ДЛЯ ПОЛИЦИИ. Я БЫЛ ЗАСТРЕЛЕН ВАШИМ ОФИЦЕРОМ-УБИЙЦЕЙ, КОТОРОГО ВЫ НАШЛИ БЕЗ СОЗНАНИЯ. ОН ПОПАЛ В МЕНЯ. Я ИСТЕКАЮ КРОВЬЮ И СКОРО УМРУ. ПРОЩАЙ, ЖЕСТОКИЙ МИР. Я ПОЙДУ И БРОШУ МОЕ ТЕЛО В РЕКУ.
Я очень сомневался, что эта уловка сработает, но, может, она поставит
этого сумасшедшего полицейского в неприятное положение. А остальных
привлечет к перекапыванию речного русла. На записку капнула капля крови, и
я намазал на нее еще со своих бинтов. Затем аккуратно положил ее на стол.
Зта небольшая шалость немного взбодрила меня. Я уселся на стул и,
прикончив пиво, стал составлять план. Не оставил ли я чего лишнего? Нет,
все документы, которые здесь хранились, не понадобятся мне в будущем. Я
отыскал одному мне известную клавишу и нажал ее, запуская разрушающую
программу. В один миг память компьютера превратилась в бессмысленный набор
символов. Все остальное - инструменты, снаряжение, оборудование - я
оставлял здесь, надеясь перенести в другое место, если потребуется. Но я
не собирался оставлять здесь денег. Все это очень утомляло, но я не мог
позволить себе отдых, пока не будут сделаны последние приготовления. Я
натянул на забинтованные руки тонкие пластиковые перчатки и сел за работу.
Деньги находились в сейфе, так как я грабил банки и не думал поддерживать
их открытием там своего счета. Я сложил их все в портфель обыкновенного
делового человека. Он оказался только наполовину заполненным, поэтому я
доложил его микроинструментами, которые мне могли понадобиться. И в
оставшееся свободным место я запихнул столько одежды, сколько смог, затем
встал на него коленом и, поднажав чуть-чуть, закрыл его и защелкнул на
замок. Теперь переодевание и маскировка. Черный костюм-четверка делового
человека, ткань которого была украшена крошечным узором белых долларовых
купюр. Оранжевый шейный платок, который носят все молодые банкиры, а также
характерные сапоги из кожи свинобраза с хвалеными каблуками. Что прибавит
мне роста - это кстати. Когда я выйду, на мне будут усы и очки в золотой
оправе. А сейчас мне нужно было покрасить волосы в темный цвет и добавить
лицу загара. Закончив все приготовления, накачанный пивом, обезболивающим
и смертельной усталостью, я раскрыл свою кровать-архив, завел будильник и
провалился в вечность.
Вокруг моей головы роились гигантские комары, все больше и больше
комаров, жаждущих моей крови...
Я открыл глаза и отогнал остатки сна. Будильник, который я до сих пор
не отключил, жужжал голосами тысяч насекомых, они становились все громче и
громче и наконец зазвучали, как целое полчище, готовое к атаке. Я надавил
на кнопку, облизал сухие губы и, шатаясь, заковылял за стаканом воды. За
окном было уже совсем светло, и стали появляться первые ранние пташки.
Все было готово. Я тщательно умылся и оделся. Щегольские оранжевые
перчатки очень подходили к моему шейному платку и скрывали забинтованные
руки. Дождавшись часа пик, когда улицы были заполнены народом, я подхватил
свой портфель и, убедившись, что в холле никого нет, вышел из кабинета и,
не оглядываясь, закрыл за собой дверь. Эта часть моей жизни закончена.
Сегодня первый день моей новой жизни. Я надеялся на это. Я прошел к
лестничной клетке очень похожей, как мне казалось, на деловую походкой,
мимо первых посетителей, вниз, на улицу. И увидел на повороте
полицейского, внимательно разглядывающего каждого прохожего. Я не смотрел
на него и обнаружил впереди себя привлекательную девушку с очень милыми
ножками. Я наблюдал за их семенящими движениями и попытался забыть о
присутствии стража закона. Подошел к нему, прошел мимо, зашагал прочь от
него. Ожидая, что он окликнет меня, опознав. Но он не окликнул. Может, он
тоже засмотрелся на очаровательные ножки. Один есть - но скольких мне еще
предстоит миновать?
Это была самая долгая прогулка, которую я когда-либо предпринимал в
своей жизни. Или так по крайней мере мне казалось. Не слишком торопливая,
но и не очень медленная. Я старался слиться с толпой, просто один из этих
подневольных трудяг, спешащих на работу и думающих только о доходах и
расходах, а также об акциях своей компании. Что бы эти акции из себя ни
представляли. Еще одна улица - пока все в порядке.
