ГЛАВА ПЯТАЯ. После выхода Follow the Leader, большая часть моей жизни рок-звезды была клёвой, но большие перемены уже замаячили на горизонте

ЖИЗНЬ МЕНЯЕТСЯ

 

После выхода Follow the Leader, большая часть моей жизни рок-звезды была клёвой, но большие перемены уже замаячили на горизонте. Я знал, что важно всё время помнить, что это была моя работа, а значит я должен ответственно относится к деньгам, которые я зарабатываю. Когда начали появляться первые реальные деньги, у Korn всё начало идти хорошо, так что я решил, что сейчас прекрасное время, чтобы купить мой первый дом в Redondo Beach. Это была прекрасная перемена после того жилья, в котором мы жили. Ребекка и я поселились в новом доме с её сестрой и дочерью её сестры, и там было даже достаточно места для отдельной студии под гаражом, которую я сдал в аренду своим друзьям.

В это время, Ребекка и я несколько раз принимали метамфетамин, но в целом, мы делали больше хороших вещей и старались меньше обращаться к этому. У нас не было зависимости, мы принимали наркотик изредка и так продолжалось долгое время. Мы погрузились в прекрасную рутинную жизнь, в основном радуясь друг другу, в то время как я был занят написанием и записью новых песен для нашего альбома. Затем я испытал шок во второй раз в своей жизни:

Ребекка была беремена.

Теперь мы уже были готовы стать родителями, и мы были очень счастливы этому. Мы были старше (мне было 27 лет в тот момент) и более крепко стояли на ногах; но что более важно - мы просто знали, что у нас всё получится. Мы решили, что ребёнок укрепит наши отношения навсегда. Но была одна неувязка: я не хотел свадьбы и прочих подобных вещей, потому что одним из моих самых больших страхов был развод и потеря половины моих денег. Я имею ввиду, что я любил Ребекку и всё, но свадьба была большим шагом. Кроме того, у нас и так было всё хорошо, так зачем же что-то менять?

Проблема была связана с деньгами. Даже несмотря на то, что я начал зарабатывать приличные деньги, я по прежнему не был богат. В первый раз, когда Ребекка была беремена, приёмная семья сама покрыла все расходы, связанные с беременностью - всё, начиная с счетов врачей за пребывание в госпитале. Не будет сюрпризом тот факт, что статус рок-звезды не давал мне медицинскую страховку, а я не хотел платить наличные за все расходы, связанные с беременностью, так что я решил, что мне нужно получить медицинскую страховку для Ребекки. Когда я разузнал всё, я обнаружил, что на страховку для Ребекки и ребёнка уйдут практически все мои деньги, но если мы были бы женаты, то всё стоило бы намного дешевле. Хоть для меня это был один из самых хреновых и совсем не романтичных для меня фактов, я решил двигаться вперёд и жениться на ней, чтобы получить более доступную цену за её попечение. Но я в самом деле любил её, так что мне даже было немного хорошо от этого. Ребекка не хотела всей этой свадебной церемонии со священником, подружкой невесты и прочими людьми, традиционно присутствующими на свадьбах, вместо этого мы просто просмотрели жёлтые страницы (прим.ред.: Yellow Pages - различные рекламные справочники с телефонами в США), выискивая кого-нибудь, кто смог бы поженить нас. Должен отметить, что в тот момент мне нравилась эта идея, в основном потому что я не хотел просадить тысячи долларов на свадьбу. Мы поженились в местечке в одном из стрип-моллов (прим. ред.: стрип-молл в США - длинное одноэтажное здание, разделённое на секции, в которых размещаются магазины и прочие заведения; обычно располагаются вдоль трасс), который выглядел как один из тех магазинов, в которых вы можете арендовать почтовый ящик или корабельные контейнеры. В тот день в марте 1998 года, у нас впервые текли слёзы счастья. Мы решили провести наш медовый месяц после того, как она родит ребёнка. Вот такими мы и были - муж и жена в небольшом красивом доме, с ожиданием ребёнка в скором будущем. Жизнь становилась лучше.

И она была прекрасной долго, но я снова обращался к метамфетамину несколько раз. Например, однажды я сказал Ребекке позвонить одному из своих друзей, чтобы они продали мне немного наркотика. Я заставлял свою беременную жену идти и покупать мне метамфетамин, в то время как я ждал дома, потому что мне не нравились её друзья. Это было точно одним из самых хреновых моих поступков.

