Соратники

—Косыгин честный человек, глубоко партийный. Лучше других.

Сталин называл Косыгина «Косыга». «Ну как, Косыга, дела?» — дружески, так сказать, тепло, неофициально. И высоко поднял.

24.03.1971

—С Сабуровым я встречался... Первухин — способный человек. Хорошо знает электротехнику... Малышев хорошо работал, да. Он практик хороший, Малышев. А Первухин он не только практик, он более образованный человек, с высшим образованием. И умный человек.

14.01.1985

...Туманный, слякотный день. Поехали с Шотой Ивановичем. Завтра Молотову 85 лет. Смотрится бодро. Когда подходили к ступенькам дачи, он выглядывал в окно и улыбался нам. Сразу усадил нас за стол:

—Садитесь, иначе вам ни черта не останется. Мы — народ серьезный, имейте в виду. Весь православный, и грузинский тоже православный.

—Почему тоже? Первый православный!

—Этим еще и Сталин гордился, что первый, —соглашается Молотов. —Действительно, опровергаем исторические факты....Недавно похоронили Булганина.

—Вы были на похоронах? — спрашиваю.

—Был. Во-первых, все было очень закрыто, никого не пускали. Кладбище закрыли на санитарный день. На кладбище я был. Ну, часа полтора. Родственники, знакомые. Сразу из морга привезли. Речей никаких не было.

—Ведь он же был военный, раньше маршал, потом генерал-полковник, обязаны были роту привести, по закону салют должен быть, оркестр — по воинским правилам.

—Партийные правила другие, —говорит Молотов. —Они выше.

08.03.1975

—Жданов был сильный руководитель?

—Не сильный. Но некоторые у него работы были. Его статьи, его последние речи были, по-моему, интересны.

—Он был сильнее Кирова? 1

—Кирова? Конечно! Самоучка, как говорят. Самообразование. Но все-таки, так сказать, у него подготовка. Сталин Жданова больше всех цени л. Просто великолепно к Жданову относился.

14.01.1975

—Буденный, несмотря на то, что я исключен из партии, всегда поздравлял меня с праздниками. Уж рука еле пером водила, а все открытки присылал.

...Листаем мемуары С. М. Буденного в журнале «Дон»: «Ветераны революции немало пережили всего, бывали в разных переделках, не раз смотрели смерти в глаза. Но мы не видели большей беды, чем ставить под сомнение революционную страстность и революционные дела видного деятеля нашей партии, верного соратника вождя революции Ленина —И. В.Сталина.

История принадлежит потомкам, и пусть она не будет для них кривым зеркалом».

—Буденный хорошо себя вел, но от него и требовать много нельзя. Заслуженный человек, популярный в народе, — говорит Молотов.

04.03.1978

...Один мой знакомый писатель привез из Парижа книжку А. Авторханова «Загадка смерти Сталина» и дал мне почитать. Я, в свою очередь, дал ее Молотову, а через несколько дней пришел послушать его мнение.

—Она такая грязная, —говорит Молотов. —Он всех рисует в каком разбойничьем виде! Доля правды, конечно, тут есть. Берия — это человек, так сказать, не столько прошлого, сколько будущего. Будущего — ведь он рвется захватить позиции передовые, — только в этом смысле. Из реакционных элементов он активный, поэтому он старался проложить дорогу для частной собственности. А вне этого он не видит. Он социализма не признает. Он думает, что идет впереди, а на самом деле тянет назад, к худшему.

...На обложке книги фотографии Берии, Хрущева, Маленкова и Булганина. Молотов смотрит и продолжает:

—Хрущев — он, безусловно, реакционного типа человек, он только примазался к Коммунистической партии. Он не верит ни в какой коммунизм, конечно. Булганин действительно ничего не представляет — ни за, ни против, куда ветер подует, туда он и идет. Берия —это, я считаю, чужой человек. Залез в партию с плохими целями. Маленков — способный аппаратчик.

Почитаешь — немножко жутко становится. Булганин играл малую роль. А вот Маленков, Берия и Хрущев, они были ядром этого направления. Маленков тоже вопросами теории, вопросами коммунизма, по-моему, мало интересовался. Хрущев — тот интересовался, но в обратном смысле, в том смысле, когда и как повернется дело назад.

Но Берия — беспринципный человек. То, что он в молодости был завербован разведкой, я слышу не в первый раз, и наши об этом писали. Но это не доказано. А то, что он вместе с этими бакинцами был и служил в молодости, это надо проверить.

—Он с Микояном в молодости вместе работал. Они невзлюбили друг друга.

—Невзлюбили, да, —соглашается Молотов. —Ну, армяне и грузины, они не совсем, так сказать, сближены хорошо. Берия, например, не верил армянам вообще. Он считал, что армяне хотят захватить лучшие земли у грузин.

