Глава 4. Седьмого января пришлось вставать с самого ранья.

Седьмого января пришлось вставать с самого ранья.

В половине одиннадцатого следовало вернуться к нашему суровому смотрителю лудоса, или, если хотите, Себастьяну Перейро, торговцу черным деревом, – в общем, в 10.30 наша свобода заканчивалась и начиналось привычное уже служение «Русскому Проекту». Так что надо было успеть обрешать все дела с нашими новыми «соратниками», с которыми через Скворца забили «стрелу» на половину девятого.

Что именно будем делать сегодня, мы, как всегда, не знали. Но Седой накануне потребовал, чтобы мы прибыли хорошо выбритыми и постриженными, а Ленке было сказано подготовить камеру.

Второй и третий пункты проигнорировали: мы стрижемся под машинку (а на ориентировках, кстати, я еще густоволосат), а Ленка без камеры из дому не выходит, она может обувь забыть, но камеру – вряд ли. Тщательно побрившись, без аппетита позавтракали и, собрав всю «семью», поехали к ДЮСШ.

Предполагалось, что будет идиотский шпионский ритуал многоходового опознавания с зависанием на проводах или парой харь в соседних кустах (подходящих подъездов рядом нет – дома далековато, некуда воткнуть наблюдателей), но все обошлось. Приехали, а у школы нас уже ждут три грузовые тентованные «Газели», старенькая «Ауди» и небольшая массовка – Тит, Скворец, еще один бывший «патриотик» – Коля Чернышевский, тоже активный копатель, и с десяток бомбистов, причем трое – из вчерашних «санитаров».

– Что в машинах?

– Снаряды, семьдесят шесть миллиметров, – невозмутимо ответил Тит.

Сюрприз, однако.

– Это с Северо-Западного склада, – пояснил Тит. – Думаю, правильно будет перевезти сначала с него, потом поближе и уже в конце – с тутошнего, самого ближнего.

– Ну что ж… – Федя выглядел несколько озадаченным. – Правильно думаешь…

В самом деле, получилось неожиданно. Думали, предварительно встретимся, сначала все обговорим, а потом уже начнем заниматься перевозками. Мы ведь даже со сторожем не общались. Сейчас выяснится, что Паша забыл вчера его проинструктировать, и придется на ходу решать проблемы…

Однако все обошлось. Сторож был проинструктирован.

– А я вас со вчерашнего вечера жду! – Володя был нам рад – даже и не знаю, почему, может, скучно ему тут было в одиночестве. – Думал, ночью приедете. Командир сказал… В общем, я в вашем распоряжении: буду рад послужить Родине!

«Ну вот, еще один энтузиаст», – с глухим раздражением подумал я. Что за тупая самоотверженность? Мы ведь даже не сказали, что именно будем делать. Может, мы тут будем массовыми расстрелами развлекаться? Хотя ему простительно – ветеран, инвалид и просто обойденный вниманием человек…

Зашли осмотрелись: места много, площади вполне приличные, ничего не растащено, здание крепкое и добротное, простоит еще лет сто. Вот это – под снос? Короче, махинацией прет за километр, для того чтобы это понять, вовсе не обязательно быть специалистом-архитектором.

Укладку решили начать в восточном спортзале (а тут еще и западный есть, симметрично, двери в двери, через широкий длинный коридор). Ничего там особенного не было, кроме того, что пол оказался разобран почти наполовину: часть досок уложили вдоль стен, а часть уже попилили на дрова. Тит сказал, что это очень удобно. Почему удобно, спрашивать не стали, неловко как-то. Мы вроде как старшие, большие, всезнающие, опытные. Ну и пусть себе, наверное, ему виднее. Мы ведь никогда массовым складированием не занимались, для нас каждая находка снаряда всегда была своего рода ЧП.

– Насчет мер безопасности… – напомнил Федя.

– Ты слышал, чтобы кто-то из наших взорвался? – вполне уже свойски подмигнул Тит.

– Нет, не слышал.

– И не услышишь. Мы все знаем, все умеем. Я инженер. – Это было сказано с гордостью. – Ну, я, в общем, считай, пока бакалавр, но… Гхм… Попозже будут тяжелые реактивные снаряды с третьего склада, их отдельно уложим. Со взрывателями – как договорились, в последнюю очередь и подальше.

– Да, надо подальше будет уложить. Потом наш сапер подъедет, посчитает безопасное удаление: чтобы в случае чего детонации не было.

– Я и сам могу посчитать, – живо отреагировал Тит. – Так что обойдемся и без вашего сапера.

– Ладно, там посмотрим. Ну что ж… Начинайте помаленьку работать, а мы отъедем по делам.

– Пацанов покачаться не оставите? – кивнул Тит на юнг. – Быстрее управимся – сделаем пару лишних ходок.

