Право собственности на землю

В Салической правде, как и вообще в древнегерманском праве, отсутствует четкое понятие собственности. К движимому имуществу, уже перешедшему в собствен- иость отдельных лиц, применяется термин suus («свой»), в отличии от alienus («чужой»). Главным мерилом богат­ства считался скот, охране которого, как уже говори­лось, посвящена значительная часть статей этого право­вого документа.

Студенту необходимо обратить внимание на особое отношение франков к земле. В специальной литературе нет единого мнения по поводу характера земельной соб­ственности у франков. Сторонники одной точки зрения признавали у варваров наличие стройной системы об­щинных отношений, где коллективным субъектом пра­ва собственности на землю выступала община-марка, определяющая порядок землевладения и землепользо­вания для своих членов. Однако исторические источни­ки, в том числе и Салическая правда, не упоминают о существовании у франков общины-марки. В то же время трудно безоговорочно согласиться и со сторонниками другой точки зрения (Фюстель де Куланж, Допш, Д. М. Петрушевский и др.), настаивающими на суще­ствовании у варваров частной собственности на землю.

Современные данные, подтверждающиеся положени­ями Салической правды, свидетельствуют о том, что ос­новной формой поселения франков были небольшие усадьбы, относительно изолированные поселения хутор­ского типа. Так, титулы II и III дают сведения лишь о небольших стадах крупного рогатого скота и свиней, которые могли принадлежать небольшому поселению (villa), а владельцами которых могли быть представите­ли трех-четырех небольших дворов. Франки, селясь на территории Северной Галлии, не испытывали недостат­ка в свободных землях, что способствовало распростра­нению не общинно-территориальных поселений, а ос­нованных на семейном землевладении отдельных домохозяйств (домовых общин).

Домохозяйство (домовая община), состоящее из трех поколений сородичей, представляло собой сложный организм вр главе с патриархом. Оно включало в себя не только родственников, но и различные категории зависимых людей — литов, рабов, которые рассматривались как младшие члены семьи, и пр. Члены домохозяйства были тесно связаны не только священными узами род­ства, но и общим владением землей и другим имуще­ством.

Франкское поселение включало в себя усадьбу, поля и пашни небольшой площади, сады; далее следовали луга — место выпаса скота. Границу поселения состав­лял лес — место охоты, за которым начинался дикий лес. Каждая часть поселения обладала своим правовым статусом.

Центральное место занимала собственно усадьба, яв­лявшаяся наиболее окультуренной и освоенной частью владения свободного франка, ассоциировавшаяся в тра­диционном сознании с центром мироздания, противо­поставленного внешнему миру хаоса. Усадьба в Саличес­кой правде обозначается, как правило, термином villa (для названия самого жилища франка чаще употребля­ется термин casa). Она включала в себя дом, где прожи­вали члены домовой общины, и различные хозяйствен­ные постройки; весь ансамбль усадьбы был окружен ча­стоколом (§ 2—4 титула XVI). Согласно данным Салической правды именно усадьба являлась хозяйствен­ным центром земельного владения, где франк проводил большую часть своего времени. Усадьба была и местом совершения различного рода сделок, других юридичес­ких актов, таких как вызов в суд и пр. Неприкосновен­ность дома и усадьбы защищалась наибольшими штра­фами, о чем свидетельствуют § 5 титула XVI, приб. 8 титула XXVII, приб. 1 § 1 титула XXXIV, § 3 титула L, титул LII и др.

Нужно отметить, что особое значение при определе­нии штрафа в случае кражи Салическая правда придава­ла месту ее совершения. За кражу в доме виновный уп­лачивал больший штраф, чем за кражу вне дома (§ 3—5 титула XI и § 1—2 титула XI). Проникновение в дом чужака без разрешения хозяина также наказывалось штрафом (§ 6 титула XI). Существенно увеличивались штрафы в случае разбойного нападения на усадьбу и причинения ущерба имуществу и людям (приб. 1 титула XIV, § 5 титула XLII), поджога, в результате которого «потерпевший не будет иметь места, куда поместить спа­сенные от огня вещи» (приб. 1 титула XVI). Даже при выплате вергельда большую роль играло место соверше­ния убийства: в случае убийства вне дома платился про­стой вергельд в 200 солидов, за убийство в доме — 600 солидов. Нереальность выплаты подобного рода влекла за собой смертную казнь.

Следует отметить, что Салическая правда не упоми­нает возможность отчуждения усадьбы (дарения, прода­жи), что свидетельствует о ее священном статусе, не­разрывной связи с личностью свободного франка. Изве­стна лишь одна форма передачи земли — наследование, причем в строгой очередности по мужской линии.

Неприкосновенность поля и пашни защищалась у франков так же строго, как и сама усадьба, что студент может уяснить из анализа положений § 15, 24, 25 титула XXVII; § 2, 3 титула XXXIV; § 4 титула IX. Штрафами карались все виды нанесения вреда чужому полю (сбор чужой жатвы, проезд по чужому взошедшему полю на. телеге, потрава чужой нибы, даже простое пересечение границ чужого поля без разрешения хозяев).

