Интеллект звука

 

В начале 1980-х годов Ховард Гарднер из Гарвардского университета написал книгу «Кадры мозга» — одну из наиболее эффективных книг по образованию современного поколения. В ней он утверждает, что мы обладаем множественным интеллектом. В дополнение к лингвистическому, логико-математическому, пространственному и органо-кинестетическиму интеллекту у нас есть еще межличностный, внутриличностный и музыкальный интеллект. Он цитирует результаты исследований, которые показывают, что младенцы способны подстраиваться под громкость и мелодичный контур песен матери, а в четыре месяца они могут угадывать уже ритмическую структуру. Ученые обнаружили, что дети предрасположены к восприятию этих аспектов музыки гораздо сильнее, чем к базовым элементам речи. Их легче втянуть в игру звука, чтобы раскрыть их творческие возможности.

Анализируя традиционное музыкальное образование в Африке, Гарднер рассматривает общину из Нигерии. Когда детям исполняется неделя от роду, их уже вводят в круг музыки и танцев, отцы начинают изготавливать для них маленькие барабанчики. Достигнув двух лет, дети объединяются в группы, где изучают пение, танец и игру на музыкальных инструментах. К пяти годам дети знают уже сотни песен, играют на нескольких ударных инструментах и исполняют десятки сложных танцевальных движений. В некоторых культурах делается акцент на различиях личностей. В племенах из Ганы, например, менее талантливых детей заставляют ложиться на землю. Учитель музыки, наклоняясь над ними, буквально вбивает ритмы в их тело (и, как они полагают, в душу).

С тех пор как книга «Кадры мозга» помогла ввести музыкальный интеллект в образовательную систему, сотни книг продолжают развивать эту тему. В своей книге «Введение в музыкальный мозг» я стараюсь доказать то, что чем больше стимулирования получает ребенок через музыку, движение и искусство, тем более интеллигентным человеком он станет. Стимулирование должно сопровождаться тишиной, в противном случае все окажется тщетным. «Музыкальная диета» не делает детей более талантливыми и способными, если она не подкреплена другими занятиями.

Музыка вносит положительную расслабляющую атмосферу во многие классы, дает возможность провести чувственную «интеграцию», которая необходима для развития устойчивой, долгосрочной памяти. Она служит основой для того, чтобы заглушить промышленные или транспортные шумы, поэтому может с успехом использоваться для снижения возбуждения, расслабления перед экзаменами, а также повышения уровня знаний. В углубленном обследовании сотен трудов, написанных в 1972—1992 годах, три преподавателя обнаружили, что музыкальные занятия способствуют чтению, развитию языков, включая иностранные, и общей успеваемости. Исследователи отметили, что музыка стимулирует творческие способности, повышает самооценку у студентов, чувственные моторные навыки и улучшает психомоторное развитие.

 

В 1997 году во время дискуссий по поводу художественного образования в средних школах Гарднер расширил свои взгляды и говорил о том, что музыкальный интеллект воздействует на эмоциональную и духовную сферу развития. Он говорил о том, что музыка помогает структурировать мышление человека и его производственную деятельность, облегчая изучение математики, языков и освоение навыков ориентирования в пространстве. Законодатели и члены школьных советов, которые «вырубают» музыку из начального образования, просто невежды в том, как развивались человеческий мозг и сознание. Я согласен с Гарднером и считаю, что детей нужно как можно раньше знакомить с искусством и культурой.

 

Языковые навыки и музыка

 