– Кстати, как ездите? – спохватился Федя.

– Как обычно. – Тит пожал плечами – такое ощущение, что для него это и в самом деле вполне обыденное дело. – Походное охранение – моя «Ауди», сзади груз. Если вдруг засада, по телефону предупреждаю. Все отработано.

– Понятно… – Федя посмотрел на юнг и сверился со мной взглядом.

Да, неплохо бы их оставить: чтобы присмотрелись к нашим новым соратникам, познакомились поближе, грубо говоря – снюхались. Кроме того, пока мы отсутствуем, нам здесь нужны свои люди… Согласитесь, работа предстоит небезопасная: это вам не булки вареньем мазать…

– Да все будет в порядке, – верно истолковал наши перегляды Тит. – Я здесь. Значит, безопасность будет на высшем уровне. Я за каждый снаряд отвечаю.

В этот момент к нам присоединилась Ленка: зашла полюбопытствовать, чем это мы тут занимаемся.

Тит приосанился, прочистил горло и вопросительно посмотрел на нас.

– Лена Дэ, репортер, – лениво представилась Ленка. – Биограф этих му… гхм… мужественных товарищей.

– Лена Дэ? – расцвел Тит. – Что вы говорите! Я большой поклонник вашего творчества. Ваши ролики – это шедевр! И, разумеется, вы прекрасно освещаете работу этих великих людей.

– Пафосно, – с обычной прямотой пробурчала Ленка. – И потом, я что, так старо выгляжу, что ко мне – на «вы»?

– Нет-нет, что вы! Это просто обычная вежливость. – Тит, с большим интересом глазевший на Ленку, неожиданно поинтересовался: – Эмм… А могу я узнать, что вы делаете сегодня вечером?

– Оу? – удивилась Ленка. – Давненько же ко мне не подкатывали с такими предложениями!

– Гхм-кхм… – Федя многозначительно повел плечами. – Интересный у вас разговор…

– Видишь вот этого большого примата? – Ленка ткнула пальчиком в Федину грудь. – Это какбэ мой муж. Какбэ господин и повелитель. Тебя по-прежнему интересует, что я делаю сегодня вечером?

– Прощу прощения. – Тит мгновенно покраснел и засмущался. – Я просто был не в курсе! Я… Прошу извинить…

– Раньше надо было клинья подбивать, – свойски подмигнул Федя. – Лет этак десять назад.

– Да-да, я понял…

– Ну все, мы поехали, – заторопился я.

– А хлопцы? – напомнил Тит.

– Юнги, – поправил Федя.

– В смысле? – не понял Тит.

– Это наша терминология. Все, кто до восемнадцати, – юнги.

– А поскольку у нас в стране поголовный инфантилизм, подавляющее большинство и до двадцати одного – юнги, – внес я коррективы. – А половина из этого большинства – и до тридцати.

– В общем, у половины страны детство в ж… играет, – округлил Федя. – Поэтому, наверно, и живем так плохо.

– Как скажете. – Я заметил что в непринципиальных вопросах Тит – человек покладистый и не скандальный. – Юнги так юнги. Ну так что?

– Хорошо, пусть работают, – с видимой неохотой согласился Федя. – Поедете на вторую ходку – не берите их с собой. Пусть здесь охраняют.

– Ладно, – кивнул Тит. – Там у нас есть кому грузить.

– Ну все, поехали мы. Если будет что-то экстренное, свяжешься с нами через юнг. Если их не будет рядом – в дороге, например, отправишь эсэмэс вот сюда. – Федя продиктовал Титу номер моего резервного телефона.

Так, а вот это весьма опрометчивый поступок. Если, не дай бог, будет «что-то экстренное» – через этих славных детишек очень легко могут выйти на нас. Впрочем, делать нечего, с ними же надо как-то поддерживать связь.

Юнг оставляли не по доброй воле и с тяжелым сердцем. Разумеется, лучше было бы остаться кому-то из нас. Тут глаз да глаз нужен, надо следить, держать руку на пульсе, постоянно контролировать, а мы сейчас будем заняты. Так что пришлось смириться с тем, что юнги остались. Заинструктировав их до полусмерти по мерам безопасности, мы распрощались с Титом и уехали – наше «вольное» время истекало.

* * *

Прибыв в указанный пункт, мы встали в удобном месте и, воспользовавшись небольшим запасом времени, обсудили ситуацию.

Сегодня седьмое число и седьмая акция. То есть команда Филина работала и до нас, но именно у нас сегодня седьмая акция.

Знаменательный день.

Кто, интересно, будет на этот раз? Список первейших врагов русского народа мы знаем, в плане пропаганды и агитации нас ознакомили со всеми чудачествами этих славных кандидатов в покойники, но вот очередность – произвольная, как скажет босс.

