Особенности мемуарной литературы

 

В XVIII в. получает большое развитие мемуарная литература — различного рода дневники, записки и воспоминания. Отличительной особенностью мемуарной литературы является ее субъективность, которая резко бросается в глаза при сравнении

 

[221]

 

рассказов различных авторов об одном и том же событии. В этом смысле интересны мемуары о перевороте 1762 г., в результате которого Петр III был свергнут с престола. Екатерина II — главное действующее лицо в перевороте — описывает его в несколько, туманных выражениях. Она готова объяснять внезапный переворот случайными обстоятельствами. Другой участник переворота 1762 г. — княгиня Дашкова, впоследствии рассорившаяся с Екатериной II, — описывает события таким образом, что читатель невольно должен притти к мысли о крупнейшей роли, какую в перевороте играла сама Дашкова. Иную оценку событий найдем в записках Державина, ювелира Позье и других свидетелей или участников переворота 1762 г.

Субъективизм мемуарной литературы нередко затрудняет исторические оценки. Автор воспоминаний или дневника находится под непосредственным влиянием личных симпатий и антипатий. Поэтому один и тот же деятель в различных записках получает порой совершенно противоположные характеристики. Например, одни современники рисуют Потемкина как настоящего самодура, другие говорят о нем, как о великом деятеле второй половины XVTII в. Этот субъективизм оценок мемуариста всегда должен приниматься во внимание. Кроме того, не надо забывать, что многие мемуары писались в расчете на позднейшее опубликование. Так как не обо всем было удобно писать, авторы воспоминаний многое описывали в искаженном виде, а о многом совершенно умалчивали.

В мемуарной литературе мы должны различать два ее вида: 1) дневники и 2) воспоминания. Наибольшей точностью отличаются дневники, так как они велись изо дня в день под непосредственным впечатлением от только что происшедших событий. Однако и в дневниках мы не всегда найдем правдивый и искренний рассказ о случившемся. Многие авторы дневников говорят своего рода эзоповским языком. Тем не менее дневники всегда отличаются значительно большей точностью по сравнению с воспоминаниями. Лица, пишущие воспоминания (чаще всего на склоне лет), очень многое забывают из того, что происходило раньше. Некоторые мемуаристы откровенно замечают, что о том или ином событии они рассказывают только по памяти. Память же имеет способность изменять автору и видоизменяться под влиянием позднейших событий. Каждый знает, что чтение газет, журналов и пр. оказывает определенное влияние на читателя. Через некоторое количество лет иногда невозможно отделить впечатление, сложившееся на основании рассказов и различных литературных источников, от непосредственных личных впечатлений. Кроме того, с годами меняются взгляды самого автора воспоминаний. Молодые либералы, например, нередко превращались в ярых консерваторов в старости. Поэтому даже свидетельство очевидца о том или ином событии, заключенное в записках, не всегда является гарантией правильности изложенного. Тем не

 

[222]

 

менее, при всей своей субъективности, мемуарная литература имеет громадное значение для историка. Она вводит нас в круг общественной жизни и быта. Красочный рассказ о быте дворян XVIII в. представляют нам, например, знаменитые записки Болотова. Дневник Беркгольца, при всей его сухости, ярче рисует личность Петра I, чем груда архивных материалов, и т. д.

§ 2. Мемуарная литература первой половины XVIII в.

 

Подлинная мемуарная литература появляется в России только в XVIII в., хотя и от более раннего времени остались кое - какие записки (например, автобиография протопопа Аввакума, записки Сильвестра Медведева идр.). Почти все воспоминания и дневники XVIII в. были составлены представителями господствующего помещичьего класса, — главным образом, дворянами. Лишь в конце XVIII в. появляются записки разночинцев из мелкого чиновничьего круга.

К эпохе Петра I относятся записки Желябужского и Неплюева. Иван Афанасьевич Желябужский принадлежал к кругу московского дворянства средней руки. При царях Петре и Иоанне он дослужился до окольничего. В своих «Дневных записках» он дает краткий обзор событий за 1682—1709 гг., начиная со смерти царя Федора Алексеевича и кончая Полтавской битвой.

