Великопольская хроника 9 страница

Вмешался, однако, он в их дела, чтобы установить между ними согласие, поскольку состоял с ними в родстве. Часто упоминаемый Святополк видел, что захваченную хитростью [старую] крепость Накло удержать он не может, так как [жители] новой крепости постоянно совершали враждебные ему вылазки. Тогда он попросил у князя Пшемыслава за возвращение этой крепости и за понесенные им расходы определенную сумму денег. Так они договорились друг с другом и обещали брату Поппону по доброй воле выполнить все, что он им определит как в отношении передачи крепости, так и по поводу соблюдения мира. Упомянутый брат Поппон провозгласил, что они должны сохранять между собой нерушимый и крепкий мир после того, как Святополк вернет крепость князю Пшемыславу. В свою очередь упомянутый князь Пшемыслав обязуется уплатить пятьсот марок серебра в установленные сроки. И наконец, сойдясь безоружные между старой и новой крепостью, они облобызали друг друга. Рано утром в день св. Якова князь Пшемыслав, ведомый князем Святополком, вступил со своими в старую крепость Накло. Князь Святополк выказал ему почтение и передал крепость Накло. Князь же Пшемыслав взамен упомянутых пятисот марок серебра [дал] ему девять заложников, [до тех пор], пока не уплатит деньги, и, так укрепив мир, они вернулись по домам.

Глава 116. О пленении вроцлавского епископа Томаша

Затем в указанном году в октаве св. Михаила, когда господин Томаш, вроцлавский епископ, - в то время пример для всего польского клира, намереваясь произвести освящение вновь построенного костела в поместье аббата св. Марии на Песке в Гурке, ночью отдыхал, Болеслав Свирепый, силезский князь, сын Генриха, убитого татарами, одержимый дьявольским безумием и из-за наветов тевтонцев, которыми он руководствовался, не как князь, но как вор и разбойник приказывает, взломав дверь, схватить его, покоящегося на ложе, лишить всякого имущества и сбросить с него его одеяния. Выдвигает вздорные мотивы, а главное, вымогает у него деньги, чтобы раздать их тевтонцам. Тевтонцы же, понимая, что [епископ Томаш] не имеет опыта в верховой езде и грузен, заставили, однако, его ехать на коне рысцой в одной рубашке и исподнем, лишенного другой одежды. Какой-то разбойник, сжалившись над ним, позволил из-за сильного ветра надеть какую-то грубую полосатую [одежду] и старые башмаки.

С ним были схвачены препозит Богухвал и вроцлавский каноник Геккард, и все вместе они были препровождены к крепости Влень упомянутого князя Болеслава и отданы под стражу. Упомянутый же князь и препозита и каноника заключил в оковы и, чтобы скорее добиться от них денег, он выставил епископа на посмешище, приказав водить [его] от крепости к крепости. А затем бросил его в легницкую башню. Епископ же, видя, что без денег освободиться он не сможет, соглашается уплатить ему за себя и за них две тысячи марок серебра, но пурпуровую ткань, которую ему даровал каноник Геккард для продажи или [по крайней мере] для облегчения его мучений, отдать отказался.

Господин же гнезненский архиепископ, услышав о столь нечестивых деяниях, в возмущении, созвав совет с согласия братьев епископов своей провинции, огласил приговор отлучения вышеуказанного князя. Он предписывает своим суффраганам, чтобы они во время всех празднеств, в воскресные и праздничные дни как в соборах, так и в костелах распорядились при зажженных свечах и звоне колоколов во всеуслышание провозгласить отлучение. И упомянутый архиепископ постановил, чтобы духовенство перед причастием, пав на колени, пело псалом «Да не оставишь в пренебрежении. Господи, хвалу мою» вместе с «Отче наш» и стихом «Да воскреснет Бог» и с молитвой, которая следует: «Прошу, Господи, выслушай церковь свою, ослабленную не только нападениями язычников, но также и дурными поступками христиан, и прояви Божескую милость, что­бы тот, кто отказывается повиноваться божественной власти, был вскорости отвергнут как недруг десницею твоего величия, Господом нашим и т. д.». И когда читали псалом, вопреки обыкновению, ударяли в колокол с одной стороны.