После того как она приносила наркотик домой, я принимал его и бодрствовал всю ночь, находясь под кайфом, играя на гитаре или смотря различные порножурналы, которые я прятал в нашей гостиной. Временами, на следующий день после принятия наркотиков, у меня бывали те, знакомые мне уже до боли, вспышки гнева. Иногда я даже делал больно Ребекке несколько раз. Бывало, что я огрызался и кричал на неё так сильно, что она сначала ударяла меня, но я тут же давал ей сдачу, сильно обхватывая её, заставляя её плакать, оставляя ей один или два синяка на её руках. Спустя годы, мы начали подшучивать и стали называть синяки, которые мы оставляли друг на друге, "любовными метками".

В перерывах между такими эпизодами жизни, мы были по настоящему счастливы. Несмотря на то, что такие случаи жестокости случались у нас всего несколько раз, я быстро понял, что моё поведение по отношению к жене было полностью неприемлемым и я должен был быстро измениться. Так что за несколько месяцев до рождения ребёнка я решил стать полностью трезвым и начать совершенно новую жизнь. Я просто сказал "нет" всем наркотикам и выпивке, и в конце концов был готов быть чистым от всего. Я даже начал правильно питаться и соблюдать рабочий режим. Это казалось невероятным и я первое время в те года ходил с ясной головой. Я мог сфокусироваться на различных вещах моего нового пути и я никогда не чувствовал себя лучше прежде.

Быть полностью чистым также позволило мне полнее, лучше осознать и пережить факт рождения моей дочери в июле. Я просто не могу описать чем была моя жизнь, когда моя детка пришла в наш мир. Дыхание новой жизни, которое мы все ощутили, когда она пришла в наш мир, было самой потрясающей вещью. Невероятно чудесной. Мы назвали её Джинни (прим. ред.: на английском "Jennea").

Я был в слезах. Ребекка была в слезах. Все были в слезах. Я смотрел на Джинни, пока я держал её в своих руках. Я был отцом. Я был отцом! Я не мог поверить в это. Это было так, словно боль от того, что мы отдали нашего первого ребёнка была исцелена нашим вторым ребёнком. Не то, чтобы она заменила мою любовь, которую я чувствовал по отношению к первому ребёнку, просто я чувствовал, словно мне был дан второй шанс стать настоящим отцом. Более того, было ощущение, что Ребекка и я получили ещё одну попытку стать счастливыми вместе. Я просто был уверен, что появление Джинни в нашей семье поддержит нас обоих в решении сделать ответственный выбор в наших жизнях. В этот раз ребёнок был моим. Она была нашим. Мы были родителями. И мы собирались стать лучшими родителями, какими мы могли бы только быть.

У Филди и Джонатана уже были дети и они оба приехали в госпиталь, чтобы поздравить нас и я со всей гордостью показывал им свою малышку. Теперь, когда у нас был свой ребёнок, я чувствовал, что мы были на пути обрести свою настоящую семью. Всё шло просто прекрасно.

В первую ночь, когда Джинни уже была дома, я только и делал, что часами напролёт стоял около её колыбели и глядел на неё. Мне было трудно поверить, что всё это было по настоящему; я не мог поверить, что теперь у меня был ребёнок. Как и большинство свежеиспечённых родителей, я очень боялся, что она прекратит дышать, потому что она была такой маленькой - я слышал о таких случаях прежде - я поставил будильник на подъём через каждые несколько часов, чтобы я мог проверить как она. Я никогда прежде в своей жизни не менял подгузники детям, но я делал это для неё, хоть я и плохо помню эти моменты. Ребекка была хорошей матерью - она была настоящей. Я волновался о том, чтобы всё делалось правильно и хорошо, а она постоянно успокаивала меня. Появление Джинни было большим чудом для нас. Всё становилось гораздо лучше, чем прежде.

Я всё время держал её на руках. Начиная со дня её рождения, когда я держал её в своих руках, смотрел на её маленькое личико и думал: "Она совершенство и я никогда не оставлю её".

Несколько недель спустя, я отправился в тур по Японии.

 

Для меня было весьма болезненным оставлять семью на какое-то время. В то время как меня угнетал тот факт, что мне нужно ехать, в то же время я был весь в ожидании первой в своей жизни поездки в Японию. Наше первое выступление там было по настоящему клёвым. Я даже решил выпить пива, чтобы отпраздновать. Всего одну бутылочку, думал я. Но после этого, я решил выпить ещё и ещё.

После этого я уже не был трезвым когда-либо. Я снова вернулся на свой старый путь, ко всем тем привычкам, от которых я пытался избавиться прежде.