—Могло быть, что эти четверо сплели заговор против Сталина? — как пишет Авторханов.

—Тройка, тройка. Без Булганина, да, она могла иметь всякие планы. Роль Берии не выяснена.

—В этой книге несколько версий причин смерти Сталина, и в каждой версии фигурирует Берия.

—Верно. И для этого имеются основания. Сталин поворачивался иногда очень резко. Хрущев упоминает насчет Тито: «Сталин говорил, что достаточно ему мизинчиком показать, и не будет Тито». Это, конечно, была ошибка со стороны Сталина. Тито до сих пор в Югославии царь и бог, хотя не все коммунисты — сторонники этого мнения, но факт, что он глубоко сидел в среде коммунистов Югославии.

За границей, вот видите, издают такие книги. Конечно, они проникают к нам. Но я считаю, в прошлый раз вы немножко неправильно поступили, что заговорили в присутствии других. Нельзя этого делать. Ко мне сразу стали приставать: «Дай? почитать!»

—Я думал, свой круг...

—Да, свой, но тут разные бывают люди. Большинство —недостаточно сознательные в смысле коммунизма...

Я сейчас прочитал одну из новых книжек —«Петр Первый» Павленко. Написано, видно, с учетом многих материалов, и написано серьезно. Петр Первый действовал очень решительно, и, как Маркс говорил, в варварстве варварскими методами... Но Маркс высоко ценил Петра Первого как преобразователя страны. Конечно, Петр Первый замечательный был человек, но методы его далеко несовременные, очень крутые. Чтобы убыстрить переход на новое, надо было действовать очень решительно и нередко жестоко.

По-моему, в последние годы Сталин не вполне владел собой. Не верил кругом. Я по себе сужу. А Хрущева пододвинул. Тут он немножко запутался.

—По этой книжке получается, что он перестал доверять Берии.

—Я думаю, да. Он знал, что Берия пойдет на любое, чтобы себя спасти. Тот же Берия подбирал охрану фактически, а Сталин выбирал из того, что ему давали, думал, что сам все это делает. А Берия подсовывал.

—Могло быть, что они отравили Сталина, когда выпивали с ним в последний день перед болезнью?

—Могло быть. Могло быть. Берия и Маленков были тесно связаны. Хрущев примыкал к ним и имел свои цели. Он всех перехитрил! У Хрущева была социальная почва более крепкая, потому что мещанство везде было. А он на мещан ориентировался, Хрущев, не интересуясь идеями. Как одно с другим слепить. А идеями построения коммунизма он не интересовался.

—Собирался ли Сталин уходить в отставку после XIX съезда, как пишет Авторханов?

—По-моему, не собирался. Серьезно не собирался.

—Может быть, проверить просто решил, прозондировать почву?

—Да, да, я думаю, не больше. Сравнительно узкий круг —заседание Политбюро, тут можно немножко вольно предложения выносить, Сталину опасаться было нечего в этом отношении, но сказать, что это обосновано... Проба или испытание, чтобы ориентироваться на настроениях.

—Авторханов пишет, что после XIX съезда на Президиуме ЦК Сталин просил освободить его от обязанностей Генерального...

—Правильно, это было.

—После этого он стал одним из Секретарей ЦК.

—Не Генеральный. Это было, было. Сталин предложил отменить Генеральный секретарь, писать просто: «Секретарь».

—Он пишет, что место Сталина в ЦК занял Маленков.

—Тут не ясно. Делал отчетный доклад по предложению Сталина

—А какова роль Игнатьева?

—Я его немножко знал. Ничего определенного из себя не представлял. Небольшой человек. Ни на что особенно претендовать не мог и не претендовал. В этой книге его роль несколько поднята выше, чем на самом деле. Это факт.

—В книге приводятся слова Хрущева на XX съезде, что Сталин якобы сказал Игнатьеву: «Бели ты не добьешься признания врачей, мы тебя укоротим на голову».

—Это маловероятно, я считаю. Я этого не знал. Считаю маловероятным.

—Я был у Поскребышевых, разговаривал с дочерью Власика, она рассказала, что когда арестовали ее отца, незадолго до смерти Сталина, он произнес: «Дни Сталина сочтены. Ему мало жить осталось». Он понял: Берия убирает всех преданных Сталину людей, — рассказываю я.

—Правильно. Тогда говорили, что разложился Власик.

Разложились еще кто-то -из окружения Сталина, с бабами путались чужими. Но я уже тогда мало был в курсе дела.

—Авторханов пишет: «...единственный, кто искренне относился к Сталину, был Молотов».

—Да, во время похорон из трех выступавших, дескать, искренне, один... Я тоже допускаю, что так и есть.

—Я не думаю, что Хрущев горевал о смерти Сталина.