Федя сумрачно молчал, ему сейчас как-то не до совпадений. Юнги – бомбисты – снаряды: это совпадение или где?

Ленка подбавила мрачности, сказала, что семь-семь – это чистейшей воды символизм и предрассудки, а вот с бомбистами мы зря связались, ничего хорошего из этого не выйдет.

– Это ж надо было додуматься: в одно место все бомбы свозить!

– Снаряды, – поправил я. – На худой конец – мины.

– Да какая хрен разница – бомбы, мины, снаряды… Оно все взрывается! Гена сумасшедший, и вы тоже – что подписались. Это ж надо было додуматься – влезть в такую авантюру!

– Вариантов не было, – пожал плечами Федя. – Если у них в натуре столько, сколько Тит заявил, – прикинь, все бы это рвалось в Москве в ближайшие два месяца.

– А вам не по…?

– Не заводись, – попросил Федя. – И так тошно… Дело сделано, обратной дороги нет. Кроме того, теперь два месяца будет тихо – глядишь, за это время одумаются…

– Или мы придумаем, как их отвадить от «бомбизма», – поддержал я. – А за это время все вывезем за город, в безопасное место, и взорвем на фиг.

– Самаритяне псевдобуевы, – подытожила вредная Ленка. – Скучно было, да? Все так ровно, спокойно – ну так давай поищем себе на ж… приключений…

Как видите, характер у Ленки отнюдь не улучшился – нет для этого предпосылок. Скорее наоборот. Раньше она выплескивала огонь своей души на всякие глупости-шалости, которые организовала по своей инициативе. А сейчас ей приходится работать с нами на чужого дядю. Ленка, как и мы, считает это дело тупой и бесперспективной затеей, а поскольку есть строгое указание не влезать ни в какие неприятности, она буквально звереет от скуки.

Единственное развлечение, которое наша деятельная дама может себе позволить: она ваяет ролики и выкладывает в Сеть. Если вы не любитель сетевых скитаний, я в двух словах опишу, про что кино. Ролики Ленка делает самые разнообразные, но по тематике они все примерно схожи: либо «народ против вельможных воров», либо «инфантилизм во власти». Вот вам два типичных примера – чтобы было понятно, чем восхищается бомбомаэстро Тит и прочие активные камрады:

Пример номер один. На экране два параллельных видеоряда: верхний и нижний, между ними кроваво-красная пульсирующая полоса.

В верхнем ряду – развеселая кавказская житуха: добротные дома, тучный скот на зеленых лужайках, шикарные иномарки в гаражах вождей кланов, торжества тамошних шахов, на которых (на торжествах) присутствует весь цвет нашей эстрады, а собственно шахи задорно бросают в публику деньги, пляшут по ним и жгут их толстыми пачками.

В нижнем ряду, под кровавой пульсирующей полосой, – умирающая русская деревня: покосившиеся ветхие избы, беззубые старухи, тощие алкаши неопределенного возраста, вырванные с корнем столбы линий электропередачи, непролазная грязь на размытых дорогах и заросшие травой погосты с проржавевшими памятниками героям войны, на которых невозможно прочитать надписи.

Внизу экрана, в такт красной полосе, пульсирует появляющаяся и исчезающая бегущая строка – красными же буквами:

«Это не хроника времен Гражданской войны. Не фильм BBC о средневековых сеньорах и рабах. Нет. Это Россия. Это страна, которая больше всех печется о развитии инноваций и нанотехнологий, имеет самый богатый в мире стратегический ресурс и самые большие территории…»

И все это на фоне «…Листая старую тетрадь расстрелянного генерала…». На мой взгляд, музыка несколько не попадает в тему, но в целом – да, цепляет.

Пример номер два. Собственно кино нет, а есть две анимашки, опять же, одна под другой, но теперь их разделяет серебристый трубопровод.

На первой – два вождя: один в пожарной каске и с большой трубой в руках, а второй протягивает ему лукошко с пирогами, сырами и прочими вкусностями и просит (зеленая выноска): «Махнем не глядя?»

На второй: первый вождь вертит трубой у виска и кричит (темно-коричневая выноска): «Ты что, Батька, совсем сдурел? Мы тут всю страну годами приучаем жрать китайское г…но, все магазины им забили – народ уже вроде привык, притерпелся, а ты нам суешь свои качественные, вкусные и дешевые натуральные продукты?! Да ты просто саботажник, Батька!!!»

Музыкальный фон: рефрен из песни «Быдло» группы «Гнусные Годы»: «Мы всей страною жрем г…но, нам очень нравится оно!!!»