Упомянутый же князь Болеслав в своем упрямстве не пожелал отпустить епископа и его [каноников], пока не будут уплачены ему деньги, о которых он думал больше, чем о своем спасении и почете. Епископ же, испытывая отвращение к своему плену и сострадая тяжелому положению своих [каноников], уплачивает упомянутому князю часть денег, а в счет остальных дает заложников и освобождается из плена в день Пасхи Господа.

Итак, Болеслав, желая скрыть свое бесстыдство, обвинил своих родных братьев Генриха вроцлавского и Конрада глоговского, а также и некоторых из их знати (proceres) в позорном пленении епископа. Но его уверениям, поскольку они исходили от человека вероломного, каким он и был в действительности, верить не стоило.

Глава 117. О взятии в плен упомянутого князя Болеслава

Итак, в году от Р. X. 1257 часто упоминавшийся князь легницкий Болеслав Свирепый, желая хитростью взять в плен своего брата глоговского князя Конрада, попросил его прибыть на пир в крепость Легницу. Князь же Конрад, зная точно, благодаря сообщению какого-то человека, что здесь кроется измена, и стремясь в этом убедиться, отправился в путь к брату, взяв с собой в достаточном количестве свиту вооруженных мужей, у которых тайно было припрятано оружие. И когда он приблизился к легницкой крепости, он оставил некоторых из своих в укромных местах, повелев ожидать там его приказаний. Сам же с остальными, хотя и с немногими, вошел в легницкую крепость. Как казалось, Болеслав принял его радушно, а на самом деле скрывал обман и коварство. Заметя, что тевтонцы взошли на стены башни, а другие скрывались в потаенных местах, князь Конрад тотчас, ринувшись, взял в плен брата Болеслава и с ним вместе очень быстро, прежде чем тевтонцы, вышедшие из убежищ, напали на него, поспешил из крепости к своим. Препроводив Болеслава в Глогов, он отдал его под усиленную охрану.

Глава 118. О смерти Пшемыслава, польского князя

Четвертого июня этого же года знатнейший муж Пшемыслав, Божьей милостью князь Польши, сын покойного Владислава Младшего, который был сыном Одона, переселился из этого бренного мира к Христу. Я описал его жизнь, кратко ее обозрев, для того, чтобы не вызвать скуки у читателя; я [хотел], чтобы и читающие или слушающие могли в какой-то мере подражать его деяниям и нравам. Был этот князь (dux) молодым по возрасту, имея едва 36 лет, но зрелый нравами, образом жизни и умением себя вести, снискал себе во многом удивительную милость Божию. Среди духовных и светских лиц был наистыдливейшим человеком. Никто никогда не слышал из его уст постыдных или непристойных слов. Гневаться совершенно не мог, и, если когда-либо кто-нибудь вызывал у него раздражение, никто в нем этого заметить не мог, гневается ли он, по­скольку лицо его всегда было приветливым, Всегда был он готов выслушать и великого и малого, и богатого и бедного, с добрым расположением прислушивался к говорящему и, насколько это было в его возможностях, удовлетворял нужды людей.

Среди польских князей моего времени был он самым кротким, смиренным, собранным, всегда стремился к миру, был пылок в проявлениях искреннего благочестия к Богу и к людям. Ни с кем не хотел иметь разногласий, если только кто-либо нападал на его землю. Тогда он защищался, как мог. Свою землю во время своей жизни он окружал со всех сторон мирным путем, сделав соседних князей своими друзьями не мечом, но мудростью, которую ему даровал Иисус Христос и которой он всегда внимал. Он не желал вторгаться в границы другого правителя, но скорее желал жить в мире со всеми людьми.

