Глава 17. Спустя несколько часов после того, как Кейт уложила себя в кровать, она начала задыхаться.

Спустя несколько часов после того, как Кейт уложила себя в кровать, она начала… задыхаться.

Несмотря на холодный, чистый воздух в ее спальне, она не могла дышать, словно кольцо сжалось вокруг ее ребер, не пропуская воздух. На самом деле, ее словно окунули под воду, она видела поверхность через толщу мутных вод смертного приговора.

Кейт посмотрела на будильник в миллионный раз с тех пор, как она легла в кровать.

Небесно-голубые цифры показывали 2:34.

Ее глаза давно привыкли к мраку в комнате, дом тихо посапывал, знакомый скрип и шорохи ассоциировались со спящей собакой. Кейт окинула взглядом порядок, окружавший ее, определявший ее сущность.

Напротив, по обе стороны от окон, на полках были расставлены книги в алфавитном порядке. Аккуратно свернутое покрывало лежало поверх тщательно разложенных подушек в алькове. Картины на стенах в идентичных рамах были развешаны не «на глаз», а путем мучительных измерений двумя лентами и спустя четыре часа работы розовым молотком и тонкими гвоздиками. Стол предназначался для счетов и документов, а не для эскизов и рисунков. И все лежало на своих местах, ручки уложены в лоток в среднем ящике, счета к оплате разложены в папке по разделам «начало», «середина» и «конец» месяца, бумаги, с которыми она работала, – в папке из манильской бумаги.

Отсутствие мусора. Все на своем месте… всегда. Так же было в ее бюро, шкафу, ее жизни.

Кейт потерла лицо; хотелось кричать.

Внутри она была радиоактивна, словно пережитое на той парковке загрязнило ее тело, и на устранение последствий уйдет немалая часть жизни. И, будь все проклято, но от созерцания своей навязчивой мании контроля внутренний зуд становился только хуже.

Только не говори, что не думала обо мне прошлой ночью. Ты всегда такой самоуверенный?

Мне все равно, что люди скажут обо мне.

А что, если такое поведение не принесет тебе желаемого? Ты тоже хочешь этого. Не отрицай.

Окей, она же не думает о том мужчине. Абсолютно, стопроцентно не думает о том мужчине…

Блин. Может и думает. И может – только может!– она продолжит представлять, где лежат ключи от ее машины, на первом этаже, рядом с сумочкой.

Но, да ладно, она же не рванет в «Железную Маску» на встречу с ним. Невозможно Никогда… и особенно не после пережитого сегодня… потому что это сравнимо с ситуацией, когда у тебя загорается гостиная, и, после отъезда пожарных машин с мужчинами и шлангами, ты решаешь поджечь остальную часть дома, чтобы все было одинаково.

Если ты приедешь под конец моей смены, я расскажу тебе все, что ты захочешь обо мне знать. А потом покажу кое-что поважнее.

И что это может быть? Узнаешь. Если осмелишься.

Кейт перекатилась на другую сторону, подальше от часов, в надежде, что, не видя

цифры, она забудет о том, что у нее достаточно времени… чтобы подняться, одеться и приехать в центр города к назначенному времени.

Живи моментом, подсказал голосок. Это твой единственный шанс.

Взбив подушку, она рухнула головой на нее, снова сминая. Это чистое безумие. Но, если рая не существует, и в конце пути всех ждет сырая земля, как глупо она должна себя чувствовать, оставаясь в холодной кровати в одиночестве… когда на другом конце города ее ждал кто-то горячий и сильный?

Бывает и безопасный секс, если сделать все правильно. Нужно лишь надеть презерватив.

К тому же, стиль новоиспеченной-девственницы-после-колледжа, в котором она щеголяла со времен учебы, вгонял в депрессию…

– Нет. Точно нет.

Снова взбить подушку. Еще ругань.

В два сорок шесть она вылетела из кровати. Натянула джинсы, которые почти не носила. Выбрала единственный кружевной бюстгальтер в своем арсенале. Натянула не мнущуюся водолазку.

Сидя за рулем своего джипа, выезжая из своего района, она не смотрела назад. И не думала. Решение принято, и она не станет размышлять о нем или том, что она могла до сих пор пребывать в состоянии шока от случившегося ранее. Завтра утром будет время для сожалений и обвинений… но здесь и сейчас? Только пункт назначения.

Телефон зазвонил, когда она только выехала на Северное шоссе. Не думая, Кейт выудила его из сумки и посмотрела, кто звонил.

Тереза. Без сомнений, Вечная Бессонница звонит потому, что не получила последнюю сводку новостей, как ей было обещано.

