Юлька заглядывает с балкона в комнату. Что-то говорит шёпотом.
ДИМА. Чё? ЮЛЬКА. Так. О своём. ДИМА. А ты у них остановилась? ЮЛЬКА. Нет, ты чё. Я здесь на практике. У нас же предки вообще не знаются. У неё же мамка алкоголичка, а у меня папка, её брат, считай, декан. Я вообще не знала, что такая есть. Мы там в одной компашке сидели и нашлись случайно. Так потом пофестивалили маленько. И всё… Молчат. ЮЛЬКА. А это у вас значит «живые и мертвыё» называется район. ДИМА. Какой район. Дом один. Там дальше еще бараки есть какие-то, если видела, да и то их посносили уже половину. А тут одни бичи у нас живут. Дом когда построили, все нормальные давай сразу с доплатой меняться. Раньше ж нельзя было продавать там. Так с доплатой поменяются. У нас вообще квартира была большая. Старого типа, знаешь. ЮЛЬКА. Ага. ДИМА. Вот. Кулёк её обменял. Разницу прогудел. И у Лерки мать тоже, по моему, так же… Тоска, блин… Ну нормальных тут тоже несколько есть. С машинами даже. Ну как машины… москвичи какие-нибудь старющие. Вон гаражи. Ну работяги типа. А так тут квартиру не продать даже. Блуда. Никто не поедет. ЮЛЬКА. Ясненько. ДИМА. Ну я после армейки сюда всё – не вернусь. Тут ловить уже нечего. Думаешь, тут кладбище вон там кончается. Ага. Мы давно уже сами на кладбище живём. Живые покойники все. Родились и туда. Родились и туда. По пути могильников накорчевали да цистерну спиртогана выжрали. И всё. И туда. Раньше еще, когда металл не принимали, конфеты таскали вёдрами. Бражку на них ставили. У нас соседка пирожки с ними пекла постоянно. Как начинка типа. А из печеньев колбасу какую-то шоколадную вроде, чё-то такое. У каждого территория своя была – попробуй на чужой пособирай. Войны тут такие с цыганями были. Атас. Собиратели, блина… (Смеётся.) Вспомнил. Я один раз в школу, день рожденья у меня, набрал такой одинаковых. Там типа «Ласточка» была или этот… как его… «Буревестник» еще такой был. Каждому по три штуки. У нас как бы всегда все по две приносили, а я по три. Ну, вые… Ну, рисануться. (Смеётся.) Всё, раздал такой. Все такие сидят, разворачивают, а оттуда… (Смеётся.) Муравьи оттуда! А все же знали, что я у кладбища живу. Кошмар! Чё было! Меня потом в пионеры в эти позже всех приняли. Кошмар! Одна девка у нас была, так с той воще с головой какая-то беда приключилась. Она, то ли есть неделю не могла, то ли… ну, в туалет. Дурдом. Да, еще в этот меня, на учёт в милицию поставили… ЮЛЬКА. Прикол. ДИМА. Говорю, прикол. Сейчас-то смешно, а тогда воще повесится хотел. Стыдоба. Да, еще… У нас там такой Саня толстый был, ему воще по бороде. Он такой говорит, не хотите, я сам всё съем. Уча у него забрала всё. А он потом… мы с ним скорешились после этого… он ко мне приезжал конфеты жрать. Он их с муравьями прям. (Смеётся.) ЮЛЬКА. Прикол. (Зевает.) Молчат. ДИМА. Мне потом к мамке надо. Поставить всё на место. Сейчас темно – не найти. А потом могу не успеть. В военкомат к шести надо… Поможешь мне? А то эти уедут, наверно… ЮЛЬКА. Помогу. Только я мертвых боюсь. ДИМА. А чё их