Судьба и лица

 

Мистер Крестон,

ну же, пришли мне хороший материал. Ни одна большая шишка-редактор ни за что в жизни не даст второй шанс и не напишет научную статью на комедийные повороты Ромео и Джульетты. Он даже первого шанса не даст. Об этом было написано уже миллион раз, это дешевка, эта бумажка - уровень старшекурсника в лучшем случае. Мой мужчина сказал, что творческие отрывки, которые ты показываешь на семинарах, феноменальны, но я по крайней мере вижу только один. Если у тебя нет мужества, чтобы поделиться своими работами с миром, тогда твоя карьера закончена. И еще, Тони. Пришли мне что-то, что я могу показать своему редактору или эта услуга исчерпала себя.

 

ШВ, младший редактор

Издательство BigName

 

Ведьма. Тони кликнул мышкой и открыл отрывок, который он послал девушке своего друга, «Два лица поэта», в котором говорится, как казалось бы незначительная цепочка вариантов выбора определяет, закончится ли пьеса как комедия ошибок, или как трагедия. Тони верил в судьбу, но после сегодняшнего вечера, его будущее зависит исключительно от выбора. И этот выбор не его... а Изабель.

Они попали в засаду сегодня вечером. Как две овцы в загоне для стрижки, родители пригласили их на кофе после обеда накануне свадьбы, затем набросились в последней отчаянной попытке образумить своих детей.

- Детка, я просто не хочу говорить тебе «я же говорила тебе» через два года, - умоляла мать Изабель.

Дернулись мускулы маленьких пальчиков в его руке, и Тони почувствовал, что это незначительное движение ускорило его энергию, направило прямо в орган, яростно перекачивающий кровь в его красный от ярости мозг.

Для Изабель этот единственный мышечный спазм передал только часть боли, которая кричала и хотела освободиться. Она знала, что имела в виду ее мать на самом деле. Она не хотела, чтобы ее дочь стагнировала, приросла к месту, которое не вполне любила, взвалила бы на плечи ребенка, который пугал ее, и такого мягкого мужа, что язык забыл бы вкус... но не совсем. Изабель могла слышать ее невысказанные слова: если станешь Крестон, останешься в Спунс навсегда.

В этот самый момент, когда пальцы Изабель дернулись, дернулись и усы Шефа. Ни она, ни Шеф не заметили этого. Но та же самая боль, которая заставила их молчать, побудила Тони говорить.

- Вам не придется говорить «я же говорила тебе», мэм. Я клянусь вам, всем вам, я позабочусь об Изабель. Я люблю ее. Я хочу быть ее мужем.

- Вы оба так молоды, - сказал доктор Крестон. - Просто подождите еще несколько лет, пожалуйста.

- Нет, мы женимся завтра.

- Изабель? - спросил Шеф.

Она не отрывала взгляда от своих шлепанцев, изучая свои розовые пальчики, как они сжимались, шевелились, потом разжимались. Тони задержал дыхание, когда она подняла глаза.

- Я люблю Тони.

Напряжение спало с его плеч, и он выдохнул. Он не заметил, что ей не удалось сказать «Я хочу выйти замуж за Тони» или «Я хочу быть женой Тони». Его родители заметили. Шеф заметил. Его усы вновь дернулись. Но Тони был слишком захвачен блеском неповиновения в глазах Изабель, твердостью карего взгляда, и как посмел их общий враг поставить под сомнение ее любовь к нему. Она пересекла Рубикон — или покрытый атласом проход в церкви — только чтобы у Тони было то, что он хочет.

Он хотел брака. Она хотела «навсегда». Меньшее никого из них бы не устроило.

Но в ту ночь... как раз перед сном... он заметил.

- Не спишь, малыш? - его мать открыла дверь, какая-то загадочная и непонятная. - Завтра большой день. Завтра в это время ты будешь женатым мужчиной.

- Если она придет, - пробормотал он.

- А если нет? Ты слышал ее. Она любит тебя.

- Что если этого недостаточно? Давай посмотрим правде в глаза — она не хочет за меня замуж, мам. Но в любом случае собирается это сделать, и я ей позволю.

Его мать успокаивающе погладила его по спине.

- Тони, ты и Изабель созданы друг для друга и будете вместе, не важно, завтра или через десять лет.

- Так же как мои биологические родители были созданы друг для друга?

Дикое, звериное выражение появилось на обычно нежном лице матери.

- Ты совсем не такой, как они, и никогда, никогда не должен так думать...

На следующее утро она была там... белые лодыжки нерешительно спотыкались и шатались на его газоне... свежая и прекрасная в белых кружевах. Он победил. У него были ночные кошмары, что она не придет, пока не увидел ее изящный силуэт и букет из ромашек и роз в руках.

- Могу я прикоснуться к тебе? - голос Тони дрожал. Он не мог вынести мысли, что испачкает ее платье.

