Глава 3. Нет, я не любитель составления хронологических таблицУтро, шестое января. Нет, я не любитель составления хронологических таблиц. Я просто пытаюсь понять, какой сегодня день и час. Утро? Да, похоже что так. Ну, тогда: здравствуй, новый день? Или, может быть, пошел ты в ж…, такой новый день? О, господи… Вчера, после Кузякино, вернулись на Вторую Московскую. Вот это было ошибкой. Возникла же зрелая мысль: – Ну что, такси – да домой? – Да куда вы, время-то еще детское! – сказал коварный змей-наливатель. – Поехали, посидим еще немного, потом я вас сам отвезу. Поехали. Насчет обещанного «потом» – не знаю, это был полноценный провал. Помню только уже привычные «бульки» – по-мастерски, естественно, однако уже в отсутствие визуального контакта со стаканом: я ощущал его в ладони, но увы, не видел. Затем ритуальное «ну, за…», а собственно, за что – уже не помню. Провал. Очнулся (именно очнулся) я уже дома. Уже утром. Сейчас то есть. В барабане револьвера не было патронов, ствол кисло вонял порохом. Стреляли? Замечательно. Ничего не помню… Федя подтвердил: да, стреляли, но не по делу, а так – баловались. Вообще, мы такими вещами не балуемся, но… А куда и по чему стреляли? Нет, куда и по чему, а тем более с какими последствиями – вот это он уже не помнит. Деградация. Мы же ведь все из себя такие спортсмены-пуритане, тренируемся до седьмого пота, без устали совершенствуем навыки, блюдем все подряд – типа, ни капли в рот, а тут – нате вам! Юнги смотрели на нас неодобрительно: мы пали в их глазах, по крайней мере на сегодня. После изнурительных водных процедур пили чай. Обильно, с лимоном и мятой. Я по ходу чаепития вяло чистил револьвер. Это мой револьвер, мне и чистить. Федя еще более вяло подводил итоги: – Все. С Геной больше не садимся. – Угу… Зато Ленка нас пощадила. Спасибо мигрени, каковая в последнее время все чаще случается у нашей дамы после акции и длится от полутора до двух суток. Ленка спасается мощными «транками» и уже привыкла к ним. Этак она у нас скоро без колес и жить не сможет… – Ну его в задницу, этого Гену. – Угу… – Не, я в смысле – насчет застолья. А не в том плане, чтобы совсем – ну его. – Угу… – Бухать тоже завязываем. После акции – по двести грамм, не больше. – Угу… – Палить без дела тоже завязываем. Это уж совсем ни в какие ворота. – Угу… – Так… По расходу боеприпасов: рапорт. И акт надо составить. – Угу… – Так… – Погоди… Какой рапорт, дорогой мой сэр? Какой, попендер вам надвое, акт?! – Эмм… – Федя! Очнись, ты уже не офицер. Не препод ОБЖ. Не президент клуба «Патриот»! Ты – беглый каторжник. – Да, это я что-то того… – смущенно признал Федя. – Что-то… – Это шиза, Федя, – успокоил я своего распоясавшегося брата. – Но это бывает. – Думаешь? – Угу. А самое главное и верное: с Геной больше не садимся. – Да, это точно… Клятву принесем? – Федя! – Ну, в общем, не садимся, и все. Просто запомним, и все… Весь день сегодня и до одиннадцати ноль-ноль завтра мы предоставлены сами себе. Свободный график. По этому самому графику у нас сегодня лабораторная работа. Вот план лабораторной: бить Борман-Ромой кафе «Айгюль» на Большой Гейдаровской, группой поддержки из бывшепатриотовских юнг имитировать… эмм… что там имитировать? А, ну да – имитировать поддержку; Федей и мной страховать; Ленкой снимать и производить хронометраж. Цель опыта: на практике выяснить, как будет «подрываться» «самооборона» из спортклуба «Интифада». В смысле – «подыматься в ружье», действовать в режиме чрезвычайной ситуации. Обычно мы говорим «подрываться», но сейчас я намеренно уточнил – потому что по истечении некоторого времени многие могут понять это буквально. Так вот, по предварительному плану уже намечаются накладки: Ленка в ауте. Хотели в полдень ехать, а отойдет ли до этого времени – неясно. Наверное, придется перераспределять роли: страховать сугубо Федей, а производить съемку и хронометраж – мной. А у меня руки трясутся, камера будет дрожать. Упившись чаем до явственного бульканья в ушах, пошли смотреть «мультики». Ролик «Русский Трибунал vs Сергей Демченко» висел буквально на всех ресурсах, где только можно выложить видеозапись, – кроме самых основных. С основных его уже благополучно удалили, но на форумах, в блогах и чатах вовсю шло обсуждение – как со ссылками именно на эти ресурсы, так и с кучей «левых» дублирующих «линков». Направленность обсуждений была уже вполне привычной и в плане реакции