бояться. Живых надо… ЮЛЬКА. Ну с тобой-то не страшно. ДИМА. И с тобой… ЮЛЬКА. Ой, я-то трусиха воще. Ты-то нет. Мне так понравилось, блин, когда ты этому такой глаз хотел выколоть. Он сразу на измену упал такой. Он же мафёрик типа, да. ДИМА. Я уже не помню. Фишку сорвало. ЮЛЬКА. Да нормальный ты был. Молодец. Так и надо. ДИМА. Да ладно. Забыли. ЮЛЬКА. А ты смог бы? ДИМА. Што? ЮЛЬКА. Глаз ему отвёрткой. ДИМА. Не знаю. ЮЛЬКА. А убить? ДИМА. Нет. ЮЛЬКА. А из-за меня? ДИМА. Не знаю. ЮЛЬКА. Если бы он, допустим, мне плохо бы сделал… ДИМА. Смотря что. ЮЛЬКА. Ну, допустим… изнасиловал… ДИМА. Ну убил бы… ЮЛЬКА. А как? ДИМА. Ножом… в сердце… ЮЛЬКА. А горло… ДИМА. Не знаю… Смог бы… ЮЛЬКА (дрожащим голосом). Из-за меня же только, да, скажи? ДИМА. Да. Молчат. ЮЛЬКА. Дима… ДИМА. Чё? ЮЛЬКА. Мне так нравится, что ты из-за меня хоть что готов. Ты же не за всех так, да ведь? ДИМА. Нет. ЮЛЬКА. И из-за Лерки нет? ДИМА. Не знаю. ЮЛЬКА. Ну скажи, что не стал бы. ДИМА. Не стал бы. ЮЛЬКА. Я знаю. Я просто хотела, чтобы ты сам сказал. Ты только из-за меня, да? ДИМА. Да. ЮЛЬКА. Да? ДИМА. Да. ЮЛЬКА. ДА?! ДИМА. Да… Юлька быстро хватает его за голову. Вцепляется зубами в нижнюю губу. Кусает. По-змеиному обвивает его ногой. Резко отстраняется. Тяжело дышит. Дима делает движение в её сторону. ЮЛЬКА. Всё! ДИМА. Почему? ЮЛЬКА. Всё, я сказала! Потом… Долго молчат. Курят. ЮЛЬКА. Дим… ДИМА. Чё? ЮЛЬКА. Дим, это… Мне тут сказали, что это… Типа Лерка на вокзале там. Ну за двадцать рублей. Ну это… проститутка типа. Правда? ДИМА. Я не знаю. ЮЛЬКА. Да ладно, Дим. Я ж просто, я ей не скажу. ДИМА. Я не знаю. ЮЛЬКА. Ну, Дим. Чё ты такой? Я ж тебе письма буду писать. Колись давай. ДИМА. Ну вроде ну. Чё-то такое было. Я сам не видел. ЮЛЬКА. Чё прям за двадцать рублей? ДИМА. Не знаю. Может. ЮЛЬКА. А чё так дёшево? ДИМА. Я не знаю. ЮЛЬКА. Ну она, в принципе, больше-то и не стоит. Да ведь? ДИМА. Я не знаю. ЮЛЬКА. А чё она тогда из-за того очкарика так разорялась? ДИМА. Я-то откуда знаю? ЮЛЬКА. Такая прям вся из себя девственница, в рот компот. Шлюха двадцатирублёвая. Да ведь? ДИМА. Давай не будем… Это её проблемы. ЮЛЬКА. А я скольки рублёвая шлюха? ДИМА. Ты не шлюха. ЮЛЬКА. Ну скажи, сколько бы за меня заплатил. Миллион бы заплатил бы? ДИМА. Нет. ЮЛЬКА. А два? ДИМА. Нисколько. Ты же не шлюха. ЮЛЬКА. Правильно. Я, Дим, красивая же, да? ДИМА. Чё? ЮЛЬКА. Я нравлюсь тебе, да ведь… ДИМА. Ну да… ну. ЮЛЬКА. Я знаю. Я всем, потому что нравлюсь. У меня второй размер, Дим. ДИМА. Чего? Ноги, что ли? ЮЛЬКА. Дурак. Вот тут. (Трогает себя за грудь.) Форма персик. А у Лерки все висит уже. Уши спаниеля. Она же тебе не нравится, правда? Она же страшная, уродина, да? ДИМА. Я не разбираюсь. ЮЛЬКА. Ну скажи, что не нравится, а то письма писать не буду. ДИМА. Ну не нравится, ну. ЮЛЬКА. Вот так то. А у меня еще тату есть. ДИМА. Кто? ЮЛЬКА. Татуировка, дурачок. На попе прям. Пантерка. Хочешь посмотреть? ДИМА. Чё? ЮЛЬКА. Хочешь… хочешь… хочешь… ДИМА. Да. ЮЛЬКА. Ах, хитренький какой! Руку сперва целуй. (Протягивает ему руку.)
|