—Нет, он был очень зол на Сталина. А Берия тем более, конечно. Сталин иногда выражал пренебрежительное отношение к Берии. Убрать хотел. А кому доверял — трудно сказать. Кажется, никому. Хрущеву? Никак уж не мог, конечно, доверять. Булганин никак не подходил. Сказать, что Маленков был близок к Сталину, по-моему, нельзя. Молодых заметных не было. Ленинградцев он отшил.

—Авторханов пишет, что Сталин придумал «дело врачей», чтобы свалить Берию. А что, он без этого не мог?

—Так тоже не бывает. Надо, чтоб для других было убедительно. Промолчат, но не поверят...

—В сообщении о врачах было о неубедительности наших органов Госбезопасности — сильный намек на Берию.

—Да, правильно. Видел, что Берия старается, но не вполне искренне.

—Авторханов пишет, что Берия, Маленков и Хрущев сначала хотели Сталина изолировать, отвезти его на Соловки...

—Ерунда. Это мало похоже на правду.

—Хрущев рассказал Гарриману свою версию смерти Сталина. Сталин пригласил «четверку» к себе на дачу. В субботу было застолье, а в воскресенье он не позвонил. В понедельник начальник охраны сообщил о его болезни. «Четверка» приехала на дачу, но они не стали вызывать врачей, отказались видеться с больным и разъехались по домам. Врачей вызвали только тогда, когда стало ясно, что он в безнадежном состоянии. Врачи опоздали якобы из-за гололедицы на дорогах.

Хрущев в выступлении по радио 19 июля 1964 года сказал: «В истории человечества было немало тиранов жестоких, но все они погибли от топора так же, как сами свою власть поддерживали топором». Приводит версии И.Г. Эренбурга и П.К. Пономаренко, которые во многом совпадают. В конце февраля Сталин собрал заседание Президиума ЦК по вопросу о «деле врачей» и о депортации советских евреев в отдельную зону СССР. Предложения Сталина не были поддержаны, после чего он упал без сознания. Берия там отмалчивался, а потом тоже отошел от Сталина

—Что Берия причастен к этому делу, я допускаю. Он откровенно сыграл очень коварную роль.

13.01.1984

—Сталин провел основную часть своей жизни на кунцевской даче. Там и умер. В последние его дни я был некоторым образом в опале... Сталина я видел за четыре-пять недель до его смерти. Он был вполне здоров. Когда он заболел, меня вызвали. Я приехал на дачу, там были члены Бюро. Из не членов Бюро, по-моему, только меня и Микояна вызвали. Командовал Берия.

Сталин лежал на диване. Глаза закрыты. Иногда он открывал их и пытался что-то говорить, но сознание к нему так и не вернулось. Когда он пытался говорить, к нему подбегал Берия и целовал его руку.

—Не отравили ли Сталина?

—Возможно. Но кто сейчас это докажет?

Лечили хорошие врачи. Лукомский —хороший терапевт, Тареев... Куперин —это администратор. Всегда дежурил кто-нибудь из членов Бюро. Я тоже дежурил.

Вот, когда он умер, тут все и началось.

22.04.1970

...Несколько раз я выяснял у Молотова подробности смерти Сталина. Помню, гуляли в лесу, ничего толком не добившись, я задал явно провокационный вопрос:

—Говорят, его убил сам Берия?

—Зачем же Берия? Мог чекист или врач, — ответил Молотов. —Когда он умирал, были моменты, когда он приходил в сознание. Было — корчило его, разные такие моменты были. Казалось, что начинает приходить в себя. Вот тогда Берия держался Сталина! У-у! Готов был...

Не исключаю, что он приложил руку к его смерти. Из того, что он мне говорил, да и я чувствовал... На трибуне мавзолея 1 Мая 1953 года делал такие намеки... Хотел, видимо, сочувствие мое вызвать. Сказал: «Я его убрал». Вроде посодействовал мне. Он, конечно, хотел сделать мое отношение более благоприятным: «Я вас всех спас!» Хрущев едва ли помог. Он мог догадываться. А возможно... Они все-таки близко. Маленков больше знает. Больше, больше.

...Шота Иванович передает рассказ бывшего Первого секретаря ЦК Компартии Грузии А. Мгеладзе о его встрече с Берией сразу после похорон Сталина. Берия хохотал, крыл Сталина матом: «Корифей науки! Ха-ха-ха!»

—Сам Сталин, помнится, сказал во время войны: «Я знаю, что после моей смерти на мою могилу нанесут кучу мусора. Но ветер истории безжалостно развеет ее!»

24.08.1971, 09.06.1976

—С моей точки зрения, свою главную обязанность я вижу не в написании правильной истории, хотя это очень большое дело и очень ответственное. Гораздо более важная и более трудная задача, с которой сложнее справиться, это помочь восстановлению и продолжению дела Ленина — Сталина. А это не только в историю уходит, это больше уходит в будущее.

