Дисциплинарное слушание

 

Гарри ахнул; он не мог сдержаться. Огромное подземелье, куда он вошёл, показалось ему до ужаса знакомым. Он не только видел это место раньше, он уже бывал здесь. Именно сюда он попал, заглянув в дубльдум Дамблдора, и именно здесь Лестрангов приговорили к пожизненному заключению в Азкабан.

Тёмные каменные стены тускло освещались факелами. По обе стороны поднимались вверх ряды пустых скамей, а напротив, на самом верху, на балконе, сидело много людей, плохо различимых в полумраке. Они негромко общались между собой, но, стоило тяжёлой двери захлопнуться за Гарри, в зале судебных заседаний воцарилась зловещая тишина.

Затем раздался холодный мужской голос:

– Вы опоздали.

– Простите, – нервно извинился Гарри. – Я… я не знал, что заседание перенесли.

– Мудрейх в этом не виноват, – сказал голос. – Этим утром вам была заблаговременно послана сова. Садитесь.

Взгляд Гарри упал на одинокое кресло в центре зала, подлокотники которого были обвиты цепями. Он уже знал, что эти цепи способны мгновенно ожить и приковать к креслу всякого, кто туда сядет. Гарри направился к креслу; его подошвы гулко стучали по каменному полу. Он опасливо присел на самый краешек, цепи угрожающе лязгнули, но приковывать его не стали. Гарри поднял глаза на сидевших наверху людей.

Всего их было около пятидесяти, все они были одеты в робы цвета спелой сливы с красиво вышитой серебряной буквой «М» на левой стороне груди, и все смотрели на Гарри сверху, одни строго, другие – с искренним любопытством.

В самом центре первого ряда восседал Корнелиус Фадж, министр магии, плотный мужчина, чаще всего носивший котелок цвета липы, с которым, впрочем, он решил на сегодня расстаться, – как расстался и со всепрощающей улыбкой, когда‑то непременно появлявшейся на его лице при виде Гарри. Слева от Фаджа сидела объёмистая ведьма с очень короткими седыми волосами и квадратной челюстью; она носила монокль и имела на редкость грозный вид.

– Прекрасно, – проговорил Фадж. – Обвиняемый явился – наконец‑то – давайте начинать. Вы готовы? – крикнул он кому‑то в конце ряда.

– Да, сэр, – с готовностью отозвался голос, который Гарри узнал. В переднем ряду с краю сидел Перси, брат Рона. Гарри посмотрел на него, ожидая какого‑нибудь знака внимания, но такового не последовало. Глаза Перси, скрытые за роговыми очками, не отрываясь смотрели на лежащий перед ним пергамент. Перо, занесённое над пергаментом, замерло в руке.

– Дисциплинарное слушание от двенадцатого августа сего года, – звучно заговорил Фадж, и Перси сразу же начал писать, – по обвинению в нарушении декрета о разумных ограничениях колдовства среди несовершеннолетних и Международного Статута Секретности Гарри Джеймса Поттера, проживающего по адресу: Суррей, Литл Уингинг, Бирючиновая аллея, дом № 4.

– Дознаватели: Корнелиус Освальд Фадж, министр магии; Амелия Сьюзан Боунс, глава департамента магического правопорядка; Долорес Джейн Кхембридж, старший заместитель министра. Судебный писец, Перси Игнациус Уизли…

– Свидетель защиты, Альбус Персиваль Ульфрик Брайан Дамблдор, – произнёс тихий голос за спиной у Гарри, и тот обернулся с такой скоростью, что чуть не свернул себе шею.

По залу безмятежно и с абсолютно невозмутимым лицом шагал Дамблдор в длинной тёмно‑синей робе. В длинных серебристых волосах и бороде сверкали отблески факельного пламени. Дамблдор поравнялся с Гарри и, сквозь очки со стёклами в форме полумесяца, сидевших ровно посередине невероятно крючковатового носа, воззрился на Фаджа.

Члены Мудрейха заволновались. Теперь все они смотрели на Дамблдора. Некоторые выглядели раздосадованными, другие – немного напуганными, впрочем, две пожилые ведьмы из заднего ряда приветственно помахали Дамблдору руками.

