Глава 30. Завтра не наступало никогда.

Вчера длилось вечно.

Завтра не наступало никогда.

Я посмотрел вниз на листок бумаги для принтера со словами с моей татуировки. Теперь я понимал, что они значат.

Я был долбанным круглым идиотом. Это уж точно.

Мало того, что дал бредням отца связать мне руки, к тому же охотно позволил ненависти контролировать себя, ошибочно полагая, будто от этого стану сильнее.

Нагнувшись, приложил лист к бедру, и дописал еще одну строчку.

До тебя.

Почувствовав, как груз рухнул с плеч, прикрепил записку к дереву, расположенному между нашими домами, затем поднял с земли остальные приспособления.

Отойдя немного назад, окинул взглядом огромный клен, яркий не только из-за красно-золотистой листвы, но и из-за сотен белых гирлянд и нескольких ламп, которые я развесил по веткам.

Сегодня у Тэйт день рождения. Я думал лишь о том, как она озарила мой день, когда мне исполнилось одиннадцать. Поэтому хотел отплатить ей тем же, и показать – я все помнил.

Предположив, что Тэйт праздновала с Кейси, поднялся в ее комнату, сел на ограду балкона, глядя на папку, которую оставил на кровати.

Папку со всеми доказательствами того, что отец со мной сделал. Конечно, она их уже видела во время обыска моей спальни. Но мой рассказ пока еще не слышала.

Внизу хлопнула дверь, и я выпрямил спину.

Дышал размеренно, медленно и спокойно, однако тело бросило в жар, пульс участился.

Боже.

Я чертовски нервничал.

Хватит ли того, что ей расскажу? Поймет ли Тэйт?

Она неспешно вошла в комнату. Я мгновенно обхватил перила покрепче, чтобы не позволить себе приблизиться к ней.

Тэйт немного нахмурила брови, посмотрев на меня со смесью любопытства и беспокойства.

Ее волосы свободно спадали по плечам. Она была в темных потертых джинсах, черной блузке с короткими рукавами. Слишком много одежды, но мне нравилась эта черта в ней. Она никогда не показывала лишнего, и напоминала подарок, с которого мне не терпелось снять оберточную бумагу. Тэйт выглядела чертовски сексуально. С трудом стараясь не думать о стоявшей неподалеку кровати, я указал на папку.

– Ты это искала в моей комнате?

Не опуская головы, она потупила взгляд; ее щеки порозовели.

Давай же, Тэйт. Не будь трусихой.

На самом деле я был рад, что она пробралась ко мне. Значит, ей не все равно.

– Давай. – Я снова кивнул в сторону папки. – Посмотри.

Ей, вероятно, не хватило времени рассмотреть все фотографии той ночью.

Тэйт на мгновение заглянула мне в глаза, словно размышляя, должна ли она утолить свое любопытство. Но в итоге приняла предложение. Медленно открыла папку, разложила снимки. Ее руки дрожали, когда она подняла одну из фотографий, едва дыша.

– Джаред, – простонала Тэйт, приложив ладонь ко рту, – что это такое? Что с тобой произошло?

Я опустил взгляд в пол, провел рукой по волосам.

Это оказалось сложнее, чем я думал.

Доверь ей все, особенно свое сердце.

– Мой отец. – Я тихо, глубоко вздохнул. – Он сделал это со мной. И с моим братом.

Ее глаза расширились от удивления, а рот слегка приоткрылся.

Тэйт не знала, что у меня есть брат. Только если отец ей не рассказал, но Джеймс никогда не делился тем, что не считал обязательным.

– В тот год, перед девятым классом, я с нетерпением ждал каникул, чтобы провести лето с тобой, но, как тебе известно, откуда ни возьмись, объявился отец и захотел со мной встретиться. Я поехал к нему. Мы не виделись больше десяти лет, мне хотелось узнать, какой он.

Она присела на кровать, внимательно слушая.

– Когда я туда приехал, то выяснил, что у отца есть еще один сын. Ребенок от другой женщины. Его зовут Джексон, он примерно на год младше меня.

Мне вспомнился двенадцатилетний тощий Джекс с грязным лицом и темными волосами, тогда еще короткими.

– Продолжай, – прошептала Тэйт.

Я наконец-то смог свободно вздохнуть. И рассказал ей всю проклятую историю.