Проанализировать прошлое, с точки зрения будущего и настоящего, —вот это я считаю важным. Конечно, я за эту задачу не берусь, это не по моим силам. Но помочь в каком-то смысле, внести в это дело более правильное направление мысли, я считаю, что теперь нужно.

08.03.1974

—Сталин работал над второй частью «Экономических проблем», давал мне кое-что почитать, но куда все это делось, ничего не известно.

—Не мог Берия прибрать?

—Нет, Берия не интересовался. Ему интересно, кто против! кого, одного этим ударить, другого —тем. Ему важно, какие! столкновения между отдельными людьми, чтобы их использовать. И, когда нужно, высунуть какой-нибудь документ: вот | ты что про него писал!

И поссорить, одним словом.

—Мгеладзе рассказывал, как Маленков и Берия формировали новое правительство.

Маленков сделал заявление: «Товарищ Сталин находится в очень тяжелом состоянии. Вряд ли он из него выйдет. А если выйдет, то ему надо будет не менее шести месяцев, чтобы вернуться на работу. Поэтому страна не может быть без руководства».

После этого Берия зачитал список правительства. Веселый, как будто хочет показать, что ничего страшного для страны не произошло.

—Возможно. Я не помню эти детали... Перед смертью Сталин поднял руку. Поднять-то поднял, но...

30.06.1976

Читаю Молотову выдержки из книги Авторханова о 22 июня 1941 года: «Приехали к нему на дачу и предложили выступить с обращением к народу. Сталин наотрез отказался. Тогда поручили Молотову...»

—Да, правильно, приблизительно так.

—«Сталину предложили возглавить Главное командование Красной Армии —отказался».

—Ну зачем ему все брать на себя? Он и так оставался во главе, но не завален мелочами, второстепенными вопросами. Это правильно он делал, конечно.

—«Когда члены Политбюро начали напоминать Сталину о его личной ответственности в случае катастрофы, Сталин перешел в контрнаступление и обвинил Молотова в предательстве...»

—Молотова?

—Да, «...за подписание Пакта с Риббентропом».

—Ну, знаете, абсурд! Сталин же там был. Все это было по его инициативе, по сути дела.

—«Ворошилова и Жданова назвал саботажниками соглашения с англо-французской миссией...»

—Ну, неправильно.

—«На возражение, что все это делалось ведь по прямому предложению лично Сталина, Сталин с несвойственной ему горячностью вскочил с места, обложил всех матом и исчез в один из своих тайников...»

—Ну, ну.

—Приводит слова Хрущева: «Я знаю, каким героем он был. Я видел его, когда он был парализован от страха перед Гитлером, как кролик, загипнотизированный удавом».

—Ну, конечно, он переживал, но на кролика не похож, конечно. Дня два-три он не показывался, на даче находился. Он переживал, безусловно, был немножко подавлен. Но всем было очень трудно, а ему особенно.

—Якобы был у него Берия и Сталин сказал: «Все потеряно, я сдаюсь».

—Не так. Трудно сказать, 22-го или 23-го это было, такое время, когда сливался один день с другим. «Я сдаюсь» — таких слов я не слышал. И считаю их маловероятными.

—Авторханов пишет о Евгении Аллилуевой, тетке Светланы, которая пришла к Сталину в августе 1941 года и была поражена его паническим настроением.

—Нет, тогда он уже оправился. Когда он стал министром военным? 30 июня?

—«Формально Верховным был Сталин, фактически — его замы, по армии —Жуков, по войскам НКВД —Берия». Ну как?

—Так нельзя сказать.

—«Политически ставка находилась в руках Берии и Маленкова».

—По-моему, так тоже нельзя сказать.

—Он пишет об интригах Жданова против Маленкова и Жукова, о том, что Жуков был протеже Маленкова...

—В какой-то мере, Маленков поддерживал его. Сказать, что протеже, не подходит, по-моему.

—«Жданова поддерживали Молотов, Каганович, Ворошилов, Андреев —обиженные члены Политбюро».

—Нет, тогда мы не были обиженными.

—Далее он пишет, что после войны возвышается Жданов, поднимает Вознесенского и Кузнецова. Кузнецов стал Секретарем ЦК, куратором ГБ и начал чистить органы от бериевцев. Берия решил вернуть сосланного в Туркестан Маленкова и съесть Жданова. Заваривается «ленинградское дело».

—Видимо, Маленков был в Туркестане, но я совершенно не помню. Недолго, наверно.

—После этого Жданов ложится в больницу и умирает, а остальных арестовали... Болгары и югославы, по. предложению Димитрова, затеяли Балканскую федерацию. Было такое?

