Понедельник начинается со скандала. Антон, в очередной раз проверяя листы обязательств своей малой группы, обнаружил, что Миша по плану должен купить машину, причем не далее как послезавтра. Это крайний срок.
И когда он спросил об этом на звонке, Миша начал мямлить что-то по поводу того, что у него не хватает денег, машина не найдена, выбирать он не умеет, ездит плохо и прочую ахинею.
Нашел где рассказывать о своих придуманных проблемах. И кому. Это Настя еще может пожалеть и посочувствовать. Минуты четыре. А уж Антона точно не прогнешь ни на секунду.
– Так, Михаил, меня это все не интересует, – резонно сказал ему Антон. – Конец Игры, а ты все еще сопли не разучился жевать. Чтобы завтра были деньги, а послезавтра машина. Тем более на пятилетний «фольксваген» не деньги нужны, а обертка от них.
– Это тебе обертка, а мне деньги. У меня три тысячи не хватает, где я их найду?
– Мужчина, в тридцать два года не умеющий в течении двух дней найти три тысячи долларов, мужчиной не считается. Кругом, шагом марш, деньги искать, медведь.
Молодец, Антоша. Очень конструктивно. По-доброму так.
У Веры есть отличные новости. Боков наконец воссоединился со своими семьями. Боков все-таки крут, несмотря на свою легкую нелепость и формализм. Признаться, я не очень верила в его затею. Урок мне, неверующей.
Все воскресенье они провели на природе. Естественно, все взяли всех своих детишек, а не только боковских. Постбоковских, так сказать. В результате собралась целая куча малышни, бегающей, орущей и пожирающей все, что плохо лежит, и группа взрослых, смотрящих друг на друга ошалевшими от содеянного глазами. Впрочем, все закончилось отлично. Жарили шашлыки и напивались потихоньку вином. Недавний ночной похмельный гость заявил всем, что за Бокова он пасть любому порвет, ибо братан. Жены обсуждали наряды, детей и Бокова. Мужики терли про футбол и автомобили.
Почему-то во время Вериного рассказа мне представилась картина Иеронима Босха, совершенно неуместная в данной ситуации.
Интересное дело.
Сонино-Анжелиного парня разыскали через десятые руки и деликатно все сделали. Сима прикинулась дурочкой и сказалась переживающей подругой Анжелы. Анжела, мол, волнуется, что его долго нет, и переживает, не случилось ли чего, но позвонить стесняется. Он дико удивился, сказал, что и не думал, что Анжела о нем беспокоится, и пообещал до конца недели объявиться. Про беременность он и не знает еще. Сюрпрайз!
У Насти тоже есть чем похвастаться. Иринка наконец-то помирила своих родителей. После долгих переговоров через дочь родители временно воссоединились и пили чай в течение трех часов. Должно быть, чинная картина. Чай. Это вам не Боков со своим ночным партнером. Молодец, Иринка.
Сама она счастлива. Говорит, что папа стоял на коленях и просил прощения у мамы, она плакала и тоже просила ее простить, Иринка, глядя на это в приоткрытую дверь, плакала от счастья. В общем, все плакали по обыкновению. И это хорошо.
Пообещали дружить и иногда встречаться. Вот это, я понимаю, достижение!
У Димы яхта на подходе. Саша проверяет что-то там про офис после подписания преддоговора. Соня на днях выходит на работу. И так далее.
Вообще, все убыстрилось, события меняют друг друга, информация поступает как на центральном телеграфе. Словно кто-то там наверху стал быстрее крутить свой гигантский калейдоскоп.
Во вторник все обсуждают будущую покупку Мишиной машины и ищут ресурсы. Деньги друг у друга им, естественно, запрещено занимать правилами. Потом обсуждают дела Симы, Егора, Анжелы, всех остальных, у кого есть риск не успеть с обещаниями, и опять распределяют ресурсы.
