержал Сике (1908)**, заявивший,
что такой подход является единственно правильным и очевидным объяснением всех мифов о
рождении героев, причем такая точка зрения начинает приобретать популярность***. Позднее
будет проделана подробная интерпретация самих мифов, поэтому здесь мы воздержимся от
каких-либо______________________________________________________________________
* В качестве особенно неприглядного примера такого подхода можно упомянуть работу хорошо известного
мифолога "природного" уклона Шварца, касающуюся этого круга мифов: Schwartz: Der Ursprung der Stamm
und Griindungssage Poms unterdem Reflex indogermanischer Mythen, Jena, 1898.
** Frobenius: Das Zeitalter des Sonnengotten, Berlin, 1904; Huezing: Contribution to the Kyros Myth, Berlin, 1906;
Siecke: Hermes als Mondgott, Myth. Bibl. Vol. II, Bd.l, S.48.
*** Ср., например, Paul Koch: Sagen der Kbelundihre Ubereinstimmung mit der Mythologie derIndogermanen,
Berlin, 1907. Ср. также с отчасти солярной, отчасти лунной, но в любом случае совершенно однобокой
концепцией мифа о герое.Густава Фридриха (Friedrich: Grundlage, Entstehung und genaue Einzeldeutung der
bekanntesten germanischen Marchen, Mythen und Sagen, Leipzig, 1909, S.118).
k Ранк________________________________________________________________________
критических комментариев относительно деталей вышеупомянутого подхода к толкованию.
Астральная теория небезынтересна и, несомненно, отчасти верна, но не вполне
удовлетворительна и не проясняет собственно мотивов создания мифа. В качестве
возражения можно сказать, что возведение содержания мифов к тем или иным астрономи-
ческим явлениям не представляет их содержание во всей полноте, и чтобы получить более
ясную и простую картину взаимосвязей, нужен, пожалуй, иной подход к толкованию.
Претерпевшая множество нападок теория элементарных представлений выявила, однако,
один практически оставленный без внимания аспект мифологических исследований. В самом
начале и в конце своей работы Бауэр подчеркивает, насколько естественнее и
правдоподобнее было бы искать причину общности этих мифов в фундаментальных
особенностях человеческой психики, а не в первичной общности их происхождения и
миграции. Такое предположение кажется тем более оправданным, поскольку такие про-
явления общего хода мыслей встречаются и в других формах и в других сферах, где
подобное единогласие легко продемонстрировать.
Что же касается характера этих общих тенденций человеческого разума, то психологический
анализ основного содержания определенных мифов мог бы помочь открыть источник
идентичного содержания мифов всех времен и народов. Такого рода объяснение
происхождения одной из сущностных составляющих мифа из общечеловеческого источника
уже с успехом было опробовано относительно определенного легендарного мотива. Фрейд в
своей работе Толкование сновидений показал взаимосвязь легенды об Эдипе (в которой
оракул предвещает Эдипу, что тот убьет своего отца и женится на своей матери, что и
происходит помимо его воли) с двумя типичными сновидениями, которые встречаются у
многих современных людей. Он говорит о царе Эдипе: "Его судьба волнует нас лишь потому,
что могла быть нашей собственной судьбой; ибо мы прокляты оракулом, как и он, еще до
нашего рождения. Наверное, каждый из нас обречен обратить свое первое сексуальное
чувство к матери, первую ненависть и агрессивность направить против отца; в этой истине
нас убеждают наши сновидения. Царь Эдип, убивший своего отца Лая и женившийся ]на
своей матери Иокасте, является просто исполнением [желания нашего детства"*.