публики вполне последовательной. – Жги, пацаны!!! – Так, еще один сдох. – Я ставлю очередной крестик на тещином комоде… – А-а-а!!! Мочи пи…сов!!! – И скоро вы их всех перебьете?! Мочи ждать уже нету!!! – Я с вами! Мой адрес (и – да, в самом деле, адрес). Звоните! Пишите! Умоляю – я умею стрелять, возьмите меня! Нет, я не сумасшедший: просто уже накипело, еще немного и взорвусь!!! – Шо ж так слабенько, хлопчики? Ну какой, в ж…, пестик, ну? Несерьезно! Подъезжайте в Балашиху, спросите в «Коллапсе» Веню Пуделя – мы дадим вам пулемет… В общем, ничего нового. Как обычно, к вечеру вычистят и ролики, и «каменты» со всех отечественных ресурсов, останутся только импортные домены, неподконтрольные «суркам». «Мультики» мы обычно смотрим без эмоций, как будто это и не про нас вовсе. Но этот чуть зацепил: наверное, из-за Ленки. Стеллаж с нэцке получился неприлично выпуклым и едва ли не переднеплановым. Ленка невольно отразила мой случайный интерес, «наехала» на пузатого бога сострадания и добродушия и подержала в фокусе чуть дольше, чем положено такой незначительной детали обстановки. Документы крупным планом, наши каменные рожи, пистолет, большие руки в кадре, тремор… Дались мне эти руки! Все, нет их, выкинуть из головы, вычистить из души, прочь, с «шифтом», минуя корзину… Юнги ролик смотрели еще вчера вечером, пока мы куролесили с Геной. Комментариев не было, значит, все в порядке. У нас есть негласный уговор: без необходимости эту тему не обсуждать. А бывает необходимость? Бывает. Свежий взгляд со стороны, не загроможденное эстетическими излишествами юное восприятие – в общем, иногда они видят такие вещи, на которые мы просто не обращаем внимания. Например, идею насчет «немого кино» подсказал Рома. Первая наша акция была весьма эмоциональной и многословной. И это уже после того, как Седой вымарал половину заготовленного текста. – Много суеты и зауми, – заметил Рома, просмотрев первый ролик. – В итоге получается как-то несолидно. Поменьше слов! «Ты виновен? Виновен. Ну так и сдохни, мразь…» – Глянь, нет ли чего от Гены, – напомнил Федя по окончании просмотра. – Рановато. Он, наверно, еще спит. – Вряд ли. Это нам с тобой – запредел. А ему – вполне норма. Я зашел на мегапортал объявлений «dohu.ja», открыл собакопродажный раздел и оборзел… оборзел… тьфу, обозрел, конечно же, вкладку «псовая охота». – Есть! – заметил Федя. – Точно, не спит… «Срочно нужны русские борзые. Дам хорошую цену. Меня можно найти (адрес, время, место)». Подпись: Автандил Аллергенов. Да, вот так мы теперь общаемся с Геной. Телефоны его слушают, так что звоним ему только в край, если уж созрел такой повод, что не жаль выкинуть «симку». – Шустрые ребята, – неодобрительно буркнул Федя. – Угу… Наверное, не терпится заключить нас в объятия… Если кто-то ненароком проспал предыдущий эпизод, подсказываю: из объявления следует, что Скворец законтачил с «московским офисом», от которого отпочковывается наша Аммиачинская ячейка бомбистов, и получил «добро». Стало быть, «лабораторная работа» отменяется: надо все бросать и ехать на встречу с центровыми апологетами детского терроризма. Замечательно. А я уже, грешным делом, подумал, что все вчерашнее – не более чем идиотская шутка. То есть к обеду выветрится вместе с похмельем, а уже завтра можно будет забыть обо всем этом как о неприятном алкогольном кошмаре. Увы, реальность говорила обратное: злобный Автандил Аллергенов настоятельно требовал, чтобы ему немедля доставили русских борзых. – Давай юнг возьмем, – предложил я. – Я «против», – поспешно возразил Федя. – Почему? – Ну… – Федя замялся. – Просто… А! Пусть «Интифаду» мониторят. Раз уж мы сегодня ничего не будем там делать… Все понятно. Федя не хочет вязать Борман-Рому с сумасшедшими детьми-бомбистами. Это закономерно. Федя привык тщательно ограждать юнг от наших «героических» игрищ: они видят ролики, как и все остальные граждане, знают, что это делаем мы – и на этом все. Никаких деталей, имен, нюансов. Нет, это вовсе не педагогический ход. И не бесплодная попытка оградить наших пацанов от тлетворного влияния «улицы»: в этом отношении они давно и безнадежно испорчены и успели по самые уши влипнуть во все перипетии незаконной деятельности против государства. Федя бережет юнг от Седого. Он опасается, что, если дело дойдет до нашей ликвидации, Седой может дать команду заодно убрать и Борман-Рому. Хотя бы уже на том основании, что они