Он резко открыл глаза. Даже сначала не понял, где находится. Реальность потихоньку возвращалась, но пережитые эмоции не оставляли. Его и правда тошнило как в этом сне. Он даже взмок, покрылся холодным потом. Такой явный был этот сон. Слишком явный. На душе было так противно, что и не передать. Гадко и противно. Злость взыграла с новой силой и никак не отпускала. Голова закружилась от неприятных эмоций. Сердце стучало как бешеное, принося боль. Вот оно. Вот он тот момент, когда говорят, что болит сердце. Наверное впервые он ощутил это на себе. Не припомнил и вовсе, чтобы приходилось испытывать нечто подобное. Если бы пережил всё это наяву, то инфаркт был бы обеспечен. Ян выдохнул. И снова глубоко вздохнул. Внутри всё пульсировало и никак не успокаивалось. Будто, и правда, они стояли там на тротуаре. Будто наяву она вышла замуж за другого.
Глаза уже привыкли к полутьме спальни. Да и ночь была очень светлая.
И, наверное, уже не ночь…
Он резко повернул голову. Потом приподнялся и протянул руку. Дотронулся до её шелковистых волос. Она для него как панацея. Панацея от всех болезней. Потихоньку начало отпускать. Возникло мимолётное желание, схватить её левую руку и удостовериться, что на ней нет кольца. Мозг так и жгло это желание, но он не стал этого делать. И так прекрасно знал, что никакого кольца у неё на руке нет. Она здесь. В его квартире. В его постели. Рядом с ним.
Он придвинулся к ней ближе. Приподнялся на локте, оперевшись на здоровую руку. Прикоснулся к лицу, дотронулся до мягких губ. Отвёл волнистые локоны от лица и прижался губами к щеке. Кажется, почувствовал запах лекарства. Она не проснулась, даже не пошевелилась. И не вздрогнула. Дышала так же глубоко и ровно. И не мудрено после такой лошадиной дозы успокоительного.
Скоро рассвет…
С трудом он встал. Подошёл к панорамному окну во всю стену.
Да, рассвет…
Тёмно-синее небо начало светлеть. Но ночной город ещё сверкал разноцветной иллюминацией. И далеко, где воды залива смешивались с небом, разгоралось красное зарево.
Приснится же такое!
И проспал то всего ничего – от силы полчаса. В жизни не знал, что такое бессонница, а вот сегодня ощутил всю прелесть этого состояния.
Неприятные ощущения отпустили, и теперь он почувствовал боль во всем теле. То ли та таблетка, что он выпил перед сном, перестала действовать, то ли ещё не помогла. Передозировка тоже опасна. Он пил, когда только не мог терпеть, а так старался меньше глотать этих «целительных ядов». Желудок и так не работал. И Джеферсон об этом предупреждал. Лучше выпить ту микстуру для кишечника, чтобы потом утром поесть нормально.
Ян повернулся и посмотрел на кровать. На неё. Эва так и лежала в том же положении, в каком заснула: полубоком, подложив ладошку под щеку. Такая трогательная, прикрытая лишь тонкой простыней.
«Не отдам… Никому и никогда не отдам…»
Он тихо вышел из спальни. Не стал одеваться, а так и вышел в чём был: в трусах и в футболке. Не хотел издавать даже самых тихих звуков. Не хотел тревожить её даже шорохом одежды и лёгким скрипом шкафов гардероба.
Они столько сказали вчера друг другу, но так и не поговорили…
***
- Дэнни, не хочу… Я не могу… - говорила она, заламывая руки.
- Ну почему, Эви? Ты вложила в неё столько сил. Не спала ночами. Дышала краской и всеми этими химикатами. Тем более картина уже заявлена. Как ты её заберёшь?