Гарри же при виде директора его школы охватило глубокое, благодарное чувство защищённости, очень похожее на то, которое он когда‑то испытал, услышав песнь феникса. Он попробовал поймать взгляд Дамблдора, но тот, не поворачивая головы, смотрел вверх, на явно растерянного Фаджа.

– А, – сказал Фадж с видом человека, не знающего, что делать, – Дамблдор. Да. Значит, вы… э‑э… получили наше… э‑э… сообщение о том, что время и… э‑э… место слушания были изменены?

– Нет, оно до меня не дошло, – весело ответил Дамблдор – Однако, по счастливому недоразумению, я оказался в министерстве на три часа раньше, чем нужно, так что ничего страшного.

– Да… м‑м‑м… полагаю, нам понадобится ешё кресло… я… Уизли, вы не могли бы?…

– Что вы, что вы, не беспокойтесь, – любезнейше остановил его Дамблдор. Он достал волшебную палочку, легонько взмахнул ею, и рядом с Гарри сразу же возникло мягкое, обитое ситцем кресло. Дамблдор сел, сложил вместе кончики длинных пальцев и, поверх них, с вежливым интересом уставился на Фаджа. Члены Мудрейха никак не могли успокоиться, они переговаривались, ёрзали на своих местах и затихли только тогда, когда Фадж снова заговорил.

– Итак, – сказал Фадж, перебирая бумаги. – Начнём. Итак. Обвинения. Итак.

Он извлёк из лежавшей перед ним стопки пергаментный лист, набрал побольше воздуха и стал читать:

– …который, пребывая в здравом уме и твёрдой памяти, полностью осознавая незаконность своих действий и уже будучи однажды предупреждён министерством магии в письменной форме в связи с аналогичным обвинением, второго августа сего года, в двадцать три минуты десятого, в муглонаселённом районе и в присутствии одного из них, в нарушение параграфа С декрета от 1875 года о разумных ограничениях колдовства среди несовершеннолетних, а также раздела 13 Международного Статута Секретности, принятого Международной Конфедерацией Чародеев, незаконно исполнил Заклятие Заступника.

– Скажите, вы – Гарри Джеймс Поттер, проживающий по адресу: Суррей, Литл Уингинг, Бирючиновая аллея, дом № 4? – спросил Фадж, свирепо глядя на Гарри поверх пергамента.

– Да, – ответил Гарри.

– Три года назад вы уже получали официальное предупреждение от министерства в связи с незаконным применением магических способностей, не так ли?

– Да, но…

– И тем не менее вечером второго августа колдовским образом создали Заступника? – продолжал Фадж.

– Да, – ответил Гарри, – но…

– Будучи осведомлены, что, до тех пор, пока вам не исполнится семнадцати лет, вы не имеете права колдовать вне стен учебного заведения?

– Да, но…

– Будучи осведомлены, что вы находитесь в районе, населённом муглами?

– Да, но…

– Будучи осведомлены, что один из муглов находится рядом с вами?

– Да, – рассердился Гарри, – но я сделал это только потому, что мы были…

Ведьма с моноклем вдруг заговорила зычным голосом:

– Вы произвели полноценного Заступника?

– Да, – ещё раз подтвердил Гарри, – потому что…

– Овеществлённого Заступника?

– Э‑э… какого? – не понял Гарри.

– Ваш Заступник имел чёткие формы? Я хочу сказать, это было не просто облачко дыма?

– Нет, – ответил Гарри, чувствуя нетерпение и подступающее отчаяние, – это олень. Это всегда олень.

– Всегда? – прогудела мадам Боунс. – Значит, вы и раньше создавали Заступника?

– Да, – сказал Гарри. – Я это умею уже больше года.

– Вам пятнадцать лет?

– Да, и…

– Вас научили этому в школе?

– Да. Меня научил профессор Люпин, когда я был в третьем классе, из‑за…

– Впечатляюще, – сказала мадам Боунс, глядя на него с высоты, – полноценный Заступник в таком возрасте… весьма, весьма впечатляюще.