все это время жили с нами, а мы запросто могли в непринужденной домашней обстановке сболтнуть что-нибудь лишнее. Например, что-нибудь про РПК – не проект, а человека. Федя несколько раз подымал эту тему в присутствии Седого: прямо говорить не решался, а так – намеками. Намеки, надо сказать, получались вполне неуклюжими. Например так: – Не забудь потом это сжечь. Ну и, естественно, постарайся, чтобы это не попало на глаза юнгам. А то у них дурные вопросы возникнут… Речь шла об «инфолистах» на «клиентов». Неуклюжесть заключалась даже не в топорной подаче, а в том, что все данные, содержащиеся в инфолистах, можно при большом желании добыть в Интернете. А собственно, «листы» и вообще всю прочую документацию, независимо от «степеней», нам навынос не дают. Мы читаем все это в служебном помещении. Седой схватывает все с полунамека, так что пару раз он сделал вид, что просто не обратил на это внимания, а потом прямо сказал: – Федя, ты зря беспокоишься. Что ж мы, по-твоему, совсем душегубы? Не волнуйся. Если вдруг до этого дойдет, сплеча рубить никто не будет. Мы во всем тщательно разберемся, это я тебе гарантирую… В общем, я вот эту Федину фобию прекрасно знаю, но сейчас решил настоять на своем и коротко пояснил мотивацию: – Первое. Мы понятия не имеем, сколько лет их вождям. Может, это такие же дети? Если так, то есть риск напороться на недопонимание сугубо по возрастным позициям. Нет, не на первой фазе знакомства – эйфории – почитания, а когда как следует обнюхаемся, договоримся по концепту и перейдем к решению практических вопросов. А юнги в этом плане будут выступать в роли регулирующего фактора. Они тоже «наргеры», и дети их любят. Второе. Не думаю, что после этой встречи наши юнги подхватят бомбистскую манию и побегут рвать все подряд. Это ведь незаразная болезнь, верно? – Ну, не знаю… – Федя от моих выводов был не в восторге, но спорить не стал. – Мне это не нравится, но… Пусть едут. Глядишь, в самом деле, какая-то польза будет… Да, для тех, кто знает Бормана и Рому с самого начала, следует дать небольшое пояснение по их самостоятельной деятельности. Дело в том, что ранее Бормана с Ромой нельзя было отпускать одних за пределы нашего города, где их все знают. Потому что они вели себя легкомысленно, крайне дерзко и почти со стопроцентной вероятностью влипали в разнообразные неприятные истории. Теперь их можно спокойно бросать в каком угодно районе любого незнакомого города, и при этом не нужно тратить время даже на намеки по поводу поведения. С чего бы вдруг такие странные метаморфозы? С того, что за последний год наши юнги испытали и пережили столько, что иному человеку и за всю жизнь не доведется испытать. И это не прошло даром: они стремительно и нехорошо повзрослели, возмужали и как-то незаметно утратили прежнюю юношескую беспечность. Теперь это совершенно взрослые люди, полноценные бойцы, готовые для выполнения самостоятельных задач. Вот так-то… * * * Прибыв на место, мы загнали свой «Хитрил» на аккуратно расчерченную линейку у супермаркета «Гянджа» и безропотно выдали ласково-иноземному парковщику сто рублей. Если вам кто-то скажет, что в Москве отменили плату за парковку, не верьте. Тут повсеместно сохраняется этакая приятная стабильность, столь ценимая аборигенами: Москва, иноземцы, пробки, всеобщий бардак и платные парковки. То есть все как было, так и осталось. Аминь. Наш связной отсутствовал. Скотина. Надо было застрелить его вчера и сегодня никуда не ехать. Что-то настроение сегодня того… Не того… – Если Скворец там, тащите его сюда, – скомандовал Федя. – Не задерживайтесь. Борман-Рома утопало в супермаркет: чипсы-кола, сканирование через витрину подступов к стоянке, а мы с Федей вышли прогуляться. Погода была скверная. Серо, пасмурно, холодный пронизывающий ветер. В сочетании с нездоровым состоянием после вчерашних неплановых возлияний такая погода обещала моему битому организму стойкую ипохондрию. Федя, насколько я могу судить, чувствовал себя не лучше. Кроме того, из окна в подъезде дома напротив, на втором этаже, за нами безыскусно следили двое обалдуев, что вполне усугубляло отвратность мировосприятия. Мы, напомню, сюда не просто так приехали, развеяться и размяться с похмелья. Нам сейчас предстоит заниматься педагогической практикой: воспитывать глупых злых детей, которые хотят взорвать весь мир. Если бы я был уверен в успехе нашего предприятия, возможно, стоило бы