Вот поворот. Служебный подъездной путь к торговому центру. Здесь не
место такому бизнесмену, как ты. Поэтому пошевеливайся и не околачивайся
тут зря. Скорее за угол, и ты спасен. Спасен? Я остановился как вкопанный.
У входа стоял служебный фургон Максвиниз, и неуклюжий скотина-механик
входил в помещение.
Я посмотрел на часы, щелкнув пальцами, затем повернул прочь со
служебной дорожки на случай, если за мной наблюдали. И быстро зашагал по
улице до первого Спидидайн [Спидидайн - ресторан (кафе) быстрого
обслуживания]. Словно в довершение сегодняшнего дня, под первым же грибком
сидели двое полицейских. И конечно же, глазели на меня. Я прошел мимо,
глядя строго перед собой, и сел за самый дальний от них столик. У меня
вдруг ужасно зачесалось между лопатками, но я не смел двинуться. Я не
видел их, но прекрасно знал, что они делают. Они смотрят на меня, что-то
говорят друг другу, решив, наверное, что я совсем не тот, за кого себя
выдаю. Лучше проверить и выяснить это. Встают, идут ко мне, наклоняются к
моему грибку... Я увидел ноги в голубых брюках краешком глаза, и мое
сердце вдруг начало громко стучать в груди, так что я был уверен, что его
стук слышен всему ресторану. Я ждал обвинительных слов. Подождал...
пробежал глазами по голубым штанам и выше... Я увидел, что напротив меня
усаживается водитель воздушного лайнера, одетый в форму.
- Кофе, - сказал он в микрофон, развернул газету и углубился в
чтение.
Стук моего сердца поутих и стал напоминать нормальный, и я беззвучно
отругал себя за излишнюю подозрительность и трусость. Затем произнес вслух
в свой микрофон самым низким голосом, на который были способны мои
голосовые связки:
- Черный кофе и малигатони [густой острый суп с пряностями (инд.)] с
клецками.
- Опустите шесть долларов, если вам не трудно.
Я сбросил монетки. Сбоку от меня послышалось громыхание оборудования,
и на стол выскользнул заказанный завтрак. Я ел неторопливо, поглядывая на
часы, затем принялся потихоньку цедить кофе. Я хорошо знал, отсиживаясь
как-то в морозильной камере, что на профилактику у механика уйдет не
меньше тридцати минут. Я просидел за столиком сорок, и только потом вышел
из-за него. Я старался не думать о том, что обнаружу, когда наконец попаду
в подсобное помещение Максвиниз. Я хорошо помнил свои прощальные слова - я
буду следующим человеком, который войдет в эту дверь. Хо - хо. Следующим
человеком оказался механик. Поймал ли он Слона? Я вспотел от одной мысли.
Скоро я сам это узнал. Я прошел мимо того грибка, где сидели полицейские.
Их не было - ушли обыскивать другую часть улицы - меня, наверное, ищут. Я
снова направился к торговому центру. И повстречался с отъезжающим от
служебного входа славным фургончиком Максвиниз.
Я держал ключи наготове. Когда я подходил к двери, дорога была пуста
- затем я услышал позади себя чьи-то шаги. Полиция? Все с той же заученной
настойчивостью мое сердце заколотилось вновь. Я замедлил шаги, подходя к
двери. Остановившись и наклонившись вперед, я мял ключи в ладони, словно
выбирая нужный мне. Рассматривая ключ, я слышал, как кто-то прошел мимо
меня. Молодой человек, который не обратил ни малейшего внимания на мое
присутствие. Он продолжал вышагивать по дороге и вошел в дальние ворота
рынка. Я оглянулся через плечо - затем прыгнул к двери, пока не появился
еще кто-нибудь. Повернул ключ, толкнул дверь - и она, конечно же, не
открылась. Запирающий механизм, который я туда вставил, сработал отлично.
Он разблокируется через минуту. Шестьдесят коротких секунд. Шестьдесят
невыносимо долго тянущихся секунд. Я стоял у двери в своем прекрасном
деловом костюме, который был здесь так же неуместен, как и соски на брюхе
борова-свинобраза, как было принято говорить у нас на ранчо. Стоял и
покрывался испариной, и ждал появления полиции или опять какого-нибудь
прохожего. Ждал и терпел. Пока наконец ключ не повернулся, дверь не
открылась - и я ввалился внутрь. Пусто! На дальней стене стучало и визжало
автоматическое оборудование. Булькал раздатчик напитков, наполняющий
контейнер просвистел вниз и исчез. Зато появился дымящийся паром
поджаристый бургер. И это продолжалось день и ночь. Но среди всего этого
механического движения не появлялась никакая человеческая фигура. Они
схватили его - полиция нашла Слона. А теперь они схватят меня.
- Ах, мой мальчик, должно быть, на этот раз это ты...