- Да.

Его руки дрожали, когда он коснулся ее талии. Когда он понял, что она не исчезнет, прижал ее к себе, склонил голову и зарылся лицом ей в шею.

- Спасибо, Изабель. - Спасибо, что позволила прикоснуться к себе. Спасибо, что выбрала меня. Спасибо, что выходишь за меня замуж. - Я тебя так люблю.

Руки Изабель нашли дорогу в его мальчишескую гриву, один из последних телесных оплотов его юности. Как она вообще могла рассматривать возможность отпустить его? Если брак докажет ему, что она любит его, пусть будет так. Она пробормотала ему в губы.

- Я люблю тебя, Тони и всегда любила.

Тем днем, когда маленькая группа друзей бродила под легким майским дождем, он вспомнил «Два лица поэта». Книга была спрятана в его комнате, и он думал, что она действительно хороша. ШВ идиотка, если не видела реальные параллели Ромео и Джульетты. Как кто-то мог не понимать, что над хаосом парит спокойная рука Судьбы? Один маленький поступок мог повлиять, нашли бы Тони и Изабель друг друга: если бы его мать не попросила доктора Крестона воспитывать его. Если бы мать Изабель уехала бы из Спунс после развода. Если бы у него и Изабель не было влечения к вампирам.

Но Судьба предопределила их жизни. Он думал, что старая карга свяжет их, не важно комедию или трагедию она состряпает из их жизней.

Пусть ШВ, младший редактор, поцелует его в задницу.

 

0 0 0

Б — О чем ты думала той ночью? - ЭК

 

ЭК — Я думала, что совершаю ошибку, выходя за тебя замуж. Но Э, ни разу я не сожалела, что люблю тебя... даже в темные времена. В этом разница. - Б

P.S. - перепих в туалете? Это поможет снять пассивно-агрессивное напряжение.

 

Пассивно-агрессивное? Я взрослый человек, Би. Шар заслуживает быть услышанной. И туалеты в самолетах слишком маленькие для такого как я, дорогая.

 

ЭК — Шар заслуживает быть повешенной за соски с небоскреба Крайслер Билдинг (Самомнение большое да? Я не хотела перепихнуться в противном туалете в любом случае. Правда.

 

0 0 0

 

- Разве ты мне не веришь, Белла? - спросил Эдвард.

Он переместил развернутую Нью-Йорк Таймс, которую купил в Ла Гардиа, используя ее, как барьер между мной и водительским зеркалом заднего вида. Умно. Я сомневалась, что мужчина вообще мог видеть заднее сиденье. Мы проезжали через тоннель Queens Midtown, и размытые огни за окном едва освещали интерьер. Я подтянула серый шелк чулка вверх по колючей ноге, осторожно, чтобы он не зацепился за мой новый браслет.

- Это не вопрос доверия, - ответила я. - Но факты говорят сами за себя.

- Факты. А именно, информация из вторых рук, от Феликса — человека, склонного драматизировать.

- Факты, а именно, разоблачающая книга Тогси, и Шарлотта ушла от Вольтури. Даже не представляю, как она может выйти сухой из воды, невинной овечкой, из такой заварухи.

С тех пор как мы, с красными глазами, сели на безбожно ранний рейс до НЙ, у меня едва было время покопаться в чемодане в поисках подходящего наряда, прежде чем стажер Вольтури с сонными глазами умыкнул его по направлению к резиденции Эдварда в Вашингтонских высотах, в ста кварталах севернее. Нас, в свою очередь, повезли прямо в центр города, где была расположена штаб-квартира агентства. Только когда мы проезжали Квинс я заметила свою ужасно помятую юбку, ложбинку, выглядывающую из полурасстегнутой блузки и непристойно выглядывающие ноги. Я неохотно надела чулки, спрятанные в моей сумочке. Эдвард, наоборот, был безупречен в угольно-черных брюках и свежей оксфордской рубашке. Понятия не имею, как ему это удавалось, только это очень типично для него.

Он чопорно сложил газету.

- Она бы не предала меня.

- Нет? Ты сам сказал, что она безжалостна, когда дело касается бизнеса.

- Безжалостна, но лояльна.

- С ее стороны лояльно перегружать твой график? - поймала я его.

- Только в целях продвижения моей карьеры.

- Она прекрасно знала, что произойдет с твоим здоровьем.

- Я мог сказать нет гораздо раньше, но я дал ей зеленый свет, - возразил он. - Шар и я уже очень давно в этих публичных играх, нравится мне это или нет.

Я прищурилась.

- Но когда ты наконец-то сказал ей нет, она шипяще фыркнула и пошла строить свои планы мести с бывшим любовником, опубликовать книгу, которая уничтожит твой имидж. Эдвард, это не дружба!

Эдвард вздохнул и прижал усталые пальцы к вискам. Мы вздремнули только три часа в неудобном кресле самолета, мы действительно были слишком сонными, чтобы принимать правильные решения сейчас.