Был чрезвычайно набожен. Никогда не пропускал, если мог, божественной службы. Находил усладу в прекрасном песнопении. По возможности исполнял часы [молитв], посвященные преславной Госпоже [Богородице], и почитал ее черезвычайно. И было в нем вот что удивительно: когда он ночью ложился в постель и все были уверены, что он спит всю ночь, он, немного отдохнув, в полночь, а иногда и ранее вставал и, сидя под своим балдахином, держа свечу, читал Псалтырь, некоторые псалмы и молитвы, которые знал и имел при себе. И так он делал часто и охотно.

Надменность презирал, пьянства и вовсе избегал. Опьяневшим его никто не видел. Ел умеренно, меда в течение многих лет не пил, только пиво или вино, и то так умеренно, что едва распознавал вкус вина. Баней в течение четырех лет перед смертью не пользовался. В каждый Великий Пост, как говорили, носил под другой одеждой власяницу, но тайно. Я, Башко, познаньский кустош, видел, как ее носил после его смерти какой-то капеллан, и была она очень плотная.

Господа Бога уважал беспредельно, воздавал почет и уважение святой церкви. Защищал все духовенство, питал глубокое уважение ко всем духовным лицам и часто принимал их с почетом в своей курии. И, если во время какого-нибудь большого праздника был поблизости от гнезненского или познаньского костела, приглашал к завтраку каноников этих костелов и викариев, и стол его был открыт всем приходящим клирикам и мирянам, В Великий Четверг, где бы он ни был, он тайно приказывал привести ночью к нему нищих и мыл им ноги, обтирая полотенцем и целуя их, подкреплял нищих питьем, даровал даже куски полотна на одежду. Никогда он ни о ком не отзывался плохо, как бы дурно тот не жил.

Что же мне сказать? Нельзя найти в Польше человека среди князей и других лиц, похожего на него. Он, помня о вечном блаженстве - успокоения на небесах, оставил в своем завещании Богу и костелу блаженного Адальберта в Гнезно деревню Чернелицу и другую, а именно Бук вместе с людьми, которых предназначил в должность ризничих (sanctuariorum),- костелу блаженного Петра в Познани. Присоединив к этому костелу сам Бук с городом, с монетным двором, с таможней, с постоялыми дворами и со всеми людьми и с пахотными землями, и [отдал] со всей юрисдикцией и властью к этому костелу под надзор, просил установить, чтобы всегда на его могиле за душу его ночью и днем горел свет и чтобы с доходов, [полученных] с этих угодьев, совершались мессы каждый день за него самого и за остальных, если это будет возможно, или по крайней мере в каждый понедельник или в иной день, который удобно назначить на неделе.

Во время его похорон поднялся такой плач, которого никогда нельзя было услышать при погребении любого другого польского князя. Плакало духовенство (clerus), так как он проявлял к ним расположение. Оплакивали рыцари - ведь к ним он был благосклонен. Плакали духовные лица (religiosi) - к ним он был милосерден. Люди всякого возраста и того и другого пола, все, кто был на похоронах или слышал, что он умер, не могли удержаться от рыданий. И да поместит Бог его душу в царстве небесном.

Аминь.

Глава 119. О рождении Пшемыслава II

В этом же году в Познани в ранние часы воскресного дня в праздник св. мученика Каликста у славного князя Пшемыслава родился сын. И когда рано утром познаньские каноники и викарии пели молитвы, к концу девятой лекции прибыл вестник и возвестил о рождении мальчика. И тотчас они начали громким голосом петь «Тебя, Господа, восхваляем», и [это] потому, что это была ранняя молитва и в знак радости по поводу рождения отрока во славу Бога, так как он соблаговолил ободрить поляков таким даром.

Познаньскнй епископ Богухвал, которого называли [Богухвалом] из Чернелины, совместно с Башко, познаньским кустошем, совершили таинство святого крещения и дали ему в память о славном отце отцовское имя Пшемыслав.