Из морозильника возник Слон, необъятный в своих изоляционных одеждах,
держа в руке все свои пожитки и прижимая под мышкой раскладушку. Он
захлопнул за собой дверь, и тут силы покинули меня, и я сел на пол,
прислонившись к стене спиной.
- С тобой все в порядке? - спросил он с тревогой в голосе. Я помахал
слабой рукой.
- В порядке, в порядке - дай мне только перевести дух. Я испугался,
что тебя забрали.
- Тебе не стоило беспокоиться. Когда ты не появился через
определенное время, я рассудил, что в нашем плане, наверное, появились
кое-какие дополнения. Или небольшая заминка. Поэтому я отрепетировал свой
отход на случай, если сегодня объявятся законные пользователи. И они и
вправду объявились. А там действительно холодно. Не могу сказать с
уверенностью, сколько они тут пробыли, но я был уверен, что ты придумал
какой-нибудь способ, чтобы узнать, когда они уйдут...
- Я же хотел тебе сказать!
- В этом нет необходимости. Я нашел спрятанный громкоговоритель и
включил его, и слушал, как кто-то бормотал свои проклятия, пока ковырялся
с машинами. Через некоторое время стук захлопнувшейся двери и тишина
сообщили мне все, что требовалось. А теперь расскажи о себе. Были какие-то
проблемы?
- Проблемы! - я рассмеялся от облегчения. Перестав только тогда,
когда услышал в своем смехе истерические нотки. Я рассказал ему все,
опуская кое-какие самые отвратительные моменты. Он шумно реагировал в
нужных местах и внимательно слушал меня до самого конца.
- Ты слишком строг к себе, Джим. Одно маленькое упущение после такого
напряженного дня нельзя считать слишком уж неожиданным.
- Зато непростительным! Я был настолько глуп, что чуть не обрек нас
двоих на провал. Этого больше не повторится.
- А вот в этом ты не прав, - сказал он, покачав толстым пальцем. -
Это может случиться в любое время - пока ты не обретешь навыков в работе.
Тебе нужно тренироваться и тренироваться с пользой для дела...
- Конечно!
-...пока оплошность вроде этой не станет невозможной. Ты сделал все
невероятно хорошо для человека с твоим опытом. Теперь нужно только
совершенствоваться.
- А ты будешь учить меня, как стать таким преуспевающим жуликом, как
ты!
В ответ на мои слова он сдвинул брови и помрачнел. Что я сказал
такого неподходящего? Я с беспокойством жевал свою больную губу, пока он
молча раскладывал кровать на колесиках, а затем уселся на ней, скрестив
ноги. Когда же он снова заговорил, я хватал на лету каждое его слово.
- Вот твой первый урок, Джим. Я не жулик. Ты не жулик. Мы не хотим
быть преступниками, потому что все они глупы и неквалифицированны. Очень
важно понимать и принимать во внимание, что мы стоим в стороне от общества
и следуем своим строгим правилам, некоторые из них даже строже, чем те,
что существуют в обществе, которое мы отвергаем. Эта жизнь может оказаться
одинокой - но ты должен сам выбрать свою дорогу и идти по ней с открытыми
глазами. А раз уж путь выбран, ты должен быть верным ему. Ты должен быть
более высоконравственным человеком, чем они, потому что тебе придется жить
по более строгим моральным законам. И его нормы не содержат слово "жулик".
Это слово из их мира, и ты не должен употреблять его.
- Но я хочу быть преступником...
- Оставь эту мысль - как и название. Это, и ты должен простыть меня
за такие слова, просто юношеские амбиции. Это только твое эмоциональное
неприятие мира, в котором ты живешь и который тебе не нравится. Ты
отвергаешь его - но вместе с тем принимаешь его описание того, кто ты есть
- "жулик". Но ты не жулик, и я не жулик.
- Тогда - кто же мы? - спросил я с необычайной прилежностью. Слон
сложил пальцы пирамидой, нараспев произнося слова.
- Мы - граждане Объективной Реальности. Мы отвергаем упрощенные,
скучные, строго регламентированные, бюрократические, нравственные и даже
древние библейские истины, по которым они живут. На их место мы ставим
свои собственные и гораздо более качественные правила. Мы можем физически
двигаться среди них - но мы не они. Там, где они ленивы - мы трудолюбивы.
Там, где они безнравственны - мы сама добродетель. Там, где они лгут - мы
говорим правду. И может быть, мы являемся главной силой добра в том
обществе, от которого мы отказались.
Я не совсем понял, о чем он говорит, но терпеливо ждал, потому что
знал, что вскоре все прояснится. И он пояснил.
- Что это за галактика, в которой мы живем? Посмотри вокруг себя.