О том, как отец использовал нас, заставляя зарабатывать деньги продажей наркотиков, грабежом домов, доставкой всякой хрени.

О том, как он бил Джекса, затем начал бить меня, когда я отказался выполнять для него грязную работу.

О том, как над нами издевались ничтожества, слонявшиеся по его дому. Показал ей шрамы, оставленные пряжкой отцовского ремня.

Я также рассказал Тэйт, до какой степени отец нас ненавидел, как моя мать бросила нас, как я бросил Джекса, оставил его там, когда он отказался сбежать со мной.

Глаза Тэйт покраснели, наполнились слезами, которые она старалась сдержать.

Я излил все гнусности, занимавшие мои мысли, весь вздор, очернявший сердце. Мне хотелось утереть слезы, пролитые ею из-за меня.

Она всегда переживала. Она всегда любила меня.

Я обращался с ней отвратительно в течение трех лет, но Тэйт все равно плакала обо мне.

Глядя на ее опечаленное лицо, почувствовал, как горло сдавило до боли. Я понимал – она имела полное право не простить меня.

Но знал, что простит.

Может, именно этот аспект любви я упустил.

Нельзя сдержать любовь или отгородиться от нее, если она заслужена. Ее невозможно контролировать подобным образом.

Завершив свой мерзкий рассказ, просто сидел рядом с Тэйт, ожидая ее ответных слов. Я не мог понять, что творилось у нее в голове, однако она позволила мне выговориться, выслушала.

– С тех пор ты виделся со своим папой? – наконец спросила Тэйт.

Папой. Такое чужеродное слово. Я называл его отцом, имея в виду лишь то, что двадцатидвухлетний мужчина соблазнил семнадцатилетнюю девушку, результатом чего стало мое появление на свет.

– Видел его сегодня, – ответил я. – Я встречаюсь с ним каждые выходные.

Чистая правда. Хотя технически свой последний визит я не завершил.

– Что? – Ее голубые глаза округлились. – Почему?

– Потому что жизнь – стерва, вот почему. – Я горько хохотнул.

После драки на прошлой неделе, судья принял решение, что я выполнил свои обязательства, и освободил меня от ответственности с сегодняшнего дня. Утром видел отца издалека, только вряд ли это наша последняя встреча. Я был в этом уверен.

Тэйт посмотрела на меня, впитывая все мои слова. Я рассказал о своем проблемном периоде после ее отъезда во Францию, как скучал по ней, как приемный отец ударил Джекса, и о своей сделке с судьей.

Поднявшись, отошел обратно к балкону, оставив Тэйт одну, чтобы она переварила полученную информацию.

– Значит, туда ты уезжаешь на выходные. В тюрьму Стейтвилл в Крест Хилл.

Крест Хилл?

Похоже, Тэйт нашла не только фотографии. Мать попросила сохранять чеки за мотели и бензин для налоговых отчетов. Эта хрень валялась по всей комнате.

– Да, каждую субботу, – ответил, кивнув. – Хотя сегодня был мой последний визит.

– Где твой брат сейчас?

В безопасности.

– В Уэстоне. Цел и невредим, в хорошей семье. Я навещаю его по воскресеньям. Но мы с мамой пытаемся добиться, чтобы штат разрешил ему переехать к нам. Она в завязке. Джексу почти семнадцать, так что он уже не ребенок.

Я хотел, чтобы Джекс познакомился с Тэйт, и если мать добьется успеха с адвокатом, тогда мой брат совсем скоро переедет к нам.

Она встала с кровати и подошла ко мне.

– Почему ты сразу мне все не рассказал? – спросила Тэйт. – Я бы тебя поддержала.

Как же я жалю, что не позволил тебе.

С данным вопросом мне до сих пор было тяжело. От мысли, что Тэйт оказала бы мне поддержку… или хотя бы попыталась… комната уменьшилась в десять раз.

Маленькие шажки, детка.

Я провел пальцами по волосам, облокотился на ограду.

– Когда я добрался домой, то в первую очередь подумал о тебе. Ну, кроме размышлений о том, как помочь Джексу, – пояснил я. – Мне нужно было тебя увидеть. Мама могла валить ко всем чертям. Я хотел только тебя. Я тебя любил, – последнюю фразу произнес шепотом.