Ну вот, примерно в таком аспекте. В общем, за редким исключением, ролики выходят толковые и талантливые, людям нравится. Злые «сурки» обычно удаляют их отовсюду, куда могут дотянуться, но вы же знаете, как это бывает: если ролик скачали хотя бы несколько неравнодушных людей, они потом будут плодиться в Сети как тараканы (ролики, а не люди! Или люди тоже? Не знаю, в общем – сейчас я говорю о роликах), – непредсказуемо и массово.

– Лен, не газуй, – попросил я. – Есть ведь и хорошие новости.

– Это какие? – подозрительно уточнила Ленка.

– Теперь мы сможем без проблем взорвать все три клуба «Самообороны». Причем не просто «бахнуть», а буквально сровнять с лицом земли.

– Ну, хоть на этом спасибо, – пробурчала Ленка – и ее лицо слегка разгладилось. – С паршивого бомбиста хоть тротила кусок…

* * *

Без двадцати одиннадцать получили «смс» с координатами «шлюза». Некоторое время потратили на возню с картой: как обычно, никаких комментариев по расположению не прилагалось, хотя по логике понятно, что это где-то поблизости от точки ожидания.

Вычислив направление, неспешно покатили к «шлюзу».

В этот раз в качестве «шлюза» выбрали стоянку у рынка имени Хомейни. К моменту нашего прибытия все уже были там: автобус с зашторенными окнами, рядом знакомые машины, Третий и Пятый на улице – «привет-привет», вошли, внутри – Седой, Филин, Седьмой и Второй.

Седой мирно пил чай из термоса, остальные изучали какую-то схему на ватмане.

– Здравствуйте.

– Угу. Привет.

Нет радушия в наших отношениях. Мы не любим друг друга. Таких людей нельзя любить. Мы просто работаем вместе.

Как всегда, задачи давным-давно раздали всем, кроме нас.

Нас озадачивают в последнюю очередь.

– Объект – Вячеслав Псякревский, – сообщил Седой. – Есть необходимость в дополнительном информобеспечении по объекту?

Мы с Федей переглянулись и синхронно мотнули головами – нет, по этому типу нас просвещать не надо.

Вячеслав Псякревский – последний из «тройняшек»-саботажников по проекту «Возвращение». Третий по значимости, третий по счету. Первых двоих мы исполнили. Это были не только первые двое в «Возвращении», но и первые наши, мы именно с них начинали свое служение «Русскому Проекту». То есть, как это ни странно звучит, но – первые дважды. Так что мы про этих типов все знаем – учили, как говорится, и дополнительного информобеспечения нам не нужно.

– Работаем в студии телекомпании «Перегазовка». У нас сегодня только съемки, «исполнять» никого не будем. – Седой выдал нам тексты. – Вот ваши выступления. Времени будет достаточно, тут немного, почитаете…

Выдав тексты, Седой поставил задачу. Мы выслушали, вникли и заинтересовались. Это было нечто новое и необычное – у Ленки даже настроение поднялось.

Пока Седой ставил Ленке задачи по организации съемки, мы с Федей переодевались в «партикулярное платье»: специально для нас привезли представительные костюмы, туфли, галстуки и даже мелочи – заколки, запонки и носовые платки. Впрочем, последнее было вполне актуально: я, например, своим платком частенько револьвер протираю, так что, сами понимаете, в нагрудный кармашек пиджака его воткнуть нельзя.

Переоделись, полюбовались на себя в зеркало (сняли верхнее автобусное – нормальное зеркало почему-то привезти никто не догадался).

Да уж… Давненько я не был похож на приличного человека.

– Ого! – удивилась Ленка. – Да вы у меня просто красавцы!

А у меня от этой похвалы щемяще заныло в груди…

Да нет, ни фига мы не красавцы.

Мы – трупы. Одевать нас в цивильное платье – это примерно то же самое, что подразнить приговоренного к высшей мере: вывести его на последнюю прогулку перед казнью, накормить приличным обедом и дать подышать свежим воздухом…

– Ну все, красавцы, – резюмировал Седой, придирчиво осмотрев нас со всех сторон. – Сдали оружие – и пошли на посадку.

Сдали и пошли, но не сразу. В связи со сдачей возник вопрос по деталям. В задачах было сказано, что на последнем этапе придется демонстрировать оружие, а также готовность его применения.

– Не волнуйтесь, все будет, – пообещал Седой. – Поехали…

Мы покинули автобус, сели в машину Филина и покатили на улицу Академика Валетова, в студию телекомпании «Перегазовка», на передачу «Грызня у коновязи». Передача весьма популярная, но на всякий случай напомню: ведущий – Владимир Луциниевский, а суть в том, что двое грызунов выходят к коновязи и начинают разносить друг друга в хвост и в гриву (отсюда, наверное, и название передачи). Ведущий – умелый провокатор, всячески подзуживает дискутирующих, кроме того, каждая сторона имеет возможность в любой момент вызвать «защиту» – помощников, которые сидят неподалеку и ждут команды «фас». В общем, нескучная такая передачка, там регулярно бывают потасовки, а большие люди у коновязи порой в запальчивости говорят такие вещи, за которые им потом полжизни приходится оправдываться.

