Становление герундия в среднеанглийском периоде.

Вопрос о происхождении герундия в английском языке не раз ставился в англистике, но не находил исчерпывающего и общепринятого объяснения.

В ходе длительного исторического развития английского языка чистые существительные, образованные от определенных глаголов, приобретали все большее количество признаков предикативных форм глагола.

В среднеанглийский период из двух суффиксов отглагольных существительных сохраняется один — -ing. Отглагольное существительное на -ing подвергается процессу вербализации. Начало этого процесса связано с изменением управ­ления: если раньше отглагольное существительное управляло суще­ствительным в родительном падеже, которое выступало по отноше­нию к нему в качестве определения, то в среднеанглийский период оно приобретает способность управлять дополнением и определяться обстоятельством. Именно этот первый этап вербализации бывшего отглагольного имени превратил его в особую глагольную форму, обладавшую, как и другие неличные формы глагола, именными и глагольными чертами: withouten merci askynge «не прося милости»: be good exampyl ჳ;evyng «подавая хороший пример».

В приведенных выше примерах формы на -ing (-yng) представ­ляют собой уже герундий, так как обладают типичной для гла­гола сочетаемостью с беспредложным (прямым) дополнением.

Однако, наряду с таким употреблением, в течение среднеанглийского и даже ранненовоанглийского периодов характерно употребление после герундия существительного (или местоимения) с пред­логом of, т. е. в оформлении, типичном для отглагольного сущест­вительного: in excusinge of me; in stoppyng of the noyse.

Здесь можно говорить о том, что это герундий, а не отглагольное имя только на основании отсутствия артикля, который со среднеанглийского периода становится показателем существи­тельного.

Каким образом отглагольное имя могло приобрести способность управлять беспредложным дополнением? По этому поводу было высказано много предположений. Наиболее убедительными из них представляются следующие:

1) Начиная со среднеанглийского периода герундий и прича­стие I получили одинаковое оформление с помощью суффикса -ing. В результате в языке развивалась лексико-грамматическая омонимия (hunting - герундий; hunting - причастие). В свою очередь, уподобившись в своей форме отглагольному существительному, причастие стало активно воздействовать на него. Под влиянием причастия отглагольное существительное стало приобретать глагольные черты: в среднеанглийский период эта форма стала использоваться с прямым дополнением и обстоятельствами. С другой стороны, смешение причастия настоящего времени и отглагольного существительного способствовало развитию длительных временных форм.

Часто встречались в это время и случаи употребления герундия с суффиксом, типичным для причастия I—-end: ech man gifejj his almesse eifier for Godes luve and for havende hereword «каждый человек дает милостыню или из любви к богу, или чтобы его похвалили».

2) Другая причина, выдвигаемая исследователями и являющаяся столь же убедительной, сводится к следующему. В древнеанглийский период отглагольное существительное легко образовывало сложные слова типа bocreadins, в котором первая часть по содер­жанию была объектом второй. В среднеанглийском происходит массовый распад таких сложных существительных. Словосочетание bok reding, возникшее в результате распада сложного слова, по - прежнему сохраняло объектные отношения между входящими в него компонентами. Впоследствии, по мере установления твердого порядка слов, беспредложное дополнение было перенесено в позицию после герундия.

К концу среднеанглийского периода герундий приобретает спо­собность определяться наречием, как и другие глагольные формы. При этом сочетаемость с прилагательным, характерная для именных форм, становится для него невозможной: Swich cursynge wrongfully retorneth agayn to hym that curseth «такое несправедливое проклятие возвращается к тому, кто его посылает».

В ранненовоанглийский период такое употребление наблюдается все чаще:

Не proposed our immediately drinking a bottle together.; Nothing distinguishes great men from inferior men more than their always knowing the ways things are going.

В следующих примерах герундий имеет гораздо более глаголь­ный характер, чем отглагольное существительное: “Do come,” he sayde, “my mynstrales and gestours, for to telle tales anoon in my armynge” ‘«Приходите,— сказал он,— мои менестрели и шуты, чтобы рассказывать истории сейчас во время моего вооружения (пока я вооружаюсь)»’; and in his harpyng, whan that he hadde sunge, his eyghen twynkeled in his heed aright ‘и во время его игры на арфе (когда он играл на арфе), после того как он кон­чил петь, его глаза сверкали у него в голове’; for with her stroge- lynge wel and mightily the theef fel over boord ‘ибо благодаря тому, что она боролась хорошо и сильно, вор упал через борт’. В следующих примерах при герундии есть существительное, обо­значающее объект действия: than schal we alle have ynogh to done in liftyng up his hevy dronken cors ‘тогда будет у всех у нас достаточно дела при поднятии его тяжелого пьяного тела’, I slough Samson in schakyng the piler ‘я убил Самсона сотрясе­нием колонны (тем, что сотряс колонну)’. Если существительное, обозначающее объект действия, предшествует герундию, все соче­тание приближается к сложному слову: heygh labour... was at the service and the fyr makyng ‘труд.... был при службе и раз­жигании огня’; sir Thopas fel in love longynge ‘сэр Топас впал в любовное томление’.

По наблюдениям В. Н. Ярцевой, решающим моментом в развитии герундия из отглагольного существительного явился переход от именного управления зависимым членом словосочетания к управлению глагольного типа, т. е. наличие не родительного, а винительного падежа.