История Ани Семеновой

Мои самые ранние воспоминания о себе начинаются с момента окончания моей прошлой жизни. Я помню себя очень пожилой женщиной с длинными седыми волосами. Я понимаю, что умираю, смотрю на себя как бы изнутри и вижу неотвратимо приближающуюся смерть. Я понимаю, что жизнь прошла, сил и возможностей больше нет, а нечто самое главное так и не произошло... С чем могла быть связана эта тоска и печаль, я тогда не понимала. Просто были воспоминания — и всё... За ними ничего... Я родилась в этом теле, в котором отчётливо помню себя с двух лет... Именно с этого глубинного чувства разочарования и усталости, какой‐то незавершённости всё началось вновь. И я стала искать, думать, как решить эту космическую головоломку. Очень многие вещи мне уже были знакомы... Я уже не раз наступала на одни и те же грабли, но если я родилась — значит, мне предстояло всё это преодолеть ещё раз, причём было неясно, что у меня на этот раз получится...

Я выделила в своей жизни несколько ключевых этапов, сыгравших важную роль на моём пути.

Сначала был институт. В институте мой первый Гуру (профессор архитектуры) сказал, что истина в простоте! «Проектируйте простые и понятные дома. Украшательство и лепнина — это прикрытие неграмотной архитектуры, рассчитанной лишь на визуальный эффект. Внешний фасад — это лишь обложка — надо заглянуть внутрь дома. Весь Петербург — просто театральная декорация, излучающая роскошь и изобилие, но за его фасадами разруха, бесконечные узкие коридоры, десятиметровые комнаты с четырёхметровыми потолками — шедевры современной архитектуры...» На осознание этой простой истины мне понадобилось шесть лет. Оказалось, чтобы проектировать по‐настоящему простые, понятные и светлые дома, архитектору нужно избавиться от изрядной доли своего собственного мусора. Творение мастера полностью отражает его внутренний мир — чем сильнее засорены мозги творца, тем более сложные и нагромождённые псевдосмыслами произведения он создаёт.

Самое удивительное, что профессор нам ничего не объяснял, ничему нас не учил, только ворчал и ругался, никогда не улыбался и всегда был всем недоволен. «Вы тупая, бездарная, вы ничего не понимаете. Как вы можете что‐то дельное спроектировать, если вы ещё не прожили жизнь, да и к тому же вы женщина...» За глаза я и мои однокурсники называли его нашим Гуру, ёрничали... Позже я поняла, что Гуру бывают и такими. И учения их от этого менее эффективными не становятся.

Понадобились колоссальные усилия, чтобы понять, чего от меня хочет Мастер, так как этому не могли научить ни учебники, ни другие люди, а дойти до этого умом было очень трудно. Вся современная цивилизация построена на копировании. Все всё копируют друг у друга: одни списывают в школе, другие срисовывают картины, третьи слизывают бизнес‐идеи, четвёртые подражают известным личностям... И никто, почти никто не умеет думать сам — этому не учат в школе!

Только когда я оказалась в безвыходном положении, и никто не мог мне помочь, объяснить простой язык архитектуры, я, наконец, сдалась, я перестала искать вне себя, перелистывая тысячи журналов и книг. Я посмотрела в себя, обратилась к своим внутренним резервам, и оказалось, что они необъятны, а моя индивидуальность неисчерпаема...

Освободившись от гор стереотипов, я смогла самостоятельно, просто и ясно выражать свои мысли через формы зданий, научилась отсеивать в своих проектах всё лишнее и наносное. Я поняла, что отныне, слушая своё сердце и при условии полной самоотдачи, смогу решить любую задачу. Невыполнимых задач не бывает. Если один человек сумел осознать и воплотить нечто, то это по силам и остальным, а возраст, пол и т. д. — это лишь мишура, на которую не стоит обращать внимания. За два дня до диплома мой профессор пожал мне руку. Он несколько раз эмоционально произнёс, что я его поразила своим проектом. Похвала из его уст звучала совершенно неожиданно.

После шести лет жёсткого режима, внутреннего напряжения, недосыпания, недоедания и полного погружения в процесс учёбы меня накрыло сильнейшее самадхи... Я чувствовала, что я — больше не я, что прорвало все мои внутренние плотины, и вода жизни подхватила меня и понесла с огромной скоростью... Все события в моей жизни ускорились в десятки раз: приходили и уходили люди, события, уроки... Если раньше я стояла на земле, то теперь неслась с бешеной скоростью в абсолютно неуправляемом потоке, сносящем всё на своём пути: деревья, строения, камни. Я успевала только удивляться: что же такое со мной произошло? Потом была поездка в Индию. Выход из социума.

После окончания института я поняла, что больше всего на свете хочу поехать в Индию. Я год отработала в очень успешной конторе, фактически исполняя обязанности главного архитектора... Это притом что я была самым молодым специалистом, и все кому не лень выражали в мой адрес своё презрение: из зависти или просто по глупости... Я несколько раз пыталась оттуда уволиться, но, к моему величайшему удивлению, за меня держались: предлагали повышение зарплаты, сулили радужные перспективы и многое другое. Когда я в очередной раз уволилась и осталась практически без средств к существованию, один из моих начальников предложил организовать фирму. Мне пришлось согласиться — я ведь хотела поехать в Индию. Наша контора успешно просуществовала полгода. Всё это время я копила деньги на Индию — больше меня ничего не интересовало.