тратить на это время и нервы и вообще заниматься всем этим. Однако что-то подсказывало мне, что ничего хорошего из этого не выйдет. И мы мало того, что зря потратим время и окончательно испортим себе настроение, имеем вполне реальный шанс тупо взорваться на каком-нибудь сампопальном фугасе-нифигасе, которым эти злые дети, буде вдруг им что-то втемяшится в пустую башку, захотят нас удивить или просто постращать. Кто его знает, что там на уме у этих ньюавтономов-нигилистов. Вообще, сами понимаете, взорваться для нас – это не вопрос, но… Хотелось бы как-то иначе. С пользой для дела, что ли. Минут через пять вернулось Борман-Рома и притащило нашего связного. Как и следовало ожидать, он прятался в магазине и следил за стоянкой через витрину. Перемещение юной троицы сопровождалось шумным спором. Оказывается, наши юнги незаметно подкрались к Скворцу со спины и в наказание за то, что «спалился», заставили заплатить за чипсы и колу. А Скворец хоть и заплатил, но сейчас доказывал, что вовсе не «спалился», потому что видел, как к нему приближается Борман-Рома – просто не стал орать на весь магазин. И вообще, он тут не в прятки играет, а следил за подступами, обеспечивая нашу же безопасность. Они так серьезно и эмоционально спорили, что мне в какой-то момент захотелось отойти в сторонку и застрелиться. Прямо здесь – нехорошо, Федю забрызгает. Что, б……. мы тут делаем, с этими детьми?!! За каким чертом вообще мы во все это влезли?! У нас что, своих проблем не хватает?! Я уточнил, что это за лица в подъезде дома напротив. Скворец подтвердил: да, наши. Да кто бы сомневался! – Тогда скажи, пусть за тачкой присмотрят. Чтоб ни одна живая душа не подходила. – Будет сделано! Скворец с готовностью метнулся, поставил задачу лицам в подъезде и вновь вернулся к нам. Федя вернул Скворцу двести рублей, пристыдил юнг за крохоборство, и мы направились за нашим связным к месту встречи. Наш проводник вел нас сурово и опасно, как внештатный Чинганчгук на тропе войны. Периодически просил подождать, забегал вперед, чтобы проверить, свободен ли путь, затем возвращался и таинственным жестом показывал, что можно продолжать движение. От таких загадочных телодвижений мне стало еще паскуднее. С некоторых пор все эти незамысловатые шпионские игры, ничего общего не имеющие с реальной конспирацией и маскировкой, вызывают у меня приступы идиосинкразии. Помните, что стало со штатным Чингачгуком, то бишь Лехой? Он вот так же идиотски шпионствовал, а теперь сидит в СИЗО «Черная Песня» и ждет приговора. И ладно бы, если только приговора… Изрядно поплутав по окрестным дворам, мы вышли к поликлинике им. Алика Эвтаназова, обогнули ее с тыла и после продолжительных перестукиваний условным кодом были допущены в служебные помещения, располагавшиеся в цокольном этаже. Да, вот это удивили. Это, я вам скажу, нетривиально. Я на две тысячи процентов был уверен, что нас потащат именно в подвал. Однако никак не ожидал, что это будет в таком людном месте. Двор тут отнюдь не закрытый, машин и людей хватает, как штатских, так и из числа персонала. В общем, довольно оживленное местечко, так что остается только недоумевать, чем они руководствовались, назначая здесь место встречи. Помимо «основного», там были еще трое юнцов с горящими взорами, чистыми лбами и с какими-то одинаковыми физиономиями, как будто их специально подбирали. Все они были одеты в ультрамариновую санитарную униформу и смотрели на нас, как тибетцы на реинкарнацию Будды Гаутамы. В общем, судя по первым впечатлениям, мы угодили в некую санитарную мафию, которая, ко всему прочему, собирается все подряд взорвать. Что слегка приободрило: среди них не было детей. Трое – молодые люди в районе двадцати, главный чуть постарше, возможно, мой ровесник. Да, ребятки вполне сносно развиты физически и с осмысленным выражением лиц. Ну вот, уже неплохо: я-то ожидал, что будут двенадцатилетние мутанты-переростки с чупа-чупсами, памперсами и одетые в штаны на лямках. Борман-Рому оставили с пацанами в коридоре (предварительно, в машине, им было поручено в процессе общения ненавязчиво «пробить», чем дышит местная публика, если мы со старшим будем беседовать с глазу на глаз), а мы зашли в подсобку. Мы сидели на круглых бочонках из синего пластика (меня все подмывало спросить, не в таких ли хранят человеческие органы), пили крепкий чай из безразмерного термоса – вот это было весьма кстати, настроение