- Эта история - есть нечто большее, и я в долгу перед Шар и должен оставаться на ее стороне.

- Ты ничего ей не должен. (ничего себе заявление! Она ему жизнь спасла! И после этого он ей ничего не должен? - пп)

- Ты прекратишь так думать, потому что имеешь предубеждение против нее?

Ооо, вот теперь я начала злиться. Я стала обороняться.

- Но Феликс тоже думает, что она змея, как и Анжела, и Лея, Розали, Элис...

- Так ты доверяешь их мнению, а не моему, - сказал он резким голосом.

- Я могу сказать то же самое. Доверие — улица с двухсторонним движением, приятель.

И... мы снова вернулись к вопросу доверия. И если быть честной, я не очень доверяла его мнению по сравнению с другими, и это не только из-за его расстройства. Я думаю, он дурак, если до сих пор верит Шарлотте Войт.

Я пристально смотрела в его ожесточенное лицо, стараясь понять, что это было, разочарование или отрицание, что вызвало такое спокойное — почти жуткое — напряжение. Оно впервые появилось вчера вечером, когда я рассказала ему о разговоре с Феликсом, и что нам надо лететь в НЙ. К моему ужасу, он предположил, что тут какое-то недопонимание, и почему бы нам не вернуться к нашему первоначальному плану и не закончить с Бамбершутом? Это, несомненно, привело к спору. После того, как я почти час умоляла Эдварда, я вышла победителем. Розали (к счастью) отогнала Бумер обратно в Форкс, и мы забронировали билеты на первый рейс до НЙ. Но когда я смотрела, как он с поникшими плечами, складывал одежду обратно в чемодан, я не чувствовала себя победителем. Я не любила выигрывать, если это означало проигрыш Эдварда.

Весь инцидент раздражал меня, не далее как два дня назад, я поклялась, что не буду идти на поводу у своих чувств. И вот опять, позволила страху, боли и злости управлять моими действиями. Клясться в переменах — это одно. А на самом деле поменять? Это гораздо сложнее.

Эдвард коснулся моей руки.

- Мы выезжаем из тоннеля.

Я всматривалась в ряд пробегающих мимо низких каменных путепроводов и дальше на город. Мерцали тысячи огней небоскребов, когда небо стало смесью кораллового и голубого. Когда мы ехали по автостраде, город в отдалении казался приключением. Это было то же самое ощущение, когда едешь на горнолыжном подъемнике на вершину горы — чем ближе я оказывалась к точке невозврата, тем беспокойнее становилась.

Серые здания по обе стороны были такими высокими, что я должна была вытянуть шею, чтобы увидеть, где они заканчивались. Некоторые казались совсем бесконечными. Вскоре, Эдвард нерешительно показал мне свой новый дом, указывая на Эмпайр Стейт Билдинг, Брайант Парк и Рокфеллер Плаза. Я узнала городские виды, которые преобладали в «Законе и Порядке», который религиозно смотрел мой отец. Сиэтл был карликом по высоте и трепетности; неудивительно, что Эдвард нашел здесь вдохновение. Когда я выходила из машины, я чуть не споткнулась о бордюр в попытке воспринять всю окружающую уличную какофонию... и встала пятками в едкий ручеек, текущий из переулка.

Здравый смысл подсказывал мне, что самый быстрый способ распознать иногородних, это искать людей, которые смотрят вверх, а не вниз, но я не могла справиться с собой. Современные монстры делили пространство с крепкими, вековыми кирпичными зданиями. Беспорядок ярких вывесок, пятен — одни, как развевающиеся навесы, другие, как световые табло размером в три этажа. Несмотря на час, звуки сирен, автомобильных клаксонов и желтых такси раздавались в сетке улиц, и ранние пташки проталкивались мимо меня и Эдварда с головами, склоненными над чашками кофе. Мне было интересно, зачем они поднялись в шесть утра в воскресенье, но это НЙ - «город, который никогда не спит» и все такое.

- Вау, - выдохнула я, нервно теребя манжеты рукавов.

Почувствовав мой дискомфорт, Эдварда взял мою дергающуюся руку.

- Я не хочу идти туда, находясь в противоположных командах, Белла. Больше никаких сверчков и Айси Хот на туалетном сиденье?

Я сжала его руку. У нас действительно была тенденция трепать друг друга, независимо от того было ли оружием глупые шалости или злобные слова. И если бы он не поддерживал меня, я не была бы достаточно уверена, чтобы войти в элитный зал заседаний, напичканный выпускниками Ньюхауса, сияющих оружием.