С проектом возникли непонятки. То есть деньги-то собираются, но мамаша быкует. Ей не нравится, что деньги поступают на наш счет. «А вдруг вы их украсть хотите?» – спрашивает она у Саши, который регулярно общается с ней по телефону. К тому же она частенько пьяна. Решено заслать к ней гонцов для ведения переговоров.
Мне не нравится Света. Вернее, она сама мне нравится, но ее отношение к окружающему нет. Она не с нами. Сама по себе, вернее, даже с кем-то, кого здесь нет.
Дождавшись, пока они закончат разбираться с проектом, я говорю об этом. Света тут же вспыхивает.
– Я сижу, все думаю, как начать разговор.
– Да как хочешь. Что с тобой происходит? Ты уже не первый день не в команде.
– Она меня поддерживает, – заступается Соня. – Звонит.
– Да она все правильно делает на уровне действий. И на уровне бытия с ней все просто прекрасно, аж светится. Но к Игре это не имеет отношения. Она не для нас светится. Формально – да, она здесь. Душой – нет.
– Мне надо уехать, – говорит Света.
– Когда и куда?
– В Турцию. Сегодня вечером.
– Света, это невозможно. У нас завтра утром официальное мероприятие.
– Я знаю. Но мне очень важно поехать. Меня Юра пригласил.
Юра – ее новый парень, тот самый, бывший друг мужа.
– Свет, ну договорись с ним. Объясни, что ты не можешь.
– Нет, это нереально. Он заранее билеты купил, хотел мне сюрприз сделать. Номер там какой-то снял особенный. В общем, тысяча и одна ночь.
– Свет, ты с ума сошла? Это одно из нескольких мероприятий за три месяца, присутствие на которых обязательно. Это часть структуры.
– Значит, мне придется уйти.
У меня аж земля провернулась от таких слов! Просто взяла и сделала вокруг меня круг. Я не верю своим ушам. Нет, из Игры, конечно, уходят, и часто. Но обычно это те, кто не тянет, не выдерживает ритм, не меняет свое бытие. Те, у кого страх и стремление к комфорту перевешивают. А тут Света. Смело можно сказать – самый сильный игрок. Человек-прорыв. Да нет, никуда она не уйдет, конечно. Сейчас, когда победа близко, это просто глупо.
– Свет, давай не будем шутить, – говорит Настена.
– Я не шучу, – Света говорит тихо. – Мне, правда, нужно поехать, обязательно.
– Ты нам нужна. И тоже обязательно. – Это Сима. – А если он тебя любит, то поймет.
Тут все приходят в себя, и начинается страшный гвалт. Все обступили Светку плотным кольцом и горячо говорят. Мы с капитанами не лезем, мне становится полегче. Я верю в то, что игроки сейчас все решат. Помогут ей сделать выбор, договорятся с билетами, вовлекут Юру, перенесут рейс – все что угодно. Мне даже приходят в голову идиотские мысли о том, что в крайнем случае всем можно поехать в Турцию, на день. На утро, вернее. Судя по разговорам, у них это тоже проскальзывает как один из вариантов развития событий.
Впрочем, я буду против, наверно. Как может одна Света всех отъюзить? Вообще, это все очень странно. Она ведь знала, что будет встреча еще два с лишним месяца назад. Да все же решаемо. Ей уже игроки кучу вариантов накидали.
– Спроси у нее, это единственная причина – поездка? – дергаю я за руку Севу.
– Свет, – тут же спрашивает он, – а поездка – это единственная причина ухода?
Все вдруг замолчали, услышав эти слова. Ага, значит, они тоже задались этим вопросом. Света думает.
– Ты знаешь, – отвечает она медленно, – формально да. А если говорить о глубинных мотивах, то, наверно, есть еще причина.
– Какая?
– Так как бы это сказать? Я сама об этом сейчас в первый раз подумала. А зачем мне оставаться? У меня все так, как я мечтала. Цели выполнены, даже те, которых я не ставила. Любовь, бизнес, ребенок… Что еще надо?