Наличие близкой связи между сновидением и мифом — (не только в отношении содержания,
но также относительно [формы и побудительных сил этого и многих других, в том (числе
собственно патологических психических проявлений — полностью оправдывает
интерпретацию мифа как ["сновидения множества людей", о чем я недавно писал ((Rank: Der
Kunstler, 1907). В то же время перенос метода, а отчасти и результатов применения
Фрейдовой методики толкования сновидений на мифы представляется вполне оправданным,
как это и было продемонстрировано на одном из примеров Абрахамом в его работе Сон и
миф (1900)**
Близкая взаимосвязь между сновидением и мифом на-[ходит дальнейшее подтверждение в
представленном ниже цикле мифов, нередко дающих повод для обращения к ана-[логии.
Враждебная позиция наиновейшего направления в ми-[фологии (представляемого, главным
образом, Обществом (сравнительных исследований в области мифологии) в от-| ношении
всякой попытки установить связь между сновидением и мифом*** является, по большей
части, следствием намерения ограничить параллелизм с так называемыми {кошмарами
(Alptraume), как, скажем, в весьма примечательной книге Лестнера Загадка Сфинкса (1889), а
также [следствием полного неведения что касается учения Фрейда |по этим вопросам. Учение
это помогает нам не только понять сами сновидения, но также раскрывает их символизм и
* Согласно Фрейду, сюжет шекспировского Гамлета также допускает подобную интерпретацию. Позднее мы
увидим, как исследователи мифологии с совершенно иной точки зрения находят связь истории Гамлета со сферой
мифологии.
** Journal of Nervous and Mental Disease, 1912.
|*** Ср. с точкой зрения Лесснера (Myth. Bibl., I, 4). Лишь Эренрайх признает значимость содержания сновидений
для мифотворчества всех времен. Точно так же рассуждает Вундт относительно отдельных мифологических тем.
близкую связь с психическими явлениями в целом, в особенности со сновидениями наяву
или фантазиями, с художественным творчеством и с некоторыми расстройствами
нормальной психической деятельности. Общее во всех этих психических явлениях
относится к одной психической функции, к человеческому воображению. Именно
способность к воображению — человечества в целом, а не отдельного индивида —
современная теория должна рассматривать как важный и, пожалуй, первостепенный
фактор, благодаря которому изначально возникли все мифы. Интерпретация мифов в
астральном смысле или, если говорить более точно, как своего рода альманаха событий
календарного цикла, согласно Лессману — с точки зрения значимости творческого
воображения человечества — поднимает вопрос: следует ли искать первые зародыши
таких историй именно в небесных явлениях*, или же, напротив, уже готовые сказания
совершенно иного (предположительно психического) происхождения были впоследствии
лишь перенесены на небесные тела. Эренрайх в работе Общая мифология (1910) делает
более определенное заявление: мифологическая эволюция, несомненно, начинается на
земной почве, так как вначале необходимо накопить опыт из непосредственного
окружения, прежде чем его можно будет проецировать на небесный мир. А Вундт
утверждает (loc. cit., S.282), что теория, согласно которой мифология впервые
зарождается на небе, а оттуда позднее спускается на землю, не только противоречит
истории мифа, которой подобная миграция просто неведома, но также противоречит и
психологии создания мифа, которая вынуждена отверг-______________________________________
*В этом ключе высказывается Штукен (Stucken: Mose, S.432). Миф, дошедший до нас от предков, был перенесен на
природные явления и истолкован натуралистическим образом, а не наоборот. "Интерпретация природы уже сама по
себе представляет мотив" (S.633, Annot). Весьма похожее мы читаем и у Майера в его Истории античности (Vol.
V, S.48): "Во многих случаях природная символика, отыскиваемая в мифах, лишь на поверхностный взгляд кажется
присущей им или же была заложена в них вторично, как часто случалось с египетскими мифами и с Ведами; это
первая попытка интерпретации, подобная интерпретациям мифов, появившимся у греков, начиная с пятого
wc толетия".____________________________________________________________________
нуть такое перемещение как невозможное, если учитывать внутренние основания. Мы
также убеждены, что мифы*, по крайней мере изначально, являются творениями
человеческого дара воображения, некогда по каким-то причинам спроецированными на
небо и, судя по всему, лишь вторично перенесенными на небесные тела с их
загадочными явлениями. Значение тех явных следов, которые этот перенос оставил в
мифах, в виде фиксированных чисел, фигур и т.п., никоим образом не следует
недооценивать, хотя происхождение их по своему характеру, предположительно было
психическим; впоследствии же они были положены в основу всех календарных и
астрономических исчислений, причем именно благодаря этому их значению.