—Было, но не ясно, какую тут роль сыграл Димитров.

—Сталин в феврале 1948 года сказал Димитрову: «Вы не посоветовались с нами? Болтаете, как бабы на перекрестке, что вам придет в голову!» А Димитров посоветовал югославам оставаться твердыми в споре с Москвой.

—Тоже маловероятно.

—Димитров из поездки в Москву не вернулся.

—Все это так, будто сплошные бандиты сидели в Политбюро!

—Авторханов считает, что Берия и Маленков оторвали вас от Сталина.

—У меня не было такого мнения.

—Они представили вашу группу — Молотов, Ворошилов, Каганович, Микоян, Андреев, — как орудие сионистского заговора. К тому же, вы могли быть и англо-американским шпионом.

—Вполне. Для разнообразия, — подмечает Молотов.

—«Сталин дошел до того, что даже по-собачьи преданного ему Ворошилова объявил английским шпионом и поставил на его квартире тайный микрофон».

—Это могло быть. Но не обвинял его.

Сплошь аморальные личности — так получается по этой книжке. На все идут, только бы... — усмехается Молотов. Читаю дальше:

—«Сталин никого не убивал из любви к убийству. Не был он и садистом, и еще меньше параноиком... На XIX съезде Сталин оказался в полной изоляции от остальных членов Политбюро. Сталин отвел шесть членов Политбюро, однако на пленуме их избрали, — первое историческое поражение Сталина». Было такое?

—Не было этого.

—И еще одна деталь. Он пишет, что 17 февраля 1953 года Сталин принял посла Индии К. Менона. Рисовал на листках блокнота волков: «Крестьяне поступают мудро, убивая бешеных волков!» Вроде бы он имел в виду некоторых членов Политбюро.

—Рисовал для забавы, —ответил Молотов.

13.01.1984

«Троица»

...В своих рассказах Молотов не раз возвращался к «троице» -Берии, Маленкову и Хрущеву.

На вопрос, почему после Сталина во главе ЦК стал все-таки Хрущев, он ответил, что тот дружил с Берией и Маленковым.

—Но тут Берия просчитался, —говорит Молотов. —Он решил действовать за спиной Маленкова, а сам не взял себе должность Пред Совмина, потому что у него не было такого авторитета.

А Хрущев не дурак. Он сумел сколотить свой ЦК.

22.04.1970

—Что объединило этих трех людей —Маленкова, Берию и Хрущева?

—Ну они шли за Сталиным, конечно, —это их объединяло. Тройка. Настоящей, преданной связи, по-моему, у них все-таки не было. А так, дружба, приятельство в какой-то мере...

19.04.1983

...Молотов рассказал, что в 1953 году, после смерти Стали-«на его вернули в Министерство иностранных дел. Пришлось обсуждать германский вопрос, какую политику проводить. Молотов, как член Политбюро, курировал ГДР.

—После Сталина пытались сломать нашу политику. Берия был активным человеком по отношению к Германии, — говорит Молотов. — Тут он показал себя не совсем хорошо. У нас легких моментов не бывает, и вот в 1953 году стали приходить сообщения, что в ГДР не совсем спокойное положение. Я — в Министерство иностранных дел, вызвал на воскресенье к себе Громыко. Тогда у меня два было заместителя -Громыко и Кузнецов Василий, который сейчас в Президиуме Верховного Совета Я вызвал Громыко, как более опытного в делах. Мы с ним обсудили вопрос, выработали предложения вместе, письменно; смысл такой, что в ГДР делать. Тогда там был Ульбрихт, он преданный коммунист, сознательный товарищ, но немного прямолинейный, гибкости у него не хватало, и получалось так, что начали говорить громким голосом о социализме в ГДР, а собственно, ничего неподготовлено для этого.

Мы внесли проект от МИДа, что Ульбрихт и другие руководители, ну, не называли Ульбрихта, а руководство Германской Социалистической партии, проводят форсированную политику наступления на капиталистический элемент, что неправильно, не надо проводить форсированной политики против капиталистов, надо более осторожно себя вести.

Как Бухарин в свое время сказал: «Форсировать наступление на кулака!» Сталин: «Что, форсировать хочешь?» — «Да, надо форсировать». — «А ну давайте так и запишем: форсировать!» А мы были более осторожны, мы слово «форсировать» не употребляли. А Бухарин высунулся, решил, что фразой этой отделается, а записали. Он за то, чтобы формировать, а ослабить — это противоположная политика...

И вот мы в своем мидовском проекте записали: «Не проводить форсированную политику строительства социализма в ГДР». А Берия предложил выбросить слово «форсированный». Мы-то предлагали не форсировать, а он предложил слово «форсированный» вычеркнуть, и тогда получалось: «не проводить политику строительства социализма в ГДР». «Почему так?» А он отвечает: «Потому что нам нужна только мирная Германия, а будет там социализм или не будет, нам все равно».