Когда мы вернулись в Штаты, мы провели большой пресс-тур для промоушена нашего альбома Follow the Leader, и вскоре после этого, мы с нашими менеджерами пришли к идее создать тур под названием "The Family Values Tour". Идея состояла в создании нового тура, в котором для каждой группы будет сумасшедшая сценовая поддержка – как в Lollapalooza (прим. ред.: имеется ввиду, что как и в FVT, так и в Lollapalooza группы очень часто исполняют вместе какой-нибудь трек, как например Orgy feat. Jonathan Davis с треком Revival на FVT 1998 или KoЯn feat. Corey Taylor с песней Freak on a Leash на FVT 2006). Для открытия этого тура мы пригласили множество групп, таких как, например, Limp Bizkit и Ice Cube, и это сработало. В течение этого тура, продажи нашего альбома выросли до 100 000 и более копий в неделю. Мы стали большой группой. Быстро. Это было просто какое-то сумасшествие. Я витал в облаках; мы все витали в облаках. Мы не знали что делать со всем этим, что теперь нам следует делать после такого успеха.

Иногда решением становилась борьба. Какое-то время у нас с Ребеккой всё было прекрасно, но вещи, происходящие с группой, ломали всю нашу остальную жизнь. Давление на нас было просто гигантским – буквально все журналисты и люди из музыкальной индустрии обратили свой взор на нас, что для нас было тяжело перенести. Это как раз было время, когда у Джонатана начались очень тяжёлые времена, особенно ввиду того, что он был нашим фронтменом и большая часть давления попало именно на него. Он стал много пить Jack Daniels, что очень плохо влияло на него и бросало его в то состояние, когда он только рыдал и кричал всю ночь напролёт. У Джонатана был телохранитель по имени Лок, который в основном присматривал за ним, чтобы он не покончил жизнь самоубийством, поскольку Джонатан говорил об этом беспрерывно. В дополнение к пьянству, у него начались большие проблемы с чувством беспокойства, страха, так что ему пришлось часто обращаться к различным докторам, чтобы решить эту проблему. К несчастью, никто из них не мог помочь ему, но в один день он нашёл просто прекрасное лекарство для себя: Prozac (прим. ред.: Prozac, он же Флуоксетин, самый распространённый в мире антидепрессант). Он начал принимать его и, с тех пор, он уже был всё время трезвым. Его спокойствие помогло и нам справиться с нашим беспокойством по поводу известности и когда пришло время для записи нашего альбома номер четыре, мы уже кое как свыклись со своей популярностью.

В то время как слава была чем-то, что я всегда хотел, в то же время её размер был гораздо больше, чем я мечтал. Это было круто, но всё было совсем не так, как я себе это представлял в своих мечтах. Я не думаю, что кто-либо из нас мечтал, что всё будет именно так. Когда я раньше мечтал об известности и жизни рок-звезды, я всегда представлял себе как я буду невероятно счастлив. Я представлял, что у меня всё время будут фанаты и жизнь, которую я люблю. Но я никогда не видел себя в будущем вышедшим из под контроля алкоголиком и наркоманом. Я никогда не мечтал о том, что члены моей группы будут всерьёз думать о самоубийстве. Я не мог себе представить, что давление на нас окажется настолько сильным и всем нам постоянно придется с ним бороться. И конечно я не думал, что у меня будут жена и дочь, которые будут сидеть без меня дома, скучая по мне месяцами, и, в то же время, я буду также скучать по ним. В остальном был всего один момент, о котором я действительно мечтал – радость от того, что мы сочиняем музыку, радость обладания фанатами, которые любят смотреть как мы играем вживую. Это было просто потрясающее чувство и иногда его было достаточно, чтобы забыть о недостатках этой жизни. Но в конце концов, остальная трагедия ситуации убивала всё волнение, весь кайф во мне.

Спустя какое-то время концерты Korn стали гораздо более крупными и масштабными. Мы выступали с различными громкими шоу из-за того, что Follow the Leader достиг бешеной популярности. Вследствие этого, закулисные вечеринки тоже стали большими. Мне было неудобно брать с собой в дорогу Ребекку и Джинни, так как было слишком много вечеринок, так что я отправлялся в тур один. Теперь у меня была семья и у меня даже была одна мысль: отыграть с Korn концерты в течение нескольких лет, пока у меня не накопиться достаточно денег, а затем уйти на отдых вместе со своей семьёй. С этой мыслью я зашёл так далеко, что даже пообещал Ребекке, что в один день все эти поездки и туры закончатся. Но затем я не сдерживался и снова начинались вечеринки. Дурак я.

Все мы были уже женаты, и мы установили правило внутри группы, что наши жёны могут быть с нами в дороге не более трёх дней подряд. В то же время мы старались бывать почаще со своими жёнами, рассказывая им, что было бы гораздо веселее, если бы они были с нами в туре. Но в реале, хоть мы и хотели, чтобы они пришли, мы всё же не хотели, чтобы они видели все эти вечеринки.

