Рецензирование авторского оригинала

(по произведениям В. Гроссмана, В. Шукшина,

Ф. Абрамова, С. Антонова)

«О бабьей доле, о любви»

Барковой Олеси:

 

Посмотрев спектакль «О бабьей доле, о любви», я покидала театр со смешанными чувствами душевной теплоты и горечи, обиды за наших русских женщин, на долю которых выпали столь тяжелые испытания. Эти женщины жили, любили, рожали детей, параллельно занимаясь невероятно тяжелым трудом, думая о Родине, о долге, о счастливом будущем. И грустно оттого, что им пришлось существовать, как бы руководствуясь словами «я и лошадь, я и бык, я и баба и мужик», а сейчас, в наше время, они оказались словно и ненужными, выкинутыми из жизни.

Все: и маленький, уютный зрительный зал театрального музея, и своеобразный его интерьер, и освещение – все это в совокупности с неповторимой игрой замечательной актрисы Людмилы Юльевны Исаевой создавало очень теплую и благожелательную атмосферу. У меня лично появились ассоциации, связанные с некогда существовавшими при дворянских домах домашними театрами.

Актриса очень талантливо играла роли, рассказывая нам о жизни и любви нескольких женщин, и мы им искренне сопереживали, и радовались вместе с ними.

Я думаю, что основной задачей актера является донесение до зрительских сердец некоего зерна, которое впоследствии даст ростки творческого и божественного начала, чтобы внутри человека что-то отогрелось и проснулось, что, может быть, раньше не испытанное, а, возможно, и забытое. Для каждого это индивидуально, но самое общее определение этого – ощущение сопереживания, сочувствия.

Вряд ли женщин, истории которых одна за другой разворачиваются перед нами, можно назвать нашими современницами, хотя многие из них еще живы, но они совсем из другого времени, которое, к великому счастью, не досталось на нашу долю. Советская власть и Великая Отечественная война были наитруднейшими испытаниями для нашей страны. Женщины, истории которых были нам поведаны, являются типичными представительницами той эпохи, когда требовалось забыть, что ты относишься к слабому полу, слабости были недопустимы и осуждались обществом.

Но что же мы видим на сцене? Замечательная актриса раскрывает перед нами удивительные характеры, показывая, что даже в такое время, столь сложное и жестокое, несмотря ни на что, женщина всегда остается женщиной, ей всегда нужны любовь, забота, понимание.

Ведь даже у суровой, казалось бы, совсем огрубевшей и невероятно сильной Вавиловой, одной из героинь, которую даже мужчины признавали за «своего брата», настоящего комиссара, даже у нее на фронте случилась любовь. И пусть ее самый дорогой человек погиб, его не стало, но вопреки всем и вся, ей осталась его частичка, она вынесла ее с поля боя, она не отдала ее смерти. И пусть большая сильная женщина сначала и испугалась своего положения, этой вдруг зарождающейся в ней слабости, но женское и материнское взяло свое и она уже не та, что была раньше. Теперь она мать, любящая и оберегающая своего сыночка, теперь она, конечно, гораздо слабее, но, тем не менее, в этой слабости ее сила, радость и счастье.

Кроме Вавиловой, наряду с другими героинями, перед нами предстала и Акулина, чью историю, наверное, можно назвать самой счастливой. Все три ее сына и муж вернулись с фронта живыми и здоровыми, тогда как большинство женщин не дождались своих близких. И мы радуемся за счастливую мать и жену, мы понимаем, что она своей верой в Бога, своей добротой, терпеливостью и отзывчивостью, благими деяниями заслужила это счастье.

Очень печальна история Полины. Когда-то она была юной, нежной и скромной девочкой. Но семья ее осталась без кормильца, и ей, как самой старшей, пришлось уйти в лес, «возить дерева». Тяжелая жизнь заставила ее очерстветь и ожесточиться. И теперь она уже много повидавшая женщина, грубая, озлобленная на всех и вся, уставшая от жизненных невзгод.

Были и другие героини того времени, и, глядя на них, мы им искренне сочувствовали и сопереживали. А теперь, в нашей современности они столь часто никому ненужные пожилые дамы, многие из которых, действительно сейчас вынуждены стоять с протянутой рукой. Но мы проходим мимо них, порой не замечая, порой давая им монетку, даже не думая о том, что когда-то это были те самые женщины, подставляющие эти самые руки под все тяготы жизни, иногда выносливее и сильнее мужчин, но все же женщины, остающиеся при этом воплощением нежности, любви, заботы.