Жители этой планеты, как и жители других планет, входящих в неопределенную
организацию, известную под названием Галактической Лиги, это жители
обеспеченного, богатого союза миров, в котором слово "преступление" уже
почти забыто. Ты был в тюрьме и видел этих угрюмых недоделанных, которых
они считают преступниками. И это называется прогрессивным миром! На других
планетах, населенных нашими поселенцами, уже почти не осталось
недовольных, а уж социально опасных и того меньше. Из этого следует, что
как только появляется человек, доставляющий обществу беспокойство, а они
все еще рождаются, несмотря на строгий генетический отбор, его тут же
ловят и исправляют все его отклонения от нормы. Я как-то летал в космос
единственный раз в жизни, путешествие к недалеким мирам. Это было ужасно!
Жизнь там похожа на разноцветный и удивительный кусок мокрого картона. И я
поспешил назад на Бит О'Хэвен, так как по сравнению с другими планетами
Бит О'Хэвен, отвратительная по временам, все-таки райский уголок.
- Когда-нибудь мне бы тоже хотелось посмотреть на эти миры.
- Посмотришь, дорогой мой мальчик, вполне достойное стремление. Но
изучи сначала досконально этот мир. И скажи спасибо, что у них нет здесь
до сих пор полного генетического контроля - или машин для умственного
регулирования, которые борются с обществом. На других планетах дети точно
такие же, как и у нас. Кроткие, мягкие и социально приспособленные.
Конечно, некоторые из них не проявляют своих генетических недостатков -
или преимуществ, как мы бы сказали - пока не станут взрослыми. Эти
бедняжки преуспели по части мелких правонарушений - ночные кражи со
взломом, ограбления магазинов, кража скота и тому подобное. Они могут
избавить их от дурных наклонностей за неделю или две, ну, может, за месяц
или два, в зависимости от степени умственного развития той или иной
цивилизации. И то, что полиция их в конце концов достанет и засадит за
решетку, так же неотвратимо, как и распад атомов или осенний листопад.
Я переварил эту информацию, затем задал очевидный в таких случаях
вопрос.
- Но если преступление заключается именно в этом - в протесте против
системы - куда это нас заведет?
- Ты не должен задавать таких вопросов. Те отверженные, которых я
тебе обрисовал и которых ты встречал в тюрьме, составляют 99,9% уголовного
мира в нашем хорошо организованном и принаряженном обществе. И только
оставшаяся и самая значительная 0,1%, которую мы представляем, является
самой существенной в структуре того же общества. Без нас начнется гибель
населения от перегрева. Без нас жизнь этого овечьего стада будет настолько
пуста, что начнется массовое самоубийство. Вместо того, чтобы преследовать
нас и называть нас преступниками, они должны почитать нас, как своих
благодетелей!
Когда он говорил, глаза его возбужденно искрились. Мне не хотелось
прерывать его взволнованную речь, но у меня появились кое-какие вопросы.
- Извини, пожалуйста, но будь добр, объясни мне, почему это так?
- Потому что мы задаем полиции работу, им же надо кого-нибудь
преследовать, иметь какой-нибудь повод, чтобы рыскать повсюду в своих
дорогих машинах. Ну а публика - как они смотрят новости и слушают
сообщения о наших последних подвигах, как они рассказывают об этом друг
другу и смакуют каждую деталь! Ну а какова же цена этого представления и
его общественная польза? Да никакой. Бесплатное обслуживание, даже если мы
рискуем своей жизнью, головой и свободой, чтобы доставить им удовольствие.
А что мы получаем от них? Да ничего. Просто деньги - бумагу и
металлические символы. Все это застраховано. Если мы выпотрошим банк,
деньги им вернет страховая контора, которая в конце года недосчитается в
своем ежегодном доходе микроскопической суммы. Каждый вкладчик недополучит
миллионную долю своей прибыли. Никаких убытков, абсолютно никаких.
Благодетели, мой мальчик, мы просто благодетели и никто больше. Но для
того, чтобы мы могли совершать для них это благо, мы должны действовать
вопреки тем барьерам и правилам, которые они нам выставляют. Мы должны
быть такими же скрытными и бесшумными, как и крысы за деревянной
перегородкой. Конечно, в прежние времена это было гораздо легче сделать, и
в обществе было намного больше крыс, когда правила были не так строги. Так
же как в старых деревянных зданиях больше крыс, чем в бетонных. Но и
сейчас крысы приживаются в домах. Теперь, когда общество сплошь состоит из
железобетона и нержавеющей стали, между стыками остается совсем немного
щелей. И только очень смышленые крысы могут отыскать эти лазейки. Только
стальная крыса может чувствовать себя как дома в такой окружающей среде.
Я захлопал в порыве восхищения в ладоши, пока они не заболели, и он
кивал головой, с грациозным достоинством принимая мои похвалы.