Смысл нашего проекта заключался в том, чтобы дать указание Компартии ГДР курс держать на социализм, но не торопиться, не отрываться от действительного положения, потому что для этого было мало сделано. Внесли это предложение в Политбюро, там было более подробно все расписано. В Политбюро начались разногласия. Берия, тогда начинавший играть активную роль, выступил с такой установкой: ну что в ГДР делать социализму, была бы она мирной страной... Этого нам достаточно. Какая, неважно.

Я выступил с новым заявлением, что я считаю очень важным, по какому пути пойдет ГДР, что в самом центре Европы наиболее развитая капиталистическая страна, хотя это и неполная Германия, но от нее много зависит, поэтому надо взять твердую линию для построения социализма, но не торопиться с этим. Когда уверенно можно сделать тот или иной шаг ускорить.

Берия на своем настаивает: неважно, какая будет ГДР, пойдет ли она к социализму, не пойдет ли, а важно, чтобы она была мирной. В Политбюро голоса почти раскололись. Хрущев меня поддержал. Я не ожидал. Главным-то как раз был Маленков. Маленков и Берия были будто бы в большой дружбе, но я никогда этому не верил. Берия-то в общем мало интересовался коренными вопросами, политикой — социализм там или капитализм —не придавал этому большое значение, была бы твердая опора, и хорошо.

Спорили. Маленков председательствовал, потому что Предсовнаркома всегда председательствовал на Политбюро. Маленков отмалчивался, а я знал, что он пойдет за Берией. Поскольку не могли прийти к определенным выводам, создали комиссию: Маленков, Берия и я. Я — за то, чтоб не форсировать политику социализма, Берия — за то, чтоб не проводить политику строительства социализма. А Маленков качался туда и сюда Берия рассчитывал, что Маленков его поддержит. Ну и Хрущев —его друг.

Я немного насторожился. Маленков помалкивает. Я нахожусь в таком положении, что меня в этой комиссии оставят в одиночестве. После заседания я смотрю в окно: идут трое. В Кремле, да. Берия, Маленков, Хрущев прогуливаются. Тогда я вечером звоню Хрущеву, не вечером, но к вечеру ближе: «Ну, как у вас там получается? Ты же меня поддержал по германскому вопросу, но я вижу, что вы гуляете там, сговариваетесь, наверно, против меня?» — «Нет, я тебя поддержу, я считаю это правильным. То, что ты предложил, я буду твердо поддерживать». Вот за это я его ценил.

Я обрадовался. Думаю: «Хрущева поддержат все колеблющиеся, которые себя еще не выразили». Звонит ко мне в этот вечер Берия, говорит: «Зачем нам собираться? Давай просто по телефону сговоримся, примем резолюцию. Откажись ты от своего предложения!»

—А вы его как называли? Лаврентий?

—Лаврентий. Ну, он пытался мне: «Не надо социализма в Германии!» —«Нет, я буду стоять на своем, это принципиальный вопрос, связанный при этом с вопросом, как будет в случае войны». — «Ну, черт с тобой, давай не будем собираться, я согласен с твоим предложением». Попытался, так сказать, но не выходит. Я считаю, что он коренными вопросами политики не особенно интересовался, а думал, есть сила, так нас никто не тронет. Примерно так. Во всяком случае не углублялся в это дело. Я говорю: «Ну, мы с тобой договорились, предлагаешь не собираться, а Маленков как?» —«Я договорюсь с Маленковым».

Маленков не играл решающей роли. Я с ним не говорил. Договорились, все проголосовали «за», подписали. Вот и все.

В общем Берия уступил мне. Видно, Хрущев его уговорил.

—А как Сталин думал на этот счет? Он вам ничего не говорил?

—Об этом и речи не могло быть — о том, что предложил Берия теперь, после его смерти. Сталин же выступил при создании ГДР, сказал, что это новый этап в развитии Германии, тут никаких сомнений не могло быть, Сталин — такой человек, что все отдаст ради социализма и не уступит социалистических завоеваний.

Мы считали, что строительство социализма надо понемногу разворачивать в ГДР, чтоб население не стало против, восстания начнутся, и тогда надо будет силой подавлять ту Германию, где мы только что начали ра-работать, — работа-то еще не развернулась по-настоящему, надо выдержать и понемногу это дело делать, поэтому не форсировать, а Берия говорит —не проводить! Не проводить политику строительства социализма.