Эдвард провел меня через вращающиеся двери в лобби. Пожилой мужчина в спортивной куртке сидел за стойкой портье, сложив голову на кулаки, и смотрел на мониторы службы безопасности. Мне стало интересно, всегда ли он работал ночные смены в выходные, если да, то тоскливое окружение. Декор был обставлен с индустриальным шиком, открытые трубы соседствали с яркими произведениями искусства, что производило впечателение холода и стерильности. Наши ноги гулко ударяли по полированному цементу, мужчина поднял голову.

- Мистер Каллен, с возвращением. Вам нужно вписать гостью.

- Гм, Вольтури ждут меня. Белла Свон? - я указала на лифты.

- Вам все равно нужно записаться, мэм.

- О. Правильно.

- Мне нужно удостоверение личности. - Я протянула мужчине мои водительские права, глядя, как он сканирует их, затем распечатывает пропуск посетителя. В Свон-Вебер наш администратор просто звонил в мой офис, и я заворачивала за угол, чтобы встретить клиентов.

Эдвард обнадеживающе сжал мое плечо.

- Прости, должен был предупредить тебя. Меры безопасности усилились за последнее десятилетие по понятным причинам. Не позволяй суматохе ошеломить себя — ты должна сделать то же самое на сорок первом этаже.

- Я не ошеломлена. - Дрожащими пальцами я отлепила обратную сторону бейджа и прикрепила его к своему плечу.

Мы вошли в лифт. Задняя стена была из стекла. Я себя чувствовала как Чарли Бакет, когда мы поднимались все выше и выше, смотря на сады на крышах старых зданий и кондиционеры, я удивлялась, а не продолжит ли лифт подниматься, пока не пробьет потолок и не взлетит в небо.

- Ты видишь то черное блестящее здание с полосами? - спросил Эдвард. Я посмотрела в направлении его пальца. - Это Бертельсманн Билдинг, где находится мое издательство. Феликс работает там, и Челси. Если у нас будет время, я покажу тебе их офисы, представлю некоторым моим знакомым, паре писателей.

- Для моей карьеры или по личным причинам?

- Я веду тебя домой знакомить с семьей, - пошутил Эдвард, чуточку неуклюже. Он не выдумывал о своем несоциальном образе жизни, если большинство знакомых связаны с работой.

Возможно, это было бы шуткой, но комментарий о «семье» Эдварда напомнил мне, что я не должна быть запугана этими людьми. Они работали на Эдварда. Как и я. Это не соревнование — это героические усилия по спасению репутации нашего клиента, и Господи помоги, я отдам всю себя. В семье все помогают друг другу, так?

 

0 0 0

 

О Господи Иисусе.

В Порт-Анджелесе люди по крайней мере делают вид, что ты им нравишься. Черт, даже в Лос-Анджелесе, ты можешь получить поддержку бизнес-сообразительных людей, если накрасишь губы и приоткроешь бедра. Но в НЙ, я за минуту поняла каково это, если кто-то думает, что ты идиот.

Семь пар враждебных глаз смотрели на меня, когда мы вошли в зал заседаний. Ну, шесть. В выражении лица Феликса было больше жалости.

Если Эдвард заметил «ты должно быть шутишь»-взгляды, когда он официально представил свой странный выбор публициста, он не расстроился. Восемь футов высотой, заключенный в стекло, промо-баннер Вайолет и Виго, который находился в комнате, сказал мне все, что я хотела знать: Вампиры Спун Крик были их сундуком с сокровищами, а Эдвард его жемчужиной. Выпрямив плечи, я поправила ремень сумки и одела ожесточенное выражение на лицо. Так я им не нравилась. Большое дело. По крайней мере я могла заставить их уважать меня.

Время поиграть.

Сев в одно из двух пустующих кресел, я взяла конференц-телефон и набрала номер Анжелы.

- Это Свон-Вебер, говорит Анжела.

- Привет, это Белла. Спасибо, что присоединилась к нам — я знаю, это безумно рано для тебя. - Черт, для всех рано. За столом беззвучно зевали, пальцы сжимали чашки кофе, мужчины поправляли наспех завязанные галстуки. Женщина с губами цвета сливы и нахальной нео-фро прической (прическа под африканца — пп) (я полагаю, это была Челси, она была единственной женщиной не считая меня за столом), стряхивала соринки с блузки. Потрепанный мужчина пожирал сырное пирожное из слоеного теста, затем взял еще одно из тарелки в центре стола.