подняло слегка – и неспешно беседовали за жизнь. В отличие от меньших членов секты, главвзрыватель всея Руси старательно подавлял прорывающиеся всплески пиетета и вообще изо всех сил пытался держаться независимо. На мой взгляд, он вел себя как начинающий актер в компании великих знаменитостей, которые пришли оценить его потенциал, и изрядно нервничал по этому поводу: надо показать, на что ты способен, не ударить лицом в грязь и одновременно не потерять достоинства. Да, сынок, у тебя непростая задача. Представление было довольно-таки вычурным: – Люди зовут меня Титановый Кулак. – А как тебя зовут свои люди? – сразу свернул на «неформал» Федя. – Ну… Вы можете звать меня просто Тит. – Это который Тит? – уточнил я. – Тит Флавий или Тит Ливий? – Эээ… – замялся бомбист. – Вообще-то, я инженер, так что насчет этих Титов как-то не особо… А разница между ними есть? – С точки зрения взрывотехники – весьма незначительная, – успокоил я его. – Один делал историю, а другой ее писал. И оба ничего не взрывали. Видишь ли, про тротил им никто не сказал, ибо это было очень давно и страшно далеко – даже дальше, чем Урюпинск. Кроме того, в итоге они оба померли. – Ага… Да нет… Я Саша Титов. Вот и… – Понятно. – А Феде вообще было поровну. – Тит так Тит. Саша Титов – высокий, чернявый, худощавый юноша с беспокойным взглядом. Впрочем, можно назвать его парнем и молодым человеком, но мне с высоты пережитых мною мытарств и злоключений он показался именно юношей. Как я уже говорил, Саша нервничал и был заметно возбужден. Еще у него дергался глаз и кисть правой руки, но «автоматом» записывать парня в «хроники» я не стал. Вполне возможно, что столь нетипичная реакция – всего лишь следствие чрезвычайной важности для него этой встречи и присутствия на ней таких «перцев», как мы с Федей. Всю беседу пересказывать не буду: наш бомбист страдает красноречием в духе своего знаменитого тезки, говорит много и эмоционально, так что приведу только основные тезисы, чтобы вы имели понятие, почем кило тротила, куда спешит любимый город и где, вообще, в каком месте родная страна может оказаться в самое ближайшее время. Хотя есть подозрения, что она уже давно там, глубоко и надежно, а мы пока что просто пребываем в приятном неведении. Что порадовало: безумия в глазах нашего собеседника я не обнаружил, и вообще, он произвел впечатление толкового и мыслящего товарища. Мыслящего, но фанатично зацикленного на своей идефикс. – Сразу хочу заявить: мы не «автономы». – Да нам как-то… – Просто Скворец сказал, что вы считаете нас автономами. Мы не автономы. Мы не БОРН. У нас своя организация. Союз независимых боевых ячеек. – Ясно. Если не секрет, как называется ваша организация? – Для вас не секрет: «Реванш». Слышали? – Эмм… Что-то такое слышали, но уже не помню, в связи с чем… – Да ладно, мы не нуждаемся в подслащивании пилюли, – обиженно надулся Тит. – Во-первых, мы пока что только разгоняемся, пробуем силы, методику обкатываем. Серьезного еще ничего не делали – хотя можем! Во-вторых, против нас ведется информационная война, власти пытаются сделать вид, будто нас нет. В общем, от народа все скрывается, наши акции пытаются переквалифицировать на обычную уголовщину… – Да ты не напрягайся особо, мы всю эту кухню знаем, – успокоил его я. – Это древняя методика игнорирования неугодных личностей, пытающихся снискать публичную славу, называется «не давай трибуну террористу», многие в верхах считают, что она эффективна. – Да я и не напрягаюсь, – дернул плечом Тит. – Просто мы пока что еще только разворачиваемся, методику обкатываем, пробуем себя… А вот уж как развернемся – посмотрим, как они тогда будут умалчивать все это. – Вопрос: а почему просто «Реванш»? Почему не «Русский Реванш»? – Эээ… А зачем? – Консолидирующая идея. «Мочи нерусских оккупантов». Разве нет? – Это, типа, проверка на вшивость? – Тит недоверчиво усмехнулся. – Нет, это проверка избитого тезиса. Типа того: злые иноземцы занимают наши рабочие места – вон из России; оборзевшие кавказдюки бесчинствуют на улицах русских городов – ну так и ату их, разве нет? – Это, в смысле, те, про которых вы в интервью говорили? – Тит охотно обнаружил осведомленность по сути вопроса. – Нет, кавказдюки – это всего лишь цепные псы Системы. Когда Система развалится, они очень быстро убегут в свои аулы. Так что мы на них вообще ни разу не циклимся. Это не наш контингент. – Ух ты, как интересно… – Да