Глава 24. В понедельник утром я впервые в жизни совершил взлом с проникновением

В понедельник утром я впервые в жизни совершил взлом с проникновением. По крайней мере, по собственной воле.

У меня даже руки не дрожали, когда вставил ключ в замочную скважину и вошел в пустой дом Брандтов. Тэйт уехала в школу полчаса назад. К собственному раздражению я сам опаздывал. Надеялся, что она уйдет рано утром, заниматься своими экспериментами в химической лаборатории. Но сегодня Тэйт задержалась, и, следовательно, задержала меня.

Ее отец поручил мне выяснить, что она хочет в подарок на день рождения, словно мы по-прежнему дружили. Хотя ему самому все прекрасно известно. Единственный выход – спросить у нее прямо, только наши нынешние отношения к этому не располагали.

Поэтому… решил примерить на себя роль шпиона.

Да, именно такую идею я счел хорошей.

Проверить историю поиска на ее ноутбуке, почитать дневник, может, поискать в ящиках открытые коробки презервативов…

Ощутив вибрацию в кармане, от которой защекотало бедро, достал свой телефон.

" Ты где? "

Мэдок.

" Опаздываю. " – ответил я.

Захлопнув заднюю дверь и засунув ключ обратно в карман, прошел через кухню, поднялся по лестнице.

Тэйт была повсюду. От аромата ее шампуня – такого теплого, клубничного – едва слюни не потекли.

Я не слышал и не видел ее все выходные. Джип стоял у подъезда, но Тэйт, похоже, пряталась дома с пятницы.

Прежде чем войти в ее комнату, глубоко вздохнул. Не знаю, почему.

Просто одновременно был возбужден и чувствовал себя извращенцем. Поэтому решил действовать быстро.

Я не размазня. Мне хватит духу тайком порыться в чужих вещах.

Одежда была разбросана, но в остальном комната казалась опрятной. Тэйт добавила новые фотографии и постеры на стены с тех пор, когда я в последний раз появлялся здесь.

Блуждая взглядом по пространству, начал медленно обходить спальню. Увидел ее ноутбук, но пропустил его, сев вместо этого на кровать.

Во рту пересохло.

Черт.

Именно сейчас у меня проснулась совесть?

История поиска на компьютере может содержать как раз то, что нужно, или же я найду информацию, которую мне лучше не знать. Может, Тэйт гуглила маски для лица или дизайнерские зонтики. А может, переписывалась по электронной почте с каким-нибудь придурком, с которым познакомилась во Франции, или с административными офисами колледжей на другом конце страны.

Я решил начать издалека, поэтому открыл ящик прикроватной тумбочки. Там лежал какой-то лосьон для рук, маленькая емкость с резинками для волос, конфеты и… книга.

Сдвинув брови, взял в руки потертый, выцветший том в мягкой обложке, который не видел несколько лет, однако ощущение складывалось такое, словно и дня не прошло.

Воспоминания нахлынули одно за другим.

Как Тэйт кладет ее к себе в рюкзак в первый день занятий в седьмом классе. Мистер Брандт приклеивает обложку, оторванную Мэдмэном. Тэйт пытается прочитать мне одно из стихотворений об Абрахаме Линкольне после купания в озере.

Эта книга – "Листья травы" Уолта Уитмена – довольно старая. Ей около двадцати лет. Принадлежала еще маме Тэйт. Она всегда хранит ее поблизости, даже в поездки с собой берет постоянно.

Пролистал несколько страниц, чтобы найти единственное стихотворение, которое мне нравилось. Название вылетело из головы, но я точно помнил, что Тэйт его выделила.

Вдруг из книги выпало несколько фотографий. Забыв о сборнике поэзии, переключился на фото, приземлившиеся мне на колени.

Сердце подскочило к горлу.

Господи.

Это мы.

На обеих фотографиях были изображены я и Тэйт в возрасте лет двенадцати-тринадцати. Хренова тонна эмоций навалилась на меня.

Она сохранила снимки со мной?

В книге своей матери, которую берегла точно сокровище.

И, скорее всего, брала с собой во Францию. Я покачал головой. Ноги словно в блок зацементировали.

Тэйт, так же как и я, сохранила наши совместные фото. Я улыбнулся, чувствуя себя так, будто одержал маленькую победу.