Кейт дала включиться голосовой почте. Она не хотела слышать чужое мнение по поводу своего великолепного решения, и сильно сомневалась, что сможет держать рот на замке. К тому же, ее бывшая соседка по комнате была полу-влюблена в Джи-Би так, как люди увлекаются звездами ТВ и кино. Тереза была старомодна, она, скорее всего, оскорбиться за участь певца.

Кейт была достаточно на «ты»с чувством вины, чтобы угодить в эту ловушку.

Не перед столкновением, навстречу которому она мчалась, которое ждало всего в одном съезде с шоссе и паре светофоров.

И она не хотела спасать себя.

 

***

 

– Не вынуждай меня включать твои мозги за тебя, – прорычал Дьюк. – Потому что я воспользуюсь для этого кабинкой, в которой ты прячешься.

Ежедневно в два ночи, «Железная Маска» закрывалась для очереди перед входом, а значит, у него оставался примерно час на то, чтобы разобраться с редеющей толпой вечно пьяных, дефективных умников… вроде этого парня, который посчитал себя достаточно крутым для того, чтобы нюхать кокаин в клубе, на одном из столиков. Столкнувшись с сопротивлением, он проскользнул мимо охраны и заперся в туалете.

Донесшийся через перегородку громкий вдох сообщил, что Эйнштейн[110]с пристрастием к порошку решил поднабраться храбрости через нос.

Может, он раскатает еще одну дорожку, а потом левитирует в сторону выхода.

Конечно, все могло быть хуже. По крайней мере, Быстроногий не выбрал одну из ванных комнат… потому что Дьюку пришлось бы плечом выбивать дверь на глазах у посетителей. Вышло так, что парень кинулся к общему туалету и выбрал среднюю из трех кабинок напротив писсуаров.

Краем глаза Дьюк уловил свое отражение в зеркалах над раковинами. Подавшись вперед, он не чувствовал, как сжимает кулаки, но так и было.

– На счет три, – рявкнул он. – Ты выходишь, или я иду за тобой. Раз…

– Дьюк.

Сквозь агрессию прорвался голос его босса. Чуть слышно.

Он посмотрел через плечо на Алекс Хесс. – Я разберусь с ним.

– Нет, не разберешься. – Она указала пальцем на дверь, через которую зашла. – На выход.

– Ситуация под контролем. – Он отвернулся от нее. – Просто дай…

Алекс нарисовалась перед ним, двигаясь невероятно быстро, и заявила о своем присутствии так, словно ударила его монтировкой по голове.

– Вот в чем дело. Этим вечером ты уже ходил по этой дорожке, и если продолжишь? Ты травмируешь его. – Когда он открыл рот, Алекс вскинула руку. – Моя территория – мои правила. Не вынуждай меня выводить тебя отсюда под руку, потому что я это сделаю. Если ты убьешь кого-нибудь на работе? ОПК и без того крепко присели мне на шею, я разве что кофе не размешиваю их значками.

В «не-смей-мне-перечить» гневе, ее глаза, казалось, сияли, и Дьюк не сомневался, что она силой выведет его, если потребуется. Начальница всегда была права и всегда контролировала происходящее… себя и остальных.

Но, блин... да ладно.

Дьюк покачал головой. – Эта ночь ничем не отличается от предыдущих.

– И тот факт, что ты не видишь, в каком находишься состоянии, доказывает мою правоту. А сейчас – проваливай.

Внезапно, комната стала неестественно четкой, все, от сияющей черной плитки на стенах, до белых прожилок в черном мраморном полу и сопения из средней кабинки.

– Ты прихлопнешь кого-нибудь, – хрипло сказала Алекс. – Я вижу это в твоих глазах. И ты должен довериться мне прежде, чем сделаешь что-то, о чем мы оба потом пожалеем.

– Гребаный ад, – выдохнул он.

Когда женщина просто вздернула бровь, он сдал назад и толчком открыл дверь в… Привет придуркам, сующим нос в чужие дела.

Возле туалета собралась толпа охранников, они образовали полумесяц вокруг двери, словно ждали либо его, либо того наркомана, либо их босса.

Ругаясь себе под нос, Дьюк, игнорируя всех, прошел в заднюю часть клуба через дверь

«только для персонала», и принялся расхаживать вдоль пустого коридора между офисами и раздевалкой.

Воздух здесь был прохладнее, и он сделал несколько глубоких вдохов, остатки парфюма и масел для тела, которые использовали работающие девочки, послужили словно ароматерапией для него.

Он по второму кругу проходил туда-обратно, когда через ту же дверь зашла Алекс.

– Мой офис. Сейчас. Вот дерьмо.