- Не знаю, - в отчаянии говорила она. – Не знаю, но я не хочу её выставлять. Я уже передумала. Я не хочу, чтобы её вообще кто-то видел! Не могу, понимаешь? Не хочу! Не могу! – она в чувствах притопнула каблучком по мраморному полу и сама вздрогнула от резкого звука, прокатившегося по просторному холлу.
- Эва, ты просто разволновалась. Перестань.
- Может ты и прав… - она с тоской посмотрела на широкую спиральную лестницу, что вела наверх.
- Пойдём перекусим, - предложил он.
- Да, пойдём, - согласилась она, пребывая в своих мыслях.
- Пойдём-пойдём, - Даниэлл взял её под руку. – Посидим и поговорим спокойно, а потом мы что-нибудь придумаем.
Она не стала сопротивляться, а пошла, ведомая его твёрдой рукой. Они покинули Академию и направились в Арт-кафе, которое было за углом. Совсем неудивительно неподалёку от Художественной Академии увидеть Арт-кафе. И, естественно, это было любимое место местных художников и им подобных творческих личностей. Она и раньше тут бывала. Обстановка ничуть не изменилась: те же фрески на стенах, портреты великих художников, кованые люстры на потолке и витиеватые вешалки для верхней одежды. Эва воспользовалась одной из таких и повесила на неё пальто.
Они присели за единственный свободный столик недалеко от входа. Не очень удобное место, но в такое время тут обычно много народу и свободных мест в пять часов вечера практически не найти, а подсаживаться к кому-то не хотелось.
Сегодня ей было как-то особо плохо. Совсем плохо, но она старалась держаться. С утра сумела затолкать в себя только яблоко и больше ничего. Попила минеральной воды, потому что от чая её вырвало. Желудок сводило и даже запах еды был непереносим. И сейчас она не стала ничего есть, заказал томатный сок. Его она могла пить беспрепятственно и легко, хотя нынешним утром и он не пошёл.
Она положила ладони на поверхность стола, выложенной мозаикой.
Ничего не изменилось…
Совсем ничего…
Расторопная официантка принесла томатный сок и чашку кофе для Даниэлла. Эва, конечно, не озвучила, но в душе была ему очень благодарна за то, что он не заказал ничего из еды. Вряд ли она смогла бы долго усидеть на месте. Эва сделала пару небольших глоточков сока. Привычной реакции не последовало. Сок не вызвал тошноты и она с удовольствием отпила полстакана.
- Ну, что с тобой, Эва? Ты сегодня совсем не в себе.
- Я знаю… Вернее, я не знаю… Мне кажется, что всё плохо. Плохо всё на свете. Я… Я не хочу чтобы кто-то видел её. И вообще мне всё надоело, - чуть не плача говорила она, водя пальцами по швам, соединяющим кусочки смальты.
- Это пройдёт, - просто сказал он.
- Да, ты уже привык, что… - улыбнулась она и посмотрела в окно. И тут же замолчала. Онемела. Так и смотрела в одну точку, хотя знакомая до боли фигура уже скрылась.
Внутри все похолодело. Она так и не повернула головы, хотя боковым зрением заметила его в дверях. И толком не могла понять, боится ли ошибиться, спутав его. Или всё-таки боится удостовериться, что это он.
Скорее всего второе... Всё-таки второе…
Даниэлл что-то говорил, но она его не слышала. Всё её существо сконцентрировалось на его приближении.
- Не подходи ко мне! – она вскочила с места, как только он оказался рядом. Как только оказался в паре шагов от её столика, она вскочила с паническим выражением на лице.
Он увидел её сразу. Остановился в дверях кафе, чтобы оглядеть помещение, но этого не понадобилось: его взгляд тот час же упёрся в неё.
- Эва, нам нужно поговорить, - банальная фраза, но из его уст звучала по-другому. Совсем не банально и очень многообещающе.
