Немцы Восточного Полесья Беларуси в славянской

С крыши кирпичного трехэтажного корпуса женщины счищали лопатами снег. Сразу за корпусом шла полоса с колючкой, справа вышка, а за ней поле, овражек и снова степь. Отсюда, с высоты, на плоском ландшафте была видна даже ниточка шоссе, федеральная трасса Ростов-Баку.

Женщины устроили перекур, одни стояли, опершись на лопаты, другие уселись у стенки.

Катя курить не стала, пошла одна за трубы, туда, где ее не было видно. Встала на самом краю, смотрела на волю. По дороге шли машины, ехал автобус.

По краешку крыши трусила старая рыжая кошка. Замерла, вытянула шею, покралась тихонько. Но горлица потопталась чуть на месте и взлетела. Полетела через колючку, в поле.

Кошка постояла, посмотрела в небо и поплелась обратно ни с чем.

 

Бодров С. Связной. СПб.: Сеанс, Амфора, 2007.

 

ЗАКРЕВСКАЯ ОЛЬГА ВЛАДИМИРОВНА

учитель-дефектолог Выксунского Дома ребенка Нижегородской области

РАЗВИВАЙСЯ, МАЛЫШ!

СЮЖЕТНЫЕ КАРТИНКИ ПО РАЗВИТИЮ РЕЧИ

К системе работы по профилактике отставания и коррекции отклонений в развитии

детей раннего возраста

Издатель — А. П. Казаков

Редактор — Н.Е. Ильякова

Оригинал-макет — Н.М. Кудрякова

Художники — Д.Р. Кудряков, Н.В. Кулакова

Обложка — Д.Р. Кудряков

000 «Издательство ГНОМ и Д» Тел./факс:(495) 264-27-73.

E-mail:[email protected]

 

Межнациональные отношения

1. Факторы формирования межнациональных отношений.

2. Реалии официальной версии «национализма» малых диаспор.

 

Малые диаспоры в иноэтничной среде. Факторы формирования межнациональных отношений. Этнические стереотипы. Антисемитизм. Реалии официальной версии «национализма» малых диаспор. «Национальное единство» и этнокультурная самобытность.

 

Справаздача аб выкананні дырэктыў па рабоце сярод латнасельніцтва ў БССР. 1928 г.: [“Нацыянальнасць” – палітычная платформа кулацтва. Сярод рабочай часткі моцных нацыянальных імкненняў няма, акрамя паасобных выпадкаў антысемітызму. Сярод рабочых праводзіцца інтэрнацыянальнае выхаванне праз клубы. Сярод сялянства існуе нацыянальная замкнёнасць. Заможнікі імкнуцца захапіць саветы і кааперацыю, каб перашкаджаць палітычнай і эканамічнай працы на вёсцы …, высоўвая пытанні, што іх руйнуюць як латышоў… Заможныя сяляне выкарыстоўваюць замежны латвійскі друк, дзе час ад часу друкуюцца артыкулы аб руйнаванні латышскіх гаспадарак у Беларусі. Былі выпадкі калі такія артыкулы з’яўлялісь і ў Савецкім друку…. Заможнікі ў паасобных выпадках маюць свае падпольныя згуртаванні, маюць сувязь з Латвіяй, атрымліваюць адтуль літаратуру. + Блок з кулацтвам іншых нацыянальнасцей] 701. 1. Д.69. Л.160

 

Немцы Восточного Полесья Беларуси в славянской

этнокультурной среде (20- 30-е годы XX в.)

 

Немецкая община Мозырского Полесья в межвоенный период представляла собой социокультурный феномен в национально-смешанной среде. Переселившись из украинской Волыни до I мировой войны, немцы в основном проживали в Наровлянском, Ельском, Лельчицком, Житковичском регионах. По данным Всесоюзной переписи населения 1926 г. на Мозырщине насчитывалось 3294 сельских немца – 69,2% всех немцев БССР, проживавших в сельской местности. Именно сельское немецкое население представляет первоочередной интерес в изучении данной этноконфессиональной культуры в смешанном этнокультурном контексте. Городское немецкое население было дисперсным, в большей степени “растворялось” в иноэтническом окружении.

С момента поселения на белорусской земле немецкие крестьяне-колонисты составляли неславянский этнокультурный анклав в среде белорусов, украинцев, поляков, малочисленного русского населения, в в Наровлянском районе – и чешского. При этом немцы немцы повлияли на местную этнотерриториальную ситуацию. В частности, после их депортации из прифронтовой зоны в 1915 г. обжитая немцами территория, например, Хатковского впоследствии сельсовета, была заселена мигрантами-украинцами.

Проживая в иноэтническом окружении, немцы имели свое достаточное национально-культурное пространство. Устойчивость немецкой общины определялась наличием необходимых структурных элементов – саморегуляции, восполняемости, этноконфессионального единства и хозяйственной однотипности. Браки, за редким исключением, заключались по внутриэтнической линии. Информационные связи, как необходимый фактор функционирования данного этнокультурного комплекса реализовывались в личных контактах, общении с внешним миром по религиозной линии, через миграционные процессы, переписку с заграничными родственниками и т.п. Внутриэтническая консолидация оберегала этнокультурную самобытность, спасала ее от ассимиляции. Традиционная этноконфессиональная культура, особенно ее стержень – религия, выполняла функцию социально-этнического интегратора. В религии, наряду с языком и традиционным бытом, проявлялась и сохранялась этничность немцев.