Прибыли на Валетова, 12, мы втроем зашли – Ленка, Федя и я, остальные уехали за угол. У проходной нас ждал Олег Самойлов со списком, который он тотчас же предъявил охране. Нас прогнали через «рамку», дополнительно прозвонили металлообнаружителями, поставили отметку в журнале и впустили.

Да, правильно сдали стволы – как-то у них тут все сурово.

Если кто запамятовал, я представлю: Олег Самойлов – Ленкин однокурсник и коллега, стрингер, работает в основном на врагов (западные СМИ). С некоторых пор Олег сотрудничает с РПК. Ленка как-то привлекла его по просьбе Седого – для дубляжа, познакомила, и теперь они работают напрямую, мимо нас. Однако Седой держит стрингера на дистанции и категорически запретил давать ему наши координаты. Впрочем, мог бы, наверное, про это и не упоминать: наши координаты священны, их нельзя сообщать никому, даже нашим близким родственникам. Аминь.

Олег провел нас по длинному коридору в небольшой холл и усадил на весьма затрапезного вида скамейку, а сам вошел в дверь расположенного неподалеку кабинета со словами: «Ну че, мы сегодня бум снимать кино или ну его в ж…?» В общем, сразу было понятно, что он здесь свой в доску и знаком с кучей нужных людей.

Пока сидели, Ленка нас просветила:

– Снимаем с трех камер: я, Олег и штатный оператор. Это один из друзей Олега, дубль записи потом передаст. Я вам его покажу, постарайтесь по мере возможности быть у него в фокусе, когда выйдете «работать».

– Сделаем, – кивнул я.

Федя тоже кивнул, но ничего не сказал: он так и не вывалился из состояния мрачной задумчивости по факту оставления юнг в обществе непредсказуемого фаната-бомбиста.

– Кстати, наблюдаю прогресс, – заметила Ленка. – Ты уже не спрашиваешь, «лайв» это будет или запись.

А чего спрашивать: любому имбецилу ясно, что запись. А также ясно, что после нашей зарисовки передача вряд ли увидит свет. Нас, однако, данный аспект волнует меньше всего: мы эту запись потом выложим в Сеть и отдадим «вражьим голосам» – заграница нам поможет. Вообще, согласитесь: Сеть – дико неудобная штука для тоталитарного режима. Прямо как кость в горле. Да здравствует Сеть!

Праздные посиделки были недолгими: через какое-то время в холле появились Филин и Седьмой.

Ага! Ну вот и наши с фланга просочились. Недолго же здесь свирепствовал пропускной режим.

У Седьмого в руках был потрепанный легкомысленный пакет с надписью «Я ненавижу свиней» и корявым изображением пьяного в дым Винни-Пуха, который с бензопилой наперевес гнался за жирнючим Пятачком. Вообще, это вполне в их стиле – такие серьезные и страшные люди (я имею в виду Филина и Седьмого, а не Винни с Пятачком), а всегда таскают какую-то дрянь, которая никак не вяжется с их подлинной сутью. Хотя вполне может быть и так, что специально таскают – чтобы как раз таки и не вязалось, для отвода глаз.

Они подошли к нам, Филин пометил что-то в своем блокноте, рассеянно сказал:

– Да, порядка пятнадцати метров…

…и пошел дальше. Ни дать ни взять – озабоченный хозяин, собирающийся переставлять мебель в своем огромном и неуютном доме.

Седьмой остался. Он встал так, что загородил камеру в углу над нами, и кивком показал Ленке на противоположный угол. Ленка тоже встала и повернулась спиной к этому углу, загородив нас – очевидно, там была другая камера, которую я не заметил. Убедившись, что сектора обзора перекрыты, Седьмой достал из пакета наше оружие.

– Давайте пошустрее.

Мы быстро надели кобуры на ремни и застегнули пиджаки. Седьмой придирчиво осмотрел нас, буркнул:

– Норма…

… И ушел вслед за Филином. Спустя полминуты в той же стороне, в конце коридора, промелькнули Третий и Пятый, а несколькими секундами позже – и Второй.

Ну вот, все понятно. Все вопросы, что возникли в автобусе, отпали за ненадобностью.

Вскоре из ближнего к нам кабинета вышел Олег с каким-то парнем, сказал, что пора выдвигаться, и мы по узким коридорам прошли в какой-то предбанник, где уже была толпа народу.