- Нет, я не хочу. Не хочу видеть тебя. И слышать тебя я тоже не хочу, - говорила она распахнув серые глаза. И говорить она с ним тоже не хотела. Не хотела даже завязывать этот разговор. Совсем не хотела цепляться фразами и сближаться. Разговор уже есть сближение, а она только научилась жить без него. Стала привыкать к одиночеству и находить радость в жизни.
Даниэлл поднялся со своего места.
- Не уходи, - Эва тут же схватила его за руку.
Он видел только её. Для него существовала только она. И Ян не сразу даже заметил его. А когда заметил, то не обратил особого внимания. Этот персонаж был словно немое и бестелесное существо, не представляющее особой угрозы. Не представляющее таковой, пока не встал со стула, а Эва не схватила его за руку, ища поддержки.
- Оставь нас, - резко сказал Ян, глядя на Эву, однако обращаясь не к ней. Даниэлл не двинулся с места, а Эва не убрала руку.
Ян посмотрел на него. Сделал шаг.
- Нет, - Эва шагнула и упёрлась ладонью ему в грудь. Ощутила давление. Он не остановился.
- Ян, нет, - она шагнула в сторону, отгородив Даниэлла, и приложила усилия, чтобы остановить Яна. – Пожалуйста, подожди меня на улице - попросила она. Намерения Яна были ясно написаны на лице. От его утончённости и цивилизованности не осталось и следа. Она словно прочитала его мысли, проследив за тем, как он оценивающе посмотрел на стеклянную витрину кафе.
Только её прикосновение остановило его. Только её рука, прижатая к груди. И голос. И то, как она произнесла его имя. Только это. А иначе бы он швырнул этого ублюдка в стекло. Швырнул, даже если бы это доставило адскую боль. Да и сомневался он, что почувствует её. Ничего он не чувствовал. Вообще ничего. Кроме злости и ревности, которые ошпарили, накрыв с головой. И то, что ему так красочно сообщил Альфи, замелькало картинками перед глазами, доводя до белого каления и туманя разум. И она… схватилась за него, как утопающий за соломинку. Она… попросила его остаться…
В мгновение ока ревность подогрела кровь до кипения, а бешенство забурлило в венах. Он шагнул к нему, и кулаки сжались сами собой.
Даниэлл не двигался, хотя Эва давно отпустила его.
Ян сжал её руку.
- Пожалуйста! – взмолилась она и повысила тон, посмотрев на Дэнни, уверенная точно, что Ян сейчас отодвинет её как мешающую вещь и тогда больше ничего и никто не остановит его. Слишком решительное и зловещее у него было лицо. Слишком явно читались на нём эмоции. Явно как никогда.
- Ну? Сам уйдёшь, или мне тебя проводить? – от его тона даже у Эвы поползли мурашки.
Чёрт!
Она оглянулась. Практически все посетители небольшого кафе наблюдали за ними в ожидании представления. Никто не сомневался, что высокий темноволосый мужчина собирался начистить морду блондину, который сопровождал девушку.
- Пожалуйста, - тихо проговорила она, обращаясь к Дэнни. – Всё будет хорошо, - она попыталась придать голосу непринуждённый тон, но вышло это плохо.
- Я подожду тебя в машине, - сказал Даниэлл. Достал бумажник, положил на стол несколько банкнот, расплачиваясь за свой кофе и вышел.
- Отпусти мне больно, - резко сказала Эва и попыталась вырвать свою ладонь из его руки.
- Эва, я прошу тебя, - настойчиво говорил он, глядя ей в глаза. Но она отводила взгляд
- Отпусти… Отпусти и уходи, - старалась не повышать голоса. Сдерживалась. И от этого тон её был напряжённым и звенящим.
- Ты хочешь, чтобы я ушёл? – переспросил он.
- Да, я хочу, чтобы ты ушёл, - не раздумывая, сказала она.
- Хорошо, - он отпустил её руку. – Я уйду, - сказал, отпустил её ладонь и вышел из кафе. Так быстро он отступил, что слегка озадачило.