– А мы? – хором спросили Игроки.
– Ну, вы же без меня не умрете.
– Офигеть. А партнер?
– Ребята, ну бывают же исключения из правил. Оставьте ее, пожалуйста. Соня очень хорошая.
– То, что она хорошая, мы не хуже тебя знаем. Есть правило притом.
– Слушай, да ты чего? – вдруг вскипает Егор. – Мы же столько сил в тебя вложили, любви. Разговаривали с тобой часами просто, требовали, заставляли, умоляли, от мужа защищали, бизнес помогали открывать. А сейчас у тебя все хорошо, и мы тебе вообще побоку?
– Ну, вы же не из-за благодарности это все делали.
– Вот ты умная! Какая разница. Мы-то, может, и нет. И без благодарности проживем, а вот ты как будешь жить без этого?
– Ну. Пока не думала на эту тему.
– Надо думать.
– Ну мне уже Игра не в радость. Я хочу с новой семьей больше времени проводить. – Света говорит все тише.
– При чем тут эмоции опять? Есть же обязательство! Перед нами, перед малышом, наконец. Проект-то не закончен!
– Я из проекта не ухожу, буду помогать.
– Светка, ты с ума сошла, – ужасается Соня. – А как же я?
– Ну, мы же можем дружить.
– При чем тут дружить? Дружба и партнерство – не одно и то же! Да нет, никуда ты не уедешь.
Все это продолжается довольно долго. Народ шипит, кипит, кричит, иногда вдруг, наоборот, наступает тишина и воцаряется нежность и трогательность. Ребята вспоминают о срывах, прорывах, смешных моментах, курьезах. Плачут, смеются, машут руками. За три месяца столько всего произошло! Все стали близки друг другу необычайно.
У меня сердце щемит. Светку я очень люблю. Такая она чудесная! Меня трогает то, как она, трясясь от страха, стесняясь, сжимаясь от неуверенности, перла словно танк на свои неприятности, сдвигала свои горы, может быть, ничего не значащие в глазах некоторых, но крайне важные в ее жизни. В какие-то моменты я узнавала в ней себя, ту, шестилетней давности, еще не такую уверенную и всезнающую, как сейчас.
Света, пожалуйста, не уходи, хочется сказать мне, но я молчу. Они намного ближе ей, чем я. Вся информация в Игре идет в одну сторону. Я про них знаю почти все. Они про меня почти ничего. Они намного ближе мне, чем я им. Они для меня – дорогие и любимые, я для них – координатор. Меня это не беспокоит, так и должно быть, для того чтобы я обладала авторитетом и была более эффективной в работе.
Но иногда, в те моменты, когда важнее близость, чем авторитет, мне так хочется многое сказать, а я не могу. Тут они друг другу нужнее. И это в общем-то хорошо.
Света колеблется. Давай, Светик, принимай решение. Оставайся, глупая! Разве ты не знаешь, как нужна нам всем, огонечек наш яркий. Ведь ты вдохновляла своим примером всех нас и даже мужиков – зажиревших скептиков. И ты еще не знаешь, что ждет тебя впереди. Ты не знаешь ничего про третью сессию, то самое волшебное, легендарное мероприятие, о котором так много упоминают все выпускники предыдущих Игр, но о котором никто ничего не знает, если только он там не был. Потому что это секрет выпускников. И все люди без исключения на планете заслужили того, чтобы побывать на нем, и ты – как никто другой, и именно с этими людьми. Жаль, но на него нельзя попасть, не пройдя все три месяца с этими людьми, потому что дело не в содержании этого мероприятия, а в его контексте и контексте твоей Игры, который вы сами создали.
Опять в том самом его величество контексте, незримом и неосязаемом, но определяющим содержание всей нашей жизни.