Команда Korn (наши менеджеры и прочие сотрудники, обслуживающие наши туры) делала большую работу по устройству наших концертов в каждом новом городе, но у них также была и другая работа: раздавать разным красивым девчонкам, которых они находили в толпе, пропуски, по которым они смогут пройти на нашу вечеринку после шоу. Они просто выходили к девушкам и спрашивали их, хотят ли они потусоваться с членами группы после концерта, и большинство из них отвечали: «Да, конечно!» Даже если у них был парень. Иногда эти девушки спрашивали, могут ли они с собой взять своего парня за сцену, но ответом всегда было: «Нет, группа хочет только девушек на вечеринку.» И некоторые девушки действительно оставляли своих парней и шли на вечеринку. (Первое время у нас была проблема с несовершеннолетними девушками, но мы стали проверять их возраст по документам, так как мы не хотели судебных исков.) После концерта, охранники формировали длинную очередь из всех отобранных девушек, потом удостоверялись, что мы готово принять их. Если мы отвечали, что готовы, они запускали их и начиналась вечеринка.

Несмотря на преследующее нас клише секса в дороге, это не было частью моей жизни рок-звезды. Я не подписывался на это. Моя семья значила для меня больше, чем те девушки, и, также, я никогда не хотел лгать об измене. Я просто хотел тусоваться в дороге и играть музыку вместе с моими друзьями, я не собирался спать с множеством девчонок, ставя зарубки на своём ремне.

Некоторые парни скажут, что я теряю большой шанс оторваться со всеми этими девчонками, но я бы ответил им, что меня совершенно не волнует эта перспектива. Меня по прежнему угнетало то, что они из-за этого смеялись надо мной. Я начал чувствовать себя каким-то диким или что-то вроде этого, раз я отказываюсь от секса с этими девушками, которые добровольно готовы отдаться, всё выглядело так, будто я не был настоящим мужчиной. Даже если я не принимал участие (в основном), я по крайней мере смотрел на всю эту сумасшедшую закулисную жизнь. Она была повсюду. Рядом с нами постоянно были стриптизёрши, которые танцевали для любого, кто хотел бы получить «танец на коленях» (прим. ред.: это когда вы сидите в кресле, а стриптизёрша извивается у вас на коленях), но, в то же время, когда для меня это не казалось изменой, я присоединялся.

У нашего технического персонала был отдельный автобус, который мы назвали P-One Bus. Эти парни всегда развлекались так, словно они настоящие рок-звёзды. Они отрывались на всю катушку каждый вечер. Это были двенадцать чуваков, спящих в автобусе (из которого постоянно воняло), и каждый вечер вокруг этого автобуса бегали обнажённые девушки. Они по настоящему выходили за все границы разумного. P-One Bus также был местом, куда шёл любой, кто хотел закинуться наркотой. Было похоже, что эти парни знали каждого наркодилера в каждом городе, в который мы приезжали, и они всегда были готовы прикупить у них всякого крека. Некоторых из них мы увольняли, потому что они плотно сидели на наркоте.

Со всеми этими вечеринками, с выпивкой, наркотиками, всё казалось таким, словно настало большое весёлое время. Мы отыгрывали гораздо более крупные концерты для тысяч фанатов, которые уже знали наше звучание и помнили наши песни наизусть. Это уже не было похоже на те туры, с которыми мы когда-то начинали – теперь мы были хэдлайнерами и люди приходили на концерт из-за нас. Иногда группы, которые выступали на разогреве наших концертов, бывали освистаны нашими фанатами, как когда-то мы были освистаны фанатами Megadeth. С каждым вечером толпа становилась всё больше и больше, становилась более дикой. Всё это было гораздо больших размером, чем мы могли себе когда-то представить, и всё ещё продолжало расти.

Несмотря на весь этот успех, я временами стал впадать в депрессию, потому что на самом деле я хотел быть дома со своей семьёй. За исключением времени, когда мы были непосредственно на сцене, я не любил находиться в дороге. Несмотря на своё уныние, я не допускал, чтобы остальные члены группы видели, как я был несчастлив, я прикрывал всё вечеринками. Я всё время старался рассмешить людей, делая что-нибудь смешное или всякие тупые вещи. Вот таким я и был, наверное напиваясь и ведя себя как клоун, я следовал единственной дорогой, которую я знал.

 

После того как The Family Values Tour закончился, шумиха понемногу улеглась. В течение тура, мы привлекли к факту нашей популярности и побороли большую часть своих страхов и волнений по поводу окружающего нас успеха, но по прежнему между членами группы остались былые разногласия, которые усилились, когда мы вернулись в студию для записи нашего четвёртого альбома, Issues. В это время, стало похоже, что Дэвид весьма отдалился от нас, стал держаться на дистанции. Ему было неинтересно тратить своё время на создание песен и это расстраивало всех нас, особенно Джонатана и Филди. Дэвид, в свою очередь, устал от них – он и Филди никогда не были по настоящему в хороших отношениях, ещё со времен LAPD. (Манки и я всегда занимали нейтральную позицию в группе – мы старались не принимать чью-то сторону.)