В общем похоже на то, что тем исследователям, которые используют исключительно
"натуралистический" подход в интерпретации мифов, так или иначе, не удалось в своих
попытках выяснения изначального смысла мифических сказаний полностью избежать тех
психологических тенденций, что, должно быть, были присущи также и создателям
мифов**. В обоих случаях мотивация идентична и приводит к одним и тем же
результатам, как создателей мифов, так и интерпретаторов. В высшей степени наивно
это выразил один из основателей и поборников сравнительного анализа мифов и
"натуралистического" подхода к интерпретации Макс Мюллер в своих эссе (1869), где он
говорит, что такой прием не только придает бессмысленным легендам собственно их
значение и красоту, но также помогает свести на нет некоторые наиболее отталкивающие
черты классической мифологии и пролить свет на их подлинный смысл. Такое
отношение, причины которого вполне понятны, естественно, мешает мифологу
предположить, что такие темы, как инцесте матерью, сестрой или дочерью, убийство
отца, деда или брата, могут основываться на широко рас-
* По всем основным моментам такую же точку зрения отстаивает Тимме по отношению к сказкам. См. Adolf
Thimme: Das Marchen, Vol. 2, Handbucher zur Volkskunde, Leipzig, 1909.
** Относительно такой интерпретации мифа Вундт говорил, что в действительности она, очевидно, сопровождала
первоначальное мифотворчество (loc.ctt.. S.352)._____________________________________
пространенных фантазиях, которые, согласно учению Фрейда, берут свое начало в
детской психике с ее особенным пониманием внешнего мира и его обитателей. Такое
неприятие является, поэтому, лишь следствием смутного и болезненного осознания и,
тем самым, подтверждением действительно существующей взаимосвязи; такая реакция
заставляет толкователей мифов, ради своей собственной бессознательной
реабилитации, а заодно и реабилитации всего человечества, представлять эти темы в
совершенно отличном от их первоначального смысла свете. То же самое внутреннее
неприятие мешало создателям мифов поверить в существование столь отталкивающих
мыслей, и такого рода защита, вероятно, и была первой причиной переноса данных
взаимосвязей на небеса. Психологическое самоуспокоение посредством такой
реабилитации через проецирование на внешние отдаленные объекты в некоторой сте-
пени можно прояснить, если мы рассмотрим одну из таких интерпретаций, например,
предосудительной фабулы легенды об Эдипе в трактовке одного из представителей "на-
туралистического" подхода к толкованию мифов. Эдип, который убивает своего отца,
женится на матери и умирает старым и слепым, — герой солнечного цикла, убивающий
своего родителя — тьму; он разделяет свое ложе с матерью — сумерками, из лона
которой — рассвета, он родился, и умирает ослепшим, как заходящее солнце*.
Понятно, что подобная интерпретация более близка нашим умам, чем обнаружение
факта, что внутренне обусловленное стремление к инцесту и убийству по отношению к
ближайшим родственникам таится в фантазиях большинства людей как остаточное
содержание детских представлений. Но это отнюдь не научная аргументация, и
неприятие______________________________________________________________________
* Ignaz Goldziher: Der Mythus be/ den Hebraern und seine geschichtliche Entwickelung, Leipzig, 1876, S.125. Согласно
работе Сике (Siecke: Hermes als Mondgott, Leipzig, 1908, S.39), мифы с сюжетом кровосмешения теряют все свои
странные черты при рассмотрении их как мифов цикла луны в ее связи с солнцем. Объяснение оказывается
достаточно простым: дочь, новая луна, являющаяся повторением матери (полной луны), снова воссоединяется со
своим отцом (солнцем) (а также братом, сыном).