Публика по большей части была одета просто и непритязательно, за исключением двух хлыщей со смутно знакомыми физиономиями. Эти типы были облачены примерно так же, как и мы – в хорошо сшитые отутюженные костюмчики, а когда я напряг память, то вспомнил, что это какие-то знаменитости в мире шоу-бизнеса, частенько мелькают в телевизоре. Впрочем, я могу ошибаться, и они как раз из политических «экранных голов»: люди в «реале» выглядят несколько иначе, чем в кино, в этом я имел возможность убедиться неоднократно.

Полуопознанные знаменитости смерили нас взыскательными взорами – поняли, что мы их оппоненты, и с недоумением переглянулись. Типа: это что еще за выскочки такие, ни разу нигде не засветившиеся и никому не известные? Один из них протиснулся к нам и без обиняков уточнил:

– Вы от Володина, да?

– Да, от него, – кивнул я. – А вы от…

– …Псякревского, – подтвердил тип и подчеркнуто демократично поздоровался: – Привет, коллеги. Будем сражаться.

– Привет.

– Где-то я вас видел. – Тип внимательно посмотрел на Федю и слегка приободрился: ага, не совсем с задворок парни, где-то мелькали.

Точно, Федя у нас колоритный, неплохо запоминается. Это я – так себе, этакий серенький гаденыш, а он – гад вполне харизматичный.

– А! – озарился тип. – Вы из Администрации?

– Эээ… – Федя сделал морду валенком и подпустил туману: – Ну, можно сказать и так…

– А откуда конкретно? – заинтриговался тип.

– Эээ… – Федя озабоченно наморщил мозг. – Ну-уу…

Да, вот это уже тяжелый вопрос.

– Из подотдела очистки, – приторно улыбнулся я.

Тип состроил козью морду и недоуменно пожал плечами, но больше вопросов задавать не стал и вернулся к своему напарнику.

Правильно, не стоит торчать рядом с нами. Мы заразные. Очень легко можно подхватить фатальное невезение и выбрасывание из жизни – причем из всех ее разделов, без права восстановления.

Через какое-то время появился наш парень – Володин и его оппонент, они так и шли вместе по коридору, как два приятеля, которым совершенно нечего делить.

С Володиным был шустрый молодой человек, которого мы видели первый раз в жизни, он же вел себя так, словно был нашим близким другом. Бодро поручкавшись с нами, шустрый представил нас Володину:

– Федор. Дмитрий. Смотрите, какие орлы!

– Да, неплохо, неплохо…

Володин заметно нервничал. Высокий, поджарый, элегантный – он сейчас был похож на гончую на последнем этапе: след есть, жертва близко, но очень уж опасная жертва, поскольку это крупный и безжалостный хищник, способный порвать в клочья.

Очень интересный тип. Володин – молодой, но уже известный политик. Однако для меня он интересен вовсе не этим – мало ли их, молодых политиков всяких мастей?

Володин сейчас готовится к акту публичного самопожертвования. После этой передачи он будет знаменитым и, вполне возможно… безработным. Ибо его могут выкинуть со всех постов, обязательно выгонят из Партии и, вполне возможно, привлекут к уголовной ответственности. Седой постарался все обставить так, чтобы у парня была лазейка – «отмазка», но надеяться, что это сработает, можно лишь с большой натяжкой.

Вот меня и интересует вопрос: зачем Володин это делает? Кусочек электората поднять? Вряд ли. После такого ему электорат не понадобится – по крайней мере при нынешнем руководстве.

Так что же им движет? Может, это принципиально новый тип политиков-камикадзе, которые настолько верят в РПК, что готовы даже на такие самоубийственные шаги? Очень интересно…

Володин рассеянно посмотрел на нас, печально вздохнул и попросил:

– Ребята, я все знаю, но… прошу вас, если можно – без глупостей.

– Не волнуйтесь, – успокоил я. – Задачу насчет глупостей не ставили, так что их и не будет.

– Хорошо, – вымученно улыбнулся Володин. – Надеюсь, все пройдет по плану…

Тут все повалили в студию, и мы – тоже. Получился небольшой бордельеро: публика толпилась, многие садились как придется, а какие-то девчата с бирками пытались рассаживать людей по рядам, в соответствии со списком – и этим только усугубляли сумятицу.

Нас с Федей усадили на специально отведенные места для «представителей защиты». Ленка и Олег угодили в первый ряд. Наверное, не спонтанно угодили, а наш стрингер в список продвинул, причем в разные сектора, так что снимать будут с двух ракурсов.

Ленка, пока была суматоха, показала на одного из операторов: рыжий, широкий, с бородкой клинышком.

– Рыжий, – сказал я рассеянному Феде.

– Какой рыжий?

– Ленка показывает – вон тот оператор.

– Вижу. Рыжий. И что?

– Когда пойдем, постарайся быть у него в фокусе. Федя, не дури – соберись!