Время, тем не менее, безжалостно утекает, и все расходятся по своими множественным делам. Все сказали все, что только можно было сказать. Света пообещала сегодня еще подумать до вечера. Самолет в 23.00, и есть еще время. Все договорились быть на связи и вовлечь Свету в то, что Игру надо закончить целостно. Весь день мы обрываем провода. Вернее, ячейки какие-нибудь, соты или что там сейчас в сотовой сети. У меня раскалилась трубка от звонков капитанов, которые непрерывно обсуждают ситуацию и решают, что делать. Игроки все попеременно звонят Свете и капитанам. Света весь день не останавливаясь разговаривает по телефону. Ее саму колбасит. Насколько я начинаю понимать, ей важнее уехать, но прессинг партнеров по Игре не дает ей принять это решение. Поэтому ни да, ни нет она не говорит. В конце рабочего дня все продолжают быть в истерике, но результата по-прежнему нет.
Вечером я сама не выдерживаю и набираю Светкин телефон. Она едет в аэропорт на такси, где ее уже ждет парень с путевками. Я разговариваю с ней почти час без церерыва и потом еще час с перерывами. Уже было так, что я в последний момент убеждала участников остаться, и они были мне потом благодарны. Просто я знаю то, чего еще не знают остальные игроки. Только выпускники. Я привожу массу доводов. Я точно знаю, зачем ей нужно остаться. Я рассказываю ей, что третья сессия – это волшебное мероприятие, момент обретения силы, целостное завершение трехмесячного периода жизни и прочее. И что она потом счастлива будет, что осталась.
Потом мы просто разговариваем по душам, говорим о любви, о вере, о Боге, о мужчинах, обо всем на свете. Потом я взываю к ее совести. Напоминаю про Соню. Эта дурында не верит, что мы Соню тоже выгоним. Я уверяю, что не заржавеет. В общем, я применяю все способы убеждения, вплоть до манипуляций. Это уже признак бессилия. Я действительно не знаю, что еще делать и говорить. Света доезжает за это время до аэропорта, встречает парня, проходит регистрацию, садится в самолет. Парень терпеливо переносит тот факт, что она слушает меня, а не его. Я не сдаюсь до того момента, когда Света мне говорит:
– Наташ. Слушай, все, я решила. Мы уже в самолете, и мне необходимо выключить телефон. Спасибо тебе за огромную веру в меня. В конце концов у меня все получилось. Пока.
Я бросаю трубку и плачу.
Утром я провожу официальную встречу. Тренировочный процесс о коммуникациях, о внимании и искажении информации, о том, как мы слушаем и слышим друг друга. Перед встречей мы долго разговариваем о произошедшем. Выносим уроки. Работаем над своим настроением. Чуть ли не медитируем, чтобы принять свершившийся факт.
Договариваемся о том, что произошедшее не влияет на нашу работу, настроение и мы движемся дальше, не снижая темпа. Это жизнь. Люди иногда уходят.
Легко сказать, конечно, все правильные слова.
Про Соню решать уже некогда, и мы переносим вопрос на следующий день. О времени встречи решили договориться по телефону, так как вставать каждый день в пять-шесть нелегко. И так уже все еле ноги волочат. Миша передоговорился насчет покупки машины, поклялся, что в пятницу крайний срок.
Я весь день чуть ли не за волосы, как Мюнгхаузен, вытаскиваю себя из грусти и обиды, разговариваю с капитанами, которые тоже нет-нет да и пытаются приуныть. Капитаны все наши разговоры и настроения транслируют на игроков. К концу дня мы уже практически реанимируемся. Я наконец перестаю периодически плакать.
Поздно вечером мне звонит Света и просится обратно. Я – против. Это исключено, так как нарушена структура. Причем сознательно, хотя это и не имеет решающего значения, а лишь добавляет недоумения!
Она плачет и говорит, что ее временно переклинило.
Я – против. Не хочу создавать возможность нарушать структуру. Договоренности надо соблюдать. А за их нарушение платить.
Она бросает трубку. Я опять плачу.
После этого звонить начинают все участники.