Он вышел, и силы покинули её. Ноги ослабли и Эва присела на стул. Теперь кровь прилила к щекам. Внутри всё трепетало, и полстакана треклятого сока готово было вырваться наружу. Она вздохнула несколько раз глубоко, отгоняя накатившую тошноту. Полнейший ступор. Смута в душе. Физическая слабость. Даже немощь. Одним своим появлением он вырвал из её почти устроенного мира. Как в тумане, она надела пальто. Хотела расплатиться за сок, но посмотрев на стол, решила, что оставленных Даниэллом денег хватит и на большее.
- Отвези меня домой, - попросила она, сев в машину, стараясь говорить твёрдо и спокойно. Как бы она не старалась делать равнодушный вид. Никак у неё это не получалось.
Они ехали молча почти всю дорогу. Даниэлл был напряжён и погружён в свои мысли. Но Эве не пришло в голову разрядить обстановку. Он прекрасно понял, с кем столкнулся. И говорить что-то или оправдываться не хотелось. И думать и о чем не хотелось. Поэтому Эва уставилась в окно. Просто пробегала взглядом по витринам магазинов, по зданиям; смотрела на спешащих куда-то прохожих...
- Останови машину, - внезапно сказала она.
- Эва…
- Останови, Даниэлл. Я дойду пешком. Хочу прогуляться, - она поправила шарфик и застегнула верхние пуговицы пальто.
- Мне кажется, тебе не нужно быть одной. Давай я отвезу тебя. И на улице сегодня холодно, и самочувствие у тебя не для прогулок, - он попытался её остановить и внять разуму.
- Мне как раз сейчас и нужно побыть одной. И, да! Мне очень плохо, поэтому я и хочу прогуляться и подышать свежим воздухом, - непреклонно сказала она.
- Хорошо, только позвони мне, как доберёшься до дому. Я буду переживать, - Дэнни проехал чуть дальше, выискивая место для парковки.
- Да, конечно, я позвоню, - пообещала она и вышла из машины.
Действительно, холодно…
Даже слишком…
Она сазу замёрзла. Начало поколачивать, и пальчики заледенели. Холодный ветер порывами бил в лицо. А может колотило её не от холода. Стоило признаться, что не от холода.
Она не удивилась увидев его. Столько эмоций испытала сразу, но среди них не было удивления. Чувства были такие разные. Как разноцветные нити в одном клубке, но среди них не было удивления. Паника? Да. Безотчётный страх. Почти забытая боль. Где-то глубоко в душе она всегда знала, что он появится. Где-то совсем глубоко ждала его. Ждала, что появится он именно так: без звонка и разговоров, без лишних слов. Просто придёт и всё. Придёт и найдёт её, где бы она ни была. Хотелось ли ей этого? Да, хотелось. Очень. Но на уровне мечты о счастье. А случившаяся реальная встреча была такой болезненной. Все произошло так быстро. Всего несколько минут, а будто полжизни и мир снова перевернулся. А он снова ушёл. Снова оставил её. Вернул в прежнее состояние и оставил.
Хотелось разрыдаться, чтобы успокоится, но слёз совсем не было. Физическое состояние только усугубляло моральное самочувствие. Её затошнило так, что коленки начали дрожать и подгибаться. А в теле появилась слабость. Она медленно брела по тротуару, время от времени поправляя волосы. Ветер нещадно трепал её локоны, окончательно испортив причёску. Она собрала их, перекинула на одну сторону и заплела косу. Приостановившись Эва отошла в сторону и принялась рыться в сумке. Конечно ни заколки ни резинки для волос она не обнаружила. Ладно, хотя бы некоторое время волосы не будут ей мешать.
Подходя ближе к дому она ускорила шаг. Хотелось побыстрее оказаться в тёплой квартире. А ещё лучше лечь и поспать. Хотя вряд ли собственные мысли дадут спокойно заснуть. Они и сейчас роились в голове бессвязно и хаотично.