Глава 120. О синоде в Ленчице

В этом же году в день блаженного Каликста упомянутый господин Пелка, гнезненский архиепископ, Прандота - епископ краковский, Томаш - вроцлавский, Богухвал - познаньский, Волимир - влоцлавский, Андрей - плоцкий, Вильгельм - любушский и многие аббаты, прелаты и каноники церквей собрали синод в Ленчице. На этом синоде упомянутый архиепископ со своими суффраганами с соизволения папы Александра провозгласил крестовый поход против Болеслава, силезского князя, и под влиянием авторитета этого же господина папы приказали провозгласить это отлучение за то, что этот князь более года со дня решения об отлучении за пленение им епископа вроцлавского относился к этому решению надменно и презирал нормы церковного порядка. На этом же синоде было принято много установлении, и они хранятся в кафедральных соборах.

Глава 121. Каким образом калишский князь Болеслав взял себе жену

В году от Р. X. 1258 польский князь Болеслав, брат уже покойного Пшемыслава, привел с царскими почестями из краковской земли и свою землю [себе] в жены Елену, дочь Белы, венгерского короля, рожденную от сестры св. Ядвиги, которую за год до смерти Пшемыслава, своего брата, [он] просватал у краковского князя Болеслава. От нее он впоследствии имел трех дочерей. Одну из которых он прозорливо отдал в жены Владиславу, сыну Казимира, куявскому князю, с ней он дал ему Польшу или (и) 1200 марок серебра, другую - Генриху, сыну уже упомянутого злейшего Болеслава, князя силезско-легниикого, с которой также дал как приданое 1200 марок серебра или (и) землю Велуньскую и каштелянию рудскую. А третью - для служения Господу Богу отдал в монастырь св. Клары в Гнезно, который он сам основал и вполне обеспечил.

Глава 122. О раздоре между Болеславом и Казимиром, куявским князем

В этом же году польский князь Болеслав начал требовать от Казимира возврата лендзкой крепости с ее округом (districtu), которую этот Казимир [некогда] во времена молодости своей и брата своего занял, и [Болеслав ныне] начал с ним из-за нее войну. И когда земли того и другого из-за то и дело возникающих войн совершенно опустели, Болеслав, собрав все свое войско со всей Польши, отважно вступил в Куявскую землю. Подойдя к Иновроцлаву и поставив вокруг него сторожевые посты, храбро осадил его. Ему пришел на помощь Варцислав (Bogufali), поморский князь, с шестьюстами воинами. Казимир, не имея силы противостоять их могуществу, вернул центральную часть лендзкой каштелянии, а лендзкую крепость, которую ранее выстроил, сжег.

Глава 123. О смерти гнезненского архиепископа Пелки

В этом же году гнезненский архиепископ Фулкон, собственное имя которого было Пелка, закончил в Ленчице свой последний день. Муж, характером превосходный, ученый, честный. При его правлении польская церковь во всех отношениях счастливо процветала.

Глава 124. Об избрании гнезненского архиепископа Януша

В этом же году гнезненский препозит Януш по общему согласию избирающих был выбран архиепископом упомянутой церкви. После своего избрания он отправил в римскую курию послов, гнезненских каноников, в следующем составе: познаньского декана Генриха, ленчицкого архидьякона Эгидия и Пшибыслава с просьбой о подтверждении его сана и получения паллия. Они, прийдя в римскую курию, узнали о постановлении Александра, которое гласило, что каждый избранный в архиепископы должен лично явиться к господину папе. Когда указанные послы сообщили об этом своему избранному господину, он тотчас отправился в путь и в ближайшую пятницу перед Великим Постом достиг римской курии в году от Р. X. 1259, и предстал перед господином папой. Последний, увидев его и распросив через кардиналов, утвердил его избрание и в первое воскресенье Великого Поста приказал посвятить его в архиепископы. Вышеупомянутый познаньский декан Генрих и каноник Пшибыслав, вернувшись домой, погибли в районе Ломбардии.