Когда я, наконец, положила на стол своему начальнику заявление об уходе, я узнала, что такое гнев социума. Хотя я была практически неуязвима, и на меня ничего не действовало: ни запугивание, ни обвинения во всех смертных грехах, ни даже попытки начальника отправить меня к психиатру, он всё же нашёл способ мне отомстить. Он позвонил моей маме и сказал, что меня завербовали, и я не ведаю, что творю, а он ко мне относится как к дочери и очень за меня переживает. Дело было сделано. Из уст моей мамы на меня обрушилась лавина проклятий, но я не изменила своего решения. Тогда мой начальник запил с горя. Он пил целую неделюцелую неделю он не появлялся на работе. Репутация фирмы висела на волоске. Через неделю терпение у наших работодателей лопнуло (надо сказать, это были очень серьёзные люди — камеры слежения они вмонтировали даже в туалете, а разговоры в кабинетах записывались на плёнку). Контракт с моим начальником был расторгнут — его уволили. Через неделю, когда он вернулся на работу, начался ад. Он швырнул мне в лицо мои документы, отключил все компьютеры, чтобы я не могла с них забрать свои проекты. Он источал ужас, гнев и трехэтажный мат. Ещё через неделю уволились все оставшиеся сотрудники нашей фирмы — все ждали, когда кто‐нибудь сделает первый шаг. Так я вышла из социума. Мне, конечно, не дали зарплату за полтора месяца, да я на этом и не настаивала. Я была счастлива, что я могу ехать в Индию, что сожгла все мосты, и больше меня ничего не держит. С мамой мне удалось договориться чисто по‐женски. Это было незабываемо. Это был прорыв в небо...

Затем была организация‐секта последователей Саи Бабы.

Там я получила опыт того, что, как я позже узнала от Миши, называлось принятием ответственности за свои поступки, за свою жизнь. Когда я вышла из социума, у меня появилась масса интересных возможностей. Бери — не хочу. В обмен на мою жизнь мне готовы были предложить шелка и яства: например, святость (то, что вы ищете), вселенское господство (то, чего вы ещё не пробовали), место в раю (довольно хорошо раскупаемый товар), удачное будущее воплощение и жизнь у стоп Саи Бабы (эксклюзивный товар) и т. д. Мне совсем не хотелось влезать ни в какие организации — я знала, что на меня взвалят кучу обязательств, а ведь я только закончила институт и уволилась с работы. Но время не ждало.

Видимо, потому что я интуитивно представляла весь ужас своего положения, я всегда была готова нестись сломя голову в неизвестном направлении. Меня не пугали ни секты, ни зомбирование, ни гипноз. Я ходила везде и всюду. Моя мама постоянно предостерегала меня, что мне может не хватить сил выйти из секты, ведь секты уже поглотили многих ищущих. Мне было нечего ей ответить. Я понимала одно: волков бояться — в лес не ходить. Всё, как в компьютерной игре «Аладдин»: пока не соберёшь все фишечки, тебе не дадут супероружия, с которым можно пройти следующий уровень. А если ты прыгаешь, то прыгать нужно двумя ногами на шатающийся камушек. Только если всё по правде, по‐честному, Вселенная даст тебе прямой и честный ответ, скажет, надо тебе сюда или нет. А если одной ногой стоять на земле, а второй ощупываешь камешек, ничего не произойдёт — Вселенная отвечает только на конкретно поставленные вопросы, подкреплённые реальными необратимыми действиями!

Я приняла решение ввязаться в эту организацию, даже если она окажется самым большим лохотроном на свете. Мне сразу стало легко и просто. Я по‐честному впахивала, занималась бесконечной благотворительностью, детскими праздниками, ремонтами интернатов, кормлением бездомных и т. д. Как я и ожидала, ответственных людей было немного, поэтому мне приходилось брать на себя ответственность за многие проекты, но это меня не тяготило — я ведь сама приняла это решение. Я даже не представляла, как много дел можно делать одновременно. Этот опыт расширил мои представления о самой себе. А через полтора года я поставила вопрос ребром: я сделала всё, что было в моих силах, — где Счастье? Счастья не было. Считается, что люди, которые уходят от Саи Бабы, уходят от Бога и никогда не воплотятся в человеческом теле. На меня смотрели, как на самоубийцу, и всё же я пошла искать дальше. Но где искать, я уже не знала. Если я ушла от Бога, то мне оставалось идти только к Сатане...

Следующий этап: выделение наблюдателя.

18 февраля я пришла на бал к Сатане. Там я задала только один вопрос: «Саи Баба — Пробуждённый»? В ответ Сергей Рубцов крикнул через весь зал, что я ни хрена не понимаю и непонятно, зачем вообще пришла. Позже я повторяла свой вопрос ещё несколько раз, пока Миша, наконец, не осчастливил меня ответом. В результате у меня произошла остановка ума, и тут же выделился наблюдатель. Две недели я ходила и не могла понять, что этот шаман со мной сделал. Я подумала, что эти ребята не простые шаманы. Они особенные, они что‐то знают.

Я ничем особенно не отличаюсь от большинства людей — у меня те же проблемы и трудности. Только я стала жить не на черновик, а на чистовик: делать всё, как в последний раз, жить, как в последний раз, любить, как в последний раз... В этом нет ничего мудрёного — Истина в простоте! Спасибо дорогим и любимым Гуру: Сергею Рубцову, Сергею Атману, Мише и Маришку».

Мне было так плохо и в то же время смешно, что вместо поздравления я отправил Ане эсэмэску с одним словом: «Сука...»