- Вот кто мы такие, - выпалил я. - Стальные Крысы! Какая же это честь
быть одинокой Стальной Крысой!
Он опустил голову, соглашаясь с моими словами, затем снова заговорил.
- Не спорю. А теперь - мое горло совсем пересохло от этих длинных
речей, и мне интересно было бы знать, сможешь ли ты помочь мне разобраться
со всеми этими сложными приспособлениями вокруг нас. Существует ли
какой-нибудь способ извлечь из них двойной вишневый сироп?
Я повернулся к лабиринту стучащего и визжащего оборудования,
покрывающего внутреннюю стену.
- Конечно, существует. Буду счастлив показать его тебе. У каждой из
этих машин есть контрольный включатель. Вот этот, если ты посмотришь
поближе, предназначен для раздатчика напитков. Сначала ты должен нажать на
кнопку, затем привести в действие раздатчик, который и выдаст напиток
сюда, вместо того, чтобы отдать его посетителю снаружи. Все подписано -
смотри, вот здесь вишневый сироп. Легкое прикосновение и... пожалуйста!
С присвистом стакан вывалился из раздатчика, и Слон едва успел
поймать его. Сделав несколько глотков, он застыл и прошептал уголками губ:
- До меня только дошло, что здесь имеется окошко, и какая-то молодая
леди смотрит на меня через него!
- Не пугайся, - успокоил я его. - Оно сделано из одностороннего
стекла. Она просто любуется своим лицом. Это сделано для того, чтобы
контролеры могли наблюдать за посетителями.
- Правда? А, теперь я и сам вижу. А они действительно обжоры. Их
чавкание вызывает ропот в моем собственном животе, должен тебе признаться.
- Нет ничего проще. Вот здесь контрольная кнопка раздатчика пищи.
Самый ближайший выдает Макбаннибургер, если он тебе нравится.
- Обожаю до смерти.
- Тогда прошу.
Он схватил дымящийся пакет, традиционно украшенный глазами-бусинками
и хвостом с кисточкой, и принялся жевать. Было приятно наблюдать за тем,
как он ест. Но я заставил себя оторваться от зрелища, чтобы не забыть
бросить монеты в щель позади бронированной кассы.
Слон выпучил глаза от удивления. Проглотив кусок, он произнес:
- Ты платишь! А я думал, что мы попали в гастрономический рай, где
бесплатно выдается еда и питье по первому нашему требованию день и ночь.
- Так и есть - так как все эти деньги украдены, и я просто запускаю
их в обращение, чтобы поддерживать экономику здоровой. Максвиниз работает
без перерыва. И каждый кусочек мяса свинобраза, каждый осколок льда
находится на учете. Когда механик проверяет машины, он отвечает за каждую
статью расхода. Магазинный компьютер хранит в памяти следы каждой покупки,
чтобы запасы, хранящиеся в морозильнике, пополнялись строго в соответствии
с нормой. И все собранные деньги каждый день убираются из сейфа на внешней
стене, который тоже автоматизирован. Бронированный фургон справляется со
всем этим, когда приходит время. Применяется какой-то код, и деньги из
сейфа перегружаются в фургон. А если мы просто, не церемонясь, будем
питаться, записи откроют факт воровства. Будет проведено тщательное
расследование. Мы должны платить, чтобы сумма соответствовала количеству
оприходованных продуктов. Но так как мы больше не собираемся сюда
возвращаться, мы стащим все эти деньги в день нашего ухода.
- Прекрасно, мой мальчик, прекрасно. А то я уж было обеспокоился
твоей вынужденной честностью. Ну а раз уж ты стоишь рядом с контрольной
кнопкой, нажми, пожалуйста, и подай мне еще один кусочек жареных ребрышек,
пока я плачу.
Полагаю, бывают и более странные места для проведения школьных
занятий, но я не мог выдумать более необыкновенного. В определенное время
суток ничего нельзя было услышать сквозь стук, скрежет и визг работающего
оборудования. Ланч и обед были самыми напряженными часами, но еще один пик
приходился на то время, когда заканчивались занятия в школах. Нам
приходилось есть самим в это время, потому что разговаривать было просто
невозможно, и мы каждый раз проходили по всему списку, имеющемуся в
распоряжении Максвиниз. Мы сбились со счета, сколько же Макбаннибургеров
провалилось у нас в горло, и сколько мороженых вишен за ними последовало.
Мне нравились Доббиндоги, пока я ими не объелся, включал также кнопку со
студнем из ножек свинобраза и с оладьями. Слон был всеяден, ему нравилось
все, стоящее в меню. Затем, когда толпы редели, после того, как мы
смахивали последние крошки с наших губ, мы садились, удобно развалясь на
наших креслах, и мое обучение продолжалось. Когда мы начали изучать
компьютеры, я обнаружил, что Слон замышлял в последние два десятилетия.