Но Дэвид не был единственной проблемой. Была также проблема с Филди. Мы с ним были лучшими друзьями много лет. Но я устал от него. С выпуском каждого альбома, его поведение становилось всё хуже и хуже. Он любил хип-хоп, и он по настоящему старался жить жизнью большого рэпера, но это превозносило его эго. Как раз со времени записи Issues мы стали подшучивать над ним за его спиной, называя его фанатичным рэпером и далее в таком же духе. Почему мы подшучивали за его спиной? Потому что мы боялись сказать ему что-либо в лицо. Никто не хотел спорить с Филди, потому что он был очень грубым в спорах. Он становился жестоким и говорил самые плохие, болезненные слова, какие только мог, только для того, чтобы привести свой аргумент. (Должен отметить, я слышал, что Филди поработал над своим поведением и теперь он по настоящему клёвый парень.)

Я думаю, мы все устали друг от друга, это путь любой группы, если они проводят года вместе. Мы были группой, которая работала усердно; мы тратили уйму времени на туры, записи, интервью и съёмки видео. Мы просто были вместе слишком много и это измотало нас. У нас даже появилась шутка, о которой мы вспоминали в каждом туре. Мы стали называть каждый новый день День Сурка, потому что всё было в точности как в фильме Билла Мюррей. В фильме, когда герой Билла Мюррей просыпается каждое утро, весь его день повторяется снова и снова. То же самое чувствовало большинство из нас, находясь в дороге: каждый день мы просыпались после обеда, ужинали, отыгрывали концерт, затем развлекались в течение нескольких часов, оставшихся до утра. На следующий день всё снова повторялось.

В течение всего этого времени, шоу были единственной вещью, которые нравились мне, и после того как концерт заканчивался, остаток дня тянулся для меня невероятно долго. Если мы могли отдохнуть немного во время вечеринки, то у нас оставалось ещё немного времени, и нам было чем заняться во всех этих различных городах, где мы выступали. Но мы оставались в своей колее и веселье длилось бесконечно долго, так что всё, что хотел каждый из нас после этого – это хоть немного поспать. С течением месяцев, вся эта рутина становилась всё больше и больше. Вся эта жизнь вместе, была похожа на то, будто мы были женаты друг на друге и нам никогда не хватало пространства.

Так что когда у меня появилось немного времени, чтобы покинуть парней и побыть дома, перед тем как мы сядем за создание и запись Issues, это делало меня счастливым. Каждый раз, когда я возвращался из тура, я был очень рад этому, потому что в домашней жизни не было всего того сумасшествия, которое было в туре. Я просто знал, что моя жизнь в семье будет идти прекрасно, и пока мы с Ребеккой держим свои привычки под контролем, всё будет хорошо. Мы были по настоящему счастливы. Мы с ней валяли дурака, танцуя смешные танцы и корча смешные рожи, пытаясь довести других до истерического смеха. Она постоянно придумывала различные ласковые прозвища для меня, например, «медвежонок», и затем называла меня так перед остальными парнями из Korn, чтобы заставить меня смущаться.

Также у нас был и хороший отпуск. Когда Джинни исполнилось четыре месяца, я взял её и Ребекку в тур по Австралии на неделю. Это было классно. Мы остановились в Золотом побережье (прим. ред.: Gold Coast, непосредственно в Австралии, это линия курортных городов и пляжей на востоке Австралии, в Америке так называют престижные районы, расположенные на побережье, а также кварталы, примыкающие к паркам. Самые известные: Upper East Side в Нью-Йорке, около Центрального парка; престижный район в Чикаго, расположенный на побережье озера Мичиган и славящийся своими старинными богатыми особняками; район 16-ой улицы в Вашингтоне, также известный как Платиновый берег (Platinum Coast); район Кона-Коуст (Kona Coast) на Гавайях; северо-восточные пригороды Детройта, вдоль озера Сент-Клер, особенно пять городков, так называемых Гросс-Пойнт (Grosse Pointe, the Pointes), а также нашумевший недавним иском к Google городок Норт-Окс в Миннесоте). Позднее, мы поехали на Гавайи и занялись подводным плаванием с аквалангом. Мы также отправлялись верхом на лошадях через горы к красивым водопадам. Мы были счастливы и влюблены. Но хоть и казалось, что всё у нас идёт хорошо, на самом деле всё снова становилось хуже, и каждый раз, когда снова начинались тяжёлые времена, они были гораздо тяжелее, чем раньше.