Сидевшие рядом с ней колдуны и ведьмы снова загомонили; некоторые кивали, но зато другие хмурились и качали головами.

– Вопрос не в том, насколько это впечатляюще, – недовольно проговорил Фадж, – точнее сказать, чем более это впечатляюще, тем хуже, учитывая, что он проделал это на виду у мугла!

Хмурившиеся согласно забормотали, а Перси с набожным видом наклонил голову, что, собственно, и заставило Гарри заговорить.

– Я сделал это из‑за дементоров! – выкрикнул он раньше, чем кто‑либо успел его прервать.

Он ждал, что все опять загалдят, но в зале повисло гробовое молчание.

– Дементоры? – спустя мгновение переспросила мадам Боунс. Её густые брови медленно ползли вверх, монокль грозил выпасть из глаза. – Что ты хочешь этим сказать, мальчик?

– Я хочу сказать, что там было два дементора, и они собирались напасть на меня и на моего двоюродного брата!

– А, – сказал Фадж, с неприятной ухмылкой обводя взглядом собрание, как бы приглашая всех посмеяться над шуткой. – Разумеется. Я так и думал.

– Дементоры в Литл Уингинге? – с крайним удивлением спросила мадам Боунс. – Я не понимаю…

– Неужели, Амелия? – не переставая ухмыляться, проговорил Фадж. – Тогда позвольте мне объяснить. У него было время всё обдумать, и он решил, что дементоры послужат ему прекрасным, просто замечательным, оправданием. Ведь муглы не способны видеть дементоров, не так ли, юноша? И очень кстати, очень кстати… никаких свидетелей, только твоё слово…

– Я не вру! – громкий голос Гарри перекрыл побежавший по залу ропот. – Их было двое, по одному с каждой стороны проулка, всё вокруг потемнело, стало холодно, мой двоюродный брат почувствовал их и побежал…

– Ну, хватит, хватит! – бросил Фадж, очень надменно. – Жаль прерывать твой, вне всякого сомнения, тщательно отрепетированный рассказ…

Дамблдор прочистил горло. Члены Мудрейха стихли.

– Так случилось, что у нас есть свидетель появления дементоров в том переулке, – сообщил Дамблдор, – имеется в виду, помимо Дадли Дурслея.

Пухлое лицо Фаджа сразу обвисло, будто кто‑то выпустил из него воздух. Секунду или две он молча смотрел на Дамблдора, а потом, с обречённым видом человека, вынужденного сдерживать свои эмоции, сказал:

– Боюсь, Дамблдор, сегодня у нас нет времени на всякие враки. Я хочу покончить с этим делом как можно скорее…

– Я, безусловно, могу ошибаться, – вежливо отозвался Дамблдор, – но, как мне кажется, в принятой Мудрейхом Хартии о Правах говорится, что обвиняемые имеют право предоставлять суду свидетелей по своему делу? Мадам Боунс, разве это не согласуется с политикой департамента магического правопорядка? – продолжил он, адресуясь к ведьме с моноклем.

– Вы правы, – ответила та. – Совершенно правы.

– Ну, хорошо, хорошо, – огрызнулся Фадж. – Где там ваш свидетель?

– Свидетельница, – уточнил Дамблдор. – Я привёл её с собой. Она за дверью. Мне сходить?…

– Нет… Уизли, сходите вы, – рявкнул Фадж. Перси тут же вскочил, сбежал по ступенькам с судейского балкона и промчался мимо Гарри и Дамблдора, ни разу не поглядев в их сторону.

Через секунду Перси вернулся. За ним плелась миссис Фигг. Она выглядела испуганной и ещё более полоумной, чем обычно. Не могла догадаться сменить свои шлёпанцы на что‑нибудь приличное, подумал Гарри.

Дамблдор встал, уступая своё кресло миссис Фигг, и в одно мгновение наколдовал для себя новое.

– Полное имя? – громко спросил Фадж после того, как оробевшая миссис Фигг устроилась на краешке кресла.

– Арабелла Дорин Фигг, – ответила миссис Фигг дрожащим старческим голосом.