Напоследок Людмила Юльевна пожелала нам, чтобы никогда на нашу долю не выпало такое время, когда «я и лошадь, я и бык, я и баба и мужик…». Я думаю, многие из зрителей тоже искренне пожелали этого.

Тимофеевой Анастасии:

Ты спрашиваешь, что такое театр? Что есть это непонятное действо на сцене? И я говорю: это мир. Целостное, но незамкнутое пространство жизни, где все почти такое же, как у тебя, но только в несколько раз сильнее, острее, ярче. Все, что существует на сцене в течение нескольких часов, потом продолжается в тебе, прорастает неясным чувством то ли благодарности, то ли счастья, то ли гнева, то ли печали. Ты хочешь знать, что я делаю со всем этим? И я отвечу: чувствую. И неважно, какого рода эти чувства: бессознательные или осознанные, физиологические или эмоциональные.

Каждая клеточка моей кожи, каждая молекула моего мозга, каждая частичка моего сердца ощущает, чувствует, трепещет… живет. И ни одно театральное представление не отозвалось во мне безразличием, равнодушием, скукой. Потому что там бьются сразу несколько сердец, проживаются несколько жизней, ощущается присутствие многих-многих людей.

Вот ты говоришь: «Моно-спектакль – чепуха, минимум актеров, мало действия, ноль интереса». Но это же не так! Ты только пойми, ты только закрой глаза и почувствуй, сколько жизней, сколько людей пропустил актер через свою душу, через свое сердце! Сколько незримых образов присутствуют на площадке, наблюдают из зрительного зала, летают в воздухе. И они снова и снова проживают свою историю, историю актера, историю зрителя.

Неужели тебе важно только то действие, которое ты видишь на сцене? Если так, то мне тебя жаль: тебе мало нужно, и ты мало имеешь.

Когда я слышу о женской судьбе: «ты и баба, и мужик», - передо мной встает детство, юность моей бабушки, проведенные на жадных до человеческой силы колхозных полях, в суровых зимних лесах, у колыбели голодных детей. Передо мной проносятся бескрайние стройки советской индустриализации, расстилаются просторы непаханых, целинных земель, оживают персонажи давно прочитанных шукшинских, абрамовских рассказов. И все это заполняет собой сначала мой мозг, мою память, потом мое сердце, затем пространство вокруг меня. И вот, как будто насытившись предоставленной им на мгновение жизнью, собирается постепенно в одной точке: на сцене, в актере, в его голосе, в выражении его лица, в его глазах. И снова новые образы, новые жизни, новые чувства.

Теперь ты видишь, что это – часть жизни… твоей жизни? Теперь ты можешь почувствовать ту силу, которая ведет тебя в другую реальность, но которая тоже неотделима от твоей действительности? Теперь ты понимаешь мой восторг, мое умиление, мою благодарность творящему, творимому…живому?

Федоровой Анны:

Я не критик, не могу судить о театре. Не умею (возможно, пока) писать рецензии, но выражу свои эмоции по поводу увиденного и прочувствованного мною. Признаюсь, и мне стыдно, - ни разу до этого не была в театре. Но теперь-то могу с уверенностью сказать, что наверстаю упущенное! Это точно.

Вот вхожу в здание театра, в гардероб, потом в уютное помещение, где и будет происходить действие, то есть не совсем действие. Попадаю в спокойный мир, но, в то же время, в мир, находящийся в предчувствии каких-то событий, мир страстей.

Деревянные полы, старенькие скрипучие стулья, теплое освещение. В ожидании актрисы все думала, какая она. На сцену вышла женщина, и я увидела ее волнение, готовность, добрые глаза.

Выступление было необычно. Актриса – Людмила Юльевна Исаева – играла одна, удерживала внимание зрителя без помощи других актеров. Это сложно. «О бабьей доле» говорила.

Слушала актрису и видела перед собой судьбы русских женщин, их горькую долю, несчастья и радости, женщин сильных и слабых одновременно, плачущих, кричащих от боли, но в то же время счастливых.