Начиная с песни Джимини Крикета «Энциклопедия» до более сложных ритмов, звуки и музыка в Америке используются в качестве фона при обучении языкам, спеллингу и даже базовым общественным знаниям в начальной школе. Это не музыкальное образование, а просто обучение при помощи ритмических и звуковых компонентов. В течение пяти лет, когда я участвовал в образовательном проекте Гуггенхайма в Чикаго, я понял, что многие студенты не могут грамотно писать из-за того, что звуковая стимуляция и их способность следить за информацией были слаборазвиты. Я обнаружил, тем не менее, что ритмические средства в сочетании с движениями способствуют улучшению памяти. Эта идея появилась у меня однажды утром, когда симпатичная учительница делала перекличку и произносила фамилии и имена детей по-своему, используя необыкновенные трифтонги. Девочка, которую звали Алора Смит, у нее превращалась в «Я-л-о-р-а-а С-м-и-т», а Майра Сью Роббинс становилась «М-а-й-с-у-р-о-б-н». Эти дети были из хороших семей, но в разговоре не уделяли внимания согласным. Мы стали заниматься с ними, определяя букву «л» как изгиб локтя, произнося звук «с», подняв пальцы вверх, а звук «т» — указывая на кончики ног и на землю. Мы начали соединять вместе имена всех детей в классе, называя их по буквам, делая движения то подбородком, то носом. Вообразив список класса, который парит где-то в облаках, мы изображали буквы сначала левой частью тела, затем правой, головой и пятками. В течение двух дней весь список фамилий и имен дети по буквам произносили в темпе рэпа. При этом каждый ребенок показывал эти буквы и звуки, придумывая самые невероятные жесты. И то, что казалось вначале игрой, вскоре стало мощным инструментом дальнейшей учебы и развития. Нет смысла говорить о том, насколько улучшилось правописание у детей.

Исследования подтвердили существенную роль музыки в развитии детей. Исследование 1993 года показало, что афро-американские студенты называли своих учителей музыки в качестве основных ролевых моделей (36%), за ними следовали учителя английского языка (28%), истории и социальных наук (14%) и, наконец, тренеры и инструкторы по физкультуре (7%). Другие исследования показали, что студенты первых курсов, которые ежедневно занимались музыкой, реже отсутствовали на занятиях, чем другие, а курсы музыки, как искусства и драмы, положительно влияли на решение школьников старших классов продолжать учебу в школе или колледже.

 

ИНТЕРЛЮДИЯ

Чтение под «раз-два-три»

 

В Брайнуорксе, новаторской школе города Кэрролтон в Техасе, можно видеть, как ребенок, у которого проблемы с чтением, читает вслух под метроном, установленный на 60 ударов в минуту. Проходит несколько минут, и голос ребенка становится более плавным и ритмичным.

В качестве упражнения попробуйте читать вслух под музыку концерта в стиле барокко (например, Баха или Генделя). Вначале звуки могут вас отвлечь, но вскоре вы почувствуете, что мягкая музыка повышает концентрацию.

В экспериментальной школе в Токио я был свидетелем новаторского использования музыки, как и в Чикаго. Учителя исполняли классическую, японскую или фольклорную музыку и даже «Моя дорогая Клементина» во время языковых уроков для того, чтобы дети лучше запоминали команды и могли быстрее развивать лингвистические навыки, опираясь на четкий тональный ритмический рисунок. В это время дети изучали кану, японский фонетический строй письма. При этом у детей были большие кисти диаметром три или четыре дюйма, которые они опускали в акварель. Под музыку они рисовали на стенах большие иероглифы размером с самих себя, а также различные фигуры, например овалы и всевозможные контуры, а не только буквы. Они учились делать движения, прислушиваясь к звукам, выполняя грациозный танец, которые делали эти граффити одновременно элегантными и примитивными. Спустя несколько недель большие кисти, которые я назвал «Методом Тома Сойера», были заменены обыкновенными фломастерами. Дети перешли на изображения гораздо меньшего размера, продолжая рисовать на бумаге, наклеенной на стены. Третьим этапом было нормальное письмо шариковыми ручками обычного цвета на обычных листах бумаги за партами.

В течение месяца, во время которого я испытывал удовольствие от наблюдения за такими уроками, я заметил, что звуки, издаваемые детьми, преобразились от агрессивных и ритмичных до расслабленных. Наконец ученикам были выданы мягкие карандаши, которые они держали в руках впервые в жизни. Спустя несколько недель дети начали легко писать на бумаге. За счет такого сочетания ритмов и динамики музыки и голоса с постепенным обучением письму удалось снять напряжение, которое обычно маленькие дети испытывают, когда им пытаются привить сенсомоторные навыки выполнения движений, необходимых при письме.

 

Ускоренное обучение

 

Наиболее глубокое использование музыки для ускорения обучения было разработано болгарским психологом Георгием Лозановым, который провел исследование творческих функций, воображения и релаксации и стал одним из ведущих методистов по обучению мозга и тела. Его система, разработанная для взрослых, изучающих иностранные языки, и метод, известный под названием «Суггестопедия», внесли существенные изменения в систему преподавания в Европе и Соединенных Штатах. Она сделала общепризнанным тот факт, что медленная музыка в стиле барокко способствует обучению.