ладно! Я читал твой трактат, так что этот пункт проверки можно опустить. В общем, если вы имеете в виду сугубо националистический подтекст – нет, мы не такие. У нас другая консолидирующая идея. Кроме того, у нас есть нерусские ребята. – Да, а вот это в самом деле интересно. И много? – Ну, не так чтобы уж много, но есть. В основной массе у нас русские, хохлы и белорусы – я их заодно считаю, но также есть татары, башкиры, чуваши, прибалты, два карела, калмык и трое армян. Они выросли с нами, нормальные пацаны, говорят на русском… Ну и что теперь, убить их, что ли, за то, что они нерусские? Они разделяют наши чаяния, это и их борьба тоже. – О как! Интересно… Ну и какая же консолидирующая идея, если «бей нерусских» отпадает? – Страна захвачена, – принялся с энтузиазмом излагать Тит. – Страной управляют кланы, все продано и куплено, подавляющее большинство населения живет за чертой бедности, всем национальным богатством владеет сравнительно небольшая банда мерзавцев, насаждающая для защиты своих интересов диктатуру и тоталитарный режим… – Да мы все это знаем, – остановил я его. – Это вы надергали в Интернете? Если так, то там много недостоверной информации и фактов, нуждающихся в проверке. – А вот и не из Интернета, – живо отреагировал Тит. – Мы ведь не просто террористы, у нас все по науке! Мы проводили независимые социологические исследования… «Террористы» – было сказано с гордостью и значимостью, меня от этого слегка передернуло. – Независимые от чего? – А какая разница? Независимые – они и в Африке независимые. – Разница есть. Независимые от подконтрольных «правящим кланам» СМИ – это одно. А независимые от здравого смысла и элементарной логики – совсем другое. Кто собирал для вас эту информацию? Какие источники использовались? Федя недовольно покосился на меня: не перебарщиваешь? (Вообще, он все время сидел молча, пил чай и важно слушал – вроде как император слушает спор двух придворных.) Спокойно, Федя, это моя работа: я – птица-говорун. Я уже понял, что вопрос «выйдем мы отсюда или нет», не стоит – выйдем по-любому, а если понадобится, положим этих резвящихся детишек «на раз», так что это уже не вопрос. Тит ведет себя как примерный студент на экзамене, и это тоже понятно: хочет к нам всеми фибрами души, так что этот вопрос уже практически решен. Осталось пробить как следует, что они из себя представляют и каковы их позиции, чтобы было за что ухватиться при постановке условий сотрудничества. Тит вкратце объяснил, как они собирали данные: брали статистику разных ведомств, которая, кстати, совсем не засекречена и при желании легко добывается на три счета, затем сводили в общий анализ. По поводу достоверности и объективности такой статистики можно было бы поспорить, но я не стал тратить на это время и силы. Мне-то что, пусть себе резвятся на здоровье: это не главное. – Кстати! Все это можно посмотреть на сайте «mad_kids»! Тит с энтузиазмом стал объяснять, что у них есть такой крутой и продвинутый сайт, «зареген» на нерусском домене, поэтому «сурки» не могут его закрыть даже при всем желании. Мне стало грустно. Повторяется Лехина история. Сетевая активность, шпионства всякие, РСС (напомню: Русское Сетевое Сопротивление). Ну и где теперь Леха? Сидит. «Сопротивление» же благополучно сдохло, лишившись основного идеолога и генератора идей. А вот с вами, голубчики, будет другой разговор. Вас, если все устаканится и дальше так попрет, будут сразу убивать. Нет, отнюдь не ввиду каких-то патологических пристрастий чекистов, а просто чтобы избежать громких политических процессов и бурной реакции из «вражьих» стран. Или в один прекрасный момент сами взорветесь… – Итак, у нас в стране правят кланы и межклановые холдинги. А поскольку русские не склонны к клановости, у нас в стране правят именно нерусские по своей сути и структуре кланы. Наподобие кавказских, сицилийских, азиатских – каких угодно, в общем. – Ага. То есть русский вопрос в вашей идеологии все же присутствует? – Да нет, это так, опосредованно, – досадливо скривился Тит. – Если ты ешь суши… – Я не ем суши. Федя тоже. – Да нет, это так, к примеру. Если ты ешь суши – ты не становишься японцем. Если наши верховные кланы используют формат триады или сицилийской общины, это никого не вынуждает к смене гражданства, там у них вообще интернационал. Я просто хочу сказать, что клановость чужда русской ментальности. Не наше это. – Ясно. – В