Я смотрела на сцену, не отрывая глаз. Поначалу наблюдала за актрисой, оценивая ее игру. А потом и сама не заметила, как стала слушать ее, как женщину, которая изливала свою душу, рассказывала о своей тяжелой жизни. Я поверила ей. Особенно запомнилась роль комиссарши, родившей сына. Актриса повторяла несколько раз: «Сынок, сынок, сыночек…» И каждое повторение этого слова кололо и обжигало, и из глаз стали вырываться слезы. А таких слез я не стыжусь. Спасибо!

 

Шабалиной Ирины:

«Недавно я посмотрела спектакль в Театральном музее, который называется «О бабьей доле, о любви…». Это моно-спектакль, там играет всего одна актриса – Людмила Юльевна Исаева. Как она сама говорит, с ней на сцене незримо присутствует еще один актер. Это певец, чей голос поет песни о любви и о жизни, дополняя игру актрисы и сюжет.

Спектакль мне очень понравился, как понравилась и игра Людмилы Исаевой. Она рассказала зрителям несколько историй о любви, о любви женщин во времена сложные, когда строился Советский Союз. Они верили в будущее, работали, совсем забыв о себе, о своем женском начале, о любви.

Как говорит о женской доле в финале спектакля Л.Ю. Исаева: «Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик…»

Перед глазами зрителей предстают несколько горьких, изломанных судеб. Причем показаны они настолько ярко, прочувствованно, что вызывают сопереживание, боль и жалость.

Савчук Марии:

«Спектакль, честно признаться, сильно меня впечатлил. Во-первых, благодаря оригинальности подачи в силу таланта самой актрисы; а, во-вторых, благодаря специфичности атмосферы театрального музея. Понятие театра было сломлено в моем понимании. Театральное представление в тот день было и не театральным, в принципе, а просто беседой (и именно беседой, а не монологом) актрисы Людмилы Юльевны Исаевой со зрителем. А помещение музея способствовало интимности, доверительности этого разговора. Создалось ощущение того, что истории жизни и любви всех этих женщин, столь разные, но в то же время столь похожие друг на друга, рассказывает какая-нибудь современница моей прабабушки. Я мысленно ощущала себя в том времени, унеслась назад в прошлое. Созданию этого ощущения способствовали и речь актрисы, и ее жесты.

Честно признаюсь, сначала я не поняла, что Людмила Юльевна рассказывает разные истории разных женщин, и не могла сообразить, где же сюжетная линия. Откуда ни возьмись на месте старых героев появлялись новые. Лишь в середине второго повествования в моей голове все окончательно прояснилось: актриса уже в другом образе, как я раньше этого не заметила!

Слезы навернулись на глаза, когда я слушала слова матери, пронизанные невероятной любовью и нежностью к своему только что родившемуся сыну, кричащему красному комочку! Актриса ярко передала эмоции своих героинь, плача и смеясь вместе с ними, страдая в предродовых муках. А когда человек настолько проникновенно и искренне рассказывает о своей судьбе (в данном случае о судьбе своих героинь), не сопереживать ему просто невозможно.

Поэтому представление потребовало от меня большой эмоциональной отдачи, я также плакала, смеялась и страдала с героинями этого спектакля одного актера.

Бохановой Ирины:

«Пой, певец, пой…» Слова эти звучат в сердце эхом и проникают все глубже и глубже. Мороз бежит по коже, дух захватывает от слов, которые героиня с болью произносит. Рассказ героини похож на исповедь; слова ее звучат искренне. Весь рассказ пронизан болью, горечью, но в то же время чувствуется мужественный и сильный характер женщины, готовой к любым испытаниям. Нет, это не мольба о снисхождении к женской судьбе, это не прошение о помощи.

Рассказ актрисы заставляет зрителя не сочувствовать женской доле, а восхищаться этой великой способностью устоять, не сломиться перед самыми трудными испытаниями.

Зритель внимает каждому слову героини, живет вместе с ней; настолько ярко перед глазами рисуются картины женской судьбы.

Актриса, стоя на сцене, сумела заворожить своим рассказом каждого, заставила пройти этот нелегкий путь вместе с ней.

Зайчатниковой Марины:

Маленький зал, небольшое количество зрителей, ярко освещенная сцена… не было ощущения того, что актриса стоит на ней – как будто она просто вышла к своим гостям и поведала им несколько трогательных, где-то грустных, а где-то даже жестоких историй «о бабьей доле, о любви».