– И кто вы такая? – с ленивым высокомерием осведомился Фадж.

– Я – жительница Литл Уингинга. Соседка Гарри Поттера.

– Согласно нашим данным, в Литл Уингинге, помимо Гарри Поттера, не проживает никаких колдунов или ведьм, – вмешалась мадам Боунс. – Мы следим за этим тщательнейшим образом, учитывая… учитывая известные обстоятельства.

– Я шваха, – пояснила миссис Фигг. – Я не подлежу регистрации.

– Ах, значит, шваха? – внимательно посмотрел на неё Фадж. – Мы это проверим. Вы должны будете предоставить сведения о ваших родителях моему помощнику Уизли. Кстати, швахи могут видеть дементоров? – прибавил он, оглядываясь по сторонам.

– Разумеется, могут! – возмущённо воскликнула миссис Фигг.

Фадж, подняв брови, снова посмотрел вниз, на неё.

– Великолепно, – равнодушно бросил он. – Так что же вы хотите нам рассказать?

– Второго августа, около девяти часов вечера, я пошла за едой для кошек в магазинчик на углу Глициниевого переулка, – заученно забубнила миссис Фигг, – и вдруг услышала, что из проулка между Магнолиевым и Глициниевым переулками доносится какой‑то шум. Когда я подошла поближе, то увидела бегущего дементора…

– Бегущего? – пронзила её острым взглядом мадам Боунс. – Дементоры не бегают, они скользят.

– Это я и хотела сказать, – быстро поправилась миссис Фигг, на морщинистых щеках которой появилось два розовых пятна. – Скользят по переулку по направлению к двум мальчикам.

– Как они выглядели? – спросила мадам Боунс и так сильно сощурилась, что монокль сделался почти не виден в складках кожи.

– Ну, один – такой толстый, а второй довольно‑таки тощий…

– Нет, нет, – нетерпеливо перебила мадам Боунс. – Дементоры. Опишите их.

– А, – сказала миссис Фигг. Из‑под её воротника тоже выползала краснота. – Большие такие. В плащах.

У Гарри засосало в животе. Он понял: миссис Фигг, в самом лучшем случае, видела картинку с изображением дементора. А никакая картинка не способна передать того смертельного ужаса, который испытывает всякий, кто видит, как эти кошмарные, потусторонние существа гладко скользят по воздуху в нескольких дюймах от земли, кто чувствует их отвратительный запах, слышит, как они с хриплым прерывистым свистом втягивают в себя воздух…

Какой‑то крепкий мужчина с большими чёрными усами во втором ряду наклонился к своей курчавой соседке и что‑то прошептал ей на ухо. Та усмехнулась и кивнула.

– Большие, в плащах, – невозмутимо повторила мадам Боунс. Фадж скептически хмыкнул. – Понимаю. Что‑нибудь ещё?

– Да, – кивнула миссис Фигг. – Я их чувствовала. Вокруг стало холодно‑холодно, а ведь это, заметьте, был на редкость тёплый летний вечер. И мне стало казаться… что из нашего мира исчезло всё хорошее и радостное… и я вспомнила… ужасные вещи…

Её голос дрогнул и затих.

Глаза мадам Боунс чуть расширились. Гарри увидел красные отметины в тех местах, куда врезался монокль.

– Что делали эти дементоры? – спросила она, и Гарри почувствовал прилив надежды.

– Они напали на мальчиков, – ответила миссис Фигг, более громким и уверенным голосом. Краснота начала сходить с её лица. – Один из них упал. Второй отступал, стараясь отогнать дементора. Это был Гарри. Он пробовал два раза, но у него получался только серебристый дымок. С третьей попытки он создал Заступника, который прогнал первого дементора, а потом, по приказу Гарри, и второго. Вот… то, что тогда случилось, – немного неуклюже закончила миссис Фигг.

Мадам Боунс молча смотрела на свидетельницу. Фадж, напротив, не смотрел на неё, а возился с бумагами. Наконец, он поднял глаза и довольно агрессивно спросил:

– Стало быть, это то, что вы тогда видели?