такого рода, хотя и не всегда в равной мере сознательное, ввиду имеющихся фактов
совершенно неоправданно. Необходимо либо примириться с подобными неблаговидными
вещами, если уж считать их таковыми, либо отказаться от изучения психологических
явлений. Вполне очевидно, что люди, даже в самые ранние времена и в самом наивном
своем воображении никогда не могли узреть инцест и отцеубийство на небесах*; намного
вероятнее, что эти идеи исходят из другого источника, очевидно, вполне человеческого.
То, каким образом они были перенесены на небо и какие модификации приобрели в ходе
этого — вопрос иного порядка, который не может быть решен до тех пор, пока не будут
установлены психические истоки мифотворчества в целом.
Во всяком случае утверждения о той роли, которую играла психическая жизнь в
формировании мифов, имеют такие же основания, как и астральная концепция, и этот
довод вполне подтверждается результатами применения нашего метода интерпретации.
С этой целью вначале мы обратимся к мифологическому материалу легенд, психоло-
гическую интерпретацию которого мы попытаемся провести в самом широком плане,
отбирая из множества** этих,________________________________________________________
*Можно ли этому верить? В статье Сике (Siecke: Urreligion der Indo-germanen, Berlin, 1897), где утверждается, что
мифы о кровосмешении являются описательными повествованиями о наблюдаемых, но непонятных явлениях
природы, автор возражает в ответ на заявление Ольденбурга (Oldenburg: Religion der Veda, S.5), предполагающего
первичное тяготение мифов к теме инцеста, и замечает, что во времена Оно эта тема навязывалась рассказчику
силой фактов, свидетелем которых он был, безо всякой предрасположенности к этому со своей стороны.
**Об огромном разнообразии и широком распространении мифов о рождении героев свидетельствуют упомянутые
работы Бауэра, Шуберта и др., всестороннее обсуждение содержания мифов с их нюансами можно найти в работах
Хюзинга, Лессмана и других представителей современного направления. Бесчисленные сказки, сказания и поэмы
всех времен, вплоть до драматургии и беллетристики самых недавних дней, обнаруживают весьма явные
характерные мотивы этого мифа. Тема брошенных детей известна нам и по литературным произведениям:
позднеантичные пасторальные темы из Эфиопки Гелиодора, Йемена и Исмении Евстафия, наконец, история о двух
брошенных детях, Дафнисе и Хлое. Более поздние итальянские пасторали зачастую также основаны на историях
брошенных детей, которые становились пастухами, когда их воспитывали приемные родители, но позднее их узнавали
настоящие родители по особым знакам, оставшимся у них в момент отречения от них. К этому же ряду принадлежит и
семейная история из Limpl/zissimus'a (1665) Гриммельсхаузена, Titan'a (1800) Жан Поля, а также некоторые рассказы
Робинсона и рыцарские романы.
главным образом биографических, мифов о героях те, что наиболее характерны и широко
известны. Сами мифы будут представлены в краткой форме, в той мере, насколько это
необходимо для данного исследования, с указанием источников их происхождения. Самые
важные, постоянно повторяющиеся мотивы будут выделены шрифтом,
САРГОН
Вероятно, древнейшим из дошедших до нас мифов о герое является миф, датируемый
периодом основания Вавилона (около 2800 г. до Р.Х.) и касающийся истории рождения его
основателя, Саргона Первого. Буквальный перевод этой истории — которая, судя по
характеру изложения, является, по-видимому, подлинной записью самого царя Саргона —
звучит следующим образом*:
"Я, Саргон, могущественный царь, Царь Аккада. Моя мать была весталкой, отца своего я не
знаю, брат же моего отца жил в горах. Мать моя, весталка, выносила меня в моем городе
Азупирани, расположенном на берегу Евфрата. В укромном месте она родила меня. Она
положила меня в корзину из камыша и, залив крышку смолой, опустила ее в воду, которая не
поглотила меня. Река принесла меня к Акки, водоносу. Водонос Акки по доброте своего
сердца вытащил меня из воды; водонос Акки вырастил меня как своего собственного сына;
водонос Акки сделал меня своим садовником. Когда я работал садовником, меня полюбила
Иштар, я стал царем и царствовал в течение 45 лет".________________________________________
* Различные переводы, частично искажающие текст, отличаются лишь несущественными деталями. Ср.