В животе все завязалось в тугой узел от сожаления. Сжал кулаки, мысленно возвращаясь в тот день, когда сам все изменил.

– Я пошел к вам домой, но твоя бабушка сказала, что ты ушла. Она уговаривала меня остаться. Думаю, она заметила мой странный вид. Но я все равно убежал искать тебя. Спустя какое-то время прибрел к пруду в парке. – Я наконец-то посмотрел на Тэйт. – И ты была там… со своим отцом и моей матерью, играя в маленькую семью.

Мне было понятно замешательство в ее взгляде. Даже сейчас осознавал, что тогда всего лишь произошла череда печальных событий, которые я принял слишком близко к сердцу. Я был не прав.

– Джаред… – начала она, но я ее остановил.

– Тэйт, ты не сделала ничего плохого. Позже я это осознал. Но постарайся понять, что творилось у меня в голове в тот момент. Я прошел через ад. Я ослаб, у меня все болело от побоев. Я был голоден. Меня предали люди, на которых я рассчитывал. Мама, которая не помогла, когда я в ней нуждался; отец, который издевался надо мной и моим беспомощным братом. – Я глубоко вздохнул. – А потом я увидел тебя с нашими родителями, вы выглядели словно счастливая, идеальная семья. Пока мы с Джексоном терпели боль, надеясь хотя бы день пережить, ты видела мать, которой у меня никогда не было. Твой папа водил тебя на пикники, покупал мороженное, в то время как мой избивал меня. Я чувствовал, что никому не нужен, что все продолжали жить без меня. Всем было наплевать.

В тот день и предшествующие несколько недель произошло слишком многое, чересчур быстро, и внезапно я стал другим.

– Ты стала целью, Тэйт. Я ненавидел родителей, переживал за брата. Черт, я не мог рассчитывать ни на кого, кроме себя. Когда злился на тебя, мне становилось лучше. Гораздо.

Я увидел, как она сжала челюсти, и знал, насколько ей было нелегко это слышать. Однако все равно продолжил.

– Даже после того, как понял, что ты ни в чем не виновата, все равно не мог перестать пытаться тебя ненавидеть. От этого я чувствовал себя лучше, потому что не мог причинить боль тому, кому хотел.

Безмолвные слезы вновь покатились по ее лицу. Проклятье, я больше не хотел, чтобы Тэйт плакала из-за меня. У нас было полно хороших воспоминаний о детстве, и мне хотелось их вернуть.

– Прости, – прошептал я, положив ладони ей на щеки в надежде, что она меня не ударит. – Я знаю, что смогу загладить свою вину. Не презирай меня.

Тэйт покачала головой.

– Я не презираю тебя. То есть… – она нахмурилась, – я немного сердита, но мне больше жаль потерянного времени.

Да.

Я схватил ее, обнял за талию, притянул к себе.

Черт, Тэйт – моя. Мне одновременно хотелось кричать и улыбаться. Я прислонился лбом к ее лбу, вдохнул ее запах. Губы изголодались от желания ощутить ее вкус.

– Ты сказал, что любил меня, – прошептала она. – Я жалею, что мы это потеряли.

Ничто не потеряно.

Я приподнял Тэйт, помог ей обвить ногами мою талию, затем пошел к кровати, ощущая ее тепло у себя на животе.

– Мы ничего не потеряли. – Положив руку ей на щеку, заставил ее встретиться со мной взглядом. – Несмотря на все старания, я не мог вытеснить тебя из своего сердца. Поэтому вел себя как последний засранец, отпугивая от тебя парней. Ты всегда была моей.

– А ты мой? – спросила Тэйт, подтирая слезы большим пальцем.

Ее шаткие вздохи щекотали мое лицо. Я больше не мог сдерживаться. Нежно поцеловав уголок рта, прошептал против ее губ:

– Всегда был.

Она обняла меня. Я тоже просто прижал ее к себе, близко, крепко.

– Ты в порядке? – тихо поинтересовалась Тэйт.

– А ты? – задал я встречный вопрос, ни на секунду не сомневаясь, что последние годы тоже были для нее адом.

– Я буду.

Если мы вместе, то с нами все будет в порядке.

– Я люблю тебя, Тэйт.

Я откинулся назад, утягивая ее с собой, надеюсь, навсегда.