Глава 125. Как Святополк, поморский князь, победил сторожевые посты Варцислава

В этом же году Варцислав, князь кашубов, с каменьским епископом выступил против поморского князя Святополка [вместе] с польским войском, которое польский князь Болеслав прислал [ему] на помощь. Прийдя к Слупску, который иначе называется Столп, оставив епископа и его войско, а также некоторых своих, рыцарей на многочисленных сторожевых постах для того, чтобы они, обороняясь, защищали и стерегли достояние и его и поляков, а также оставленную там клиентелу, один с большим войском храбро опустошил землю Святополка. А Святополк, не имея возможности отважно противостоять его силе, обрушился на сторожевые посты, победив епископа с его войском, обратил его в бегство, убил многих рыцарей и оруженосцев, а некоторых взял в плен [и], захватив много трофеев и пленных, ушел невредимым.

Глава 126. Как князь Казимир опустошил землю Калиш

В этом же году, а именно 1259, князь куявский, ленчицкий и серадзский Казимир, собрав в своем войске до двух тысяч сражающихся мужей, в самый день мученика Кириака, тайно вторгся в Калишскую землю. Вражески напав на Калиш, разграбил [его] без сожаления. Но, когда слух об этом дошел до польского князя Болеслава, который направлялся в Познань, [Болеслав] поспешно повернул к Калишу, но ни в пути, ни в крепости не мог так быстро собрать войска, кроме тридцати тысяч рыцарей, которые и пришли. К ним он присоединил своих придворных и, всецело положившись на Бога, на которого всегда твердо надеялся, стал преследовать войско Казимира между Клонией и Опатовым, деревней архиепископа, и храбро напал на него [Казимира] в каком-то бору, который называется Солеч. Болеславу и его народу, хотя и немногочисленному, бог чудесным образом внушил такую доблесть, что он обратил в бегство вышеупомянутого князя Казимира с его многочисленными людьми; многие были убиты, некоторые захвачены в плен. Болеслав также отобрал у них захваченную ими добычу - триста верховых коней и взял в плен тяжело или смертельно раненого куявского палатина.

Говорят также, что, когда Болеслав стал преследовать Казимира и его войско, такой страх обуял их сердца, что они подумали, будто бы все деревья и есть люди из войска Болеслава и, напуганные этим, избрали средством защиты бегство. Удивительным образом побежденные в этом бегстве, они приписывали дар победы Господу Богу и справедливости Болеслава. И нет сомнения, что свыше была ниспослана помощь всемогущего Господа, который не покидает тех, кто возлагает на него надежды, ведь он [Болеслав] победно с немногими одолел такое множество.

Глава 127. О коварном пленении сановников

В этом же году вышеназванный князь Казимир на каком-то собрании (colloquio), созванном им обманным образом, взял в плен Геркабольда, гнезненского палатина, его брата Симона, каштеляна этого же места, Николая, палатина калишского, и многих других знатных лиц.

Глава 128. О строительстве крепости Пакоще

В этом же году упомянутый князь Казимир с помощью князя Святополка, изменника, построил крепость в Пакоще во владении князя Болеслава в ущерб последнему.

Глава 129. Об опустошении Ленчицкой земли

В этом же году в октаве св. Михаила [князья] Болеслав [князь] польский, Болеслав Стыдливый краковский и сандомирский, Земовит мазовецкий и сын короля Руси Даниила Роман, который пришел на помощь указанному князю Земовиту против князя Казимира, его родного брата, сойдясь на Ленчицкой земле, всю ее опустошили грабежом и пожарами. Они построили на этой земле крепость и предоставили ее упомянутому князю Мазовии Земовиту. Князь Казимир, видя, что ему угрожает такая беда и что сопротивляться стольким князьям он не имеет сил, попросил, чтобы ему было дано перемирие до празднества св. Андрея, и во время этого же праздника объявили переговоры (colloquium). Во время этих переговоров он заявил, что удовлетворит [требования] тех, чьи меты, земли и крепости, несправедливо занятые, удерживал.