 

Время правления Софьи описано Желябужским очень кратко, однако с привлечением некоторых архивных материалов. Более подробным становится рассказ с 1694 г., оставаясь таким еплоть до 1700 г. Эта часть записок Желябужского особенно интересна. Здесь записаны многочисленные случаи казней, расправы и сыска, связанные с заговорами против Петра I. Таково повествование о стрелецком восстании 1698 г. По словам Желябужского, «и в Преображенском те стрельцы распрашиваны порознь... А всех было 20 застенков, и в тех разных застенках было у всякого застенку бояре, и окольничие, и думные дворяне». Некоторые заметки ясно указывают на большую осведомленность Желябужского в делах, например: «В том же году [1698] пытан Микифор Ширнов Рыленин... в государственном великом доводном деле, а то дело в Розряду у подьячего Василья Юдина». Желябужский пишет бесстрастным эпическим слогом, перемежая рассказ о казнях чисто бытовыми заметками: «и на тот богоявленьев день был дождь, и капели великия, и лужи». Менее интересны записки Желябужского за 1700—1709 гг. (главным образом, краткие заметки о военных действиях против шведов).

 

Младшим современником Желябужского был Ив. Ив. Неплюев. В 1716 г. он, был послан за границу для ученья и, по-видимому, вел краткий дневник своего пребывания в Западной Европе (за 1716—1720 гг.), вошедший в состав его записок. По возвращении на родину Неплюев должен был выдержать экзамен у самого Петра. В 1748 г. Неплюев был сделан начальником Оренбургской экспедиции. Его краткие записки об управлении Оренбургским краем во многом интересны, в особенности его рассказ о башкирском восстании Батырши в 1755 г., которое Неплюев подавлял. В частности он сумел поссорить

 

[223]

 

башкир с казахами и натравить последних на восставших башкир. В царской грамоте к киргизскому (казахскому) хану «милует ея величество, т. е. жалует киргизцев женами, и дочерьми, и имением перебежавших к ним башкирцев». Казахи делали такие насилия в Башкирии, что вызвали вооруженный отпор со стороны башкир. «Сие происшествие положило таковую вражду между теми народами, что Россия навсегда от согласия их может быть безопасна», — утверждает Неплюев. В 1758 г. он покинул Оренбург. Остальная часть записок Неплюева, доведенная до 1773 г. (год его смерти), уже менее интересна.

Для истории Украины интересны дневники Николая Денисовича Ханенко. Он был участником украинской депутации, посланной просить Разумовского быть гетманом. Ханенко принадлежал к украинской старшине и уже в 1722 г. был в Москве вместе с гетманом Скоропадским.

По своим бытовым подробностям для истории Украины интересен дневник генерального подскарбия Як. Марковича, охватывающий 1716—1768 гг.

От второй четверти XVIII в. осталось незначительное количество записок. Однако и для этого времени, непосредственно следовавшего за временем Петра I, мы имеем ряд ценных мемуарных сочинений. К их числу принадлежат записки Манштейна. Бестужев-Рюмин называет их «драгоценнейшим» источником, но почему-то относит к запискам иностранцев. Манштейн (1711 —1757) был сыном одного из иностранцев, приехавших в Россию при Петре I. «Пробыв большую часть моей жизни в России, — говорит он, — я успел достаточно познакомиться с обычаями этой страны, выучиться русскому языку и быть свидетелем многих интересных событий». Составленную им на французском языке рукопись Манштейн начал писать в конце 1740 г. Свой рассказ он ведет с царствования Петра II, довольно подробно описывает падение Меншикова и говорит о времени Анны Иоанновны. Для ее царствования и регентства Бирона, а позже — Анны Леопольдовны записки Маыштейна являются особенно ценными. Они охватывают время с 1727 по 1744 г. Манштейн был вместе с фельдмаршалом Минихом в турецких походах и принимал личное участие в свержении Бирона.

 

Интереснейшим памятником мемуарной литературы XVIII в. являются записки княгини Натальи Борисовны Долгорукой. Княгиня Долгорукая (род. в 1714 г.) была дочерью фельдмаршала графа Бориса Петровича Шереметева. В начале 1730 г. она вышла замуж за фаворита Петра II, известного князя Ивана Алексеевича Долгорукого, несмотря на возражения родных, предвидевших скорую опалу Долгоруких. Действительно, новобрачные вскоре были сосланы в Березов, а в 1738 г. Долгорукий был отвезен в Новгород и через год мучительно казнен (колесован). После смерти мужа Долгорукая воспитывала своих детей, а в 1758 г. постриглась в одном из киевских монастырей (ум. в 1771 г.).