Началось знакомство. Я порылась в файле и незаметно вытащила шпаргалку, которую создала с помощью двух сотрудников Свон-Вебер (эти девушки получат фантастические бонусы в конце квартала) и писателя для одного авангардного журнала в НЙ — знакомого Джессики, который раньше работал в Офисе туризма и конгрессов штата Вашингтон. Ладно. Он также был первым мужчиной, с которым я спала после Эдварда и бросила, позвонить ему и попросить об услуге было ужасно неловко. (Слава Богу, что Эдвард был в душе, когда я на самом деле произнесла слова «Клянусь это не звонок ради секса») Но мой бывший любовник обладал инсайдерской информацией о людях, с которыми мне предстояла встреча, которые скрывались за отполированными биографиями на сайтах компаний. Стоило немного поунижаться ради этого. Мой палец пробежался по списку, когда наступала очередь каждого человека:

- Гаррет Комптор, бизнес-менеджер мистера Каллена. - Дородный бостонец-аудитор, который управлял финансами и инвестициями Эдварда. Он был единственным из присутствующих, кто знал размер алиментов, которые платил мне Эдвард, не то чтобы я имела что-то против него. Он потянул за воротник рубашки, очевидно, ему неудобно в костюме. Обычный парень, которого должным образом представили, как мистера Комптора.

- Челси Роджерс, шеф-редактор издательского дома Беркшир. - Она перевела прекрасные черные глаза на Эдварда. - Мы все еще работаем над поиском редактора, который будет прикреплен к вам, мистер Каллен. Хотя будет трудно заменить Шар, - добавила она машинально. О, пожалуйста.

На самом деле Челси казалась достаточно приятной. Она была из тех женщин, которые любезно касаются руки делового партнера — обычно мужчины — когда говорят с ними. Эдвард признался, что после их первой встречи, он хотел упаковать свою руку в пузырчатую пленку с бумажной наклейкой, на которой написано «личное пространство». Глаза слишком совершенные, нос немного вздернут, она одновременно была милой и убийственной. У меня было ощущение, что она и Шарлотта Войт потягивали мохито после работы.

- Мет Мейсен, только что прилетел из Чикаго. Когда я сказал, что можешь звонить мне в любое время дня и ночи, я на самом деле не это имел в виду, ха. Давайте покороче, у моих детей грипп, и если я не вернулсь до завтра, Хайди меня убьет.

Деметрий и Хайди Мейсен, адвокаты Эдварда. Женатая парочка дрим-тим, работающая на кого же еще, как не на Чикагскую юридическую фирму Мейсенов. Как бы невзначай Эдвард признался, что Деметрий его троюродный брат. Сначала это меня удивило, учитывая горечь, с которой он относился к отсутствующим кровным отношениям, я была под впечатлением, что у него не было контактов с ними. Я изучала Деметирия, пока он говорил, и была поражена схожестью черт. Хотя сходство было отдаленное, он был приглушенной версией резких черт Эдварда — высокие скулы, прямой нос и бледная кожа. Но у Мета не было сильной челюсти Эдварда, и без этого, остальные признаки красоты были слишком женственными.

- Феликс Гольдбергер, публицист Беркшир. - Феликс улыбнулся мне. - Добро пожаловать в Большое Яблоко, Белла.

Одно за другим я сверялась с именами:

Феликс (даже его костюм выглядел как старье Ленни Брюса (Ленни Брюс — американский сатирик, мастер юмористической импровизации, автор книг, статей и пластинок, получивший известность в 1950—1960 годах — пп))

Маркус (эмо).

Кайус (с лица никогда полностью не исчезало враждебное выражение — классический синдром среднего ребенка в семье).

Наконец последний и самый известный:

- Приятно наконец познакомиться с вами, мисс Свон.О! И с мисс Вебер также, несмотря на плачевные обстоятельства. Аро Вольтури, я очень рад, что вы присоединились к нашей небольшой семье.

Аро Вольтури, Мастер красного словца. Гладкие черные волосы, ненавязчивое, но производящее сильное впечатление присутствие. Он был сладкоречивым, хорек-человек. Если бы вы не знали, что он был владельцем одного из самых крупных агенств в НЙ, вы бы подумали, что он адвокат или политик. За прошедшее десятилетие Вольтури обратили свой взгляд на Голливуд в качестве шага диверсификации, который после того, как несколько знаменитых авторов нашли киноаудиторию (включая Эдварда), оказалася переворотом.

Литературное Агенство Вольтури стало Вольтури PR&Медиа Групп, и Аро купил дом на пляже рядом с Харви Вайнштейном.

- Мои дорогие коллеги... наш уважаемый мистер Каллен... я благодарю каждого из вас за то, что отменили воскресные планы и обединились, чтобы активно бороться за репутацию клиента... - Этот парень вообще настоящий? Я посмотрела на Эдварда, но его лицо ничего не выражало. - Как вы знаете, одна из нас выбрала, в не очень удачной манере, порвать с Вольтури Групп. Мало того, что ее уход оставил нас в слегка неустойчивом состоянии с серией блокбастеров на горизонте, но она вопиюще угрожает опорочить нашего признанного критиками автора. Друзья мои, этого произойти не должно.

Я просканировала комнату, много голов кивало в согласии с Аро. Я почти ожидала, что он закончит свою речь с «мы вверяем друг другу наши жизни, наши судьбы и нашу священную честь» и каждое слово произнесено в величественной манере и внизу наши имена. - Как бизнес-партнеры, наша обязанность защищать нашего клиента и найти решение, которое соответствует интересам мистера Каллена. Мисс Роджерс, прошу вас!