- Дай мне терминал, и я смогу управлять миром, - сказал он, и голос
его прозвучал настолько авторитетно, что я поверил, он сможет. - Когда я
был молодым, мне доставляло невиданное удовольствие делать жителям этой
планеты приятное. Просто дух захватывало, когда я перехватывал движение
наличной массы или заменял свою кредитную карточку пачками банкнот. Они
так и не догадались, как я это делал...
- А как ты это делал?
- Мы говорим о компьютерах.
- Ну давай отклонимся от темы на этот раз, я прошу тебя. Обещаю
использовать этот прием во благо. И может быть, если ты позволишь, даже
оставлю им одну из твоих карточек.
- А что, это превосходная идея! Сбить с толку нынешнее молодое
поколение полицейских, как я ловко проделывал это с их предшественниками.
Я опишу тебе, что произошло, и может быть, ты сам догадаешься, как это
было сделано. На центральном монетном дворе, хорошо охраняемом древнем
здании с каменными стенами двухметровой толщины, расположены гигантские
сейфы, набитые миллиардами долларов. Когда нужно отправлять наличную
массу, охрана и официальные лица наполняют специальную коробку, которую
потом закрывают и опечатывают под присмотром всех присутствующих. Снаружи
здания ожидает конвой полицейских, сопровождающих одну-единственную
бронированную машину. По определенному сигналу машина подкатывает задом к
обитой броней двери подающего отсека. Внутри здания открывается внутренняя
стальная дверь, и коробка помещается в бронированную камеру. Дверь
опечатывается до того, как может быть открыта внешняя. Затем коробка
совершает путешествие в бронированной машине к специальному поезду,
который имеет бронированный вагон. Он имеет только одну дверь, которая
запирается, опечатывается и обматывается колючей проволокой с
сигнализацией. Его постоянно сопровождает охрана, и таким образом
доставляется в город, который нуждается в наличности, огромная масса
долларов. Там их ждет другая бронированная машина, коробка перемещается в
нее - все еще опечатанная - и доставляется в банк. Там ее вскрывают - и
обнаруживают, что в ней содержится только лишь моя визитная карточка.
- Потрясающе!
- Желаешь объяснить, как это было сделано?
- Ты был одним из охранников в поезде...
- Нет.
- Или вел бронированную машину...
- Нет.
Я ломал над этим голову целый час, потом наконец сдался, и он мне все
объяснил.
- Все твои предположения заслуживают внимания, но все они опасны. Ты
более физически развит, чем я когда бы то ни было. Но я в своих операциях
предпочитал мозги мускулам. А причина в том, что я никогда и не вскрывал
коробку, чтобы вытащить оттуда деньги, она была пуста еще тогда, когда
покидала здание. Или лучше сказать, она была наполнена для веса кирпичами
вместе с моей карточкой. Теперь ты сможешь догадаться, как все это
произошло?
- Никогда не покидали здание, - пробормотал я, пытаясь заставить
мозги работать. - Но ведь коробка была погружена в машину, и в ней что-то
было...
- Ты забываешь еще кое о чем.
Я щелкнул пальцами и подпрыгнул.
- Стена, конечно, это должна была быть стена. Ты дал мне все ключи к
разгадке, это я оказался таким тупым. Старая, каменная, двухметровой
толщины!
- Точно так. Мне понадобилось четыре месяца, чтобы пробить ее. Я
истратил на нее трех роботов, но в конце концов я победил. Для начала я
приобрел здание напротив монетного двора через дорогу, и мы пробили
тоннель под ней. Киркой и лопатой. Очень медленно, очень тихо. Через
фундамент здания и стену. Которая, как оказалось, была двойной, и, как
водится, между внешней и внутренней оболочкой имелось пространство,
заполненное булыжниками и щебенкой. Никто не услышал, как мы открыли
стенку подвала, соединявшего внутренний двор здания с внешним, при помощи
алмазной пилы. Механизм, который я вмонтировал там, мог поменять коробки
за 0,5 секунды. Когда внутренняя дверь закрывалась, немедленно приводился
в действие блокирующий затвор, и внешняя дверь не могла быть открыта в это
время. Это длилось примерно три секунды, и этого было для меня достаточно.
Я включал свой механизм и заменял коробки. Они никак не могли выяснить,
как я это делаю. Механизм все еще там. Но вся операция проводится теперь
по-другому, да и они перерыли там все вокруг. Компьютерное пиратство - это
совсем другое дело. По существу, это просто интеллектуальное упражнение
для мозгов.
- Но разве компьютерное пиратство еще возможно в наше время? Со всеми
этими шифрами, паролями и блокирующими устройствами.