Международный бестселлер «Суперучеба» Шейлы Острэндер и Линн Шредер стал очень популярным. В книге описывается, как Лозанов начал использовать музыку, когда работал над докторской диссертацией в Харьковском университете. Исследуя внушение для обучения во время сна, Лозанов обнаружил, что в больницах и санаториях России, Украины и Болгарии используется музыка для ускорения восстановления пациентов в реабилитационных палатах. Оказалось, что музыка позволяет регулировать ритм сердечных сокращений и кровяное давление.

В Академии наук Болгарии и в Софийском медицинском институте Лозанов продолжал свои исследования, обнаружив, что медленная музыка в стиле барокко может ввести студентов в состояние расслабленности. В этом состоянии они воспринимают знания лучше, чем во сне. При помощи педагога доктора Алеко Новакова он разработал метод разбиения информации на четырехсекундные «сгустки данных». Эти короткие звуковые байты, перемежающиеся четырехсекундными паузами, состояли из семи-восьми слов, которые повторялись в различных комбинациях, с различным выражением и интонациями. На фоне мягко звучащей инструментальной струнной музыки декламирование этих сгустков данных улучшало память и значительно ускоряло запоминание. Лозанов обнаружил, что лучшими для этой цели являются скрипичная музыка и другие струнные инструменты, которые богаты гармоничными обертонами и исполняются с ритмом 64 удара в минуту. При этом значительно сокращалось время учебы и выполнения таких сложных задач, как моделирование новых нарядов или проектирование станков. При использовании музыки программа, на которую раньше уходил семестр, могла быть пройдена за несколько часов.

Программа ускоренного обучения Лозанова распространилась во всех социалистических странах и получила развитие в Софии, где существовал финансируемый государством институт. За считанные дни студентам удавалось выучить половину активного словаря, до тысячи слов или фраз на иностранном языке, при среднем уровне запоминания 97%. «Память человека практически уникальна», — утверждал Лозанов после демонстрации невероятных навыков, которые можно развить практически у любого человека.

Подобно Томатису, Лозанов выделил часы суток и позы, при которых слушающий оказывается под наибольшим воздействием музыки. Он обнаружил, что волны мозга воспринимают информацию как в высокостимулированных (бета) состояниях, так и в чрезвычайно расслабленных, близких ко сну. Лозанов сделал вывод, что, когда информация закодирована в сознании и подсознании, доступ к памяти значительно ускоряется.

Ставка Лозанова на аудирование и визуальную опору привела к разработке того, что в школах ускоренного образования теперь называется активными и пассивными концертами. Пассивный концерт представляет собой чтение рассказов или словаря преподавателем после полудня, когда свет приглушен, а студенты удобно расположились в креслах. Это похоже на пассивное слушание, которое я наблюдал в школе Гуггенхайма в Чикаго. Поскольку у школы не хватало средств для приобретения специальных кресел с регулируемым наклоном спинки, детям приходилось сидеть в шезлонгах, которые были приобретены на распродаже в магазине. Надо было видеть это зрелище: маленькая комната, до отказа уставленная многоцветными пляжными шезлонгами, и десятки детей, подскакивающих один выше другого, чтобы показать учителям, как глубоко они могут расслабляться и внимательно слушать.

На пассивном концерте при ускоренном обучении, которое продолжается около сорока пяти минут, новый материал, новый словарь и новые звуки вводятся неспешным голосом под медленную музыку барокко. Концерты Телеманна, Вивальди, Скарлатти, Корелли, Генделя и Баха наполняют атмосферу, их ритм — от 52 до 68 ударов в минуту. Голос учителя льется плавно в такт музыке, он не жалеет времени на то, чтобы акцентировать или повторить новые слова, произнося каждое с особой тональностью.

Однажды ко мне обратилась одна женщина, выказав озабоченность по поводу моих «гипнотических» занятий с детьми. Она заметила большие успехи у дочери, снизилась напряженность, а самооценка повысилась. Однако религиозные убеждения заставили эту женщину задаться вопросом о допустимости глубокого расслабления детей в школе. Я пригласил ее посетить один из уроков и понаблюдать самой. «Это просто великолепно! — воскликнула она. — То, что вы сделали для моей дочери, похоже на то, чему недавно доктора учили моего мужа, чтобы у него не было сердечного приступа из-за высокого давления. Даже если моя дочь не выучит иностранных языков, она будет наверняка знать, как бороться с повышенным давлением. Продолжайте свою замечательную работу».