– Это то, что тогда случилось, – повторила миссис Фигг.

– Очень хорошо, – сказал Фадж. – Можете идти.

Миссис Фигг перевела испуганный взгляд с Фаджа на Дамблдора, затем встала и, шаркая, побрела к выходу. Гарри услышал, как за ней с грохотом захлопнулась дверь.

– Не слишком убедительное свидетельство, – пренебрежительно бросил Фадж.

– О, нет, не знаю, – звучно отозвалась мадам Боунс. – Свидетельница очень точно описала чувства, возникающие при появлении дементоров. И я не могу себе представить, зачем ей говорить, что они там были, если их там не было.

– Да, но… дементоры, разгуливающие по мугловому городишке и случайно встречающие колдуна? – фыркнул Фадж. – Шансы крайне, крайне малы. Даже Шульман на такое не поставил бы…

– Неужели здесь найдётся человек, способный поверить, что дементоры оказались там случайно? – проронил Дамблдор.

Ведьма, сидевшая справа от Фаджа – её лицо скрывалось в полумраке – чуть переместилась на своём месте. Все остальные сидели тихо и неподвижно.

– Что вы имеете в виду? – ледяным голосом спросил Фадж.

– Я имею в виду, что кто‑то приказал им туда явиться, – ответил Дамблдор.

– Если бы кто‑то приказал парочке дементоров прогуляться по Литл Уингингу, у нас имелась бы об этом запись! – рявкнул Фадж.

– Не обязательно, если дементоры теперь повинуются ещё чьим‑то приказам, – спокойно произнёс Дамблдор. – Я уже высказывал свою точку зрения по этому вопросу, Корнелиус.

– Да, высказывали, – напористо ответил Фадж, – но у меня нет ни малейших оснований в это верить. Это – пустая болтовня, Дамблдор. Дементоры, как и прежде, находятся в Азкабане и повинуются только нам.

– В таком случае, – сказал Дамблдор, тихо, но отчётливо, – нам следует спросить себя, кто из министерства мог второго августа сего года приказать дементорам явиться в тот проулок.

В полном молчании, последовавшем за этими словами, ведьма, сидевшая справа от Фаджа, подалась вперёд, и Гарри впервые смог её рассмотреть.

Она показалась ему похожей на большую бледную жабу – коренастая, почти без шеи (совсем как дядя Вернон), с широким, дряблым лицом, длинным ртом с опущёнными вниз уголками и огромными, круглыми, немного выпученными глазами. Даже маленький чёрный бархатный бантик, водружённый сверху на короткие кудельки, напомнил Гарри большую муху, которую женщина‑жаба вот‑вот должна была слизнуть длинным липким языком.

– Представляю собранию Долорес Джейн Кхембридж, старшего заместителя министра, – сказал Фадж.

Ведьма заговорила высоким, трепетным, девичьим голосом, очень удивившим Гарри: он, честно сказать, был уверен, что она заквакает.

– Кажется, я недопоняла вас, профессор Дамблдор, – произнесла она с жеманством, нисколько не отразившимся в больших, круглых, холодных глазах. – Как глупо с моей стороны. Но мне на кро‑о‑охотную долю секунды показалось, будто бы вы высказали предположение, что министерство магии могло отдать дементорам приказ напасть на этого мальчика!

Она залилась серебристым смехом, от которого у Гарри зашевелились волосы на затылке. Несколько других членов Мудрейха засмеялись вместе с ней. Было абсолютно ясно, что ни одному из них на самом деле совершенно не смешно.

– Если верно, что дементоры подчиняются исключительно приказам министерства, и если так же верно, что неделю назад два дементора напали на Гарри и его кузена, то из этого логически следует, что они сделали это по приказу человека из министерства, – вежливо сказал Дамблдор. – Разумеется, возможно и другое объяснение: что именно эти два дементора вышли из‑под контроля министерства…

– Дементоров, вышедших из‑под контроля министерства, нет и быть не может! – выкрикнул Фадж, лицо которого приобрело кирпично‑красный оттенок.