- Что может быть зашифровано и заблокировано человеком, человеком же
может быть и расшифровано, и разблокировано. Не оставляя никаких следов.
Приведу несколько примеров. Начнем с проказы под названием округление
цифр. Смотри, как это делается. Допустим, у тебя в банке имеется восемь
тысяч долларов с заранее оговоренным годовым процентом. Допустим, он равен
восьми. Твой банк увеличивает твой счет еженедельно, чтобы ты получал от
этого выгоду. Это значит, что в конце первой недели банк умножает твой
баланс на 0,0015384 процента и прибавляет эту сумму к твоему счету. Он
увеличивается на 12,30 долларов. Правильно? Проверь по своему
калькулятору.
Я подсчитал сумму по калькулятору и пришел к тому же самому ответу.
- Точно двенадцать долларов и тридцать центов прибыли.
- Не точно, - возразил он. - Прибыль составит 12,3072 доллара, не так
ли?
- Ну да, конечно, но ты ведь не можешь прибавить семьдесят две
тысячных цента к чьему-нибудь счету, правда?
- Не так все просто. Во всех финансовых расчетах производятся
округления до сотых единиц. У банка в этом случае имеется два варианта
поведения. Он может округлять все цифры после 0,005 до одной сотой, а те,
что меньше 0,0049, до нуля. В конце рабочего дня округления в ту и в
другую сторону сравняются, и банк не окажется внакладе. Или, и это
общепринятая практика, банк может просто не принимать во внимание все
десятичные знаки кроме первых двух, таким образом имея хоть и небольшую,
но постоянную прибыль. Небольшую по банковским масштабам, но очень
солидную, как посчитал бы любой простой гражданин. Если банковский
компьютер настроить так, чтобы он переводил все эти отброшенные единицы на
специальный счет, то почему бы не сделать так, чтобы к концу дня компьютер
выдал только текущие счета банка и его клиентов. Никто не пострадает, и
все будут довольны.
Я яростно давил клавиши калькулятора, затем довольно рассмеялся,
глядя на полученные результаты.
- Точно так. Все довольны - включая держателя этого счета, который
составляют теперь все эти тысячные и десятитысячные, отброшенные за
ненадобностью юли долларов. Даже если из десятитысячных счетов вычесть
половину одной тысячной доли, прибыль банка составит пятьдесят долларов в
день!
- Точно. Но большой банк будет иметь выгоду в сотни раз большую, чем
твой результат. Эта доля составит, насколько я знаю по собственному опыту,
еженедельный доход в пять тысяч долларов.
- И это, это и есть самая простенькая и самая маленькая твоя
компьютерная шуточка? - спросил я притихшим голосом.
- Она и есть. Когда корпорации начинают объединять компьютеры в одну
сеть, цифры становятся просто неправдоподобными. Очень приятно работать на
высоком уровне. Потому что, если ты аккуратен и не оставляешь следов,
корпорации даже не подозревают, что их надувают! Они и не хотят ничего
знать об этом, и не поверят в это, даже если столкнутся с таким фактом
лицом к лицу. Очень непросто выявить компьютерного пирата и признать его
виновным. Это отличное хобби для такого пожилого и солидного гражданина,
как я. Оно сохраняет мою деловую активность и пополняет мои богатства. И я
ни разу не был пойман. Ах, да, кроме одного раза...
Он тяжело вздохнул, и в его вздохе послышалась обида.
- Это моя вина! - крикнул я. - Если бы я не пытался найти тебя, тогда
ты бы никогда не навлек на себя федеральных ищеек.
- Нет, Джим, не чувствуй за собой вины. Я недооценил их систему
контроля, более строгую, чем те, с которыми я имел дело раньше. Это была
моя ошибка - и мне пришлось за нее заплатить. Я и до сих пор
расплачиваюсь. Не хочу сказать ничего плохого о надежности нашего
нынешнего убежища, но эта упакованная еда начинает слегка раздражать. Или
ты этого не замечаешь?
- Мое поколение считает это хлебом насущным.
- Разумеется. Об этом я не подумал. Как лошадь никогда не устает от
сена, или свинобраз будет жадно набрасываться на свое пойло до скончания
веков.
- Или ты, должно быть, до конца дней будешь с жадностью впиваться в
омара и залпом выпивать бокал шампанского.
- Тонко и правильно подмечено, мой мальчик. Как долго ты
предполагаешь здесь оставаться? - спросил он, отодвигая прочь полпорции
зачерствевших пышек.
- Я бы сказал, что не меньше двух недель, - по его телу пробежала
дрожь.
- У меня будет хорошая возможность похудеть.
- За это время горячка погони немного поостынет. Но нам все же
придется избегать общественного транспорта, хотя бы некоторое время.
Однако я приготовил путь отступления, который очень скоро надежно укроет
нас от преследования.