Она вздрогнула, но не успела издать ни звука.
- Только пикни, - угрожающе поговорил он и сжал её локоть. Слова замерли на языке, но она попыталась дёрнуть рукой.
- Я сказал только пикни. И не дёргайся, - они быстро зашли в здание, так же быстро пересекли холл, и он не выпускал её локоть, пока они не оказались в лифте. Эва молчала, слегка опешив, двигаясь скорее по инерции, чем целенаправленно.
- Ключи давай, - он нажал кнопку лифта.
Она не пошевелилась, только смотрела, как он вдавил кнопку с цифрой её этажа.
- Ключи!
Как под гипнозом, она отдала ключи от квартиры. Что-то в его тоне останавливало её противоречить и возмущаться. Он стоял совсем близко. В шаге. Почти касался её. Смотрел сверху вниз. Она почувствовала себя маленькой и ничтожной, хотя была на каблуках. Отступила и вжалась в поручень у стенки. Он склонился к ней.
- И… дорогая… если я когда-нибудь спрошу тебя, кто это… Пожалуйста… не говори мне… даже, если спрошу, - проговорил у самого уха. Потом отступил. Дверцы лифта плавно разъехались, и он вышел, не забыв вцепиться ей в руку. Потащил за собой. Открыл дверь и почти насильно впихнул её в квартиру. Она не стала задерживаться у двери. Наконец вырвала руку и быстро прошла в гостиную. Слышала как он с грохотом захлопнул дверь. Слышала, как он идёт за ней.
- Собирайся! – совсем не ласково попросил он. Лучше сказать, приказал.
Она всё никак не могла собраться с мыслями, что бы что-то ответить ему.
- Я никуда с тобой не поеду!
- А я не спрашиваю поедешь ты или нет. Я говорю собирайся!
- Да что ты о себе думаешь? Думаешь, имеешь право вот так являться и командовать? Распоряжаться тут?
- Да! Именно так я и думаю!
- Ошибаешься! И никуда я с тобой не поеду!
- Поедешь! Собирайся и не зли меня! Не зли меня, Эва!
- И после всего… Да плевать мне на твою злость, знаешь ли!
- И мне Эва. И мне сейчас плевать даже на то, что тебе нельзя волноваться. Сейчас я тебе могу сказать всё что хочешь! И всё что не хочешь тоже!
Она испуганно отступила и инстинктивно прижала руки к животу. Он проследил за её жестом, потом посмотрел ей в глаза.
- Так, что лучше собирайся! Я с удовольствием помогу!
- Всю жизнь мечтала! – съязвила она, хотя готова была заплакать.- Я тоже всю жизнь мечтал о детях! Видишь, Эва... Мечты сбываются! Иногда, когда ты совсем этого не ждёшь!
Почему это звучало как оскорбление?
Почему, когда вся её сущность желает услышать именно эти слова, они звучат как язвительное оскорбление.
Или нет?
Она запуталась и перестала понимать его. В таком состоянии она вообще перестала понимать его.
Они замолчали на мгновение. Сверля друг друга взглядами. Эва, как заговорённая, не могла оторваться от него, а он пытался что-то прочесть в её блестящем, от накативших слёз, взгляде.
Зазвонил её телефон. Она бросила мимолётный взгляд на свою сумку, откуда раздавалась мелодия, но не двинулась с места.
- Ну? Ответь же! - он шагнул ближе и засунул руки в карманы пальто, ожидая её действий.
Она не двинулась. Тогда он подошёл к дивану, на котором и валялась её сумочка. Достал телефон и посмотрел на дисплей.
- Ответь ему. Попрощайся навсегда, и скажи, что уезжаешь, - осторожно он положил телефон на журнальный столик, будто боялся, что не выдержит и разобьёт его об стенку. Хотя и это вряд ли. Это был тот самый телефон, что он ей подарил. Ян развернулся и вышел из комнаты.