общем-то, бред, на мой взгляд, но я не стал развивать этот вопрос, дабы не обострять. – То есть я себе вижу вашу концепцию так. Страна захвачена кланами, вы, молодые русские активисты, не видите своего места в этой системе, поскольку все ниши заняты. И вместо того, чтобы создавать свои кланы, жизнеспособные и пробивные, которые будут противостоять этим нерусским кланам, вы решили просто взять все и взорвать? – Мы знакомы с твоей теорией, – серьезно, как на консилиуме, сообщил Тит. – Создавать русские кланы, противостоять экспансии… Так вот – извини, но при всем уважении твоя теория утопична. Да я знаю, малыш. Теперь уже знаю. Но год назад у меня было другое мнение. – Ну, как сказать… – То есть она, сама теория, безусловно, хороша, – спешно поправился Тит. – Но в наших теперешних условиях она не работает. Места в сложившейся клановой иерархии передаются по праву наследования, по родственным и тем же клановым связям, и защищаются всеми силами и средствами, имеющимися в распоряжении кланов. То есть нам, простым русским из «низов», влезть в эту иерархию не светит ни при каких условиях. Впрочем, нерусским из субъектов федерации – аналогично. Поэтому – да, мы решили, что надо рвать. Помнишь: «Так не доставайся же ты никому!»? – Эка вы хватили! А это, скажи, положив руку на сердце, – не позиция ли конченых чмошников? – Нет, это всего лишь трезвая оценка. Мы видим, что у нас нет шансов в открытой борьбе, мы видим, что теряем эту страну. Так что остается один путь… – Ну почему один? Всегда есть варианты. – В данном случае – нет, – твердо отчеканил Тит. – Система насквозь порочна, потому что построена на неправильной основе и неправильна вообще в принципе – как клановое государство. Ее невозможно переделать, она насквозь проржавела и тащит страну в пропасть. Так что нужно сносить все под корень. – Это мы уже проходили. Система не работает, значит, надо уничтожать. Помнишь: «Весь мир насилья мы разрушим, до основанья, а затем…» – Помню. Но это не совсем корректное сравнение. Сейчас совершенно другая ситуация. Другое время… – Ситуация и время здесь совершенно ни при чем. Здесь важна суть процесса. Если тебе это о чем-то говорит, то крушению империи, которое произошло в начале прошлого века, предшествовало повсеместное появление вот таких неорганизованных и разобщенных молодых нигилистов. И между прочим, из вполне приличных семей. Ты, вообще, про нигилистов что-нибудь знаешь? «Отцы и дети» читал? – Эээ… А это чье? – О боже… – Ну так я же инженер! Мне оно как-то… – Да это школьная программа. – Ну, не знаю. Как-то это мимо меня прошло. – Нормально. Историю империи мы знаем по «википедии». Имперской литературой пренебрегаем. Зато рвать и крушить – с большим удовольствием. Так? – А то! Я с большим удовольствием поучаствую в крушении этой дрянной империи. Вернее, того, что от нее осталось. И для этого мне необязательно знать ее историю и литературу. – А не жаль? – Империю?! Ни грамма! – Да не империю. А народ. Куча народу. Сто двадцать миллионов. Худо-бедно, но люди как-то живут, трудятся, пытаются сделать жизнь лучше, все со скрипом, потихоньку, но работает… – Люди не живут, а доживают. Не трудятся, а вкалывают за жалкие гроши. «Работает»? Ну, если агонию считать за проявление признаков жизни – то да, работает. А «лучше» – для кого? Нам, таким, как мы с вами, в этой империи ни фига не светит. Так что однозначно: рвать, рвать и еще раз – РВАТЬ!!! Ну вот поди и поговори с таким. Не знаю… И вроде бы внешне это выглядит как очередная молодежная придурь, но… Непонятно, почему эта придурь носит такой неприятно массовый характер. А если порассуждать чуть дальше и предположить, что это вовсе не придурь, а тенденция? Да, такая неприятная, заразительная и местами даже страшная тенденция. Если какая-то часть нашей молодежи всерьез ударится в эту тенденцию, «ворвется», как говорят они сами, страшно подумать, во что это может вылиться. И не забывайте к тому же, что наши затейливые власти очень вовремя прикрыли «Легион» и сейчас все бывшие легионеры сидят, чешут от безделья лапки и активно морщат репы – куда бы им податься… – Ну что ж, про позиции ясно. «Так не доставайся же ты никому», так? – Точно! Именно так. – Понятно… В вашем движении ты главный? – Нет, у нас главных нет. У нас все равны. О, флаг вам в рот, дорогие бомбисты: да у вас тут вовсю коммуной прет. Ничего нового не придумали, сплошь замшелая архаика, даже