Этнический стереотип немцев в глазах местного славянского населения включал такие основные показатели как консерватизм, патриархальность, замкнутая обособленность, хозяйственность, высокая религиозность, аккуратность, законопослушность. В целом данная картина представляется более-менее адекватным отражением устойчивой специфичности немецкой этноконфессиональной культуры. Вместе с тем, на формировании стереотипа во многом сказывалась часто непонимаемая нетипичность немцев, весьма устойчивое своеобразие их культуры и психологии, что ограничивало степень совместимости со славянским населением.

За кажущейся внешней “обособленностью и замкнутостью” в действительности имели место тесные связи местных немцев с Германией, США, Канадой, различными регионами СССР. Немецкие лютеранские, баптистские и евангельских христиан общины поддерживали постоянные контакты с единоверцами. Особенно в этом плане выделялись баптисты, контактировавшие с заграницей, Украиной, Северным Кавказом, Сибирью через переписку, личные встречи, приезды учителей-проповедников.

Во многом непривычны для окружающего населения были такие черты быта немецких крестьян как рачительность, стремление к порядку, болезненное чувство собственности и уважительное отношение к собственности чужой, роль и место немецкой женщины в обыденной жизни – “Kinder, Kuche, Kirche“, лютеранские и баптистские школы с оркестрами и хорами.

Спектр отношений между немцами и иноэтническим населением варьировался от дружественности до подчеркнутой холодности. Их характер во многом определялся плохим знанием немцами в целом русского и белорусского языков, памятью о разорении местным населением их хозяйств после депортации 1915 г. Власть, столкнувшись со стойким неприятием немцами колхозов, формировала общественное мнение о немецкой “замкнутости на национальной и религиозной почве”, “напряженных взаимоотношениях” между немцами и остальным населением. Речь шла даже о “национальной ненависти” со стороны немцев. В качестве доводов приводились эпитеты, даваемые немцами белорусским крестьянам, - “grauen“ (“серый”), “Wickelfußer“ (“лапотник”, “мужик”), категорический отказ “коллективизироваться с белорусскими крестьянами”.

Мы не исключаем существовавших не совсем лестных характеристик, трений на бытовой почве, что представляется довольно универсальным явлением в национально-смешанной среде. Однако, корректней признать отчужденность немцев к той части местного социума, которая являлась послушным исполнителем официальной политики, не одобряемой немцами. Насильственная коллективизация, гонения на религию немцами однозначно связывались со Злом. Поэтому, дело не в белорусских крестьянах, а в нежелании немецкого населения вообще “коллективизироваться”, терять свободу. Главным вектором в национальных отношениях со стороны немцев была избирательность по критериям порядочности человека, его трудолюбия и хозяйственной основательности, религиозной духовности, а не этничности, тем более, если ее конкретные носители были ангажированы во властные структуры.

В свою очередь, характер отношений к немцам со стороны славянского населения был также неоднозначным – от партнерства до неприязни. В любом случае общим было одно – признание приоритета немцев в хозяйственной сфере. В информационной сводке ГПУ за 1926 г. отмечалось, что “белорусы и украинцы следуют примеру немцев, всячески стараясь культивировать свое хозяйство. Многие завидуют немцам, так гражданин Заяц, осматривая хозяйство немца Лангаса, сказал: сдохну я, если за три года не заведу такое хозяйство”.

В 20-е годы существовали тесные контакты в религиозной сфере – между немцами-баптистами и белорусами-евангельскими христианами (по данным на 1925 г.), белорусской и немецкой общинами евангельских христиан (по данным на 1930 г.). Немцы пользовались авторитетом и в решении принципиальных вопросов местной жизни. Как зафиксировано в официальном документе 1930 г., при перевыборах сельсовета “белорусское население следовало указаниям немцев”.

Информаторы-современники отмечают дружелюбность немцев, контактность с соседями. Последние, будучи приглашенными немцами на праздники, с благодарностью откликались, оставляя при этом свои хозяйственные заботы.

Голод на Полесье в 1933-34 гг. сблизил местное сельское население независимо от национальности, вероисповедания. Инициированная немцами кампания обращения за гуманитарной помощью в германские консульства, первоначально проходившая в немецкой среде, распространилась среди местных поляков, белорусов, украинцев, чехов. Она носила характер латентного сопротивления тоталитарному режиму. Реакция карательных органов на “дискредитацию успехов социалистического строительства” – аресты, высылка, расстрельные судебные приговоры – не была национально избирательной.

В 30-е годы усиливается отстраненность немецкого населения от окружающей жизни в ее официальных проявлениях и дистанцированность от окружающего населения. Отмечаются случаи, когда немцы покидали собрания, если к ним обращались не на немецком языке. Национальное чувство обострялось как ответная реакция на попытки из немцев этнических сделать немцев советских.

В целом трансформация традиционной национально-культурной жизни немецкого населения Мозырщины в большей степени осуществлялась не под ассимиляционным влиянием местного славянского этнического массива, а в результате воздействия общественно-политических обстоятельств, унифицировавших полиэтническое культурное многообразие под единый советский стандарт.