Никогда я еще не бывала на моноспектаклях – это был первый подобный опыт. Людмила Исаева рассказала нам о некоторых литературных героинях и их непростых женских судьбах. Она произвела на меня впечатление глубоко чувствующего, понимающего человека. Создалось впечатление, что она сама пережила истории тех женщин, о которых нам рассказала.

Самое яркое впечатление на меня произвел рассказ о женщине Луше, которая полюбила молодого парня. Она явно пыталась скрывать это чувство, обманывала и себя и своего возлюбленного, боялась людской молвы. Однажды она как будто поддалась своим эмоциям… но, поняв, что у этого чувства нет будущего, предпочла оставить все попытки быть вместе, быть любимой.

Бекасовой Елены:

«О бабьей доле». Название сразу настраивает на соответствующий лад, подготавливает к восприятию. Я ожидала сплошного монолога, не являющего собой какую-то историю с сюжетом. Думала, это будет нечто вроде размышлений «о бабьей доле»: где-то печальных и удручающих, где-то счастливых и трепетных, а где-то призывающих к бунту. А получила несколько другое.

Шла на спектакль с хорошим настроением, в новое место, в ожидании эмоционального переживания.

Сначала по поводу места. Спектакль происходил в маленьком уютном зале. Таким образом создавалась атмосфера близости, сплоченности. Но было слишком много света. Лучше, если бы свет был приглушен, а на актрису был направлен луч света, тоже не яркий. Это поставило бы акцент на ней, а внимание не рассеивалось бы.

Теперь об эмоциональных переживаниях. Это был первый моноспектакль в моей жизни. Наверное поэтому слишком многого от него хотела, но толком не знала чего. Думала, получу кардинально новые впечатления. Но скажу так: я в большей степени была увлечена содержанием рассказов, чем игрой актрисы. Конечно, это не сравнить с тем, если бы я просто читала эти рассказы. Это было преподнесено нам с точки зрения актрисы. То есть, еще больше вложено смысла в слова (задумка автора + переживание, пропускание через себя этого актрисой).

В начале спектакля я обращала внимание на какие-то мелкие запинки актрисы, пыталась оценивать ее критически, как профессионал. Но потом забылась. И признаюсь честно: иногда у меня по спине бежали мурашки.

Не могу не отметить, что мне чрезвычайно понравился костюм. Мне кажется, он полностью гармонировал с произносимым и дополнял образ.

Музыка организовывала спектакль: делила его на части и, в то же время, соединяла воедино.

Ну и о настроении. Ушла тоже с хорошим настроением. Но с другим. С более спокойным. Не могу сказать, что я была в восторге. Нет. Но может в этом спокойствии и есть что-то кардинально новое, что-то более длительное, глубже проникающее. «Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик…»

После спектакля я утвердилась в мысли, что человек может больше, чем он думает.

Марковой Анастасии:

Перед спектаклем было чувство загадочности, что я увижу что-то новое, чего не встречала ранее, т.к. я не представляла, как может один человек выступать в разных ролях одновременно. Конечно же, были какие-то мысли по этому поводу. Например, мне сразу вспомнилось телевидение, когда юмористы (пародисты) перевоплощались в разных героев с помощью переодевания, с использованием масок, изменением голоса. Но все-таки было очень интересно узнать, увидеть, как же актер (в данном спектакле актриса камерного театра Исаева Людмила Юльевна) будет перевоплощаться в своих героев, как будет происходить этот процесс перевоплощения, и будет ли он похож на тот, что я видела по телевидению. Это ощущение окрепло в тот момент, когда мы зашли в театр, прошли через зал Театрального музея и уже непосредственно, когда я увидела сцену. Меня поразил небольшой зал и довольно маленькая сцена – это меня даже немного удивило. И чувство любопытства еще больше усилилось.

На сцену вышла актриса, и начался моноспектакль.

Для меня в этом спектакле на первом месте было содержание, все внимание было сосредоточено именно на этом моменте, ведь без содержания трудно было бы понять суть. И немаловажным было то, как актриса преподносила нам это содержание, то, с какой интонацией она рассказывала, как и где она делала остановки, прерывала свою речь и с какой эмоциональностью произносила отдельные фразы.