- Осмелюсь спросить - что это будет?
- Лодка, или лучше сказать небольшой катер на Стикс Ривер. Я купил
его не так давно от имени компании, он находится в заливе неподалеку от
Билльвилля.
- Отлично! - он радостно потер руки. - Конец лета, южный круиз,
жаренная на костре форель по вечерам, охлажденное в ручье вино, бифштекс в
ресторанчиках на берегу.
- И изменение моего пола.
Он удивленно заморгал, но вздохнул с облегчением, когда я объяснил.
- Я надену девичье платье, когда мы взойдем на палубу и нас можно
будет видеть с берега. По крайней мере до тех пор, пока мы не отплывем
подальше отсюда.
- Грандиозно. Я немного сброшу вес - здесь не будет больших
трудностей с диетой. Отпущу усы, затем бороду, покрашу волосы снова в
черный цвет. Это уже кое-что. Так, может, лучше мы останемся здесь еще на
месяц, а не на две недели? Я могу продлить свое заключение в этом
гастрономическом гетто до тех пор, пока смогу не есть. Фигура моя будет
приведена в порядок за эти дополнительные недели, а волосы и борода станут
длиннее.
- Можем и остаться, если ты выдержишь.
- Тогда решено. И мы можем полностью посвятить свое время продолжению
твоего образования.
Я был слишком поглощен нашими занятиями, чтобы обращать внимание на
постоянное присутствие аромата жареных бургеров из свинобраза. Кроме всего
прочего, я все еще мог их есть. По мере того как продвигалось мое
постижение всевозможных способов обхождения закона в нашем обществе,
фигура Слона с таким же успехом понемногу таяла. Мне хотелось покинуть это
заведение раньше, но Слон, приняв однажды решение, был непоколебим.
- Раз план утвержден, ему нужно следовать буквально. Его следует
изменять, только если меняются внешние обстоятельства. Человек - существо
нерациональное, и нужно время и тренировка, чтобы он стал другим. А
причины для изменения операции всегда найдутся. - Он вздрогнул от внезапно
загромыхавших на большой скорости машин; закончились школьные занятия.
Затем перевернул еще один листок своего календаря. - Тщательно
спланированная операция обязательно сработает. А будешь вмешиваться в
процесс - и все разрушишь. Наш план очень хорош. И мы будем его
придерживаться.
Он выглядел намного стройней и крепче, когда настал день нашего
исхода. Он прошел горнило гастрономического изобилия и закалился в нем. А
я прибавил в весе. Мы выработали план действий, сложили свои
немногочисленные пожитки, вычистили все доллары из сейфа - а также
уничтожили все следы нашего здесь пребывания. И в конце концов нам
оставалось только сидеть и молчаливо поглядывать на наши часы. Когда
зазвенел будильник, возвещая о том, что кто-то вставил ключ в замок
входной двери, мы были уже на ногах, радостно улыбаясь друг другу. Я
отключил будильник, а Слон отворил дверь морозильника. Как только во
входной двери повернулся ключ, мы закрыли за собой нашу дверь. Стоя и
дрожа от холода в мавзолее Максвиниз, мы прислушивались к шагам механика,
входящего в комнату, которую мы только что покинули.
- Слышал? - спросил я. - Он проверяет подачу льда в раздатчике
вишневого сиропа. Вот смехота.
- Я бы предпочел не обсуждать содержимое этой ужасной галереи для
гурманов. Не пора ли нам идти?
- Пора, - я легко отворил входную дверь и прищурился на яркий
солнечный свет, так давно не виденный нами. Теперь дверь служебного
фургона, пока на улице никого нет.
- Сюда.
Воздух был свеж и приятен, и наполнен чудесным ароматом. Хотя он
пропитался насквозь запахом кухни, я все же уловил это. Я заклинил входную
дверь, ведущую в нашу комнату кулинарных ужасов, чтобы задержать немного
механика, если он решит покинуть помещение раньше положенного времени. Нам
и нужно-то было каких-нибудь пятнадцать минут. Слон набил руку с моей
отмычкой и широко распахнул дверцу фургона передо мной, когда я подошел к
нему. Он нырнул в кузов, а я неторопливо завел мотор. Все было очень
просто. Я высадил его недалеко от залива, где он сидел на скамеечке,
греясь на солнышке и приглядывая за нашими пожитками. Теперь не было
ничего проще, чем припарковать угнанный фургон где-нибудь рядом с винным
магазином. Когда же я ровным шагом, не бегом, вернулся на берег, я махнул
рукой в сторону реки.
- Белая лодка, вон та, - второй рукой я дотронулся до усов, проверяя,
на месте ли они. - Причал полностью автоматизирован. Я пойду заберу лодку
и пригоню ее сюда.
- Начинается наш водный круиз, - сказал он, и в