Дамблдор склонил голову в лёгком поклоне.

– Надеюсь, в таком случае министерство предпримет все необходимые меры к тому, чтобы расследовать причины появления дементоров в очень удалённом от Азкабана районе, а также причины их несанкционированного нападения на людей.

– Не вам, Дамблдор, решать, что министерство предпримет, а чего оно не предпримет! – зарычал Фадж, цвету лица которого, ставшего теперь сизо‑фиолетовым, позавидовал бы сам дядя Вернон.

– Разумеется, нет, – мягко проговорил Дамблдор. – Я всего лишь позволил себе выразить уверенность, что это дело не останется нераскрытым.

Он посмотрел на мадам Боунс. Та поправила монокль и, чуть нахмурившись, посмотрела на него.

– Хочу напомнить собранию, что мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать поведение дементоров, даже если они и не являются плодом воображения этого юноши! – заявил Фадж. – Мы собрались, чтобы заслушать дело Гарри Поттера, обвиняемого в нарушении декрета о разумных ограничениях колдовства среди несовершеннолетних!

– Разумеется, – согласился Дамблдор, – однако наличие дементоров в проулке является принципиально важным обстоятельством данного дела. Положение седьмое вышеупомянутого декрета в исключительных обстоятельствах допускает применение колдовства в присутствии муглов, а так как под определение исключительных обстоятельств подпадают ситуации, угрожающие жизни колдуна или ведьмы, а также любых других колдунов, ведьм или муглов, присутствующих на месте соверше…

– Благодарю вас, Дамблдор, положение седьмое нам прекрасно известно! – рыкнул Фадж.

– Разумеется, – с неподражаемой куртуазностью согласился Дамблдор. – Стало быть, мы все согласны с тем, что действия Гарри, а именно, создание им Заступника, подпадают под категорию исключительных обстоятельств, описываемых данным положением?

– Да, если там действительно были дементоры, в чём я лично сильно сомневаюсь…

– Вы слышали показания свидетельницы, – перебил Дамблдор. – Если вы сомневаетесь в их правдивости, вызовите её ещё раз и допросите снова. Я уверен, что она не станет против этого возражать.

– Я… что… нет… – выпалил Фадж, яростно вороша бумаги. – Это… Я хочу покончить с этим сегодня, Дамблдор!

– Но ведь вы, разумеется, готовы заслушивать показания свидетеля сколько раз, сколько потребуется для установления истины, во избежание попрания правосудия? – почти утвердительно спросил Дамблдор.

– Попрания правосудия! Да в шляпу это ваше попрание! – взревел Фадж. – Дамблдор, вы когда‑нибудь, вместо того, чтобы без конца покрывать вопиющие безобразия этого мальчишки, пытались посчитать, сколько безумных историй он насочинял? Вы, наверное, забыли, что три года назад он наложил Невесную Чару…

– Это не я! Это домовый эльф! – выкрикнул Гарри.

– ВИДИТЕ? – прогрохотал Фадж, театральным жестом указывая на Гарри. – Домовый эльф! У муглов! Я вас умоляю!

– Упомянутый эльф в настоящее время служит в школе Хогвартс, – сказал Дамблдор. – Я могу сейчас же представить его собранию для дачи показаний.

– Я… не… у меня нет времени допрашивать домовых эльфов! В любом случае, это не единственное… Он надул свою тётку! – завопил Фадж, ударяя кулаком по столу и опрокидывая чернильницу.

– Вы же и сами тогда проявили понимание и не стали выдвигать обвинение, осознавая, как я полагаю, что даже самые лучшие из нас не всегда в состоянии контролировать свои эмоции, – спокойно сказал Дамблдор, в то время как Фадж пытался стереть чернила со своих записей.

– Я уж не говорю о том, что он вытворяет в школе…

– В связи с тем, что контроль за дисциплиной в стенах учебного заведения не входит в компетенцию министерства, поведение Гарри в школе не должно интересовать уважаемое собрание, – как всегда вежливо, но с чуть заметной холодностью в голосе произнёс Дамблдор.