и неинтересно. Все уже пройдено. – А, ну тогда ты, значит, «первый среди равных»? – Да нет, не первый, – опять отказался Тит. – У нас в каждом районе боевая ячейка. Мы – ячейка «Южного Фронта». Ну и мы вроде как «основные». Типа, координация и общее руководство. – А почему вы «основные»? – Потому что большая часть оккупационных сил сосредоточена именно у нас. Ну и, кроме того, у нас здесь центральный склад. – «Оккупационных сил»? Значит, все-таки на национальный аспект пробивает, да? – Ой, да ладно, не лови меня на слове! Ну получается так, что теперь поделать – это неизбежные издержки. – Слушай… А как ваши «хачики» относятся к тому, что вы их земляков рвете? – Какие «хачики»? – Армяне. – Во-первых, никакие они им не земляки. Во-вторых: с чего бы это они «хачики»? Мы с ними в одной школе учились, вполне культурные родители, классные пацаны. – Да я не про то. «Хачик» – это вообще-то крестик. Так что, по сути, ничего оскорбительного в этом нет. – Ликбеза не надо, я все это знаю, – непримиримо насупился Тит. – И прошу впредь не называть моих братьев всякими там… Погоди, это что, опять «пробивка»? Мы про ваш клуб знаем: у вас там тоже далеко не все русские. – Не вопрос. Не нравится – не будем. А насчет клуба… Если ты не в курсе, сообщаю: клуб наш уже давно закрыт. Одним «Патриотом» в стране стало меньше. – Примите наши соболезнования. – Это ты сейчас так прикололся? – Нет-нет, что ты! Вполне серьезно, мы вам сочувствуем, примите наши соболезнования. – Принимаем. И вы тоже наши примите. – Эээ… А по поводу чего? – По поводу внезапного сумасшествия отдельных членов вашей крепкой и слаженной общины. – Не понял… – Да там у вас какие-то буйные дебилы завелись – так вот, ты не поверишь, они возле рынков урны рвут! – Эмм… А почему сразу – дебилы? – спросил Тит, стремительно краснея. – Ну да, были такие акции, но… – «Акции»?! Вот это вы называете «акциями»?! Ну, дорогой мой, прими наши соболезнования еще разок. Теперь уже по другому поводу. Мы-то думали, это какие-то отдельно взятые дабл-йопы, отбившиеся от рук – а у вас это, оказывается, вполне программное? – Нет, ну почему сразу – «программное»? Да, несколько разовых акций было, но… – А ничего, что от этих «акций» могут пострадать простые обыватели – не чиновники, не власти и ни разу не «оккупанты»? – Да не фиг ходить на их рынки! Мы агитацию везде вывешиваем: типа, не корми оккупантов, не покупай у них на рынке, не сотрудничай с ними, отказывай им во всем! Читать все умеют, верно? Ну а если такие несознательные… – И где же, дорогой коллега, прикажете людям брать продукты? Так получилось, что у нас нет других рынков: все поголовно под «оккупантами». Ну и куда пойти простому человеку купить жратвы? Что ж это получается, теперь, по вашей милости, народ должен с голоду дохнуть? – Зачем дохнуть? Что у нас, помимо рынков нет мест, где можно затовариться продуктами? – Да, вот это конкретный косяк. Это такой махровый детский лепет, что дальше просто некуда. Вы что, ради того, чтобы досадить захватчикам, готовы рвать своих? – Да не собираемся мы рвать своих! – Судя по кислому выражению лица, Тит с большим удовольствием сменил бы тему на что-нибудь менее проблемное – в этой части их «народническая» доктрина не просто изрядно хромала, а имела откровенный антинародный характер. – Понимаете… Мы сейчас, типа, разгоняемся, пробуем силы, методику нарабатываем. Не ошибается тот, кто ничего не делает, верно? – Или тот, кто учится на чужих ошибках. – В смысле? – Историю читать надо, коллега. Все это уже было, результаты известны, так что вполне можно использовать как методические рекомендации. – Ну, не знаю… В общем, насчет вот этих разовых мелких акций… Если где-то в чем-то не попрет, не будет результатов, разумеется, будем отказываться от таких методов, пробовать что-то более эффективное. И понятно, что никто не собирается рвать собственный народ! – Ну-ну… Менторский тон и упреки – это не издержки скверного характера, я нарочно строю беседу таким образом. Тит терпит, оправдывается, и Федя уже давно все понял, смотрит насмешливо, не осаживает меня тяжелым взглядом. Тит всеми фибрами души хочет к нам. «Харизма», «герои», все это понятно, но надо дать человеку возможность побороться за право вступить в ряды. Иначе факт вступления будет обесценен, и уже на стадии «торга» у нас могут возникнуть проблемы. … – Да ладно, что там урны, считайте, что это уже вчер
|