Много времени мы тратили, чтобы делать прикрытие. Мои родители жили всего в нескольких часах езды от нас, и когда мы посещали их, мы вели себя так, словно у нас всё было хорошо, даже если мои родители чувствовали, что что-то не так. Конечно, временами мы всё же были счастливы, но большую часть времени мы просто играли на публику, показывая, что мы счастливая семья, а затем, оказавшись дома, снова боролись друг с другом. Ну точнее, когда я оказывался дома. Ведь в основном я был в турах. Моё постоянное пребывание в разъездах плохо влияло на наши отношения. Моё отсутствие заставляло Ребекку обижаться на меня и мою работу – она была вынуждена сидеть дома с Джинни, в то время как я развлекался на вечеринках и выпивал. Я оказывался дома только чтобы снова начать бороться со своим пьянством, которое преследовало меня в дороге, и чтобы снова пообещать себе, что я больше не буду пить, когда снова окажусь в пути. Но затем, моё тело снова просило, тосковало по алкоголю, и я сдавался. Пьянство губило меня.

В дополнение ко всему, я по прежнему боролся со своими вспышками гнева, но никогда окончательно не мог избавиться от них. Всё было в точности как в отношениях с Шэннон. Когда я был вдали от Ребекки, я всё время думал о том, как я скучаю по ней и люблю её, но когда я был с ней, она только нервировала меня. Любая маленькая вещь, которую она скажет или сделает, приводила меня в ярость, как в те времена, когда я был подростком.

Но больше всего меня убивало то, как странно вела себя Джинни около меня. Когда ей было около двух лет, я приезжал домой и она смотрела на меня странно, как на постороннего человека, затем шла к Ребекке. Потом спустя час, она приходила и садилась ко мне на колени. Она едва узнавала меня, и это разбивало моё сердце.

А туры Korn тем временем не прекращались ни на день – только туры, туры и туры. Наш уговор о не более трёх дней подряд с жёнами вставал на пути Ребекки и Джинни, поэтому она обижалась, что не может поехать и жить со мной.

- Почему я не могу поехать с тобой? – спрашивала Ребекка.

- Ты не можешь, - отвечал я – Это ведь не только моя группа. Парни ведь тоже против.

Затем она задавала мне очень хороший вопрос: «Почему ты не можешь ответить, почему ты, в конце концов, не можешь быть долбанным мужчиной и просто сказать им, что ты берёшь свою семью с собой?»

Я говорил ей заткнуться, но правда была в том, что я боялся попасть в конфронтацию с остальными парнями, особенно Филди. Я просто не представлял себе, как всё будет складываться, учитывая то, что мы все путешествовали в одном автобусе.

Это было тяжело. Я хотел чаще бывать дома со своей семьёй, но я просто не мог. Музыка была моей мечтой, она также была моей работой; она была способом, как материально поддержать свою семью.

Ребекка всё время звонила мне, пока я был в дороге, сходя с ума и постоянно спрашивая, когда я вернусь домой, или почему она не может быть со мной вместе там. Всё это наталкивало меня на мысль, чтобы арендовать мне свой собственный автобус, и взять её и Джинни с собой в дорогу, но я был слишком беден, чтобы поступить так.

Всё стало хуже, когда Джинни стала ходить. Я не слышал никаких вестей от Ребекки какое-то время, поэтому я старался почаще звонить домой: иногда у неё всё было хорошо, но иногда её не было дома. Я помню как я кричал в автоответчик: «Подними трубку! Где ты, чёрт тебя подери?» Её не было дома целыми днями; Я не знал, что она делает и где она находится. Я не знаю почему, но несмотря на то, что мы много раз принимали наркотики вместе, несмотря на то, что её часто не было дома и то, что было много подозрительных инцидентов - я всё равно ожидал от неё, что она будет хорошей женой, которая воспитывает дома нашу дочь. Я имею ввиду, я же не был каким-нибудь сосунком или лохом, ну хотя может и был, ведь я знал, что на самом деле происходит, но я предпочитал верить в другое, потому что я любил её и хотел, чтобы всё было хорошо. Иногда, когда ты любишь кого-то, ты веришь только в лучшее в нём, несмотря на очевидное, просто потому что ты любишь его. Таким был и я.

И Ребекка действительно много значила для меня. Даже сегодня, я по прежнему люблю её, несмотря на то, что наши пути разошлись. Я стерпел столько разных вещей в своём сердце о ней, и то, как она была несовершенна, и то, как я был несовершенен, но когда мы оба были трезвыми, мы были хорошей парой. Это то, чего я никогда не забуду.

Когда я наконец смог застать её дома, после отсутствия в течение нескольких дней, она сказала: «Ой, я просто не слышала телефона» и что-то ещё в таком же духе. Это всегда было отговоркой, также, как когда мы ещё не были женаты. Я просто знал, что она снова принимает наркотики, так что у меня появился другой план, как спасти свою семью.