Эва так и не взяла трубку и звонок прекратился. Обессиленно она села на диван. Некоторое время бездумно смотрела перед собой. Уставилась в пол, рассматривая ковёр. Потом вскочила. Принялась расстёгивать пальто негнущимися пальцами. Руки не слушались. Пальцы дрожали. Хотелось поотрывать все пуговицы к чёртовой матери, но сомнительно, что на это у неё хватило бы сил.
Она со злостью швырнула пальто на диван, когда ей, наконец, удалось справиться со злосчастными пуговицами и кинулась за ним. Слышала, как громко хлопали двери комнат и с треском раскрывались и захлопывались дверцы шкафов. Она заскочила в комнату и застыла на месте, смущённая выражением его лица. На нём была написана боль. Без сомнений, это была она. Такая боль, что он закусил кулак.
- Если ты из-за ребёнка... - растерянно сказала она, глядя на него. Он отнял руку от лица. С трудом перевёл дыхание. Не ответил, только переложил чемодан из левой руки в правую и бросил его на кровать. Помимо чемодана, на кровати лежали её вещи. Бесцеремонно сваленные в кучу вместе с вешалками. Он просто содрал их с перекладины без разбора.
- Конечно, Эва... - сдавленно проговорил он. - Конечно из-за ребёнка! Я ведь не могу просто полюбить тебя! Для счастья же нужен веский повод, правда?
Она заметила, как он притронулся к левому плечу, но быстро одёрнул руку.
- Ты... О чём... Ты явился... Ни здравствуйте вам, ни привет и до свидания! Разорался! Да, какое ты вообще имеешь право! – воскликнула она, чувствуя свою полнейшую беспомощность, переводя взгляд с него на груду вещей.
- Тебе напомнить о моих правах? – жёстко спросил он.
- Да я и слушать тебя не хочу, - слабо сказала она. Еле выдавила, потому что в этот момент её снова замутило. Она прикрыла рот ладошкой. В это время он расщёлкнул замки на чемодане.
- Придётся. Тебе придётся меня выслушать, - откинул крышку.
- Да не нужно мне это! Не нужно, Ян! И ты мне не нужен! Уходи и оставь меня в покое... - последние слова она проговорила в прижатую ко рту ладонь на пути в ванную.
- И не подумаю! – он бросился вслед за ней.
Эва склонилась над раковиной. Её вырвало тем томатным соком, будто кровью. Такого зловещего цвета была жидкость. От одного этого вида её замутило ещё больше. Она вцепилась в края раковины, но ноги упрямо подгибались. Ян прижал её правой рукой к себе, крепко обхватив за талию. Эва облегчённо вздохнула. Без его помощи она бы не удержалась на ногах. Он убрал ей волосы от лица, прихватив левой рукой.
- Умойся, Эви. Давай, моя девочка, умойся, - почти прошептал он. Тихо сказал, удерживая её, положив руку на живот.
- Угу, - она кивнула, но не имела сил пошевелиться. Даже отцепить пальцы от раковины и то не могла. Она прикрыла веки, всё равно перед глазами всё плыло, только усиливая и без того тошнотворные ощущения.
Ян включил холодную воду. Намочив ладонь, приложил её Эве к лицу. Потом набрал ещё пригоршню и смыл томатный сок с её губ.
- Угу, - ещё раз промычала она. – Сейчас. Сейчас я сама, - еле вышептала, но нашла силы оторваться от раковины. Дрожащими руками она умылась. Потом прополоскала рот. Он развернул её к себе и обнял. Она уткнулась носом ему в грудь, вцепившись руками в лацканы пальто.
- Эви... - руки её ослабли, и она начала сползать по нему. - Я ведь даже не смогу... - он подхватил её, но она уже не откликалась, а безвольно повисла у него на руках. – Не смогу поднять тебя...