На следующее утро после урока ускоренного обучения учитель начинает активный концерт, который закрепляет то, что было введено во время пассивного концерта. Учитель, как правило, рассказывает тот же текст, произносит те же фразы, стихи или истории, используя при этом новый словарь. Только на этот раз он использует драматичную музыку XIX века, например скрипичный концерт Паганини. Голос учителя нарастает и снижается, повторяя музыкальные контуры, воспроизводя основные фразы и акцентируя эмоциональную текстуру материала. Используемые при этом композиции включают концерты Моцарта, Бетховена и Брамса. После такого концерта студенты должны сами воспроизводить ключевые слова и фразы, называя их по просьбе учителя. Только после того как ухо и голос вовлечены в процесс познания, подключается чтение и письмо, студенты впервые видят текст и слова, написанные на бумаге.

 

Музыкальное образование и школа Орфа*

 

Изучение музыки может быть столь же важным для воспитания интеллекта ребенка и его эмоционального развития, как и уче6а под аккомпанемент музыки. К счастью, современное музыкальное образование проделало длинный путь. В Соединенных Штатах Америки оно зародилось еще во времена преподавателя Хораса Манна, который предлагал ввести музыку, рисунок и изучение естественных объектов в школьную практику еще в 1844 году. Благодаря Манну и Лоуэллу Мэйсону, на которых огромное влияние оказали труды великого швейцарского реформатора Иоганна Хайнриха Песталоцци, музыка проникла в общеобразовательные школы в начале XX века. К сожалению, в последующие десятилетия музыкальное образование было излишне структурированным, а учителя стали слишком академичными. Уже к середине 1920-х годов акцент сместился от исполнительства к «оценке».

 

* Карл Орф (1895—1982) — немецкий композитор и педагог. В 1924 году основал в Мюнхене школу гимнастики, танца и музыки. Начиная с первого значительного произведения (сценической кантаты «Кармина Бурана») Орф разрабатывал новый тип музыкального спектакля, основанный на тесной связи музыки, жеста и сценического движения. В 1950—1954 годах он издал 5-томное собрание «Музыка для детей», ставшее основой музыкально-педогагической системы Орфа, которая получила мировое признание и распространение. В 1961 году был открыт Институт Орфа.

 

Колледж Оберлина впервые предложил четырехгодичный курс обучения педагогов по музыке. К началу 1940-х годов множество навыков, включая слушание, композиторство и исполнительство (в совокупности известные как музыкальный процесс), начали использоваться в школах и консерваториях. Сегодня большинство программ базируются на европейских и японских методах обучения, которые синтезируют движение, импровизацию и сольфеджио — методы, которые получили развитие в Германии усилиями Карла Орфа, в Венгрии — Золтана Кодали, в Швейцарии — Жака Далкрозе и в Японии — Шиничи Сузуки. Кроме этого, компьютеры, синтезаторы и электронные системы MIDI предлагают школьникам и студентам множество разнообразных новаторских учебных программ.

В 1930-х годах Карл Орф, прогрессивный композитор, автор «Кармины Бураны», разработал систему интегрирования естества человека в «мир движений, выражения и звуков». Его подход, который получил название «школа Орфа», включает обучение в сочетании с ритмикой, речитативной речью, искусством жеста и движения, а также импровизацию с пением и игрой на простейших ударных инструментах. Таким образом, в классной комнате дети рассказывают стишки, рассказы, в то же время перемещаясь по классу и играя на барабанах и ксилофонах. Народная традиция понимания музыки без необходимости читать ноты «по бумаге» помогает изучать музыку посредством движения, песен, танца и игры на инструментах, а не за счет сложной аналитической мыслительной работы.

«Как гумус в природе делает возможным рост растений, так и элементарная музыка дает ребенку основы, которые другим образом в него не заложить, — пояснял Орф, приводя аналогию из мира природы. — В возрасте начальной школы следует особо стимулировать воображение ребенка; возможности для эмоционального развития, которые содержат опыт умения чувствовать и энергию контролировать выражение этих чувств, также должны быть обеспечены. Все, что ребенок испытывает в этом возрасте, все, что пробуждается и воспитывается в нем, является определяющим фактором для его дальнейшей жизни».