Глава 130. Каким образом татары вторично опустошили Сандомирскую землю

В упомянутом выше году перед праздником св. Андрея [во искупление] грехов христиан в Сандомирскую землю вторглись татары с пруссами, русскими, куманами и другими народами и безобразно ее разорили грабежами, поджогами и убийствами. И зная, что большое множество людей со своим имуществом прибыло в Сандомирскую крепость, окружили ее, непрерывно штур­муя. Русские же князья - Василько, брат русского короля Даниила, а также упомянутые сыновья - Лев и Роман, видя, что осада затягивается, задумали окружить жителей крепости обманным путем. Обеспечив безопасность, [они] сошлись с жителями крепости, убеждая их просить у татар заверений безопасности, и сдать им крепость и имущество, находившееся в ней, чтобы татары даровали им жизнь. Жители крепости, предпочитая [свою] жизнь [спасению] самой крепости и имущества и надеясь сохранить жизнь так, как было сказано выше, обманутые советом указанных князей, будто бы они смогут уйти свободными, не беспокоясь о жизни и о своих женах, получили от татар и указанных князей твердое обещание [и] открыли ворота. Они оставили в крепости все имущество и безоружные вышли из нее. Увидев их, татары набросились на них, как волки на овец, проливая огромное количество крови невинных людей, так что разлившиеся потоки крови, стекая в Вислу, вызвали ее наводнение. И когда они устали в своей ярости, они остальных мужей, как стадо свиней, столкнув в реку Вислу, потопили. Молодых же женщин, красивых девушек и юношей увели с собой пленными. И погибло тогда много тысяч человек как в продолжительном плену, так и пораженные мечом. Татары же, забрав из крепости и города Сандомира имущество [людей], спалили их; и совершили они, о горе, находясь в Краковской и Сандомирской землях в течение многих дней, деяния злые и безобразные.

Глава 131. О бракосочетании дочери Пшемыслава

В году от Р. X. 1260 упомянутый польский князь Болеслав выдал замуж Констанцию, дочь своего покойного брата, польского князя Пшемыслава, за Конрада, сына маркграфа из Бранденбурга, иначе из Згожельца, и торжественно отпраздновал с ними пышную свадьбу в крепости Санток. Ей в качестве приданого он предоставил сантоцкую каштелянию, но не саму крепость. Из-за этого эта каштеляния была отторгнута от Польского королевства вплоть до сегодняшнего дня.

Глава 132. Каким образом прусский король Мендольф отошел от христианской веры

В этом же году окрещенные пруссы со своим королем Мендольфом из-за многочисленных тягот, причиненных им крестоносцами, оставив христанскую веру, которую приняли ранее, ушли с некоторыми братьями Ордена крестоносцев к литовцам, смело к ним присоединившись.

Глава 133. Глава об опустошении Плоцкой земли

В этом же году упомянутый Мендольф, собрав множество, до тридцати тысяч, сражающихся: своих пруссов, литовцев и других языческих народов, вторгся в Мазовецкую землю. Там прежде всего он разорил город Плоцк, а затем города и деревни всей Плоцкой земли жестоко опустошил мечом и пожаром, разбоями и грабежом. Напав также на Пруссию, разрушил города, уничтожил почти всю землю Пруссии, и его окрещенные пруссы учинили жестокую резню христианского народа.

Глава 134. Об опустошении земли язычников

В году от Р. X. 1261 в третью неделю после Богоявления множество христиан - тевтонцев, поляков и других правоверных народов, собравшись воедино, вторглись в земли литовцев и других языческих народов, намереваясь их завоевать и истребить. И когда христиане разошлись по земле язычников, последние, тоже собравшись воедино, неожиданно напали на остальное войско, которое стояло около поклажи христиан, многих из них погубили мечом и, уверовавшись в своем могуществе, там остались поджидать возвращения христиан.