Сначала они радостно уговаривают меня, думая, что это решаемо. Не всерьез. Потом в рядах поднимается паника, и на меня пытаются надавить. Взывают к моей совести. Манипулируют моими чувствами. Кричат, что Света самый сильный игрок.
Это бесполезно.
– Слушай, это наша Игра, и мы принимаем решения, – кричат они потом один за другим.
– Конечно, не нарушая структуры. Вы выбрали ее на установочной сессии, вместе с правилами Игры и самой Игрой.
– А если мы тем не менее заявляем, что Света в Игре?
– Пожалуйста. Тогда это какая-то другая Игра, и я в ней не участвую.
Какая кошмарная ночь! Знали бы они, как мне хочется ее вернуть, эту глупую девицу! Но я не могу. Есть принципиальные вопросы. Игра не магазин: хочешь – вышел, хочешь – снова зашел. Надо отвечать за поступки. А структура – это то, на чем все держится. Один раз нарушишь – все развалится. К тому же я действую не от себя лично, а как представитель компании, у которой есть свои принципы, и нарушать их я не имею никакого морального права.
Я испытываю сильнейшее желание позвонить Олегу и посоветоваться с ним. Но я знаю – первое, что он спросит, – почему я звоню ему? Я же делаю это, чтобы переложить ответственность за принятие решения. Потому что ответ я и сама знаю. Следовательно, буду послана. Можно будет позвонить, когда страсти улягутся, просто поплакать. Ужасно, что я не могу поплакать из-за игроков Артему. Он меня не понимает, собака!
Звонки продолжаются чуть ли не всю ночь, меня прессуют с разных сторон, но я неумолима и терпелива. Теперь они меня ненавидят. Хотя на самом деле они все понимают и в душе осознают правильность решения. Ненависть, однако, не зависит от понимания или непонимания.
Самое ужасное, что Соне тоже нужно уходить. Она хорошая, но о Светке совсем не заботилась. И это тоже правило.
На следующий день на собрании офиса меня спрашивают, что произошло. Я объясняю, они кивают, спрашивают, каково мое решение по поводу Сонечки, и переходят к следующему вопросу.
Суки. Мне плохо, а их это даже не интересует.
После собрания я выхожу на крыльцо, и ко мне подходит Глеб.
– Что, ты хотела, чтобы мы расспрашивали тебя?
– Ага. – У меня тут же выступают слезы на глазах.
– Для чего?
– Ну, для меня же важно то, что произошло. И для всех важно. Это же наши выпускники.
– А всем и так ясно. Мы потеряли в игре одного человека. Это твой результат. Выноси уроки. Мы предупреждали тебя.
– Ну. Мне тяжело.
– Хочешь, я пожалею тебя? Не как коллега. В частном порядке.
Я киваю. Он обнимает меня и гладит по голове. Я тут же начинаю реветь. Поревев, я поднимаю голову и обнаруживаю рядом Катю, Юлю и Олега. Все улыбаются.
Никакого, блин, сострадания. Мне становится смешно.
– Полегчало? – улыбаясь, спрашивает Глеб.
– Ага.
– Разбирайся с Артемом.
– Блин, опять. А это при чем сейчас?
– Ну, не будем же мы с Олегом вечно его работу выполнять. Это он тебя жалеть должен, – смеется Глеб.
– Да мне не жалко, – вступает Олег, – но, мне кажется, тебе самой бы больше это нравилось.
– Мне-то? Ну да.
Больше всего на свете я хотела бы сейчас забраться под одеяло, свернуться калачиком в объятиях Артема и поплакать.
Впрочем, через секунду я понимаю, что уже наплакалась, и мне становится весело.
Как будто мы осиротели без Светы. В пятницу на собрании опять разговариваем о том, что произошло. За вчерашний день страсти немного улеглись. Капитаны разговаривали с игроками по телефону весь день без перерыва. Всех возмущает мой формализм и безжалостность. Капитаны, естественно, на моей стороне, но они всегда на связи с игроками, близки им, и это в глазах игроков снимает с них часть вины. На меня же все еще злятся. Про Соню, конечно, ничего не решили, даже не обсуждали этот вопрос, занятые войной со мной. Они знают тему, но не заикаются. Я жду. Надеюсь, что они первые ее поднимут.