Челси пересекла комнату к ноубтуку и проектору, юбка и каблуки кричали о могуществе. Она сжала предплечье Эдварда, когда проходила мимо, и он стрельнул в меня «я же говорил тебе» взглядом.

Жирными, голубыми буквами было написано на экране:

 

Обитатели особняка: полный дом знаменитых перьев и курительных трубок

(маленькие стеклянные трубки для курения разных видов кристаллизированных наркотиков - пп)

Я чуть не поперхнулась и не выплюнула кофе. По крайней мере Тогси сорвал аплодисменты за креативность.

- Мет и я взяли на себя смелость и прочитали это «разоблачающее» чтиво, написанное Питером Тогсани, озаглавленное «Обитатели особняка», которое содержит ряд деталей, имеющих отношение к нашему клиенту.

От ее слов у меня внутри зажегся предупреждающий сигнал.

- Подождите. У Эдварда — мистера Каллена - и меня будет возможность прочитать эту книгу?

Челси озадаченно склонила голову.

- Но мы уже сделали это за вас.

Я поймала взгляд Эдварда, он приподнял голову, давая мне знак действовать дальше.

- Я бы хотела получить копию «Обитателей особняка».

- Мисс Свон, - сказал Аро с покровительственным взглядом, - наша забота сейчас — установить правдивость утверждений Питера Тогсани. Адвокаты мистера Каллена предпочли бы начать судебное преследование как можно быстрее — несомненно вы можете понять нашу нехватку времени.

Эдвард поддержал меня.

- Но вы предоставите копию. Мет?

- Моему клиенту нужна книга, как можно быстрее.

- Несомненно. - Аро одарил Эдварда улыбкой, достойной фотографии, но глаза ничего не выражали. Она напомнила мне...Шарлотту. Было что-то подозрительное, и у меня было чувство, что скоро мы книгу не получим. Аро изящно протянул руку. - Мисс Роджерс, пожалуйста продолжайте.

- Я остановилась на... - когда редактор остановилась на Рowerpoint-списке потенциального материала иска за клевету, Эдвард заерзал.

Пристрастие к наркотикам.

Измена жене.

Творческая натура с большими запросами.

Один за другим Челси отбарабанила клиническое описание злодеяний Эдварда, содержащихся в отрывках книги Тогси. Стоическая напряженность рассыпалась и превратилась в отчаяние, когда каждый пункт ударял по нему, как обвинительный приговор. И, один за другим, он вынужден был признать их правдивость. После третьего слайда я не выдержала. Я знала, что будет дальше, и меня затошнило от мысли, что личные психические битвы Эдварда будут явлены миру одним щелчком клавиши пробел в бизнес-презентации.

- Мисс Роджерс, неужели это лучший способ сделать это?

- Белла, пусть, - прошептал Эдвард, его рука сжала мое колено под столом. Я скинула ее.

- Нет. Я имею в виду, неужели бизнес-менеджеру Эдварда обязательно присутствовать при этом? Или Феликсу? Им можно просто объявить резюме после встречи. - Я почувствовала, как вспыхнуло мое лицо.

Гаррет неловко усмехнулся.

- Вообще-то, я не знаю, зачем я вообще здесь. Кто-нибудь мог бы за пять минут мне все повторить и с меня достаточно.

- Когда в Свон-Вебер возникают кризисы, неловкие для клиентов, - нервно вставила я, - мы стараемся решить ситуацию как можно безболезненнее для них. Не имеет смысла выставлять их неловкость перед всеми собравшимися в комнате людьми. Анж, ты поддерживаешь меня в этом?

- Белла, я не... - заикалась она по телефону.

Эдвард потянул меня за руку, и Аро воспользовался тем, что я отвлеклась, и вернул себе бразды правления.

- Мисс Свон, вы — новичок. Вы не понимаете, что за чудовище - наша индустрия, поэтому мы предоставим вам некоторую свободу действий. Позвольте мне объяснить. Если мистер Каллен хочет сохранить в тайне свою личную жизнь, для этого нужно собрать такую команду, как эта, чтобы сохранить эту тайну. Само определение «знаменитость» - тот, кого хорошо знают. Тайна частной жизни, моя дорогая, цена известности. Чтобы помочь нашим клиентам перемещаться по сложным ландшафтам средств массовой информации, Вольтури Групп имеет полную сервис-платформу предложений с учетом...

- Платформа предложений? - я рассмеялась в недоверии. - Мы тут что, жертвоприношения Уицилопочтли (бог солнца, бог войны и национальный бог ацтеков, покровитель города Теночтитлан. Название связано с тем, что птица колибри олицетворяет солнце у многих племён Центральной Америки - пп.) устраиваем? Простите, я забыла свой головной убор.