Наряд Людмилы Юльевны очень гармонично сочетался со смыслом спектакля: простое платье и накидка олицетворяют образ простой женщины, у которой совсем непростая доля. На мой взгляд, очень удачно была подобрана музыка, которая служила неким переходом от одного рассказа к другому. А вот освещения было слишком много. Приглушенный свет, на мой взгляд, помог бы зрителю лучше представить всю ту атмосферу, в которой происходили события, о которых мы услышали. А так как речь в рассказах шла, как правило, о деревенских женщинах, которые жили в непростое время, то мне сразу представляется полутемная изба со всей ее ветхостью и нищетой, с тем зловонным запахом, о котором говорила актриса в одном из рассказов.

В целом спектакль произвел на меня приятное впечатление. После тех рассказов, о которых поведала Исаева Людмила Юльевна, я задумалась о той нелегкой бабьей доле. Ведь в России женщине никогда не было просто жить. Русская женщина – это «мужчина в юбке», на ее плечах не только дети и семья, но и хозяйство, она выполняла любую мужскую работу и порой была сильна физически, но в душе она оставалась женщиной со своей нежностью, заботой, слабостью и материнским чувством.

 

 

Рецензирование авторского оригинала

Рецензирование авторского оригинала - важнейший этап редакционно-издательского процесса. Рецензирование представляет собой разбор авторского оригинала для оценки его идейных, научных и литературно-художественных качеств с целью отбора произведений для публикации. От того, насколько точно дана оценка литературного произведения, зависит многое - получит читатель нужную книгу или нет, хорошим будет издание или посредственным, благополучно пройдет работа над произведением и изданием или с непредсказуемыми трудностями.

Процесс рецензирования можно представить следующим образом. Редактор анализирует произведение в полном объеме, на основе его характеристики делает оценочные выводы и решает вопрос о возможности подготовки издания. В издательских рецензиях он излагает и обосновывает свои выводы. Содержание и форма этих материалов определяется особенностями рецензии конкретного вида. Для обоснования выводов используется материал произведения, что в значительной мере исключает субъективизм редактора.

Любая рецензия имеет в своем составе разбор, характеристику и оценку произведения. Издательская рецензия в этом плане исключения не составляет. Однако в рецензиях разных видов результаты разбора, характеристика и оценка произведения даются в разных пропорциональных соотношениях, с разной степенью распространенности в ориентации на прагматические производственные цели.

Логика издательского технологического цикла требует представления результатов исследования авторского оригинала поэтапно в письменном виде в рецензиях двух видов - сначала в редакционном заключении, а затем в издательской рабочей рецензии. Редакционное заключение и рабочая рецензия - внутренние издательские рецензии. Их подготовкой занимаются работники издательства. При необходимости узнать мнение компетентного специалиста о работе автора редакция обращается к рецензенту, не состоящему в штате издательства. Рецензия, написанная таким специалистом, является внешней рецензией. В ней в зависимости от запроса редакции может быть общая оценка произведения или оценка его отдельных элементов в определенном ракурсе. Последнее означает, что в каких-то случаях внешний рецензент отвечает на поставленные редактором вопросы предметного, научного, литературно-художественного плана и др.

В редакционном заключении редактор в лаконичной форме высказывает свое мнение о литературном произведении и о целесообразности его издания. Редакционное заключение - документ, который необходим для внутреннего использования в издательстве. С ним может ознакомиться заинтересованный работник издательства или автор. Из редакционного заключения должно быть ясно, какова судьба произведения.

Издательская рабочая рецензия обращена к автору. Ее пишут при общей положительной оценке произведения с целью наметить общие направления его доработки.

Обе рецензии взаимосвязаны. Выводы редакционного заключения служат основой для определения путей совершенствования произведения. Прагматическая заданность издательских рецензий диктует свои требования к изложению материала. Так, когда речь идет о характере и порядке редакционной работы над авторским оригиналом, нужно последовательно указать все ее этапы и возможные производственные и творческие ситуации по окончании каждого этапа. Например, если недостатки произведения таковы, что не обойтись без доработки, то, обосновав ее необходимость, редактор должен определенно сказать, что последует за доработкой - повторное рецензирование или редактирование и подготовка произведения к публикации.