Краткие записки Долгорукой написаны в 1767 г. Долгорукая вначале рассказывает о своем детстве, встрече с женихом, обручении и браке. Далее следует рассказ о ссылке в деревню, под Касимов, а оттуда в Бе –

 

[224]

 

резов. Записки Долгорукой привлекают задушевностью тона, но отличаются крайним пристрастием. Во фрагменте записок Долгорукая восхваляет своего мужа («я не постыжусь описать его добродетели, потому что я не лгу»). Между тем Иван Долгорукий был одной из отвратительнейших фигур среди фаворитов XVIII в. Ссылка и гонение на фамилию Долгоруких рассматриваются в записках как личное дело Анны Ивановны и фаворита (Бирона): «он старался наш род истребить, чтобы его на свете не было, по той злобе, что когда ее выбирали на престол, то между прочими пунктами написано было, чтобы онаго фаворита... в наше государство не ввозить».

Дополнением к указанным выше сочинениям являются записки графа Эрнста Миниха - сыиа, которые он написал во время ссылки. Миних - сын не играл большой роли, но хорошо был осведомлен в ряде политических вопросов. В его записках имеются интересные подробности о дворе Анны Иоанновны и времени регентства Анны Леопольдовны. Миних - отец, фельдмаршал, также оставил краткую записку «О способе правления в России».

 

§ 3. Мемуарная литература второй половины XVIII в.

 

Во второй половине XVIII в. мемуарная литература начинает быстро увеличиваться, но попрежнему ценность отдельных произведений этой литературы неодинакова. На первом месте по политическому значению стоят записки Екатерины II.

Воспоминания Екатерины II закончены, по - видимому, уже в конце ее царствования, во всяком случае не ранее 1783 г., так как Екатерина говорит о графе Никите Панине, умершем в марте 1783 г., как о покойнике. Мемуары написаны на французском языке и рассказывают, главным образом, о царствовании Елизаветы Петровны. Екатерина II останавливается там, где историк ждет рассказа о новом царствовании. Главный герой воспоминаний Екатерины II —ее несчастный муж, Петр III. Трудно найти более яркую и в то же время более пристрастную характеристику Петра III, чем в мемуарах Екатерины II. Как известно, супруги никогда друг друга не любили, но к неприязни Екатерины II примешивались еще обстоятельства чисто политического свойства: Петр III стал жертвой переворота, совершенного его женой. Екатерина тщательно выставляет на первый план свою пресловутую набожность. Она прекрасно учитывала влияние духовенства и с первых же шагов при дворе Елизаветы очаровала своих духовных наставников соблюдением всех правил православной церкви. В воспоминаниях говорится о жизни в летнем дворце при Елизавете Петровне. Любопытны указания на пестроту дворцового уклада жизни: с одной стороны, богатство и пышная обстановка в комнатах, с другой — отсутствие самых простейших удобств и комфорта. В дворцовых покоях постоянно дуло из окон и дверей, уборные находились в безобразном состоянии. Екатерина рисует свое положение при дворе, говорит о врагах, которые были приставлены к ней для постоянной слежки. Попутно она передает различные придворные сплетни. Для характеристики царствования Елизаветы записки Екатерины являются ценнейшим историческим источником. Однако не следует забывать и субъ –

 

[225]

 

ективностй высказываний Екатерины, которая старалась защитить себя от возможных обвинений. Так, она совершенно умалчивает о своих взаимоотношениях с английским послом, от которого получала субсидии, молчит и о своих любовных авантюрах с придворными. И тем не менее некоторые страницы воспоминаний Екатерины II дают яркие картины политической и придворной жизни середины XVIII в.