Hommel: History of Babylonia and Assyria, Berlin, 1885: p.302 (где также можно найти истоки предания), а также
A. Jeremias; The Old Testament in the Light of the Ancient Orient, Leipzig, 1906, p.410
МОИСЕЙ
Библейская история рождения Моисея, представленная в главе 2 Исхода, обнаруживает
сходство с легендой о Cap-гоне и даже почти буквальное соответствие отдельных моментов*.
Уже в главе 1** повествуется о том, что фараон приказал своим людям бросать в воду всех
сыновей, родившихся у евреев, тогда как их дочерям разрешалось жить; причина такого
распоряжения заключалась в чрезмерной плодовитости израильтян. В главе 2 говорится
следующее:
"Некто из племени Левиина пошел, и взял себе жену из того же племени. Жена зачала и
родила сына, и видя, что он очень красив, скрывала его три месяца. Не могши долее скрывать
его, взяла корзинку из тростника, и осмолила ее асфальтом и смолою; и, положивши в нее
младенца, поставила в тростнике у берега реки.
А сестра его стала вдали наблюдать, что с ним будет. И вышла дочь фараонова на реку
мыться; а прислужницы ее ходили по берегу реки. Она увидела корзинку среди тростника, и
послала рабыню свою взять ее. Открыла, и увидела младенца; и вот, дитя плачет; и
сжалилась над ним и сказала: это из еврейских детей.________________________________________
*В связи с таким сходством нередко считают, что повествование в Исходе основано на легенде о Саргоне, но при этом не
обращают должного внимания на некоторые фундаментальные различия, которые будут детально рассмотрены в ходе
интерпретации.
** Первоначально в этом древнейшем повествовании родители Моисея, как и все остальные персонажи имен не имели.
Имена были присвоены им в религозной трактовке. Глава 6 (20) гласит: "Амрам взял Иохаведу, тетку свою, себе в жены; и
она родила ему Аарона и Моисея" (и их сестру Мириам. — Числа, 26:59). Сравните также: Winckler: History of Israel. II.____________________________________________________________________
И сказала сестра его дочери фараоновой: не сходить ли мне и не позвать ли к тебе
кормилицу из Евреянок, чтобы она вскормила тебе младенца? Дочь фараонова сказала
ей: сходи. Девица пошла, и призвала мать младенца. Дочь фараонова сказала ей: возьми
младенца сего и вскорми его мне; я дам тебе плату. Женщина взяла младенца и кормила
его.
И вырос младенец, и она привела его к дочери фараоновой, и он был у нее вместо сына,
и нарекла имя ему Моисей*, потому что, говорила она, я из воды вынула его"
Это повествование было дополнено в мифологии раввинов рассказом о событиях,
предшествовавших рождению Моисея. В шестидесятый год после смерти Иосифа
Фараон, правивший в то время, увидел во сне старца, державшего в руках весы со всеми
обитателями Египта на одной чаше и единственным ягненком — на другой, но тем не
менее ягненок перевешивал всех египтян. Встревоженный царь тут же обратился к
мудрецам и астрологам, которые объявили, что сон предсказывает, что у израильтян
родится сын, который приведет к краху весь Египет. Царь был напуган и тут же повелел
предавать смерти всех новорожденных детей евреев по всей стране Из-за этого
тиранического приказа левит Амрам, живший в Госене, решил разлучиться со своей
женой Иохаведой, дабы не обречь заведомо на верную смерть детей, зачатых от него. Но
позднее его решению воспротивилась его же дочь, Мириам, которая с убежденностью
прорицательницы предсказала ему, что тот ребенок, что приснился царю, выйдет из лона
ее матери и станет освободителем своего народа".