Они, однако, сначала разговаривают о проекте. Это важно и неотложно, только все равно избежать разговора о Соне не удастся.
С проектом проблема усугубилась. Вчера Сима со своим шестым чувством, Сашей и Анжелой, горячо подключившейся к решению судьбы малыша, без предупреждения поехали в Тверь. И ребенка не нашли. В квартире были только вдребезги пьяная мамаша и совсем уж невменяемый папаша. На вопрос, где малыш, было сказано, что у бабушки. На вопрос, где живет бабушка, вразумительного ответа не получено. Устав биться с неадекватной родительницей, ребята уехали. Был позыв вызвать милицию, но сначала решили все же посоветоваться с остальными. Мало ли, вдруг действительно бабушка обнаружилась, а они зря панику наведут.
Анжела, бывший риэлтор, по своим каналам обещает проверить прописку в квартире родителей, а Сева – подключить знакомого мента для выяснения обстоятельств.
Кстати, нет худа без добра. Почувствовав жесткую позицию и бескомпромиссность нашей компании в вопросах структуры, игроки начали более ответственно относиться к своим обещаниям. Капитаны перед собранием рассказали, что все, как струна, просто натянулись с перепугу, работают как сумасшедшие, расхлябанности как не бывало.
Так всегда бывает. В какой-то момент игроки осознают, что Игра – это не такая уж и Игра. А всего лишь наша жизнь.
Миша в поисках машины и денег просто вывернулся наизнанку, и сегодня должна быть сделка. Оказывается, он за два дня успел оформить кредит. Молодец, ничего не скажешь. К тому же он нашел вторую работу. В «скорой помощи».
Анжела стала помягче. Видимо, чувствует себя будущей мамой и счастлива от этого.
Завтра она идет на свидание с Сонькиным парнем. Он сам позвонил и пригласил ее сходить куда-нибудь. Анжела волнуется и не знает, как ему сказать о своей беременности. И это наш бульдозер.
За полчаса до окончания собрания мы добираемся до Сони. Ребята не знают, что и говорить. С одной стороны, Соню всем хочется оставить, с другой – все знают о правиле партнеров. Они смотрят на меня с опаской, не упрусь ли я опять.
Я упрусь, однозначно. Мне следующие программы координировать, и я не хочу, чтобы игроки в них относились к партнерству легкомысленно, зная, что можно за своего партнера не упираться и ничего страшного не произойдет. Ну поругают, подумаешь.
В общем, все опять заходит в тупик, и зарождается конфликт. Я, решив просто вовлечь их в свое решение, говорю о причинах своей настойчивости, рассказываю какую-то притчу о китайском полководце, который зарубил ребенка, чтобы спасти миллионы людей, и прочее. Говорить и убеждать я умею, поэтому в конце разговора все молчат понурив головы, а Соня плачет. Господи, главное – не поддаваться эмоциям! Жалко Соню. Да и остальных. Но это ведь урок. Если бы каждый из игроков настаивал, требовал от Сони, чтобы она заботилась о Свете с самого начала, итог был бы другим. Мы с капитанами охрипли, пока орали об этом. Но это для них было слишком непонятно тогда. А Соня больше думала о своих ногтях, чем о партнере, по крайней мере, первую половину игры точно. И все это видели, но спускали на тормозах. Как всегда в своей жизни. Напрягаться лень. Вроде меня напрямую не касается – и ладно. Урок нам всем очередной.
Все же до конца они не могут осознать неизбежность потери. Время собрания выходит. Я встаю, тепло прощаюсь, благодарю за понимание и ухожу. У меня встреча с моим издателем.
А они остаются переваривать информацию. Капитаны тоже остаются, и я прошу их позвонить потом и рассказать, чем все закончилось.