Я на это возражал, что не может быть мирной Германии, если она не пойдет по пути социализма. Поэтому все разговоры — «мирная Германия» — это значит буржуазная Германия, только так. Это только может быть буржуазная Германия и потому мирной она не будет. А вот если она пойдет по пути социализма, но не форсируется, не перегнет палку, а осторожно, лавируя, пока не укрепится наша позиция, — до тех пор надо быть очень осторожным. Мы обсуждали этот вопрос в мае 1953-го, а уже в июле они устроили восстание. Перегни мы палку, нам бы пришлось снова уже с внутренним врагом Германии бороться, то есть восстановить против себя большинство немцев. Это была опасность, ее надо было избежать. А Берия тогда: «Не надо вообще социализма, была бы только мирная...»

Я считаю, что Хрущев был правый, а Берия еще правее. Еще хуже. У нас были доказательства. Оба правые. И Микоян. Но это все разные лица. При всем том, что Хрущев — правый человек, насквозь гнилой, Берия — еще правее, еще гнилее. И это он доказал на германском вопросе. У Хрущева оказалась как раз жилка русского патриотизма, чего не оказалось у Берии, поэтому Хрущев и поддержал меня по германскому вопросу.

Я считаю, что его некоторый русский национализм помог ему понять интересы государства. Россия не последнюю роль играет в государстве, но если бы только был русский национализм, мы бы отошли от ленинского понимания. Однако Хрущев в этом деле не пошел за Берией. Наши люди зря проливали кровь? Если ГДР не пойдет по пути социализма, это будет старая Германия.

31.07.1972, 06.06.1973, 29.04.1982

— Маленков — очень хороший исполнитель, «телефонщик», как мы его называли, —он всегда сидел на телефоне: где что узнать, Пробить, это он умел.

По организационно-административным делам, кадры перераспределить — это Маленков. Передать указания на места, договориться по всем вопросам. Он нажимал — оперативная работа. Очень активный, живой, обходительный. В главных вопросах отмалчивался. Но он никогда не руководил ни одной Я парторганизацией, в отличие от Хрущева, который был и в Москве, и на Украине. В Политбюро его ввели, по-моему, в 1 1938 —1939-м, где-то вместе с Берией и Маленковым. Маленкову, говорят, недавно разрешили вернуться в Москву, у него тут мать умерла...

...Разговор шел в день 100-летия со дня рождения В.И. Ленина, и Молотов сказал: «Каждый наш лидер хочет сделать Ленина похожим на себя. Фальсифицируют его сейчас, эксплуатируют. Даже Фотиева считает возможным выступать от имени Ленина, а кто она была? Технический секретарь».

…Я заметил, что сейчас старые меньшевики стали старыми большевиками.

—Не только меньшевики, но и кадеты, и черносотенцы, —Молотов улыбнулся и подмигнул правым глазом.

22.04.1970, 13.04.1972, 28.07.1976, 14.10.1983 1

—Маленков не додает никаких вестей. Он у меня был как-то раз года два назад. Может, обиженным себя считает? Ну, ко мне он, вероятно, относится не вполне объективно.

Я выступал на Пленуме ЦК, после смерти Сталина, поддерживал предложение Хрущева о снятии его с поста Председателя Совета Министров. Я его критиковал за то, как он вел себя после Сталина. Его первый недостаток заключался в том, что он сразу попал в руки правых по политическим вопросам, а во-вторых, он вел себя не как настоящий член ЦК, когда он сделался Председателем Совмина.

29.04.1982

—Маленков порядочный, безусловно. Он порядочный. Но, к сожалению, вот в этих условиях мало теоретически подготовлен. Не может, видимо, по-настоящему ориентироваться. Это сказывается очень.

Очень педантичный человек, за порядком может последить, но разбираться в вопросах экономических, политических более глубоко и критически не может, по-моему. А без этого нельзя освоить дело. Передал мне привет на днях...

27.04.1973, 21.10.1982

—Маленков тут был у меня два раза, я вам говорил. Второй раз уж не меньше трех лет назад. Ни звонков, ничего нет. В Москве, говорят, сейчас живет. Боюсь, что видеться со мной не хочет. Его не пускали долго в Москву. И я тут должен сказать, что я нашел бы все-таки ход. Я его спросил: «Ты каким-нибудь вопросом занимаешься, изучаешь? Намерен какой-нибудь вопрос развить?» Ответил: «Да, я занимаюсь». —«Каким?» —«Империализмом».

Я так понял в тот момент, что он занимается международными отношениями, борьбой с империализмом, — чем иначе, как ему использовать империализм? Когда он крахнет, вот главный вопрос, чем интересоваться. Языков не знает — империализмом... Империализм без языков —очень сложная тема. Но главное не в том, чтоб языки знать. Приехал, всех перецеловал и уехал. Толком не поговорили. Я так ничего и не понял...