А христиане, услышав об уничтожении своих, поспешно вернулись к поклаже и нашли там многочисленное войско язычников. Храбро с ними сойдясь, [они] отважно начали сражение. И хотя они и убили многих язычников, однако последние с соизволения Господа и во искупление грехов христиан, добившись победы, принудили христиан к бегству.

Глава 135. О новой секте бичевников

В этом же году образовалась какая-то секта крестьян. Друг за другом ходят они обнаженные, опоясанные только до пупка полотенцем, и каждый бьет себя хлыстом по спине. Впереди идут двое с хоругвами и двумя свечами и поют какую-то песню. И так дважды на день, в час первый и девятый. Архиепископ же гнезненский Януш со своими суффраганами, запретив впредь под страхом отлучения такие действия в своей провинции, потребовал от польских князей, чтобы они обязались удерживать сектантов такого рода от упомянутых заблуждений, угрожая тюрьмой и лишением имущества. Что они и сделали. А именно крестьяне, услышав об эдиктах архиепископа и князей, оставили прежние заблуждения.

Глава 135 а. О смерти плоцкого епископа

В этом же году плоцкий епископ по имени Голек после недели Пасхи переселился ко Господу. Ему наследовал Петр.

Глава 136. О занятии крепостей Ленчицы и Серадза

В этом же году также братья Лешек и Земомысл, сыновья куявского князя Казимира, обвинив свою мачеху в том, что она якобы хотела их отравить, покинув отца, заняли Ленчицу и Серадз со всеми их окрестностями, а их жители, отвергнув их отца, смело к ним примкнули.

Глава 137. Каким образом Болеслав Благочестивый вернул лендзкую каштелянию

Затем в указанном году польский князь Болеслав Благочестивый, [сын] Владислава, перед праздником св. Бартоломея собрал храброе войско, намереваясь напасть на земли куявского князя Казимира, предать их огню и разграблению за то, что упомянутый Казимир, вопреки обещаниям, не позаботился [до сих пор] вернуть Болеславу половину лендзкой каштелянии. А Казимир, видя, что он не равен в могуществе с Болеславом, при посредстве Волимира, влоцлавского епископа, вернул Болеславу оставшуюся половину лендзкой каштелянии вместе с замком, который выстроил ранее в этой каштелянии.

Глава 138. Об убийстве Земовита, мазовецкого князя

В году от Р. X. 1262 22 июня русские совместно с литовцами, прийдя, крадучись, на Черскую землю в Мазовии, опустошили ее всю огнем и мечом. Когда же они неожиданно вошли в какую-то деревню Яздово и обнаружили там мазовецких князей Земовита с его сыном Конрадом, они, схватив их, поступили с ними бессовестно. Шварн, сын сестры русского короля Даниила, сам обезглавил пленного, упомянутого князя Земовита, а сына его Конрада взял с собой в плен. В этом же году 5 августа мазовшане в каком-то поместье Длугоседло сошлись в битве с пруссами. Но пруссы, оставшись победителями, радостные вернулись по домам.

Глава 139. О строительстве плоцкой крепости

По прошествии небольшого времени упомянутого года незадолго до праздника св. Михаила вышеупомянутый польский князь Болеслав по просьбе вдовы мазовецкого князя Земовита, собрав войско, двинулся в Мазовецкую землю и там заново отстроил плоцкую крепость, ранее сожженую язычниками. И ее, вновь восстановленную и хорошо укрепленную, предоставил вдове, упомянутой госпоже, и ее сыновьям Болеславу и Конраду. И если бы он не отстроил эту крепость, остальная часть Мазовецкой земли была бы целиком разрушена язычниками.

Глава 140. Об опустошении Ловической земли

В году 1263 13 января пруссы и другие языческие народы сильно опустошили мечом, пожарами и другими способами ловическую каштелянию и много других деревень в ее окрестностях.