С помощью метода Орфа дети пробуждаются в мире, где музыкальный словарь преобразуется в словарь движений, речи, ритма и музыки. В настоящее время более трех тысяч школ в Соединенных Штатах Америки используют школьную модель Орфа в программах начальной школы. Международная деятельность в этой области координируется Институтом Орфа, который находится в Зальцбурге (Австрия).

История Лиз Джилпатрик иллюстрирует притягательность метода Орфа. Джилпатрик проводила все свои дни в бездумном веселье, пении, игре на трубе и скрипке, а также упражнениях на старой фисгармонии, которую она обнаружила в подвале родительского дома. Лиз училась игре на гитаре с помощью дешевого инструмента, но она была столь счастлива. Песни, которые она писала, были естественным выражением ее детства, когда единственным разумным поводом встать с постели было приняться за сочинительство музыки.

Даже когда таких блестящих интерлюдий стало меньше и появилось чувство одиночества, музыка оставалась единственным другом, который сопровождал Лиз в ее прогулках по берегам озера Мичиган, а также в минуты, когда она наблюдала заход солнца из окон своей спальни. Иногда это была музыка Мендельсона из «Сна в летнюю ночь» или «Реквием» Моцарта, в другие дни — Гарри Белафонте или ее собственные импровизационные мелодии. «Но она всегда присутствовала, звучала наяву или в моем сознании. Именно музыка делала мои дни значимыми, — вспоминает Джилпатрик. — Мне не нужны были религиозные занятия, поскольку музыка восполняла мои духовные потребности. Весь экстаз, который нужен был моей душе, был звуковым сигналом, песней или проигрыванием старой записи на магнитофоне».

В старших классах школы Джилпатрик открыла для себя французский рожок и начала петь мадригалы. В университете штата Висконсин она продолжала совершенствоваться в игре на рожке и вскоре стала преподавать, однако поняла, что музыкальное образование было «скорее болотом, чем полем». В течение первых четырех лет она убедилась, что сделала ошибку. Радость приходила только тогда, когда она преподавала детям музыку, которую обожала сама, или писала простые аранжировки для школьного хора.

Пытаясь противопоставить что-либо удушающейся атмосфере формального музыкального образования, Джилпатрик записалась на курс школьной программы Орфа. «Первый класс, — вспоминает она, — был похож на острую боль, которую мы испытываем, когда влюбляемся. Господи, кто-то стал вдохновлять меня, взрослого музыканта, на создание своих музыкальных и танцевальных произведений. Не было никаких музыкальных знаков на бумаге — просто мои уши и мои исполнители». Выстукивая простые, повторяющиеся звуковые мелодии на металлофоне, Лиз закрывает глаза и испытывает влияние чистого звука. «Тело больше не существует, только мы — ангелы», — шепчет она. Во время изучения программы Орфа Джилпатрик поняла всю мощь творчества и вернулась к детским воспоминаниям, когда она сама «была музыкой, а не просто исполнителем».

Джилпатрик продолжила образование и стала инструктором школы Орфа. Она обожает работать с детским ансамблем, который исполняет пентатонический аккомпанемент, Она страстно любит разучивать трудную музыку со взрослыми, писать песни или слушать Баха. «Семилетний ребенок, поющий своим сердцем, создает звуки, которые столь же прекрасны, как и хоральные произведения Брамса, — радуется она. — На меня должно было снизойти откровение, чем-то напоминающее то, что случилось с мистером Холландом, чтобы я смогла понять суть моей страсти как средства донесения музыки до детей. Точно так же школа Орфа донесла ее до меня».

 

Метод Сузуки

 

Вариации Моцарта на тему «Ах, маман, вы это мне говорили», которая больше известна как песенка «Мерцай, мерцай, звездочка», дают возможность детям быстро выучить алфавит. Сотни детей с маленькими скрипочками начинают именно с этой темы благодаря доктору Шиничи Сузуки, который образовал школу для обучения талантов в городе Ма-цумото более пятидесяти лет назад. Каждый ребенок, как говорит педагог, обладает неограниченным потенциалом. Точно так же как дети начинают без усилий разговаривать на своем родном языке, музыка столь же основательно заложена в их сознании. Используя метод имитации, Сузуки обучает детей, начиная с двух-трех лет, искусству выражать свои эмоции с помощью звуков. В этой школе записи хорошей музыки звучат постоянно, а родителей приглашают посещать все уроки детей, чтобы помочь создать «благородный ум и великолепные способности».