Примерно в это время, Korn получили самый большой чек, который мы когда-либо получали, чек на двадцать пять миллионов долларов. Мы просто обалдели от этой цифры, и я решил произвести впечатление на Ребекку своей долей денег и вернуться в Huntington Beach. Она не выглядела счастливой и я решил, что если я увезу её из Redondo, то она бросит наркотики.

Я сказал ей: «Что если я куплю какой-нибудь милый домик недалеко от конюшни? Я куплю тебе лошадь и дом с бассейном. Ты будешь жить недалеко от пляжа и прочих прелестей жизни.»

Я думал, что смогу купить ей счастье. Она согласилась. Ей понравилась эта идея, и мы переехали. Я купил ей белый дом в прекрасном местечке, в окрестностях June Cleaver. Мы жили хорошей жизнью.

Всё было прекрасно какое-то время, пока нам однажды ночью не стало совсем скучно, мы встретили старого знакомого и снова подсели на наркоту. Мы не уходили с головой в этот наркотический дурман, только изредка принимали метамфетамин. Иногда мы принимали метамфетамин даже когда Джинни была с нами. Но мы всегда старались сначала удостовериться, что она спит. Мы укладывали её спать, принимали немного наркотиков, затем старались протрезветь к утру, после чего пребывали вялыми весь день. По какой-то причине, мы не могли обходиться без наркотиков слишком длительное время. Я думал, что Ребекка принимает наркоту один или два раза только вместе со мной, когда я дома, и прекращает принимать их, когда я уезжаю. Я не знаю, почему я думал, что она сможет вот так просто взять и остановиться.

Я имею ввиду, в первый раз мы уехали из Huntington, чтобы убежать от наркотиков, а теперь вернулись вернулись в него, чтобы снова убежать. Мои склонности полностью ослепили меня, снова привели к этой разрушающей дороге, которая повторялась снова и снова.

Всякий раз, когда я отправлялся в тур, я прекращал принимать спиды, но Ребекка не останавливалась. Хотя она сталкивалась с наркотой ещё в раннем подростковом возрасте, я всё равно чувствовал себя виноватым в том, что подсадил её на этот путь.

Какое-то время спустя, Korn были заказаны для самого большого шоу в нашей карьере, которое называлось Woodstock 1999. Ребекка и я оставили Джинни на выходные с моими родителями и полетели на концерт, чтобы зажечь по крупному и вдоволь повеселиться на вечеринках. Важно замечание: приватный чартер мы арендовали вместе с парнями из Limp Bizkit, Mack 10 (прим. ред.: Mack 10, настоящее имя Дедрик Ролисон, американский рэпер, какое-то время был членом рэп-группы Westside Connection) и Ice Cube. Тот перелёт был диким. В самолёте было три секции: первой частью была расслабляющая комната, где были Джонатан и все трезвые люди; во второй были все рэперы и группа людей, пьющая Hennessy и игравшие в кости на деньги (я думаю, Mack 10 собрал все деньги в том полёте); в третьей части был весь народ, которые хотели только пить и принимать наркотики.

В ней были Ребекка и я.

Здесь было немного кокаина, но все в основном пили и курили травку. Я помню, что когда люди начали принимать кокаин, кто-то из сопровождающей Korn группы начал раздавать Tylenol PM (прим. ред.: Tylenol PM – обезболивающее, обладающее седативным эффектом). Я уже говорил вам, что они были настоящими придурками. Не только я.

Несмотря на это, все мы, члены группы Korn, очень нервничали по поводу концерта. На него пришли больше двухсот тысяч человек, я уже не говорю о том, что ещё сотни миллионов смотрели его в прямом эфире по кабельному ТВ. Это было сумасшествие.

В дополнение к нашей нервозности, возникло ощущение, что время до начала концерта будет тянуться бесконечно и когда время концерта подошло, всё, о чём я мог только думать – это как тяжело бьётся моё сердце. Когда огни загорелись, мы начали играть вступление к нашей первой песне, “Blind”. Во вступлении, каждый из нас отыграл свою партию на полную катушку, так что ни одна толпа просто не могла устоять. Дэвид начал со своей игры по тарелкам. Толпа ревёт, заполняя криком мои уши. Тут вступает Манки со своей партией. Толпа становится ещё громче. Следующая партия Филди. Рёв становится просто диким. После этого я начал открытый риф с инструментальным эффектом – heavy groove. В этот момент Джонатан начинает кричать свою вводную линию, которая с трудом перекрывает безумство толпы: «Arrrrrre yooooooouuu readdddddyyyyyyyyyyyyyyy?!?!?!» Когда он кричал те слова и heavy groove начал играть, море людей начали прыгать в ритм, создавая волны, распространяющиеся по толпе.