– Ого! – воскликнул Фадж. – Значит, то, что творится у вас в школе, не наше дело? Так вас следует понимать?

– Министерство не имеет права исключать учеников из Хогвартс, как я уже имел счастье напомнить вам вечером второго августа сего года, – негромко проговорил Дамблдор. – Также, оно не имеет права конфисковывать волшебные палочки до того, как будут доказаны выдвинутые против их владельцев обвинения, о чём я также напоминал вам вечером второго августа сего года. В вашем похвальном стремлении соблюсти букву закона, вы сами сумели, – уверен, что не намеренно, – нарушить некоторые его положения.

– Законы можно изменить, – свирепо сказал Фадж.

– Разумеется, – Дамблдор слегка наклонил голову, – и вы, Корнелиус, явно торопитесь это сделать. Подумать только: за несколько недель, что прошли с тех пор, как меня попросили оставить Мудрейх, у вас уже стало обычной практикой созывать полномасштабное судебное заседание для разбора простого дела о колдовстве несовершеннолетнего!

Некоторые колдуны беспокойно зашевелились. Фадж стал красно‑коричневым. Жабоподобная ведьма справа от него, однако, спокойно, безо всякого выражения, смотрела на Дамблдора.

– Насколько мне известно, – продолжил Дамблдор, – закон, который разрешал бы данному собранию наказать Гарри за все прегрешения разом, пока ещё не принят. Ему было выдвинуто конкретное обвинение, и он представил доказательства в свою защиту. Всё, что мы с ним можем теперь сделать, это покорно ожидать решения почтенного собрания.

Дамблдор умолк и снова сложил вместе свои длинные пальцы. Фадж сверлил его взглядом, чуть ли не дымясь от гнева. Гарри скосил глаза на Дамблдора, рассчитывая, что тот его как‑то успокоит; Гарри вовсе не был уверен, что директор поступил правильно, фактически вынудив Мудрейх принять решение уже сейчас. Однако, Дамблдор опять не заметил попыток Гарри заглянуть ему в глаза. Он неотрывно смотрел вверх, на судейские скамьи, на членов Мудрейха, погрузившихся в жаркое, но почти не слышное, обсуждение.

Гарри уставился себе на ноги. Его сердце, которое, казалось, раздулось до немыслимых размеров, с грохотом билось о рёбра. Он думал, что слушание продлится гораздо дольше. Он сомневался, что произвёл хорошее впечатление. Он, собственно, почти ничего не сказал. Надо было подробнее объяснить им про дементоров, о том, как он упал, о том, что их с Дадли чуть не поцеловали…

Дважды он поднимал глаза на Фаджа и открывал рот, собираясь заговорить, но увеличившееся сердце перекрывало доступ кислорода, и оба раза он лишь делал глубокий вдох и опять опускал глаза к ботинкам.

Внезапно шёпот прекратился. Гарри хотел посмотреть на судей, но обнаружил, что ему гораздо, гораздо, гораздо легче продолжать изучать собственные шнурки.

– Поднимите руки те, кто считает, что обвиняемый невиновен, – прогремел голос мадам Боунс.

Гарри рывком поднял голову. Вверх поднялись руки, много рук… больше половины! Очень часто дыша, Гарри попробовал их сосчитать, но раньше чем он сумел закончить, мадам Боунс сказала:

– Поднимите руки те, кто считает, что обвиняемый виновен.

Руку поднял Фадж; и то же самое сделала примерно дюжина других членов Мудрейха, в том числе женщина‑жаба, колдун с большими усами и кучерявая дама из второго ряда.

Фадж, с таким видом, будто у него в горле застрял огромный кусок, обвёл всех взглядом, а затем опустил руку. Он сделал два очень глубоких вдоха и сказал голосом, в котором явственно звучала с трудом подавляемая ярость:

– Очень хорошо, очень хорошо… Оправдан по всем статьям.

– Превосходно, – проговорил Дамблдор и лёгко вскочил на ноги, на ходу доставая палочку и убирая кресла. – Что же, мне нужно идти. Доброго всем дня.

И, так и не взглянув на Гарри, быстро вышел из подземелья.