Итар решил продолжить попытки развития некоторых способностей Виктора, в том числе слуховых, речевых и вкусовых. К примеру, он завязывал Виктору глаза для определения его способности понимать различия между разными звуками и словами. Несмотря на способность Виктора улавливать такие различия и на тот факт, что его слух никак не пострадал, после месяцев занятий Итару удалось добиться лишь минимального прогресса. Виктор научился нескольким простым односложным словам, выражающим гнев или дружбу. Итар пришел в уныние и начал переоценивать успехи Виктора. Способность мальчика произносить слово «lait» (молоко) была провозглашена его наивысшим когнитивным достижением, но Итар также заметил, что он произносит это слово, только когда ему действительно давали молоко. Виктор, не умевший говорить, по-прежнему не мог использовать слово «lait» для выражения своего желания получить молоко. Итар пришел к выводу, что без этого Виктора нельзя назвать человеком, обладающим реальными речевыми навыками. Он также обнаружил, что мальчик лишен способности к подражанию. Итар поставил рядом две грифельных доски и попытался заставить Виктора повторять свои движения руки. Но для Виктора это оказалось невозможным. Эта неспособность к имитации, по-видимому, серьезно влияла на его способность к научению. Кроме того, это может кое-что сказать нам и о его способностях в целом. Многие животные умеют успешно имитировать чужое поведение, но Виктор не мог этого делать.
Но как бы ни был Итар разочарован этим недостатком, он не отказывался от попыток обучения Виктора. Он начал давать Виктору команды выйти из комнаты, чтобы принести конкретные предметы, находившиеся в других помещениях. После длительного обучения Виктор мог отправляться в другую комнату и приносить оттуда до четырех предметов, показанных ему на карточках. Сначала это было воспринято как явный признак развития когнитивных способностей, но позднее Итар попросил Виктора принести ему из другой комнаты книгу. Хотя в этой комнате было полно книг, Виктор мог связать слово «книга» не с любой, а только с какой-то конкретной книгой, с которой он первоначально ассоциировал это слово. Он мог распространять смысл слов, представленных ему на карточках, не на любой объект, а только на какой-то конкретный. И вновь Итар сообщает об этом как о невероятно удручающем результате, причем настолько удручающем, что одновременно он открыто называет Виктора «ни на что ни годным существом». Несмотря на непонимание значения услышанного слова, Виктор, должно быть, почувствовал тон послания, закрыл глаза и начал всхлипывать. Тогда Итар подошел к мальчику и обнял его, как это мог бы сделать отец ребенка. Впоследствии он рассказывал, что этот момент физического контакта между мальчиком и мужчиной помог установлению между ними хороших рабочих отношений в последующие месяцы. В конце концов, Виктор действительно научился понимать, что одно слово может соответствовать многим похожим предметам и даже начал делать слишком широкие обобщения, путая слова «щетка» и «швабра», «нож» и «бритва». Несмотря на отдельные неудачи, небольшой прогресс все же был достигнут.
Виктор стал запоминать все больше и больше существительных («комната», «человек») и начал объединять их с простыми прилагательными (такими, как «большая», «маленькая»), а также с глаголами (такими, как «коснуться», «пить»). Ему даже удавалось писать простые слова, которые были читаемыми, и Итар сообщал, что к концу 1803 года его подопечный мог осуществлять коммуникации посредством письма и чтения в самой простой форме. Итар потратил много месяцев, пытаясь научить его формировать звуки, но, в конце концов, отказался от любых таких попыток и сделал вывод о том, что Виктор никогда не сможет нормально разговаривать. Итар был вынужден признать, что никакое количество занятий не поможет исправить этот рано развившийся недостаток Виктора, и задался вопросом о том, могут ли внешние усилия (пять лет обучения, как в данном случае) справиться с влиянием природы или с воздействием внешних факторов в раннем возрасте.