Вики Ворьетер, скрипачка и медик, использующая метод Сузуки, знакомит людей с эффектом раннего музыкального образования и воздействием этого метода на мозг. Она любит рассказывать историю девочки Софи, трех с половиной лет от роду, которая посещала семинары Сузуки в монастыре в городе Ла-Сутеррен, во Франции, вместе с матерью и братиком. Худенькая фигурка Софи, слабенький голос тела и неглубокий звук скрипочки свидетельствовали о хрупкой и тонкой душе. На первом занятии ей показали, что играть на скрипке нужно, твердо стоя на земле. Затем вместе с мамой и учителем девочка стала петь «Мерцай, мерцай, звездочка» для того, чтобы наполнить свой голос энергией. Наконец ее попросили сыграть на скрипке так, чтобы струны вибрировали и издавали «бриллиантовый тон», как доктор Сузуки называет этот регистр. (Когда скрипка вибрирует, небольшой кусочек дерева, который называется душа, распространяет резонанс по всему инструменту.) «К концу первой недели семинара, — сообщает Ворьетер, — голос Софи стал более наполненным. Скрипка стала играть голосом, полным души».

 

ИНТЕРЛЮДИЯ

Тема и вариации

 

В отличие от существующих мифов, Моцарт не писал «Мерцай, мерцай, звездочка», когда был мальчиком. Когда он был ребенком, существовала песня, которая называлась «Ах, маман, вы это мне говорили», но Моцарт сочинил набор из двенадцати вариаций, вероятнее всего, в 1781 году, когда ему было шестнадцать лет.

То, что вначале казалось лишенным искусства и детским, может вызвать к жизни колоссальную творческую энергию, привести к прозрению и вере. Попробуйте сделать следующее упражнение, слушая вариации Моцарта на тему «Мерцай, мерцай, звездочка» (вы можете найти их в моем сборнике «Музыка для "эффекта Моцарта"», томЗ. «Высвобождая дух творчества: музыка для творчества и воображения»).

1. Устройтесь удобно в кресле, закрыв глаза. Сделайте шесть—восемь глубоких вдохов и постарайтесь избавиться от тяжелых мыслей.

2. Вспомните о каком-нибудь задании, которое вам приходится делать ежедневно и которое докучает вам. Представьте, что вы начинаете выполнять это задание, как только начинается музыка.

3. Далее, пока глаза закрыты, представьте себе двенадцать вариаций задания, которое вы выполняете. Можете делать пометки на бумаге, если хотите, но старайтесь не нарушать поток образов.

Не правда ли, все это выглядит слишком по-детски? Однако этот метод давал блестящие результаты.

 

Дэвид, молодой француз, переживал серьезные эмоциональные проблемы, которые начались после развода его родителей. Образ жизни был хаотичным, он метался между домами своих родителей, учился плохо. Уроки музыки, на которые он ходил с матерью, приводили его в отчаяние, и он перестал их посещать. Спустя несколько недель преподавательница по методу Сузуки попробовала новый подход. Она попросила мать держать Дэвида в объятиях, пока она исполняет классические пьесы на скрипке в течение часа. Они слушали музыку, тесно прижавшись, и стали более восприимчивы друг к другу. На следующей неделе Дэвид обрел спокойное состояние духа и стал учиться гораздо лучше.

Прошлой весной мне довелось посетить уроки флейты шаку-хачи в Японии, которые давал Фуджита Дайгоро. На родине его считают национальным достоянием за древнюю манеру игры на флейте, которая зародилась в древнем драматическом театре в XIV веке. Он известен своими масками, динамичными костюмами и персонажами мощной эмоциональной силы. Сейчас в возрасте более восьмидесяти лет Фуджита передает другим эту древнюю традицию.

Джефф Кларк, американский преподаватель и переводчик, который прожил в Японии двадцать пять лет, начал брать уроки у Фиджита и пригласил меня однажды на такой урок. Я уже стал забывать после моих музыкальных занятий в Японии в начале 1970-х годов о том, как там преподают музыку. Фуджита сидел в одиночестве в обставленной по традиции комнате на татами за передвижной дверью шоджи, держа перед собой небольшой кусок дерева. Мастер стоял на коленях и держал в руках две ярко раскрашенные палочки, которые были похожи на скальпель с удлиненными ручками на концах.

