В период, непосредственно примыкающий ко времени издания Первого судебника, очень хорошо видны филиации прошлых удельных порядков. Суд сохраняет еще свою вотчинную форму. Так, по Московской губной записи (не позднее 1486 г.) Москва еще разделена на трети - особые округа, с которых судебные пошлины идут в пользу сыновей Ивана III. На Москве сидят три наместника, один из которых Большой наместник, т.е. наместник великого князя, остальные третники - наместники братьев великого князя. Но суд они судят уже все вместе. Разделение наместничества на три части говорит просто о способе раздела жеребьев - судебных пошлин между ними. Характерно и то, что люди частных лиц - великой княгини, братьев великого князя, монастырей и др. судятся на Москве Большим наместником, но при этом составляет смесной (третейский) суд. Эта уступка патримониальному элементу уже не будет характерна для позднего периода, однако ст. 7 Губной записи говорит, что уступка эта недавняя. Объяснима она, следовательно, может быть только в связи с известными неурядицами - внутренним спором в великокняжеской семье. Получается, что уступка эта частному элементу в то же время сама носит частный характер, поскольку ст. 10 той же Записи не дает такой привилегии тверитянину. В случае если он становится стороной в споре, то смесной суд не учреждается ("а отсылки ни судьи за ним нет"). Подобные внутрисемейные отношения (внутрисемейные настолько, что удельные князья на Руси в этот период - все практически ближайшие родственники, все потомки Калиты) постепенно подвергаются сильнейшему давлению со стороны великого князя. Особенно четко это давление просматривается в ст. 100 Второго судебника, которую можно определить как Устав о суде удельного князя. Однако согласно Уставу все преимущества на стороне великого князя. Московская губная запись, таким образом, есть чистое исключение, так как в других уделах картина совершенно иная. Например, в Белозерской уставной грамоте 1488 г. суд судят только наместники великого князя вместе с деятельным участием населения: "А наместником нашим и их тиунам без соцков и без добрых людей не судити суд" (ст. 19).
Сверх того, если обратиться к духовной Ивана III, то можно заметить, что ее положения, касающиеся Москвы и Московского уезда, предшествовали положениям ст. 100 Второго судебника. Так, в духовной читаем (в передаче С.М. Соловьева): "Если случится душегубство в сельцах и городских дворах меньших сыновей, то судит Большой наместник сына моего Василия (III. - М.И.); суд и дань над селами в станах Московских принадлежат меньшим сыновьям моим, которые им владеют, но душегубством и поличным эти села тянут к Москве, кроме поличного, которое случается между крестьянами; в таком случае судят их приказчики, но докладывают Большого наместника Московского". Далее можно добавить что само третьевание жеребьев, введенное Калитой, хоть и подтверждено Иваном III, но подвергается своеобразному третьеванию внутри себя. Доли сыновей Дмитрия Донского, сохранившиеся в роду его потомков на Московском столе, делятся Иваном III между его сыновьями, что фактически ведет к увеличению доли именно старшего сына. Василий III при этом не только держит Большого наместника на Москве, но получает долю Владимира Андреевича (племянника Дмитрия Донского), он же участвует в жеребьях сыновей Донского.
Действенным орудием московских удельных князей против прав вотчинного суда были хорошо известные несудимые грамоты. Они давали землевладельцам привилегию судиться судом не удельного, а великого князя Московского. В этом нельзя лишний раз не увидеть всю слабость теорий "русского феодализма". На Западе иммунитет (судебный) служит средством разрушения государства, когда феодал присваивает себе права суда; в России же иммунитет играет обратную роль - централизует государство! Единственным исключением из общегосударственного суда, формирующимся в московский период, продолжала оставаться Церковь. Но и тут Стоглав вводит за правило светский суд над клиром Церкви в случае тяжких уголовных преступлений.