В противоположность пашне и саду пересечение чу­жого луга, находящегося в пользовании отдельного до­мохозяйства, не влекло за собой наказания. Луга вос­принимались как данность природы, не требующая тру­довых затрат. Нарушитель, скосивший чужой луг, должен был потерять свой труд (§ 10 титула XXVII) без дополнительных штрафных взысканий.

В представлениях древних германцев сама земля как элемент первозданной природы не рассматривалась в качестве самостоятельной ценности, считалась ничей­ным пространством, на которое все имели неограни­ченные права. Земля приобретала ценность в силу при­ложения к ней труда (пашня). Она сохраняла ее, пока действенны были результаты вложенного труда, что само по себе исключало право частной собственности на зем­лю. Правонарушением в чужом лесу Салическая правда считала только кражу или порчу заготовленного там материала, но не кражу деревьев, стоящих на корню (§ 16-18 титула XXVII).

Характеризуя право земельной собственности во франкском обществе, студенту надлежит обратить вни­мание на институт аллода, под которым понимается пе­редаваемое по мужской линии земельное владение (в первую очередь пахотные земли)¹. Вопрос о проис­хождении этого института остается дискуссионным.

^[1] Термин аллод не употреблялся другими германскими на­родами в VI в. и имел распространение только на территории Галлии. Лишь впоследствии в результате франкской экспан­сии он стал использоваться и в других районах Франкского королевства.

 

В традиционном германском обществе господствовали два способа приобретения имущества. Первый — вложе­ние труда; в случае земельного владения это могла быть отвоеванная у леса заимка с усадьбой и пашней. Другой, который, возможно, и был связан с происхождением ал­лода, — завладение землей в результате завоевания. Тра­диционные обычаи войны гласили, что завоеванная тер­ритория распределялась военным вождем путем эпизоди­ческого раздела захваченных угодий. Франкские короли, реализуя исключительные права раздела земли, оставля­ли в своем распоряжении земли императорского фиска, превращая их в источник доходов и земельных пожалова­ний. Низшей территориально-политической единицей расселения франков являлась сотня. Принадлежащая ей земля находилась под контролем короля, который имел право селить на ней людей по своему усмотрению (§ 4 титула XLV «О переселенцах»).

Положения § 5 титула LIX Салической правды ука­зывают на исключение женщин из числа наследников аллода. Позднее на основании этой статьи во Франции женщины исключались и из числа претендентов на престолонаследие. Судя по другим источникам, обычаи германцев свидетельствуют о равноправии жен­щин в получении наследства. Положение об устране­нии женщин от наследования аллода скорее всего было связано с усилением значения воинской службы во Франкском государстве. Франкские короли, присваи­вая земли императорского фиска, распределяли и зак­репляли их за франками, как способными нести воин­скую службу.

Лишь через некоторое время германская традиция о праве наследования аллода женщинами была вновь вос­становлена эдиктом Хильперика (561—584 гг.). Этот до­кумент традиционно сопровождает большинство спис­ков Салической правды.

При интерпретации упомянутого титула XLV «О пе­реселенцах» следует учитывать его «военную» специ­фику.

В отечественной науке укоренилась точка зрения, со­гласно которой в этом титуле речь идет об особой охра­не франкской общины, общинной собственности, в том числе земель и окрестных угодий, используемых общиной. Данная трактовка аргументируется правом даже одного члена общины высказывать протест по поводу переселения на территорию общины чужаков, в результате которого переселенец (мигранс) должен был покинуть общину. Но такой протест являлся нич­тожным, как указывалось в том же титуле Салической правды, если переселение осуществлялось на основа­нии грамоты короля.

Этот факт скорее подтверждает контрольные преро­гативы короля при осуществлении им своего права «вер­ховного собственника» на землю.

Следует отметить, что, несмотря на укрепление вла­сти короля, у франков сохранялись и постепенно разла­гающиеся родовые связи, которые, согласно титулу LX «О желающем отказаться от родства», можно было ра­зорвать только посредством особой символической про­цедуры («Hrenekruda»), совершаемой в судебном заседа­нии перед тунгином и означающей «отказ от родства», освобождение от обязанности уплаты вергельда, сопри- сяжничества, иных обязанностей по отношению к сво­им сородичам, а также права наследования прав после них.

Своеобразным институтом германского права, регу­лирующим имущественные отношения, являлся и ин­ститут аффатомии (титул XLVI «О передаче имуще­ства»), представлявший собой публичный акт передачи собственником в сотенном собрании под председатель­ством тунгина имущества доверенному лицу (нерод­ственнику), с обязанностью поверенного передать ука­занное имущество наследнику через год. Это говорит о слабом развитии имущественных сделок, института на­следования, вообще товарно-денежных отношений у франков. Об этом же свидетельствует и весьма скромное - освещение в Салической правде договорных отношений, которые в основном регулировались обычным правом. Исключения касаются только договора займа. Сведения о том, как защищались права кредитора и должника, студент может почерпнуть из анализа титула LII «О зай­ме». При этом необходимо отметить, что конфискация имущества должника с помощью графа (должностного лица) без соблюдения обязательной «административ­ной» или судебной процедуры влекла как для кредито­ра, так и для должностного лица штрафные санкции.