Посему Амрам вернулся к своей жене после трехлетней разлуки. По истечении трех
месяцев она зачала и затем родила сына, в момент рождения которого весь дом напол-
* Согласно Винклеру (Winckler Babylonian Mental Culture, p. 119), это имя означает "Водочерпий" (см. также
Winckler: Ancient Oriental Studies, III, 468, etc.), что еще сильнее сближает легенду о Моисее с легендой о Саргоне,
так как имя Akki означает "Я черпал воду"
** Schemot Rabba, fol 2, 4. Вторая книга Моисеева (Исход, 1: 22) гласит что астрологи рассказали фараону о
женщине, вынашивающей Спасителя Израиля._______________________________________
нился удивительным сиянием, подтверждающим истинность пророчества (см. Bergel:
Mythology of the Hebrews, Leipzig, 1882).
Подобные повествования представлены относительно рождения и родоначальника еврейской
нации, Авраама. Он был сыном Фарры (Тераха), бывшего капитаном у Нимрода, и Амтелай.
Перед его появлением на свет звезды открыли царю Нимроду, что ребенок, который будет
рожден, свергнет с престола могущественных властителей и овладеет их землями. Царь
Нимрод вознамерился убить ребенка сразу же после рождения. Но когда Фарре (Тераху)
велели принести мальчика, он сказал: "Воистину у меня родился сын, но он умер". После чего
он предъявил чужого ребенка, а своего собственного сына укрыл в пещере под землей, где
Бог дал тому возможность кормиться молоком из пальца правой руки. Говорится, что в этой
пещере Авраам оставался до третьего (согласно другим источникам, до десятого) года своей
жизни (ср.: Beer: The Life of Abraham, относительно интерпретации еврейских преданий; см.
также Wunsche: From Israel's Temples of Learning, Leipzig, 1907). Что касается следующего
поколения, в рассказе об Исааке снова появляются те же мифологические темы. Перед его
рождением царя Авимелеха предупреждают во сне не входить к Саре, ибо это принесет ему
много горя. После долгого периода бесплодия она наконец рождает сына, который, будучи
обречен (в этом повествовании позднее в своей жизни) быть принесенным в жертву
собственным отцом (приемным отцом) Авраамом, в конце концов был спасен Богом. Но
Авраам изгоняет своего сына Измаила вместе с матерью мальчика, Агари (Бытие, 20:6. См.
также: Bergel, loc. cit.).
КАРНА
Близкая связь с легендой о Саргоне также наблюдается в некоторых чертах истории
рождения героя Кармы из древнеиндийского эпоса* Махабхарата. Содержание легенды кратко
изложено Лассеном**.
Принцесса Притха, известная также как Кунти, будучи девственницей, родила мальчика
Карну, отцом которого бы/, бог солнца Сурья. Юный Карна родился с золотыми украшениями
своего отца в ушах и в прочной кольчуге. Мать в своем горе утаила мальчика и оставила его
на волю судеб. В адаптации Хольтцмана*** стих 1458 гласит: "И тогда я и моя служанка
сплели из тростника большую корзину, накрыли ее крышкой и залили воском; в эту корзину я
положила мальчика и отнесла его к реке Аква". Держась на волнах, корзина достигла Ганга, а
по нему доплыла до самого города Кампа. "По берегу реки проезжал возничий, благородный
друг Дхритараштры, а с ним была Радха, его прекрасная и благочестивая супруга. Она была в
глубокой печали, ибо бог не подарил ей сына. Она увидела корзину в реке, которую волны
прибили вплотную к берегу; она обратила на нее внимание Азиратха, который пошел и достал
ее из воды". И эта чета стала заботиться о мальчике и вырастила его как своего собственного
ребенка.