Я стою в пробке и плачу. Потом смеюсь. Потом опять плачу. Потом пою. В общем, жизнь идет по плану. Вот Светка устроила нам амплитуду эмоциональных колебаний. И сама сейчас сидит там, в своей Турции, ревет.
У издателя сплошь приятные новости, поскольку моя книга неожиданно стала бестселлером. Скоро я, видать, стану богатой и знаменитой. Интересно, чем это мне грозит?
Едва выйдя от издателя, я хватаюсь за телефон. Там тридцать шесть непринятых звонков. Я перезваниваю только капитанам. Иначе я два дня разговаривать буду, стоя в коридоре издательства.
Оказывается, игроки подумали и решили пока не сдаваться. Как и кому не сдаваться, пока не понятно, но все напряженно по этому поводу думают. Разговаривают с Соней и друг с другом по телефону.
Я еду в ресторан, отбрыкиваясь от звонков. Господи, я не могу столько по телефону разговаривать. К тому же у меня сел «блютуз» и я не могу одной рукой рулить. Потом вдруг наступило затишье.
Вечером прилетел Артем, и я наконец упала в его объятия и как следует наревелась, наплевав на его непонимание момента. Вот неделька выдалась, боже ты мой!
Я плюнула на все, послала SMS-ки «Спокойной ночи» капитанам и выключила телефон, оставив включенным лишь секретный домашний, который знают только капитаны и которым можно пользоваться в экстренном случае. Надеюсь, он не наступит, этот случай.
После чего мы с Артемом выпиваем пять бутылок испанского вина из моей коллекции, долго философствуем на кухне, как обычная русская семья, и пьяные, но довольные заваливаемся спать. Об Игре ни слова. Моему мозгу требуется разгрузка.
Утром я просыпаюсь за пятнадцать минут до звонков от шума под окнами и звонков в домофон. Чуть не разорвавшись на две части от желания побежать к окну и к двери одновременно, я все-таки выясняю, что в дверь звонят капитаны, а под окном шумят игроки.
В дверь вваливаются капитаны и с хохотом объясняют, что пришли делать капитанские звонки. А игроки пришли меня вовлекать в то, что Соня вынесла свой самый большой в жизни урок, сдвинула свою парадигму дальше некуда и вообще без нее никуда. Я выглядываю из-за шторы и пытаюсь прочитать транспаранты, с которыми приплясывают веселые игроки под моим окном. Вот ненормальные. Там написано что-то типа «Даешь Соньку массам!», «Сдвигайся, парадигма!» и «Капитаны и координаторы! Как ни странно, мы вас любим». Мои милые соседи сойдут с ума.
Мы с капитанами смотрим друг на друга и хохочем, как ненормальные. Оказывается, игроки на звонках попросили нас с капитанами собраться у меня и сказали, что у них есть важное заявление миру. Все при этом были жизнерадостными и довольными.
Слава богу, а то мне этот «Сталинград» уже начал надоедать.
Я звоню Соне, смотрю, как она хватает трубку, что-то говорит игрокам – и они молча окружают ее.
– Эй, – говорю я. – Вы соседей моих напугаете. Быстро убирайтесь, сукины дети!
– Нет, – говорит Соня, – не уйдем.
– Да? Ну расскажи тогда, чего надо. Я громкую связь включу.