Студенты приходили на занятия во вторник с тринадцати до девятнадцати часов, без предварительной записи. Фуджита принимал их в том порядке, в котором они приходили, и уделял каждому пятнадцать минут и брал с них небольшую плату за обучение в зависимости от времени года. Студентам доводится слушать тех, кто берет урок раньше, перед тем как им предстояло сыграть пятиминутный отрывок из средневековых пьес. Если нужно было подождать, миссис Фуджита появлялся как будто из воздуха с чашкой зеленого чая, а затем исчезала, казалось, у вас на глазах.

Сам учитель во время урока никогда не играл на инструменте. Он просто воспроизводил ритмы трех барабанов (коцузуми, оиузуми и хорошо известного тайко), постукивая палочками по небольшому куску дерева. Когда учитель рассказывал текст, студент выполнял роль отсутствующего актера. Через тридцать лет таких занятий студент получает приглашение для сольных выступлений. Это можно считать полной противоположностью ускоренному обучению, так как это вечное внутреннее обучение.

 

Связь между мозгом и музыкой

 

Каким образом музыке удается активизировать интеллект и ускорить учебу? Стимулирует ли она область мозга, связанную с творчеством? Являются ли музыкальные способности детей данными природой или развитыми в обществе? Отличается ли мозг музыкантов от мозга обычных людей? Вот лишь некоторые из тех вопросов, которые задают себе ученые, исследователи-медики, психологи и преподаватели, пытаясь ответить на главный вопрос: почему срабатывает «эффект Моцарта»?

Если следить за развитием нервной системы в детстве, можно получить некоторые подсказки. Когда ребенок впервые приходит в школу, его память открыта для механического усвоения, множество фактов отпечатывается в ней посредством песен и музыкальных игр. Понимание того, что они могут повторять, приходит к детям с шести лет (у многих мальчиков с восьми). Фонетику они изучают в это время при помощи случайного процесса, который заключается в том, что они связывают звуки с различными объектами, движениями и действиями. Этот процесс не является линейным и, на первый взгляд, бессмысленным, но он чрезвычайно важен для развития умения думать, которое необходимо в течение всей жизни.

До тех пор пока не произойдет крупный прорыв в развитии мозга в начальной школе, обучение происходит посредством движений и быстрых эмоциональных ассоциаций. К двум годам мозг начинает сращиваться с телом посредством ходьбы, танцев и выработки чувства ритма. Возьмите рэп, который для детей имеет смысл даже тогда, когда они не понимают, что они бормочут. Ученики вторых классов в некоторых районах Чикаго и Нью-Йорка могут декламировать в стиле рэп в течение пятнадцати или двадцати минут. В то же время очень трудно удерживать их внимание в беседе более минуты или двух. В возрасте между семью и девятью годами происходит большой рывок в интеграции нервной системы детей. Чем большее музыкальное воздействие оказали на них перед тем, как они пойдут в школу, тем глубже этот этап нервного кодирования будет помогать им в дальнейшей жизни.

Между вторым и третьим классами у детей, как правило, развиваются более сложные умения — слушание, обработка визуальной информации, координированные движения сознания и мозга. Скорее всего, после четвертого класса образуются основные модели чувственного сознания, а дальнейшее обучение является только их коррекцией. Тем не менее много работы еще предстоит проделать. Фонетические знаки, музыкальная нотация и математическая связь образуются в слуховых центрах, которые устанавливают связь между левым и правым полушариями мозга. После этого начинается диалог в сознании между символами внешнего мира и их значениями во внутреннем мире человека. Швейцарский детский психолог Жан Пиаже называет это «конкретным мышлением».

Между девятью и одиннадцатью годами слуховые каналы претерпевают дальнейшее развитие, давая большой толчок речи и слушанию. Чтение хором, занятие поэзией и тренировка различных моделей произношения и диалектов становятся важным этапом, поскольку мозги слуховая система начинают обрабатывать голоса и явления окружающего мира в целом. Дети, которые никогда не слышали диалекты иностранного языка, будут воспринимать такую речь как чужую всю оставшуюся жизнь. Если в этом возрасте ребенок слышит множество диалектов по телевидению или в кино, это помогает незначительно, но если учиться петь простые фольклорные мелодии на японском языке, немецком или на местных диалектах, то мозг способен «записать» новые звуки и ребенок будет более полно понимать окружающий мир.