– Да-да, я понял… Быть у него в фокусе.

Вскоре всех с грехом пополам рассадили, явился знаменитый провокатор и циник Владимир Луциниевский, и передача началась.

Поначалу я беспокоился, что Володин не справится и сядет в лужу задолго до нашего выхода. Наш оппонент имеет репутацию записного спорщика, он настоящий мастер по части скандальных дискуссий и умеет вывести противника из себя.

Володин, впрочем, тоже ничего себе соловей, но он значительно моложе и не имеет такого большого опыта. Кроме того, он сейчас изрядно нервничает, а это большой минус, в таком состоянии непросто сосредоточиться на сути спора и вести конструктивную полемику.

Опасения мои были напрасны: да, поначалу Володин мялся и ловил плюхи – разок даже промазал совсем мимо темы, вызвав гомерический смех публики, но вскоре пришел в тонус, освоился и попер как по писаному.

Оппонент сражался легко и играючи, Луциниевский мастерски вел передачу, вовремя подливая масла в огонь: в общем, все быстро вошло в русло, и возникло такое ощущение, что это прямой эфир или даже что мы сейчас смотрим телевизор. Вот он, профессионализм.

Из всех присутствующих, кстати, наибольшую симпатию у меня вызывал ведущий. Я даже его пожалел: понятно, что после наших чудачеств передача будет запорота и не выйдет, но это еще не все – товарищу Луциниевскому за этакое безобразие запросто могут выписать по самое не балуйся или даже вообще закрыть. Однако как-то повлиять на ситуацию я был не в силах, от нас здесь ничего не зависит, все давно расписано, утверждено и корректировке не подлежит.

Вскоре я привык к обстановке, успокоился и даже стал подремывать, обращая внимание только на наиболее живые и яркие фрагменты беседы.

Федя не дремал, но наблюдал за происходящим несколько отвлеченно – угрюмо и рассеянно, душой он был сейчас с юнгами. Интересно – читалось в его плавающем взоре, – чем они там сейчас занимаются…

Публика, антураж, атмосфера – как-то мне ничего особо не запомнилось на этой передаче, не произвело особого впечатления. Может быть, потому, что все было обыденно, окружающие вели себя просто и естественно, и на нас никто не обращал внимания, поскольку в фокусе были двое у коновязи и ведущий.

Это наш второй опыт работы с массмедиа – мы уже разок давали интервью и там как раз были в фокусе. После того интервью, кстати, в стране была нездоровая реакция: Федя – тугодум – выступил с явно неосторожным призывом, после чего многие неуравновешенные молодые люди стали бросаться на начальников, чиновников, иноземцев и вообще на всех, кто в их представлении ассоциируется с тиранией и вселенским злом. В общем, была волна.

Седой на инструктаже напомнил нам об этом, сказал, что впредь следует следить за речью, а то у нас в стране в последнее время развелось немало впечатлительных бледных юношей. В общем-то, правильно сказал: во время того интервью мы были не особо «раскручены» и «пропиарены», а так себе – только начинали обретать популярность. Так что очень может быть, что после сегодняшнего нашего показательного выступления следует ожидать еще одну волну нелепых повторов и ситуативного копирования в местечковых интерпретациях.

Впрочем, лично меня это совершенно не беспокоит. Пусть будет хоть насильственное свержение власти на местах – мне как-то без разницы…

Между тем, пока мы праздно созерцали действо и сторонне размышляли на отвлеченные темы, наша «съемочная бригада» втихаря работала. Ленка сидела ближе к нам – так вот, если внимательно приглядеться, можно было рассмотреть, что из лежавшей у нее на коленях сумки торчит объектив камеры. У Олега, сидевшего с противоположной стороны, на коленях ничего не лежало, ниоткуда ничего не торчало, так что вообще непонятно, как он умудрялся снимать. Сидел он, правда, повернувшись к фокусной группе – причем не только лицом, но и всем телом, а руки держал сложенными на груди. Профи, короче.

Теперь перейдем к предмету полемики, чтобы было понятно, зачем вообще пришли.

Вячеслав Псякревский, как я уже вам рассказывал, – один из троих саботажников по проекту «Возвращение». Суть проекта: за «бугром» проживают порядка тридцати миллионов наших соотечественников, из них минимум две трети хотели бы вернуться – при наличии благоприятных условий для жизни. На возмущение общественности: зачем нам гастарбайтеры, когда можно вернуть своих, был создан этот проект. Грубо говоря, для «отмазки».

Полагаю, что уже при создании была дана команда: развалить все как можно быстрее и чтоб никому не пришло в голову, что у нас это может работать. В самом деле, сначала соотечественники потянулись довольно бодро, но очень скоро оказалось, что там кругом дубль пусто: деньги традиционно разворованы, никаких условий нет (про льготы вообще даже и не вспоминаю), и в итоге все соотечественники оказались в равных условиях с любыми иноземцем из стран СНГ.