14.01.1985

—На пленуме, когда Хрущев предложил снять Маленкова с поста Председателя Совета Министров, я тоже выступил с критикой Маленкова, потому что Маленков крупными вопросами политики не занимался. Несамостоятельный. Вот перед этим, по германскому вопросу... Такой Председатель Совета Министров, который своего мнения не имеет в ряде крупных вопросов... Я его за это критиковал. Он, видимо, это хорошо запомнил. Потом мы встретились, мы оказались в одной группе, как и большинство членов Политбюро, затеянной, в общем, не в нашу пользу.

По позиции, которую я занимал, Берия не выражал особого мнения после этого. Берию я считаю и считал человеком беспринципным. Он деляга. Занимался только тем, что ему выгодно. Он даже не карьерист, но так сказать, не просто карьерист, поскольку он не отвечает большинству вопросов большевистской точки зрения.

—Но людей он много погубил.

—Я считаю Берию не главным.

—Он уничтожал людей из личных, не партийных побуждений.

—Это могло быть. Это человек беспринципный. И не коммунист. Я считаю его примазавшимся в партии.

Вот насчет того —не Берия виноват. Трудно разобраться без документов, я не все могу припомнить, но у меня такое впечатление, что все-таки Берия был чиновником при этом. Он свои интересы обеспечивал.

По-моему, были перегибы, но перегибы эти осуществлялись Сталиным. Сам Берия очень боялся Сталина. Он далеко бы не пошел, а Сталин, по-моему, чересчур перегнул палку. Я защищал и защищаю Сталина, в том числе и в террористических делах, я считаю, что мы без террора не могли бы пройти перед войной, чтобы после войны у нас было более-менее устойчивое положение в нашей стране. Я считаю, что это в значительной степени было обеспечено в период конца 30-х годов.

21.10.1982

—Нет, я никогда не считал Берию главным ответственным, а считал всегда ответственным главным Сталина и нас, которые одобряли, которые были активными, а я все время был активным, стоят за принятие мер.

Никогда не жалел и никогда не пожалею, что действовали очень круто.

Но были и ошибки, конечно.

01.11.1977

—Спорят до сих пор насчет Берии: был ли он агентом иностранных разведок или нет?

—Я думаю, не был, —говорит Молотов. —Но человек беспринципный, с моей точки зрения. Он за себя боялся очень. Сталина боялся. Хотел выслужиться... Идейного в нем мало. Может быть, ничего не было. Но способный человек. Над скромностыо он не задумывается, пойдет на пролом без поражения.

14.10.1983

—То, что он делал, это было на пользу империализму, он выполнял роль агентуры империализма, вот в чем суть. А роль его была такая: если он отказывался от социализма в ГДР, лучшей услуги империализму не надо было. Не надо быть официальным агентом, но если делать такое, значит ты выполняешь роль агента империализма. Этого многие не могут понять, но вам это надо понимать.

Я считаю Берию агентом империализма. Агент не означает шпион. Ему надо было на что-то опираться — либо на рабочий класс, либо на империализм. В народе у него поддержки не было, авторитетом он не пользовался, и даже если б ему удалось захватить власть, он бы долго не продержался.

28.07.1971, 31.07.1972, 29.04.1982

«—Жена Сталина была очень враждебно настроена к Берии. Но если бы он не работал, нашли бы другого. Он исполнял работу нелегкую и неизбежную.

Досье у него на всех было. И на Сталина. Мое было, конечно—Ну, не досье, а...

—Шота Иванович рассказывает:

—Когда в Тбилиси строили фуникулер, у Берии была привычка по ночам ходить на строительство, смотреть. Организатор он был хороший.

—А сволочь большая, — уточняет Молотов.

—Должность такая была.

—У Дзержинского тоже должность была. Это не обязательно совершенно. До своей должности Ежов был тоже неплохой парень. А закрутило его... Захватило — выслужиться, показаться. Тут карьеризм начинается. Ложные сведения, заранее назначал количество: «Мало у вас репрессированных!» Ну и те стараются. А это что за работа?

—Наверно, требовал чрезмерно, от всех полунадежных очищать?

—Фактически. А это нельзя. Это вредительство. Их и сейчас сколько угодно. Перестарался.

—Если сейчас это повторить, нас первых заберут. Я могу раньше вас попасть, —говорит Молотов.

—Правда, что если не написано, Берия не мог складную речь сказать? — спрашивает Шота Иванович.

—По-моему, да.

—Он не был книголюбом?

—Нет, не был, не был. Я слушал в кабинете процесс над Берией в 1953 году —передавали по радио. Меркулов говорил, что не уверен, что Берия читал книги. Это вот и характеризует человека. По-русски грамотно говорил. Организатор, вернее, администратор хороший. И чекист прирожденный, пожалуй, но беспринципный, то есть кому служит — служит.

—Сталин потому и держал его?

—Да, да. Конечно, он в этом смысле очень полезный работник — для выполнения определенных дел. Насчет