Глава 141. О закладке церковного прихода в городе Познань

В этом же году от имени познаньского капитула был заложен парафиальный костел в городе Познань с таким, однако, условием, чтобы в воскресные дни [прихожане] не могли участвовать ни в процессии вокруг костела, ни к школе. Но все лица духовного звания как города, так и пригорода должны были участвовать в процессии к собору, а дети - к школам, организован­ным при нем.

Глава 142. Об основании госпиталя в Познани

В этом же году от Р. X. 1264 [около] города Познани в честь Духа Святого Богухвалом, епископом церкви упомянутого города, был основан госпиталь для больных. Начальник (prepositus) этого госпиталя по предложению этого же епископа имел место в хоре и право голоса в капитуле упомянутого познаньского костела.

Глава 143. О смерти упомянутого епископа Богухвала

В этом же году в ночь со вторника на среду [во время] трехдневного поста после дня св. Лючии познаньский епископ Богухвал в деревне Чернелине, [принадлежащей] его костелу, переселился ко Господу. Я не пожелал описывать его доблести и нравы, поскольку, если он таковые [и] имел, он совершенно не хотел их использовать.

Глава 144. О смерти матери Пшемыслава Елизаветы

В году от Р. X. 1265 знатная госпожа Елизавета, жена ныне покойного польского князя Пшемыслава, дочь Генриха, силезского князя, убитого татарами, в ближайшую пятницу после октавы Богоявления в своей деревне Модже переселилась ко Господу. И в этом же году господин Томаш, вроцлавский епископ, исполнив долг человеческой природы, счастливо почил в бозе.

Глава 145. О выборе познаньского епископа Петржика

В году от Р. X. 1265 в [день] Обращения св. Павла познаньский капитул собрался в своем капитуле и, воззвав к милости Духа Святого, начали вести переговоры о выборе епископа. Проведя обсуждение (tractatu), выбрали епископом и пастором препозита Петржика, сына рыцаря Дрогослова из Скожева, и после избрания, как обычно, означенный избранник с неко­торыми братьями из капитула для своего утверждения отправился к господину архиепископу Янушу, гнезненскому митрополиту. И когда он прибыл в Жнин, где [уже] находился другой епископ, [Петржик] дознался от некоторых, что его избрание подлежит отмене ввиду его малой грамотности и незнания законов, хотя на самом деле он мог проводить в церкви Господней божественную службу. И совершил все это господин архиепископ в согласии с волей господина князя Болеслава, который тогда правил [этой] землей, и жены упомянутого князя госпожи Елены, дочери венгерского короля, для того, чтобы поставить в познаньский епископат гнезненского декана Фалента, о состоянии и происхождении которого вся Польша ничего не знала, поскольку, как это выяснилось позднее, он был их доверенным лицом.

Господин декан Ян, сын рыцаря Весткона, опытный в правоведении, названный магистром, увидев [это], против [воли] господина архиепископа обратился с просьбой, чтобы папа утвердил выбор его церкви. Но когда этот избранный Петржик должен был явиться на разбор жалобы (sue appellacicni), на которой настаивал господин декан Ян, было созвано совещание (consilio) людей нечестных и, главное, имеющих близкое отношение к указанному Фаленту, чтобы господин архиепископ мог легче его утвердить. Капитул, видя, что [Петржик] отказывается от своего права и из-за этого перед церковью возникают трудности, созвав совещание, стал думать об избрании другого лица, дабы воспрепятствовать вступлению [в сан] упомянутого Фалента. Избрали архидьякона господина Яна, человека образованного, добропорядочного и набожного. А когда представили его этому же архиепископу в Гнезно, тот не пожелал его утвердить, выдвигая, вопреки капитулу, тот довод, что он имеет другого избранника. И все это было сплошным обманом, лишь бы добиться назначения Фалента.