Итог: проект классически сдох.

Впрочем, это для вас наверняка не новость, и любой здравомыслящий человек прекрасно понимает: проект «Возвращение» был обречен изначально. Что такое даже половина вернувшихся – пусть будет пятнадцать миллионов славян? Это явное и непропорциональное усиление Народа. Возвращаются жизнеспособные, грамотные и предприимчивые люди, готовые в поте лица трудиться на благо Родины и стойко бороться за свои права. Клану добытчиков, руководящему страной, это нужно меньше всего: для него гораздо более предпочтителен в массе пьющий, глупеющий с каждым годом неграмотный народ, разбавленный теми же пятнадцатью миллионами, но покорных гастарбайтеров, готовых вкалывать за нищенскую зарплату.

Так что проект был обречен.

Двоих саботажников – главного и второго – мы уже исполнили, причем с небольшим разносом, буквально в три дня.

А вот этого – Вячеслава Псякревского – оставили.

Признаюсь, по этому поводу было некоторое недоумение, но никто не любопытствовал, почему так получилось, у нас это не принято. Славик некоторое время активно прятался, потом вдруг заметил, что никто его не «гасит», и подумал, что все – пронесло. Ну и через некоторое время вернулся к прежнему образу жизни. Единственно: после всех злоключений с его подельниками он сделал выводы и в настоящее время без хорошей охраны из дома не выходит.

Теперь понятно, почему его не трогали: оказывается, все было учтено и распланировано.

Контекст передачи в деталях освещать не буду (если кому интересно, можете посмотреть в Сети, этот ролик есть практически на каждом ресурсе – только ищите намеки, ибо «сурки» его регулярно отовсюду трут), а только вкратце доведу, о чем шла речь.

Чтобы усыпить бдительность оппонента, начали издалека, актуально и неконфликтно – про общее положение в стране. Затем Володин вошел во вкус, разогрелся и походя подкинул собеседнику наживку, основываясь на том, что Псякревский – заядлый «имперец» и злостный гонитель любых проявлений сепаратизма. Наживка была примерно такая (привожу суть своими словами, так что на академическую точность в формулировках не рассчитывайте): у каждой более-менее крупной нации есть своя, законным образом обусловленная территория, на которой главным вопросом является отстаивание верховенства интересов этой нации. Такая территория есть у всех – кроме русских. Потому что такого понятия, как собственно «русская территория», в современном миропорядке просто не существует, и это явное поражение в правах по отношению ко всем русским.

Как видите, тема конфликтная, по целому ряду постулатов весьма спорная, сепаратизмом несет за версту, так что есть над чем поломать копья.

По истечении некоторого времени, когда оппонент уже изрядно охрип и даже слегка подустал, Володин перешел к собственно проекту «Возвращение». Про него вы уже в курсе, так что останавливаться не буду.

Полемика получилась неожиданно мирной и непредсказуемой – наш Володин зачем-то постоянно щадил оппонента и играл с ним в поддавки, так что я уже было заволновался: а не проспим ли мы момент, когда надо будет выходить?

Однако, судя по всему, у Володина с нашими кураторами было все четко расписано. В какой-то момент – не иначе – было произнесено некое кодовое слово. Смотрю: охрана нашего оппонента, сидевшая у входа, внезапно подскочила и покинула студию. Такое ощущение, что в коридоре что-то произошло: была там какая-то невнятная возня и пара громких реплик, так что даже ведущий неодобрительно посмотрел в ту сторону.

Через минуту вошел Филин, в свойственной ему манере привалился к стене, скрестив руки на груди, и едва заметно кивнул нам: типа, все, можете бесчинствовать.

Ага. С охраной, значит, разобрались.

Видимо, Филин не только нам подал сигнал: тут же, как по команде, началась вторая фаза полемики, и от первой она отличалась, как небо от земли.

Наш парень (Володин) вдруг резко взял темп и начал вываливать компромат: шустро, ловко, неумолимо. Предъявил аудиозаписи о договорах, о том, как ведутся рабочие разговоры по телефону – из серии «развалить на корню», о передаче денег и так далее. Одновременно ассистенты показывали через проектор распечатки этих разговоров, какие-то договора, объяснительные и даже видеосъемку со свидетелями.

Оппонент такого напора явно не ожидал: он резко пошел пятнами, начал нервничать, злиться и даже закатил истерику.

Ведущий усмехнулся и ловко его поддел: а что это у вас, батенька, цвет лица поменялся? Неужто такие неприятные доказательства, что от них в краску бросает?

Псякревского это окончательно вывело из себя: он заявил, что не собирается прод