Только мое воодушевление быстро испарилось, когда взгляд упал на черный кружевной лифчик, лежавший на комоде. Приятный трепет опустился из сердца южнее, отчего мне захотелось уйти отсюда и отправиться на поиски Тэйт.

Пришлось прикусить язык, чтобы приструнить свой член.

Ну и ну… Она носит красивое белье.

Разум померк от образа стройного тела Тэйт в черном кружеве, но затем я озадаченно моргнул.

Подождите.

На меня снизошло понимание.

Тэйт носит красивое нижнее белье.

Тэйт. Носит. Гребанное. Красивое. Белье!

Для чего, черт возьми? И для кого?

Я провел пальцами по волосам; на лбу выступил пот.

К черту.

Пусть ее отец подарит ей деньги. Ведь от них ни один подросток не откажется, верно?

Швырнул книгу обратно в ящик, спешно покинул комнату, спустился вниз по лестнице, вышел за дверь.

Не помню, как доехал до школы.

Долгое время в голове мелькали лишь картинки того, как Тэйт надевала сексуальное белье для какого-нибудь неудачника с маленьким членом.

Первая половина дня промелькнула, будто в тумане. По большей части я сидел, скрестив руки и уставившись в столешницу, игнорируя окружающих. К четвертому уроку был вынужден сжимать парту, стул, что угодно, чтобы не сорваться с места, помчаться в кабинет Французского и закатить скандал.

К доске меня не вызывали, поэтому я без опасений решил на все забить. Я получал высокие оценки; если мне задавали вопросы, мог нахамить, так что учителя, в конце концов, решили меня не трогать от греха подальше.

На ланч тоже особо не торопился.

Тэйт будет там, а я не хотел сидеть молча, позволяя нам обоим друг друга игнорировать, когда в действительности желал, чтобы она находилась рядом.

Найдя Сэма и его друга Ганнэра за нашим столиком, отправился за сэндвичем и содовой, но замер на месте, когда чей-то низкий голос громко выкрикнул ее имя.

– Татум Брандт!

Что за…?

Мое внимание привлек Мэдок. Я не видел его лица, потому что он стоял на коленях посреди хреновой столовой!

– Пожалуйста, ответь, пойдешь ли ты со мной на Осенний бал? – прокричал он. Проследив за его взглядом, сжал кулаки, уничтожая сэндвич, который держал в руке.

Дерьмоооо.

Очень удивленная Тэйт обернулась. Ее плечи напряглись, она избегала взглядов окружающих, словно была больше раздражена, чем смущена.

Тэйт терпеть не могла Мэдока.

Ох, какого черта он вытворяет?

В забитой людьми столовой повисла тишина.

Мэдок подполз к Тэйт на коленях и взял ее за руку.

Послышалось несколько смешков.

Меня одолевали противоречивые порывы.

Пошевеливайся! Он пытается ее добиться. Мэдок всегда хотел Тэйт.

Нет, стой. Он твой друг. Он бы так не поступил.

– Пожалуйста, пожалуйста! Не отказывай. Ты мне нужна, – заорал Мэдок, скорее для публики, чем для Тэйт. Народ разразился смехом и поощряющими возгласами, подстрекая его.

– Пожалуйста, давай договоримся. Прости меня за все, – продолжил он. Я видел, как Тэйт глядела на него сверху-вниз широко распахнутыми глазами, с пылающими щеками. Кажется, ее мутило. И она была взбешена.

Тэйт пробубнила что-то в ответ, после чего Мэдок крикнул:

– Но ребенку нужен отец!

ЧТО. ЗА. ЧЕРТ?

У меня в животе все перевернулось, глаза застлало красной пеленой.

Лицо Тэйт вытянулось, когда окружающие восторженно зашумели, наслаждаясь спектаклем Мэдока. Ее губы едва заметно зашевелились.

Черт, что она ему сказала?

Он выглядел чертовски довольно. Поднялся и заключил Тэйт в объятия, покружив ее на радость зрителям.

Все вокруг свистели и аплодировали. Я не глядя выбросил свой обед в мусорный бак.

Она согласилась?

Развернувшись, вышел из столовой, прежде чем Мэдок успел опустить ее на землю.