Но ему пришлось. Не мог же он оставить её на полу в ванной. Ян не стал поднимать её на руки. Не выдержал бы такой нагрузки. Но приподнял Эву над полом и прижал к себе. Этого, однако, хватило, чтобы испытать адскую, почти непереносимую боль. В глазах потемнело, но он дотащил её до кровати и сел вместе с ней, умостив её у себя на коленях. Прижал к себе как ребёнка на мгновение, и замер, сжав зубы, ожидая пока собственный приступ боли ослабнет. Отпустит его, пока он сжимает её в объятьях. Он прижал её голову к своей груди, смахнул капельки воды и отвёл мокрые прядки. Обхватил ладонью мокрое лицо. Когда ощущения стихли, он стянул с неё сапожки.
Она была такая бледная. Белая как полотно. Ни кровинки на щеках. Он забеспокоился, запаниковал.
- Эви... – позвал её, провёл кончиками пальцев по лицу.
И это её чёрное платье только подчёркивало бледность лица.
Ну, надо же! Эва в чёрном платье! Немыслимо!
Никогда не видел её в чёрном. Но и в этом, казалось, мрачном одеянии она выглядела блестяще. Такая нежная и сверкающая. Такая красивая и яркая. Он обомлел, когда увидел её там, в кафе. Всё исчезло, кроме неё. И потом, он видел, как она подходила к дому. Задумчивая и далёкая. В чёрном пальто и сапожках на каблуках. Утончённая и ласковая... Слегка незнакомая и чуть-чуть чужая...
Но его Эва... Его... С растрёпанными ветром золотистыми кудрями. Блестящими лучистыми, а сейчас печальными глазами. Так не хотел он видеть эту печаль. Хотел счастье в её глазах... Веселье... Готов был на что угодно, что бы вернуть это. Так хотел вернуть это.
Теперь был даже рад внезапным болезненным ощущениям. Очень рад. Боль захлестнула, затмив всё остальное. Прогнала другие ощущения: и ревность, и злость, и гнев. Она покончила с его неуправляемостью, закрыла рот его обвинениям. Он знал. Слышал, что обмороки при беременности очень частое явление, но всё равно беспокойно вглядывался в её лицо.
Ну, почему так всё сложно? Так невыносимо? Когда на самом деле всё проще простого. Любить и всё. Быть вместе и никого больше не надо. Только она, как целый мир. Теперь они. Она и его малыш. Он положил руку ей на живот. Живота, в сущности, ещё не было, но он знал, что там его малыш.
Она теперь должна есть и пить за двоих, думать за двоих, страдать за двоих и говорить за двоих. А он за троих... За себя, за неё и их ребёнка.
Она зашевелилась, почувствовав его руку у себя на животе. Протестующе заёрзала, словно он пытается забрать что-то у неё, а он всего лишь прикоснулся к тому месту, где рос её ребёнок. Их ребёнок.
- Тихо... - прошептал он и чуть ослабил хватку. – Тихо.
Она перестала двигаться. На это и сил особых не было. Даже слова вымолвить невозможно.
- Помоги мне, Эви... - попросил он. – Подержись за меня. Крепче...
Эва вцепилась рукой в серый кашемир и другой рукой обняла его за талию, просунув руку под пальто. Ян привстал, отодвинувшись дальше на кровати и подхватив её ноги под коленями, уложил на кровать.
Эва зажмурилась от сладостных ощущений. Приятных и расслабляющих. Ян сжал её ступню, потом лёгкими массирующими движениями двинулся вверх по икре. Слегка сжимал мышцы. Поглаживал, скользя по тонкому чёрному капрону.
- Эви...
Говорить она не могла. От слабости и язык не ворочался. Она подняла руку к его лицу. Прикрыла рот ладонью. Он взял её руку, сжал крепко, пытаясь согреть холодные пальчики, сплёл со своими, прижал к губам.