Дьюк зашел вместе с ней, но не стал садиться, когда они оказались наедине. Выбрав дальнюю стену, он прислонился к бетону и скрестил руки на груди.

Алекс устроилась за своим столом. – Вот как мы поступим. Блеск. Не терпелось услышать.

– Мы дадим тебе пару ночей в качестве отгула. Он посмотрел на нее. – Это смешно. Я…

Алекс сложила руку воронкой возле уха.

– «Не буду спорить с тобой, Алекс»? Умница. Правильное решение.

Дьюк потер лицо, чтобы не перейти на крик и, тем самым, доказать, что она права.

– Нет нужды…

– «Тратить время, пытаясь убедить меня в обратном»? Блин, растешь на глазах. Уважаю, приятель.

Снова упершись взглядом в пол, Дьюк буквально чувствовал ее взгляд на себе. Внезапно, Алекс взяла единственное, что было живого в этой комнате – маленький цветок в зеленом пластиковом горшке.

– Видишь это? – сказала она. – Знаешь, кто подарил мне его? Хороший парень по имени Хосе де ла Круз. Не так давно он навестил меня, и знаешь, чьего плана мед.страхования он придерживается? ОПК. Говорю же, милый парень. Но мне этот гребаный цветок ни к чему, и я очень не хочу, чтобы коп вернулся… и особенно не по поводу причинения телесных травм в моем чертовом туалете, от руки одного из моих гребаных вышибал.

– Я в состоянии держать себя в руках.

Она отмахнулась от жалкой лапши, или что он там ей еще вешал на уши.

– Это моя, черт возьми, вина. До меня не сразу дошло, но ты работал последние двадцать пять ночей кряду… и мне не стоило просить тебя приходить этим вечером. Ты слишком надежный и, честно говоря, чертовски ценный кадр в своей бестолковой работе. К несчастью, ты перегораешь. Такое бывает. Те идиоты на улице доведут тебя до ручки.

Он только открыл рот, но она прервала его:

– Это не тема для обсуждения или спора. В принципе. Ты принимаешь мой вариант, либо, мне больно такое говорить, но я тебя уволю.

Дьюк почувствовал, что его гнев вспыхнул еще сильнее… но понимал при этом, что спорить не стоит. У нее на руках все его карты, и, наверное, Алекс вела себя вполне честно. Будь она проклята.

– Я могу закончить эту ночь?

– Если остынешь? Да. Но потом у тебя два дня отгула. – Дьюк отвернулся, чтобы уйти. – Я не сказала, что закончила с тобой.

– Что еще? – ответил он у закрытой двери.

– К тебе посетитель. Я отвела ее вниз по коридору, в комнату для допросов. Дьюк развернулся. – Посетитель?

Алекс лукаво улыбнулась. – Блондинка. Пять и восемь ростом. Выглядит здесь, будто лишняя… поэтому мне остается только порекомендовать ее. На самом деле, может, если ты проведешь немного времени с женщиной? Выпустишь пар.

Дьюк вылетел из офиса своей начальницы и прошел по коридору. Дойдя до двери в комнату, в которой они «разговаривали» с клиентами, он не стал стучаться, а широко распахнул ее.

И вот она, стояла в удобной обуви, руки в карманах джинсов, глаза бродили по

помещению так, будто она чувствовала себя не в своей тарелке, вне своей зоны комфорта… и лишившись рассудка.

По крайней мере, по ее мнению. Дьюк бы с ней не согласился.

Он смежил веки, и появление цели успокоило его лучше одергиваний босса. Когда он закрыл дверь, женщина неловко помахала рукой.

– Привет. Я…

Он приложил палец к губам, призывая ее помолчать. Потом, он подошел к камере в дальнем углу и потянулся высоооко верх, отсоединяя устройство, вмонтированное в потолок.

– Ты же не хочешь, что бы это записали на камеру.– протянул он, повернувшись к ней.

– Ой…

Она, очевидно, подбирала слова, и стало очевидно, что она не притворялась, когда говорила, что не увлекается подобной хренью.

Не вопрос. Он сам обо всем позаботится.

Сократив расстояние между ними, мысленно, он уже раздел ее, обнаженную усадил на стол посреди комнаты и широко раздвинул ноги, крепко целуя ее, после того как она откинется на исцарапанную поверхность.

Он не произнес ни слова, потянувшись к ней, обхватив рукой ее затылок и притягивая к себе за шею.

Она уперлась ладонями в его грудь, отстраняясь. – Ты не хочешь…

– Что? Поговорить? – Он не сводил глаз с ее губ. – Ты не за этим пришла. Я не за этим пригласил тебя сюда.