Этот комментарий заслужил массу резких взглядов со всех углов комнаты. Непонятно, то ли они были ошеломлены моим насмешливым комментарием над их словечками, то ли моей способностью сказать «Уицилопочтли».

Эдвард встал.

- Если вы меня извините, джентельмены, мисс Роджерс, я бы хотел переговорить с мисс Свон за дверями.

Я последовала за ним, как нашкодивший щенок. В холле было тихо, за исключением слабых звуков копировальных аппаратов и щелкания клавиатур. Я приготовилась к жестким словам. Вместо этого, когда дверь захлопнулась Эдвард взял мое лицо в ладони, взгляд был мягким.

- Показуха, - он коснулся моих губ своими губами. - Сумасшедшая, блестящая показуха. - Женщина с кипой файлов стремглав пронеслась по коридору мимо нас, бросая любопытные взгляды. Эдвард подождал, пока она скроется за углом. Затем стал серьезным.

- Я люблю тебя, Белла. Я ценю, что ты хочешь спасти меня от смущения. Я знаю, все это чертовски некомфортно для тебя тоже. Но дорогая, это последствия того, как я облажался. И если появление моих проступков на слайдах Рowerpoint, является частью моего наказания, пусть будет так. - Он погладил меня пальцем по щеке, затем его рука упала. - Если эту книгу не обуздать сейчас, станет только хуже. Эти слайды станут заголовками журналов сплетен.

Остановить книгу. Вот причина, по которой мы все собрались, так ведь? Я потянулась и чмокнула Эдварда в щеку.

- Я буду хорошо себя вести.

Он притянул меня в объятия на долгую минуту, потом отпустил.

- Нам лучше вернуться назад.

- Дальше они будут обсуждать твое биполярное расстройство, - предупредила я. Его челюсть напряглась, и я знала, что он готовился к неизбежному.

- Я знаю.

Мы сели на наши места, сжимая руки друг друга под столом в ожидании смелого откровения: когда надпись «БИПОЛЯРНОЕ РАССТРОЙСТВО» будет транслироваться на всю аудиторию.

Но надпись не появилась на слайдах. Скорее всего, Челси умолчала о его расстройстве. Может быть у нее все таки есть чувство такта, не знаю. Я нашла странным, что она так смело говорила об аресте за хранение наркотиков, о том, что его застукала с другой женщиной собственная жена, или «соблазнение невесты другого человека в ошибочной попытке доказать свою точку зрения», как написал Тогси. Но когда дошло до того, что не было его виной, это было табу.

Она закрыла презентацию и включила свет.

- И что касается секрета мистера Каллена — это все догадки со стороны Тогсани, и я думаю, мы можем его пропустить как таковой. Мое литературное мнение таково, и вы можете сослаться на меня в этом, Аро, «Обитатели особняка» — сенсационная дрянь, скорее фантазия, чем художественная литература, и не стоит бумаги, на которой напечатана. Снижает ее достоинство.

- Но это не точность, - пробормотал Эдвард.

- Но ты не можешь этого знать, пока не прочтешь книгу, Эдвард, - мягко сказала я.

- Мы вели разрушительный образ жизни и это разрушило наши жизни. Я знаю правду. Как и Питер и Шарлотта. - Он повернулся к остальным. - Что касается моего «секрета»... его нельзя преуменьшить. Я просто... - Эдвард стыдливо опустил взгляд на стол. - Я не хочу, чтобы мои фанаты знали об этом. Ничего.

Аро задумчиво кивнул.

- Конечно, нет. Деметрий, я полагаю, ты соответственно скорректируешь плату своим медиа источникам, стоит ли, чтобы детали этого мусора просочились к ним?

- Я думаю, моя юрфирма может организовать это. - Ах, вот оно — юрфирма Мейсена платит им. Этот человек был тайным оружием, которая Шарлотта разворачивала, когда желтые журналы подбирались слишком близко. Кто лучше сохранит личные проступки Эдварда тайными, чем старинная богатая семья с влиянием на индустрию и столетним опытом работы? Чем дольше я сидела на встрече, тем больше понимала, сколько сложных слоев секретности накопилось, чтобы защитить имидж Эдварда.

- Отлично, - сказал Аро. - Продолжайте прочесывать отрывки и собирать низко висящие фрукты, которые заслуживают судебного преследования и потенциального иска о клевете. Если это окажется сложным, тогда мы предложим денежное вознаграждение мистеру Тогсани через юрфирму Мейсен. Быстро и легко. - То есть, взятка. - Теперь мистер Каллен. Вы говорите, что хотите сохранить свой, эээ, «секрет»... в секрете?

Эдвард пожал плечами, сдаваясь.

Брови Аро взлетели.

- Ну, мы будем действовать исходя из того, что вы этого хотите. Мы постоянно имеем дело с такого рода проблемами.