Позднее Кунти вышла замуж за царя Панду, который был вынужден воздерживаться от
брачного ложа, ибо проклятие обрекало его умереть в объятиях своей супруги. Но Кунти,
снова зачав от бога, рождает трех сыновей; один из них рождается в берлоге волка. Вскоре
Панду умирает в объ-
* В этой связи также следует упомянуть индусскую легенду о рождении мифического царя, носившего титул
Викрамадитья. Здесь снова повторяется бесплодный брак родителей, чудотворное зачатие, зловещие
предостережения, брошенный в лесу мальчик, его вскармливание медом, и наконец, его признание отцом (см. Julg:
Mongolian Fairy Tales, Innsbruck, 1868, p.73, etseq)
** Hindu Legends. Karlsruhe, 1846, Part II, p. 117-127
*** Hindu Legends, I. c._____________________________________________ ___________
ятиях своей второй жены. Сыновья растут, и на устроенном ими турнире появляется Карна,
дабы помериться силами с лучшим из воинов, с Арджуной, сыном Кунти. Арждуна с
презрением отказывается сражаться с сыном возничего. Чтобы сделать его достойным
противником, один из присутствующих на турнире нарекает его царем. Тем временем Кунти
узнает в Карне своего сына по божественной отметине и умоляет его отказаться от поединка
со своим братом, открыв ему тайну его рождения. Но Карна принимает ее откровение за
вымысел и продолжает настаивать на своем желании. Он погибает в поединке, сраженный
стрелой Арджуны. (Ср. с подробным рассказом в Lefmann: History of Ancient India, Berlin, 1890,
p.181, etseq.)
Поразительное сходство в отношении структуры в целом можно обнаружить между легендой
о Карне и историей рождения Иона, родоначальника ионийцев, о котором сравнительно
позднее предание повествует*:
В пещере скалы Афинского Акрополя Аполлон и Креуса, дочь Эрехтея, зачали сына. В этой
же пещере мальчик родился и был брошен на произвол судьбы; мать оставила ребенка в
плетеной корзине, в надежде на то, что Аполлон не позволит своему сыну погибнуть. По
велению Аполлона той же ночью Гермес относит ребенка в Дельфы, где утром на пороге
храма его находит жрица. Она воспитывает ребенка, и когда мальчик становится юношей,
делает его служителем храма. Позднее Эрехтей отдает свою Креусу в жены Ксуту. Так как их
брак долгое время оставался бездетным, супруги обратились к Дельфийскому оракулу, моля
о благословении потомством. Бог открывает Ксуту, что первый, кого он встретит, покинув
святилище, будет его сын. Тот спешит выйти из храма и встречает юношу, которого радостно
приветствует как своего сына и дает ему имя Некоторое означает "ходок". Креуса
отказывается принять юношу в качестве сына, ее попытка отравить его терпит_____________
*В отношении Иона Еврипида см. Roscher (ed.): Extensive Dictionary of Greek and Roman Mythology. Там, где не
приводится другого источника, все греческие и римские мифы взяты из этого издания, в котором также приведен
перечень всех источников.
неудачу, и взбешенные люди восстают против нее. Ион намерен напасть на Креусу, но
Аполлон, не желая, чтобы сын убил свою мать, озаряет разум жрицы истиной. По корзине, в
которой нашли новорожденного, Креуса признает в нем своего сына и открывает ему тайну
его рождения.
ЭДИП
Родители Эдипа, Царь Лай и его жена Иокаста, долгое время жили в бездетном браке. Лай,
страстно желавший иметь наследника, обратился за наущением к Дельфийскому Аполлону.
Оракул поведал ему, что он может иметь сына, ес