На этом этапе завершает свое развитие corpus callosum (большое тело) — мостик между левым и правым полушариями мозга, что позволяет им одновременно реагировать на любое явление внешнего мира. Последние исследования показали, что corpus callosum у музыкантов гораздо сильнее развит, чем у других людей. Это укрепляет нас в мысли о том, что музыка способствует увеличению количества нервных каналов в мозге и стимулирует учебу и творчество. Planum temporale (лобная плоскость), расположеиная в лобной доле головного мозга, также сильнее развита у музыкантов. Эта область мозга, как полагают, связана с функцией обработки языка и может отвечать за «разделение на категории» звуков, обеспечивая чувственную связь между языком и музыкой. Подобные исследования, по мнению писателя-популяризатора науки Ричарда А. Кнокса, являются «частью растущего понимания того, что человеческий мозг предназначен для обработки, оценки и создания музыки — такого вида деятельности, суть которого ученые только сейчас начинают понимать с точки зрения биологии».

В1996 году педагоги сообщили, что у детей в возрасте одиннадцати лет цепи нейронов, которые управляют восприятием и различением чувственной информации, претерпевают серьезные изменения.

Между одиннадцатью и тринадцатью годами, как отмечают Пиаже и другие педагоги, начинает развиваться самосознание. Между тринадцатью и пятнадцатью годами происходит ломка голоса у мальчиков, при этом они теряют более интуитивные, эмоциональные его характеристики, которые так хорошо чувствовались в их голосе. В этом возрасте музыка, искусство и творческое физическое образование стимулируют развитие функций правого полушария мозга. Это чрезвычайно важно для того, чтобы добиться глубокой интеграции мозга и тела.

Сознание продолжает развиваться и в подростковом возрасте с тринадцати до девятнадцати лет. Мышление становится более абстрактным, а музыкальные навыки — более точными. Исполнение становится более осознанным. В старших классах средней школы, ближе к девятнадцати годам, музыка, искусство и другие ритмические виды деятельности уже проделали большую часть работы. Мозг продолжает развиваться, но основные возможности для больших изменений в восприятии исчерпаны.

Нервную систему можно сравнить с симфоническим оркестром, в котором властвуют различные ритмы и мелодии. Существует множество ритмичных и мелодичных систем, которые обеспечивают синхронизацию мозга. Если повреждена какая-то зона мозга, нарушаются естественные ритмы мозга и организма, нейроны могут «работать» в несоответствующее время или оставаться неподвижными. В этом случае музыка, движения или образы могут помочь восстановить «музыку нервной системы» и вернуть ее в нужный ритм. Мистическим образом музыка доходит до самых глубин нашего мозга и организма, вовлекая в работу множество подсознательных систем и механизмов.

 

От хаоса — к творчеству: джаз, самба и импровизационная музыка

 

Ди Культер, профессор педагогики, директор Института педагогических исследований в Боулдере и автор книги «Расписание для мозга при освоении музыкальных навыков», специализируется на изучении взаимодействия между музыкальной образностью и развитием нервной системы. Она объясняет, что музыка Моцарта, которая используется в экспериментальных исследованиях интеллектуального потенциала и способности к пространственному мышлению в университете штата Калифорния в городе Ирвине, стимулирует генерацию мозгом высококачественных бета-волн или обычного сознания. Однако для оптимальной творческой работы и решения таких вопросов, которые не поддаются простым решениям, она рекомендует джазовую музыку. Джаз врывается в хаос и из хаоса создает порядок. Культер считает, что музыка Майлса Дэвиса, Джона Колтрейна и авангардного композитора Джона Кейджа способна завести слушателя в область тета-сознания — область высокотворческих волн мозга, которые связаны с художественным и духовным прозрением.

И наоборот, рок, рэп и другие музыкальные жанры, которые основаны на ритмах и являются интенсивным отражением понятия времени, хорошими для восстановления способностей детей, которые имеют к этому понятию особую чувствительность. «Некоторые из наших районов являются зонами войны, — считает она. — Для того чтобы выжить в таких условия, подросткам нужно развивать достоинство и самосознание. Эта музыка помогает им сфокусироваться. Она заостряет их способность к самоорганизации». Музыка «Нового века» и фоновая музыка организованы вокруг пространства. Для людей, которые живут в высокодуховной, структурированной среде, такой как музыка, этот клубо