– Наташ, капитаны, – торопится Соня, – я правда многое поняла. И спасибо вам за принципиальность. Я еще до вчерашнего собрания думала, что все это шутки. Я же привыкла, что вся планета для меня крутится, а тут вдруг бабах и такое. И тут меня так накрыло! Я весь день проревела от того, какая я гадина и эгоистка. Я совсем о Светке не думала все это время. А она просто устала отдавать – отдавать мне, ничего не получая взамен. А потом у нее кончилось все, и она ушла, разочарованная. С тем, кто поддерживал ее лучше, чем я, в сто раз. Сделала выбор не в мою пользу, понимаешь? И парень мой с Анжелой тоже поэтому стал встречаться. Просто в какой-то момент надоело со мной нянчиться, получая взамен лишь капризы, и он плюнул. Сдался. Анжелка же о нем заботится, как ненормальная. Волнуется за него, кроме шуток. Я знаю. А он просто соскучился по простым человеческим отношениям, по заботе, вниманию. Тоже выбор не в мою пользу. Все один к одному. Сценарий один и тот же. Всю мою жизнь. Так что все справедливо. И если надо, я уйду. Но я хочу сказать вот что: я хочу остаться, но уже не ради себя, а ради вас всех. Я обещаю, что буду заботиться о каждом как сумасшедшая просто. И я на каждого найду время, чтобы поддержать. Тем более у меня теперь лишняя пара часов образовалось в день, после того как я подстриглась, – смеется Соня.
– А игроки что говорят?
– Я вчера собрала всех вечером и рассказала. Они поверили и готовы меня поддерживать.
Я смотрю на капитанов. Они машут руками, типа «Мы за! За!». Настя даже прослезилась. В этой игре открылись неисчерпаемые источники соленой влаги.
– Ну ладно, – говорю я, – чего ж мы спорить, что ли, будем, раз все так решили?
– А структура не нарушена, – восклицает Соня, удивленная тем, что мы так быстро согласились, – про то, что партнеры вместе уходят?
– Формально нет. Мы же еще на собеседовании говорили о том, что в этом вопросе исключения иногда допускаются. Только ты не подведи уж, ладно, всех нас?
– Ладно, обещаю. Целую вас, мои дорогие.
Все игроки радостно орут, танцуют и стучат в барабаны. Надеюсь, серьезного бизнесмена Диму сейчас не видит покупатель его яхты, а то ведь сделка может и сорваться.
Мы с капитанами тоже радостно орем наперегонки и обнимаемся. В этот торжественный момент заходит Артем в трусах…
– Извините, – говорит он. – Я тут штаны вчера оставил, в этой комнате. И я вам чай налил на кухне, идите туда, если ваша героическая эпопея уже закончена.
У меня челюсть отваливается и падает на пол со стуком.
– Ааа… – говорю я. – Давно не спишь?
– Ну, в общем, да.
– А что ты делал?
– Чай наливал. В окно любовался.
– Понятно. Ты не думай, это нестандартная ситуация.
– Понимаю, – ехидно говорит он. – Типа как ночное собрание.
– Ну да. В общем.
И мы идем пить чай, который налил нам Артем! С ума сойти. Может, это любовь?
Мы радостно болтаем, капитаны разглядывают легендарного испано-литовца во все глаза, но Артем с Антоном, тем не менее, немного напрягаются. Тесно двум самцам в одной берлоге. Они похожи. И даже имена немного созвучны.
Напившись чаю, я выпроваживаю капитанов выполнять свои цели и остаюсь с Артемом выполнять свои.
И, слава богу, мне сегодня почти не звонят. Видимо, прониклись важностью момента.
В воскресенье Артем дает мне окончательное согласие пойти на ближайший тренинг. Оказывается, он уже график построил, чтобы приехать на следующей неделе на три дня. Что-то будет.
Я долго думала, кого мне сделать партнером Светы. Ведь он должен уйти вместе с ней. Несколько раз перечитывала список. Сашу? Нет, он нам очень нужен. И с женой ему обязательно нужно разобраться. Мишу? Не могу. Этому трогательному человеку обязательно нужно остаться победителем – ему это просто жизненно необходимо. Может, Анжелу? Она все равно сука. Жалко, так и будет злится на весь мир. Да и колорита добавляет.
– Идиотка, – вдруг подумала я. – Это всего лишь персонажи, плоские надписи на бумаге.
Ну да, ну да, – согласилась я с собой.
Может, Симу? Не могу, – она мой любимчик.
Так я и не смогла решиться.