Если представить такую практику, когда редактор не пишет издательских рецензий, а, например, вместо передачи автору рабочей рецензии беседует с ним или отправляет ему факсовое сообщение, то это не меняет сути дела. И в личной беседе, и в факсовой переписке в лаконичной форме следует сформулировать обоснованные выводы, отражающие оценку произведения и все возможные действия издательства и автора, что по содержанию ничем не отличается от материалов издательских рецензий.

Рассмотрим основные особенности внутренних издательских рецензий.

В редакционном заключении редактор представляет рецензируемое произведение, дает его общую характеристику, обосновывает оценку и делает вывод о возможности публикации. При положительном решении он также определяет характер и порядок предстоящей предполагаемой редакционной работы.

Положительное решение о публикации связывается с общей положительной оценкой произведения, что в свою очередь требует рассмотрения его достоинств и недостатков. Положительная оценка произведения становится понятной, если доказано, что его достоинства преобладают, а недостатки можно устранить, т. е. в произведении есть материал, который в любом случае может составить основу публикации. Если оценка произведения отрицательная и авторский оригинал отклоняется, то главная задача редактора - обосновать свое мнение, показать, что произведение действительно не пригодно к публикации. Следовательно, решение редактора зависит от того, какого рода недостатки и как они влияют на судьбу произведения, т. е. можно ли их устранить при редактировании, если автор откажется выполнить эту работу или не справится с ней.

Соотношение структурно-содержательных элементов в редакционном заключении может быть разным. Это зависит от многих особенностей литературного произведения. Чем сложнее по структуре произведение, тем труднее коротко представить его характеристику. Если недостатки произведения легко группируются, их легко перечислить и таким образом доказать оценочный вывод. Если же недостатки разнородны и существенны, требуется большой объем, чтобы изложить необходимый материал.

Состав структурно-содержательных элементов редакционного заключения при любом их соотношении не меняется. Так, сначала нужно достаточно ясно описать, какое произведение рецензируется. Для этого приводят сведения об авторе - его творческие данные, опыт литературной и научной работы, имеющиеся литературные труды и др., - и сведения о произведении - жанр, предметно-проблемная направленность, тема, идея, вид литературы, наличие иллюстраций, дополнительных к основному тексту материалов. Здесь же обязательно указываются общий объем и объем отдельных элементов авторского оригинала. В следующей части редакционного заключения дают результаты разбора и характеристику произведения, т. е. поэлементно представляют его содержание и те особенности содержания и формы, которые имеют значение для оценки авторского оригинала. На основании приведенных материалов делают общий оценочный вывод, который включает перечисление достоинств и недостатков произведения и его общую оценку, складывающуюся из оценки содержания и формы. Затем следует вывод о целесообразности публикации произведения и подготовки издания. Все представления о произведении теперь связываются с предполагаемым изданием с определенными видо-типологическими характеристиками. В последней части, если решение о публикации положительное, указывается, как видит редактор процесс совершенствования произведения и подготовки издания.

Логические связи между перечисленными частями редакционного заключения очевидны. Общий оценочный вывод подтверждается частными, которые в свою очередь подтверждаются материалами характеристики произведения. А характеристика строится на результатах анализа. Таким образом, в редакционном заключении каждая последующая часть есть итог осмысления предыдущей, логически вытекает из нее, поэтому исключить какой-либо из перечисленных элементов редакционного заключения нельзя.

Порядок изложения материала в редакционном заключении может быть и несколько другим. После обязательного вначале представления произведения может быть итоговый вывод о возможности публикации, который подтверждается всем последующим материалом, содержащим результаты разбора произведения, его характеристику и частные оценочные выводы.

Особенностью редакционного заключения является краткость изложения, с чем связаны многие трудности подготовки такого рода рецензий. При изложении большого по содержанию материала в маленьком объеме требуется тщательно отбирать главные факты произведения, элементы характеристики и критерии оценки первостепенной значимости. При лаконичных формулировках все должно быть изложено ясно, четко, понятно, достаточно обоснованно. Материал редакционного заключения необходимо основательно отрабатывать, последовательно обобщая и суммируя выводы.

Издательскую рабочую рецензию редактор пишет при необходимости доработки произведения автором. Эта рецензия состоит из двух частей. В первой части даются оценка произведения и выводы, связанные с его публикацией. Во второй части содержатся рекомендации по доработке произведения. Издательская рабочая рецензия адресована автору, и это определяет особенности ее содержания и формы.