Это было потрясающее начало для потрясающего шоу. Впоследствии, все мы обнимались друг с другом – даже Дэвид с Филди. А затем началась вечеринка. Woodstock арендовал всю гостиницу для выступавших групп, так что на каждом этаже шло веселье. Ребекка и я взяли немного экстази, а также приняли немного кокаина. Мы бодрствовали всю ночь, большую часть времени ссорясь. На следующий день, мы ещё больше спорили, пока самолёт не приземлился и мы сели в лимузин. Мы всё ещё находились под кайфом, так что мы начали пить в лимузине, чтобы скрыть следы до того, как мы увидимся с родителями и Джинни.

Время было около пяти вечера, мы были весьма пьяны, когда добрались до дома, так что Ребекка решила поплавать в бассейне, чтобы протрезветь. Она скинула рубашку, штаны, обувь и пошла к бассейну. Ребекка быстро прошла мимо моих родителей, бегло сказав им привет, и затем нырнула. Когда она вышла из воды, на голове у неё была огромная шишка от удара об пол бассейна. Я решил поговорить со своими родителями, пытаясь членораздельно выговаривать слова, но это было практически невозможно. Они явно смотрели на нас очень странно, подозрительно, но некоторое время спустя они уехали.

Когда мы родители уехали, было около 8 вечера, и мы уложили Джинни спать. В доме стало очень тихо. Мы были сильно пьяны и очень устали, так что всё, чего нам хотелось – поскорее лечь спать. Но мы этого не сделали. Мы начали ругаться по какой-то глупой причине (я уже не помню из-за чего), и наш спор быстро перерос в крик. Ребекка стояла и вопила мне прямо в лицо. Она обвиняла меня как только могла, так что я потерял над собой контроль и ударил её кулаком в лицо. Кровь хлынула из её носа, капая вниз, на шею.

Я был в шоке от того, что я сделал. Я чувствовал себя ужасно.

Я думал она прекратит кричать, но она стала только ещё более злой, и это сделало ситуацию ещё хуже. После того как я увидел кровь, я стал извиняться перед ней, говорил ей, что я не хотел с ней драться. Но она стала бить меня. Я только старался уворачиваться от её ударов. В конце концов, после двадцати минут, она упала в обморок. Я никогда не забуду как я сидел на полу, дрожа и крича в то время как моя жена лежала без сознания, вся в крови. Это был определённо переломный момент, заставивший меня задуматься, почему моя жизнь настолько ужасна? У меня было всё, что было нужно мне в этой жизни, чтобы быть счастливым. Те выходные должны были быть лучшими днями в моей жизни, но обернулись одними из худших дней.

В этой точке, всё происходящее для нас не было хорошим, но всё-таки был один момент, подаривший надежду прежде чем всё превратиться в сущий ад и наш брак будет разрушен. Ребекка как-то столкнулась с одним своим старым приятелем, которого звали «Скотти». Скотти в прошлом принимал много героина, но теперь он стал чистым и женился. Он сделал огромный разворот в лучшую сторону, и когда Ребекка столкнулась с ним, это по настоящему вдохновило её.

Из-за этого случая она убедила меня, что мы сможем сделать также. Мы с волнением разговаривали об этом и мечтали о нашем совместном будущем, в котором мы будем полностью чисты. Ребекка разговаривала со Скотти несколько раз по телефону, и каждый раз он вселял в неё много позитивной энергии и жизни. Затем в один день, Ребекке позвонила жена Скотти. Он снова впал в зависимость. Потом принял слишком большую дозу.

И умер.

Ребекка была потрясена и теперь все надежды просто смыло в унитаз.

 

Вскоре после передозировки Скотти, снова настало время отправляться в тур – на этот раз с Metallica и Kid Rock. В то время Ребекка, в своей наркозависимости, перешла от плохого к худшему. В то время как я был в туре, она начала веселиться без остановки. В один день, когда я был в туре, мне позвонил мой друг и сказал, что в моём доме происходят какие-то дикие вечеринки. И шум. Сумасшедшие бритоголовые чуваки. Я звонил домой, но Ребекка не отвечала или кто-то другой отвечал и говорил, что её нет здесь, а потом вешал трубку. Самое плохое заключалось в том, что я не знал где была Джинни во время всего этого сумасшествия. Я был беспомощен. Это был полный кошмар.

Я слышал, что она постоянно тусуется с одним парнем. Он был бритоголовым преступником, и когда я спрашивал её о нём, она всегда отвечала мне: «Да, он мой старый друг ещё с тех времён. Он мне как брат. Я стараюсь помочь ему.» Да, это была правда – он был старым другом с прошлых времён, как и Скотти. Но он не был чистым, и я знал, что он не был просто другом.

Я купился на её оправд