На задворках разума он нашел странным тот факт, что так сильно желал эту женщину. Но он не станет тратить время на размышления. Она была здесь. Она не собиралась отказывать ему. И он нуждался в этом отчаянно, непонятно почему, но он понимал, что не стоит раздумывать.

Но он хотел, чтобы она желала его.

И, значит, ему придется соблазнить ее на секс.

Он провел рукой вверх, запуская пальцы в волосы, а другой притянул к себе за талию. – Я видел твою машину до этого. Ты проезжала перед клубом, ведь так?

Она проглотила ком.

– Я хотела увидеть…

– Меня. – Он наклонился к ней, прижимаясь грудью к ее грудям, поднося губы к ее уху.

– Ты хотела увидеть меня, потому что не могла поверить, что раздумывала о том, чтобы встретиться здесь со мной. Ты не могла поверить, что наблюдая за тем певцом… ты думала обо мне.

Он придвинул свои бедра, потираясь эрекцией о ее тело потом отодвинулся, чтобы оценить реакцию.

О, даааа. Именно то, чего он добивался: она быстро смежила веки, ее губы приоткрылись… значит, она четко ощутила, чего он хочет.

– Я знал, что ты придешь, – сказал он. – Ко мне.

И тогда он поцеловал ее, двигаясь быстро, беря контроль, жестко прижимая к себе, стискивая, когда его рот нашел ее. Она была напряжена, но недолго. Когда его язык нашел себе путь женщина расслабилась всем телом, и, блин, это было прекрасно… также прекрасно, как и ее вкус.

К слову о преображении. Все сдерживаемое раздражение он перенаправил в похоть, и бурный всплеск чувственной мощи стал первым свидетельством того, что происходящее не будет обычным случайным перепихоном. Но потом он выключил мозг. Она была идеальным приемником для его страсти, ее язык встречал его, спина выгибалась вперед, руки устремились к его плечам, в ответ крепко прижимая.

Когда она быстро отстранилась, он знал, что ее беспокоило.

– На двери нет замка, – сказал он ей.

Потому что последнее, что нужно клубу – обвинение в незаконном удержании.

– Но она открывается внутрь, поэтому если ты хочешь уединенности, я могу трахнуть тебя возле нее.

Ее глаза широко распахнулись, будто она пыталась решить, оскорбили ли ее грубые слова или завели еще больше.

Когда она вернула его рот к своему, он принял это за «вау-чудесная-идея-телами- поставить-блок-и-отгородиться ото-всех-остальных».

Будет сделано. Дьюк прижал ее к панелям и потянулся к водолазке, выдергивая ткань из-за пояса, чтобы скользнуть руками по гладкой, теплой кожи ее груди. В ответ, она подняла руки, и он не стал дожидаться ее указаний; он стянул футболку через голову и отбросил в сторону.

Милый лифчик.

Слишком девчачий на его вкус, но Дьюк нисколько не возражал против кружева на ней… через просвечивающее плетение он видел розовые соски, и как бы он не наслаждался ее губами, ему хотелось и этого.

Незачем беспокоиться о хрупких чашечках. Он спустился южнее, выцеловывыя путь по ее шее, ключицам, гладкой плоскости грудной клетки… а потом перешел к ее груди. Вытянув язык, он потянулся к соску, облизывая вершинку, посасывая его, водя губами по комбинации кружева и плоти. И ей нравилось внимание, которое он ей оказывал. Ее руки впились в его голову, тянули… но не от себя. Черт, нет. Она притягивала его к себе.

Ему не нужно другого поощрения.

Блин, ему нравился ее запах… а также тот факт, что она приняла душ перед тем, как приехать к нему: корни волос были до сих пор слегка влажными, а на ее коже задержался легкий аромат. Не тяжелый лосьон и прочая фигня, которыми пользовались девочки, работающие в клубе. Нежное мыло, что-то натуральное и целомудренное.

Выглядит здесь будто лишняя… поэтому мне остается только порекомендовать ее.

По крайней мере, в чем-то этой ночью он был согласен со своей начальницей.

Отклонившись назад, Дьюк подцепил обе лямки и приготовился полностью насладиться ею. Потянув вниз и лаская ее руки, он обнажал то, чему оказывал пристальное внимание.

– Черт… – выдохнул он.

К слову об идеале. Только кремовая кожа и маленькие напряженные соски, к которым он мог добраться безо всяких преград.

С каждым ее вдохом, ее груди легонько покачивались…

Вырвавшийся из него стон больше напоминал рык зверя… и это определение было весьма точным. В этот момент он чувствовал себя таким же цивилизованным существом, как и пантера.

А это аппетитно пахнувшая женщина перед ним?

Она станет его трапезой.