С воспоминаниями Екатерины II любопытно сравнить записки Екатерины Романовны Дашковой, дочери канцлера Воронцова. Дашкова была очень энергичным и в то же время честолюбивым человеком. Она принимала участие в перевороте 1762 г. на стороне Екатерины II и приписывала себе значительную долю в успехе этого предприятия. Впоследствии между Дашковой и Екатериной II начался разлад. Екатерина поспешила отстранить Дашкову от участия в политических делах. Особенный интерес представляют записки Дашковой для времени Петра III и переворота 1762 г., а воспоминания, относящиеся к продолжению царствования Екатерины II, уже менее интересны.

Представителем другого придворного лагеря, дружественного Петру III, был его воспитатель, акад. Штелин, также оставивший записки.

Из всех мемуарных сочинений XVIII в. наиболее обширны и важны знаменитые записки Андрея Тимофеевича Болотова. Он родился в 1738 г., 18 лет отроду поступил на действительную службу сержантом; принимал участие в Семилетней войне. На основании грамоты о вольности российского дворянства, разрешавшей дворянам по их желанию не служить в войсках, Болотов поселился в Тульской губернии в своем поместье и, прожив 96 лет, умер в 1833 г. В 50 - летнем возрасте Болотов начал свой труд и писал его около 30 лет, закончив примерно в 1816 г. Болотов не принадлежал к разряду высшего дворянства и не принимал большого участия в политических событиях, но зато прекрасно знал быт и общество XVIII в. Он начинает с истории своих предков и своих детских лет; дальше описывается жизнь в пансионе, где учился Болотов. Немало внимания уделяет автор рассказу о походе в Пруссию, где он принимал участие в переправе через реку Прегель и в Цорндорфской битве.

Болотов подробно и в то же время интересно пишет о мелочах жизни небогатого провинциального дворянина XVIII в. Нередко автор не может скрыть иронии, описывая празднества провинциальных дворян, своих знакомых и приятелей. Склонность к критицизму и легкой иронии заметна на многих страницах записок Болотова.

 

Гораздо меньшее значение имеют записки Фонвизина (автора «Недоросля» и «Бригадира») «Чистосердечные признания в делах моих и помышлениях». Особенно любопытен у Фонвизина рассказ о Московском университете, в котором он учился. Забавны анекдотические описания экзаменов, показывающие уровень знаний и обучения в лучшем из учебных заведений XVIII в. в России.

 

[226]

 

Семен Андреевич Порошин, бывший воспитателем цесаревича Павла, записывал изо дня в день все крупные и мелкие события, случавшиеся при дворе. Его дневник дает интересный материал для личной характеристики Павла I. Записки Порошина обнимают период больше года: с сентября 1764 по декабрь 1766 г.

 

Ко второй половине XVIII в. относятся замечательные записки Гавриила Романовича Державина, игравшего заметную роль в политической и несравненно большую в литературной жизни второй половины XVIII в. Он начал свою карьеру офицером и принимал участие в перевороте 1762 г., хотя никаких выгод от этого не получил. Державин был наиболее выдающимся поэтом XVIII в., и Пушкин считал его своим непосредственным учителем и предшественником. В записках Державина помещены рассказы о начале царствования Екатерины II, очень подробные сообщения о крестьянской войне под предводительством Пугачева (в подавлении которой Державин принимал участие), о службе Державина в провинции и в Петербурге.

 

В конце царствования Екатерины II в числе ее приближенных были Грибовский и Храповицкий, оставившие любопытные записки. Записки Грибовского начинаются с 1792 г. Грибовский был креатурой Платона Зубова. Он дает портреты деятелей конца екатерининского царствования (вице - канцлера Остермана, графа Безбородко, графа Моркова, Попова — секретаря Потемкина). Любопытно описание личной жизни Екатерины II. Особый панегирический характер имеет «Изображение Екатерины II». Меньший интерес имеют его же «Краткие записки прежних лет» за 1783—1802 гг.

Значительно интереснее записки Александра Васильевича Храповицкого, охватывающие 1782—1793 гг. Храповицкий записывал отдельные замечания Екатерины II по важным политическим вопросам. Он дает большое количество материала для суждения о политике петербургского двора в конце XVIII в. и об отношении Екатерины II к французской буржуазной революции.

 

Для времени Павла I особенно важны записки Николая Александровича Саблукова. Саблуков не был врагом Павла I, однако прекрасно чувствовал тягость его царствования для придворных.

 

Саблуков рассказывает историю высылки его отца, который был директором одного из департаментов.