- Замолчи... пожалуйста... - тихо проговорила она. – Я прошу не надо... - слушать его было больно. Невыносимо. Словно переживать всё в который раз. Не во второй. И даже не в третий.
Почему так? Даниэлл столько сделал для неё, но не смог заслужить и малую капельку того чувства, что она испытывала к Яну. Испытывала и ничего не могла с этим поделать. Как бы она хотела ненавидеть его! Но не могла! Стоило ему только появиться... Стоило только оказаться рядом... И всё такое знакомое: и тепло, и запах, и прикосновения... Будто тысячу лет была в спячке, и проснулась... Зажила... И тело привычно реагировало, и душа отступала от тех барьеров, что она старательно строила эти месяцы.
Бороться с собой, как с ветряной мельницей...
Бороться с ним – пытаться посчитать пузырьки с бокале с шампанским...
- Тебе лучше?
Она кивнула.
- Не молчи. Расскажи мне, Эва...
- Что?
- Что-нибудь. Как ты себя чувствуешь? – такие нотки были в его голосе. Что у неё защемило сердце. И ему, как никому другому, захотелось всё высказать и пожаловаться. Прямо сейчас. Именно сейчас, несмотря на слабость и муть в желудке. Вот как раз самое нужное время.
- Ты ненормальный! И ребёнок твой тоже ненормальный!
Он улыбнулся, хотя ничего приятного она не сказала.
- Он такой же ненормальный, как и ты! Он... или она... в общем уже вымотала мне все нервы. И я не знаю, как я доживу до родов!
- Я помогу тебе. Помогу, любовь моя. Все будет хорошо.
Эва замолчала. Эти два слова, сказанные тихим голосом, жгли её, как огнём.
- Ты точно ненормальный... - прошептала она. Вся ситуация просто не укладывалась в голове, но и ломать мозг сейчас уж точно не хотелось.
- Сама такая.
Она и не заметила, как отступила. Да и какое сопротивление, когда сидишь у него на коленях... Когда он обнимает, и помимо воли чувствуешь себя на своём месте, и отчётливо понимаешь, что это именно то, чего тебе всё это время так не хватало.
- Поспишь?
Эва кивнула. С трудом оторвалась от него и села на кровати. От всего, что произошло, голова пошла кругом. И от пережитого недомогания тоже.
- Поспи.
Он встал, откинул покрывало и одеяло. Она перебралась через ворох вещей и легла, в чём была. Не стала снимать платье. К чему столько усилий?
- Может что-нибудь нужно?
- Да, принеси воды. Холодной. В холодильнике есть.
- Сейчас.
Он убрал чемодан и сдвинул вещи на край кровати. Прошёл на кухню. Узнал расположение комнат, пока носился в поисках спальни. Там стянул пальто. Охнул от боли, но стянул. Это было не больнее, чем в тот раз, когда он, забыв о травме и обо всём на свете, схватил чемодан левой рукой и сдёрнул его с верхней полки в шкафу.
Ян налил в стакан ледяной воды, перекинул пальто через руку и вернулся к ней. Эва открыла глаза, заслышав его шаги. Бросив пальто на кресло, он сел рядом, и она приподнялась на кровати, принимая из его рук стакан с водой.
- Она совсем холодная. Может не стоит?
- Нет, я чуть-чуть. Всегда пью. Мне легче тогда, - сделав несколько маленьких глотков, она снова сунула ему стакан в руку и улеглась. Поёжилась, потому что сразу замёрзла, как только ледяная вода попала в желудок. Он укрыл её. Она сразу закрыла глаза и уже через мгновенье её дыхание выровнялось.
Он взял стакан и допил воду. Зубы заломило от ледяной воды.
Она заснула, а он перебрался в кресло, что стояло в углу. Сел и прикрыл глаза. Собственное самочувствие оставляло желать лучшего.
Одна надежда, что швы не разойдутся.