Своеобразие издательской рабочей рецензии заключается в том, что результаты разбора и характеристика произведения приводятся в ней в свернутом виде, очень коротко, избирательно, только по мере необходимости обосновать оценку, объяснить автору, с чем связаны недостатки произведения и необходимость его совершенствования. Представление, разбор и характеристика произведения с такой полнотой, с какой они даются в обычной рецензии и в редакционном заключении, здесь не требуются, поскольку рабочую рецензию будет читать автор.

Хотя рабочая рецензия направлена на доработку произведения, в ней следует говорить не только о недостатках, но и о достоинствах произведения. Это необходимо, во-первых, для обоснования положительной оценки произведения и, во-вторых, для того, чтобы автор знал, что ему удалось в творческой работе, на что опираться при доработке. Нужно также иметь в виду, что разговор только о неудачах вызывает отрицательные эмоции, не способствующие успешной творческой работе.

Направления доработки произведения связываются с недостатками концептуального плана, повторяющимися ошибками и погрешностями, порой типичными для авторской манеры письма или для данного содержания. Возможные варианты доработки предполагают корректировку в разработке темы, усиление ее идейной значимости, устранение фактических, логических и языково-стилистических ошибок, совершенствование содержания и формы произведения в ориентации на его жанровые признаки, особенности предмета и вида литературы, а также на целевое назначение и читательский адрес будущего издания.

Вторая часть рабочей рецензии, которая содержит рекомендации по доработке произведения, может быть сложной по структуре, и степень ее сложности зависит от характера и объема элементов доработки.

Трудности при написании издательской рабочей рецензии, в частности второй ее части, возникают прежде всего из-за того, что рекомендации по доработке произведения должны быть, с одной стороны, определенными, конкретными, точными, а с другой - не должны лишать автора возможности работать творчески. Рассмотрим случай из практики. В отдельных частях рецензируемого произведения встречаются однотипные примеры, которые в одном аспекте иллюстрируют описываемые явления. Таких примеров в отмеченных фрагментах насчитывается от трех до пяти. Из-за них текст воспринимается плохо, он кажется растянутым, однообразным, скучным. Редактор может рекомендовать автору оставить в каждом фрагменте по одному примеру, вычеркнув остальные, что можно сделать и при редактировании. Но это не лучший вариант, потому что не требует настоящей творческой работы. К тому же надо иметь в виду, что однотипные примеры могли появиться в произведении не случайно. Не исключено, что автор хотел проиллюстрировать описанные явления с разных сторон, но это по каким-либо причинам не получилось, что часто бывает в творческой работе. Что же делать? Лучше всего объяснить автору, с чем конкретно связаны недостатки. И тогда ряд однотипных примеров в каждом фрагменте автор может заменить одним новым примером, который по сути своей как бы суммирует все предыдущие, характеризуя описанное явление всесторонне. Возможны и другие варианты. Главная задача - устранить недостатки в примерах, а как это будет сделано - решать автору. Еще один случай из практики. Редактор выявил фрагменты произведения, в которых очень часто встречаются отглагольные существительные, что создает впечатление однообразия и вялости текста. Если автору объяснить, в чем неблагополучие этих фрагментов, используя самые выразительные примеры из произведения, он будет целенаправленно работать с текстом, заменяя отглагольные существительные другими словами, сохраняя при этом смысл высказываний.

Таким образом, в издательской рабочей рецензии определяются направления доработки произведения, которые связываются с недостатками его содержания и формы. Точно и понятно сформулировать такие рекомендации можно только по результатам серьезной аналитической работы, когда редактор сам представляет, в чем сущность достоинств и недостатков литературного материала, можно ли устранить недостатки и как объяснить все это автору.

Объем издательской рабочей рецензии ограничений не имеет. Это рабочие материалы, степень распространенности которых зависит от необходимости объяснить автору, в чем несовершенство произведения, и привести соответствующие примеры из текста. Объем рабочей рецензии зависит также от того, в какой степени удастся обобщить недостатки. Их может быть много, но если они однотипны и легко группируются, рабочая часть рецензии будет небольшой. Если недостатков немного, но они разноплановы, говорить о них придется долго.

Издательскую рабочую рецензию дополняют пометами на полях авторского оригинала и при необходимости постраничными замечаниями.

 

План анализа (по пяти основным аспектам):