Император приказал выработать на русских фабриках сукно определенного цвета и образца для гвардейских полков. Однако в силу технических причин добиться полностью требуемого цвета было чрезвычайно трудно. Сукно выпустили с некоторым отступлением от предписанных правил. На параде император обратил внимание на цвет мундиров и спросил, кому было поручено выполнить его приказание? Ответили — Саблукову. Павел I приказал немедленно выслать Саблукова из Петербурга. Тот был в это время тяжело болен, лежал в жару и в бреду, почти без сознания. От генерал - полицмейстера Палена, славившегося беспощадностью в выполнении приказов Павла, явился офицер. Больной Саблуков зимой был посажен в повозку и отвезен за Петербург в пригородную усадьбу.

Саблуков рисует картину постоянной тревоги, в которой при Павле жил Петербургский гарнизон. Сборы на парад отнимали громадное количество времени. Совершалась процедура одевания солдат, очень тяжелая для них и требующая большого внимания и сил. На солдата надевали лосины, предварительно размочив их в воде, и оставляли сохнуть

[227]

 

на ногах. Мотом являлся кауфер (парикмахер), и начиналось Причесывание. Сначала на солдатской голове создавалось нечто вроде коры путем посыпания волос мукой, разведенной в воде. Когда кора высыхала, волосы укладывались в прическу, посыпались пудрой, и привязывалась косичка. Офицер, отправляясь на парад, не знал, что с ним будет: вернется ли он домой, будет ли вызван во дворец и пожалован какой - нибудь более высокой должностью или чином, или, может быть, отправится с фельдъегерем в места, не столь отдаленные. Поэтому каждый брал с собой на парад на всякий случай деньги. Если офицер, которого император приказывал сослать немедленно, не запасся деньгами, то другие офицеры охотно давали ему в долг.

 

Любопытны мемуары Добрынина, который происходил из духовного сословия и сначала служил при севском архиерее, а потом — гражданским чиновником в Белоруссии. Он написал три тома «Истинного повествования», изображающего быт разночинцев и чиновников в XVIII в. Добрынин ставил своей целью запись рядовых происшествий.

Важнейшим дополнением к запискам являются письма XVIII в., которые, как и мемуарная литература, отличаются значительной субъективностью. Письма нередко вскрывают такие исторические моменты и мотивы действия отдельных лиц, которые мы не можем узнать из других источников. Таковы, например, письма Суворова (к его дочери «Суворочке» и др.), сохранившиеся письма Петра I, Меншикова, Екатерины II и т. д.

 

ЛИТЕРАТУРА К ГЛАВЕ XVIII

 

Записки Желябужского с 1682 г. по 2 июля 1709 г., Спб. 1840. — Записки Ивана Ивановича Неплюева (1693—1773), Спб. 1893. —И. П. Сахаров, Записки русских людей, Спб. 1841. — Чтения в Обществе истории и древностей российских, 1858, кн. I (диариуш Ханенко). — Дневные записки с 1716 по 1768 г. Як. Марковича, М. 1859, ч. I—II. — Записки Манштейна (несколько изданий). — Записки княгини Натальи Борисовны Долгорукой, Спб. 1912. — Записки графа Миниха, сына фельдмаршала, писаны им для детей своих, Спб. 1817. — «Русский вестник», 1842, № 1 (записка Миниха - отца). — Записки Екатерины II, изд. Суворина, Спб. 1906. — Записки кн. Е. Р. Дашковой, под ред. и с предисл. Н. Д. Чечулина, Спб. 1907. — Записки Штелина (Чтения в Обществе истории и древностей российских, 1866, кн. IV). — Сочинения Фонвизина (в них помещены и записки). Семена Порошина записки, Спб. 1844. — Г. Р. Державин, Сочинения, т. VI (Записки), изд. Академии наук СССР. — Цареубийство 11 марта 1801 г. Записки участников и современников (Саблукова и др.), Спб. 1907. — А. М. Грибовский, Записки об императрице Екатерине Великой, изд. 2-е с дополнениями, М. 1864. — Записки Храповицкого (Чтения в Обществе истории и древностей российских, 1862, кн. II—III). — Жизнь Гавриила Добрынина (1752—1823), Спб. 1872.