Гаррет был единственным, кто выглядел по-настоящему смущенным, и я поняла, что «секрет» Эдварда должно быть уже подробно обсуждали до нашего прихода.

Анжела тоже была смущена.

- Не уверена, что поспеваю за вашим обсуждением. О каком секрете идет речь?

Эдвард открыл рот, чтобы заговорить, но его перебил Кайус.

- Есть причина тому, чтобы оставить это секретом, мисс Вебер.

Теперь, если и было что-то, что могло заставить Эдварда кипеть от злости, то это явно проигнорировали. Эдвард обладал терпением, но кажется и оно достигло своих пределов. Его глаза сверкнули.

- Нет, Анжела права. Зачем называть это секретом, раз уж все причастны к нему. Называйте вещи своими именами — моя болезнь.

У всех присутствующих за столом рты пооткрывались.

- Это жестко, - прошептала Челси.

- Я не слышал, чтобы это так называли с восьмидесятых годов, - задумчиво сказал Маркус.

- Это правда. Я живу с этим расстройством каждый день моей жизни, мисс Роджерс, мистер Вольтури. Я называю это заболеванием, потому что так оно и есть. Какое умное слово вы предпочитаете, чтобы я использовал?

- Простите. Я не знаю, - запнулась она.

- «Выбор образа жизни», возможно? Кажется эта фраза используется в наши дни, - предложил Мет.

- Выбор? - Эдвард взмахнул руками в отчаянии. Слева от меня Феликс подавил смешок.

- Вы что, думали, что Эдвард может просто пойти со своим расстройством и выложить его Питеру Тогсани? - я ободряюще улыбнулась Эдварду. - Тогда бы ему не пришлось его скрывать.

Смех Феликса теперь был уже вполне слышен.

Аро нахмурился.

- Определенно, это уже делали раньше. Но я должен предупредить вас, женская фан-база мистера Каллена будет очень разочарована.

- Правда, мистер Вольтури, я не думаю, что женщины настолько поверхностны. Это ужасно архаичная идея.

- Значит назовем это расстройством, мисс Свон.

- Во всяком случае, они оказали бы поддержку!

- Поверьте мне, моя дорогая, сердца легко разобьются.

Феликс хлопнул ладонью по столу, вытирая слезы в уголках его глаз.

- Не все сердца, - фыркнул он. - Некоторые будут чертовски возбуждены.

Маркус покашлял, эффективно призывая к тишине.

- Возможно нам стоит оставить данное конкретное решение умелым рукам мистера Каллена. Если вы решите все рассказать, пожалуйста предварительно предупредите нас. Это негласный протокол. Заявление в журнал People — мы можем смешать его и поместить рядом с браками, разводами, усыновлениями малавийцев. Выступление в The View (американское дневное ток-шоу — пп), благодарственная речь на вручении наград, когда начнут сыпаться номинации за Спун Крик и так далее.

Анжела недоверчиво покашляла по громкой связи, как раз в то время, когда понимание окатило меня словно красной краской из ведра.

Вау. Шарлотта была хороша. Очень хороша. Рядом со мной Эдвард перестал барабанить пальцами по столу.

- Я не гей, - сказал он прямо.

Кайус показал ему одобряющий знак.

- Вот именно так ты должен сказать СМИ, когда они спросят, на мой взгляд. Маркуса на сто процентов застали врасплох.

Глаза Эдварда расширились.

- Нет. Я правда не гей. Это чистой воды спекуляция.

Выражения лиц за столом колебались от сочувствия к сомнению, но ни один — за исключением может быть Феликса — не поверил ему.

- У меня есть подруга, - запнулся он.

Твоя бывшая жена, ответили его глаза.

- Я влюблен в нее.

Вот почему ты нанял ее в качестве своего публициста. Угу. Эдвард беспомощно смотрел на меня. Эй, ему не надо убеждать меня в своей сексуальной ориентации — особенно после жаркого секса на Бамбершуте. Но мы же не могли сказать PR-руководителям, что Эдвард и я помяли гостиничные стены, когда оскверняли классику Элвиса, так ведь?

- У меня были отношения в прошлом, - проворчал он.

Они не длились мгновение ока, и оставались относительно лишенными сексуальности, согласно... вот дерьмо. Шарлотта подписала аффидавит. Неудивительно, что эти люди не верят Эдварду. И публика тоже не поверит, когда выйдет книга. Аро был прав. Фанатки Эдварда могут извергать типичные поверхностные банальности - «хорошо для него», «так рада, что он может быть собой», «я всегда сомневалась» - но тайно, часть его популярности, кроме его смехотворно хороших книг, была идея, что они могут выставить его в глупом свете, если представится такая возможность. Лея была бы впечатлена. Черт, мы возможно подали Шарлотте идею своим лже-лесбийским ужином-выходкой. В другой жизни, шлюха могла бы быть моим другом.

Но в сам