Зарождение классической политэкономии во Франции

В XVII—XVIIIвв. Франция отставала от Англии в экономичес­ком и политическом отношении. В экономике преобладали фео­дальные формы отношений; в частности, всельском хозяйстве крестьяне, хотя уже не были крепостными, не имели своей земли и арендовали ее у помещиков, кроме того, они были все еще опу­таны сетью феодальных повинностей и регламентации и были основными налогоплательщиками. В то же время экономическая политика строилась по рецептам меркантилистов, особенно при министре финансов Ж.Б. Кольбере (1619—1683), в результате чего даже возник термин «кольбертизм», означающий наиболее жест­кий и последовательный протекционизм. Кольбер пытался создать мануфактуры экспортной ориентации, предоставляя им различные льготы, в том числе заниженные цены на сельскохозяйственную продукцию. Но добиться успехов во внешней торговле Франции не удавалось, так как на мировом рынке господствовали голландцы и англичане, а сельское хозяйство тем временем приходило в упа­док.

В начале XVIIIв. Франция пережила последний приступ своеоб­разного меркантилизма, когда регент Филипп Орлеанский поверил шотландцу Джону Ло, что можно оживить экономику не металли­ческими, а бумажными деньгами. Не надо накапливать золотые и серебряные деньги с помощью внешней торговли, достаточно, чтобы банк выпускал в обращение банкноты. В 1716 г. Ло открыл в Париже Всеобщий банк, и первые три года казалось, что сбы­ваются его слова: «Внутренняя торговля есть занятость людей и обмен товаров... Внутренняя торговля зависит от денег. Большее их количество дает занятие большему числу людей». В 1717 г. он основал также Миссисипскую компанию, финансируемую Всеоб­щим банком, и начал массовый выпуск акций, что оказалось, по сути, первой в истории финансовой пирамидой. В 1719 г. Всеоб­щий банк стал государственным, в январе 1720 г. Ло стал мини­стром финансов Франции, но уже к осени этого года огромная масса акций и банкнот, выпущенных за это время, начала стре­мительно обесцениваться, а в декабре 1720 г. Ло бежал из Фран­ции. Любопытно, что, находясь в изгнании, Ло получил в 1721 г. приглашение от Петра I перейти на русскую службу, но отказал­ся, и повторения эксперимента Ло в России не произошло. Крах «системы» Ло ускорил и развенчание во Франции идей меркан­тилизма с его верой во всесилие денег и в активную роль государ­ства в экономике. В качестве альтернативы получает развитие идея «естественного порядка» в экономике и рождается лозунг: «Laissez laire, laissez passer», означавший свободу предпринимательской деятельности от государства. Предположительно, это выражение, ставшее позднее термином, означающим экономику свободной конкуренции, принадлежит интенданту торговли В. Гурнэ.

Первый представитель классической политэкономии во Фран­ции Пьер Буагильбер (1646—1714), писавший свои работы еще до авантюры Д.Ло, объявил себя «адвокатом сельского хозяйства». Уже в первой своей работе «Подробное описание положения Франции, причины падения ее благосостояния и простые спосо­бы его восстановления» (1696) он критикует меркантилизм, эко­номическую политику правительства и предлагает обратить внима­ние на сельское хозяйство. В последующих работах начала XVIIIв. «Обвинение Франции», «Трактат о природе, возделывании и пользе зерна», «Рассуждение о природе богатства, денег и нало­гов», «Исследование о редкости денег», а также в письмах в ми­нистерство финансов он развивал эти идеи, но они оставались «гласом вопиющего в пустыне».

Критикуя меркантилизм за его внимание к сфере обращения, Буагильбер противопоставлял ей сферу производства, ссылаясь на министра финансов Генриха IVСюлли, говорившего: «Земледе­лие и скотоводство... вполне заменяют рудники Перу».

В методологии Буагильбер использовал концепцию «естествен­ного порядка», под которым он подразумевал капитализм. Фео­дальные же порядки он считал «неестественными». «Чтобы удов­летворить все потребности государства и вернуть всему народу древнее изобилие, — писал он, — не нужно никаких чудес, дос­таточно перестать совершать насилие над природой». Кроме того, у Буагильбера высказана идея, получившая затем дальнейшее раз-питие у А. Смита под названием «невидимая рука». Он писал, что «все поддерживают... богатство исключительно во имя собствен­ных интересов и создают тем самым, хотя это то, о чем они мень­ше всего заботятся, всеобщее благо».