Вместо предисловия 13 страницаАркенстон так и не был найден. Многие поговаривали, что дракон все-таки унес сокровище с собой в могилу или надежно припрятал в горе. Поэтому в качестве свадебного подарка король Эребора готовился вручить своей избраннице перстень с другим огромным бриллиантом, стоившим целое состояние. Руки Торина трепетно сжимали маленькую шкатулку, предвкушая момент узаконивания их супружеских уз. Тронный зал был наводнен разряженными до неузнаваемости гостями. От блеска драгоценностей слепли глаза. Все участники похода получили разрешение выбрать себе любое парадное облачение и оружие из сокровищницы – в вечное владение в счет причитающейся им доли. Даже хоббит красовался в мифриловой кольчуге, полученной из рук короля в благодарность за спасение его жизни. Такая кольчуга, верно, стоила, как небольшой городишко, впрочем, Бильбо слабо представлял себе ее истинную ценность. Он безмерно гордился этим подарком и понимал, что будет трепетно хранить его всю свою жизнь. Роль посаженного отца невесты досталась Глоину. Двалин был выше и хотя бы одного с Фиа ростом, но наотрез отказался исполнять эту роль. Рыжеволосый красавец-гном вел под руки прекрасную невесту – медленно и торжественно. Его заведомо предупредили о том, что Фиа очень неловко чувствует себя в таком наряде и боится показаться смешной или просто оступиться. Фиа была очень сосредоточенной и, должно быть, повторяла про себя шаблонные фразы, которым ее обучали накануне. Оказавшись наконец рядом с любимым, она стала чуть спокойнее, но отчего-то смотрела на Кили и Фили, улыбавшихся ей и подающих всякие поддерживающие знаки. Церемония была долгой и сложилась не во всем гладко. В торжественной тишине вперед вышли трое самых родовитых гномов, представляющих разные кланы. Старший из них провозгласил, что все они собрались тут дабы засвидетельствовать церемонию венчания Торина, сына Траина, внука Трора из рода Дурина Великого с его избранницей Фиа – ведущей свой род из далеких северных гор. С представлением Фиа, по понятным причинам, возникли проблемы, ибо у нее родословная отсутствовала в принципе. По понятиям гномов, Фиа была просто безродна… Далее, согласно правил, двое других ведущих должны были поведать всем о славных предках, подвигах и величии каждого из родов венчающихся. Первый гном долго рассказывал всем о войнах и славных временах правления многочисленных царственных предков Торина, начиная с самого основоположника рода. Второй, говорить которому предстояло после – о Фиа – с каждой минутой мрачнел, не понимая, как ему удастся сделать свой рассказ не менее содержательным. Сказав несколько слов, он замолк. В кромешной тишине уже слышался насмешливый шепот собравшихся. Торин гневно сверкал по сторонам глазами. Старейшина, представляющий Фиа, выпалил несколько слов о том, что Фиа избавила Одинокую гору от дракона Смауга Великого, чем и заслужила честь стать избранницей правителя Эребора… Большей глупости Торин и правда не слышал никогда. Впрочем, все это было уже не важно. Главный распорядитель церемонии спросил жениха и невесту, клянутся ли они в любви и верности друг другу. Ответы обоих прозвучали на редкость сбивчиво. Фиа явно плохо выучила заготовленные для нее слова. Торин же просто говорить не мог от охватившего его счастья и эйфории. Далее королю полагалось сделать избраннице подарок в честь их бракосочетания. Руку Фиа украсило кольцо с огромным сверкающим камнем. Гномьи свадьбы не предполагали взаимного обмена кольцами или иными подарками, и со стороны Фиа формально ничего не требовалось. В торжественной тишине их объявили супругами, Фиа назвали законной королевой Эреборского царства. Под гул приветствий и поздравлений они повернулись друг к другу, взялись за руку и скромно поцеловали друг друга. Фиа чуть пошатнулась в своих неудобных сапогах, мифриловая сетка в волосах зацепилась за корону Торина, и горе-невеста стянула со своей головы все украшения, включая корону. Каштановые кудри рассыпались по плечам. Тем, кто знал ее раньше, она в тот момент показалась много прекрасней. Большинство присутствующих же открыто потешались… Привыкшая к тишине леса архидриада с трудом выдержала бесконечную цепочку поздравлявших, двумя руками держалась за Торина и глазами умоляла прекратить все это поскорее. Бронированные сапоги сковывали ее ноги, шея не выносила ожерелья, правая рука за все цеплялась огромным камнем в перстне. Прикасаться к золотым доспехам любимого ей тоже было не приятно. Между тем, впереди Фиа ожидала еще торжественная трапеза, во время которой она должна была нести на себе это бесценное облачение. Она с радостью бы сбросила его с себя прямо здесь, закуталась бы в свою меховую одежду и улетела куда-нибудь прочь на самом быстром скакуне… Но она обещала все стерпеть. В голове ее не укладывалась вся эта нелепица и бессмысленная глупость. По ее понятиям, брак совершался куда более приятным образом и уж всяк не на глазах у такого количества народу. Видимо, до конца понять «разумных глупцов» она не сможет никогда… За столом она ничего не ела. Царственный супруг шепотом велел ей хотя бы выпить вина, так как не прилично ничего не есть и не пить. Бокал королевы был до краев полон с начала торжества. Но – откуда ей было знать, что дамам приличествует лишь пригубить бокал? Она хотела как лучше – опустошила кубок залпом и вытерла рот рукой… Король Эребора глубоко вздохнул, но разве это все было важно? Теперь Фиа была его женой – по всем законам и правилам… Со временем она, бесспорно, привыкнет и освоится. Сейчас же нужно просто отпустить ее переодеться, и ей станет лучше… Освободившись наконец от надоевших «оков», почему то считавшихся в мире разумных великими ценностями, Фиа не хотела возвращаться на пир хотя бы некоторое время и сидела в одиночестве на уступе скалы. Был уже вечер, а значит самое главное позади, и она почти справилась. Неожиданно рядом с ней очутился хоббит. Со времен совместного похода в гору к Смаугу отношения их стали теплее и ближе, Бильбо не боялся ее, а она ему почти что доверяла. От этого странного человечка – единственного не гнома в команде Торина – и вправду исходило какое-то внутреннее тепло. Он был добрым и он очень любил ее супруга. Фиа чувствовала это и не могла не ценить. К тому же, хоббит был забавным – маленьким, всегда босым, но очень шустрым и проворным. К счастью он не стал повторять поздравительных речей, от которых уже болели уши. Просто достал из кармана какой-то тряпичный сверток и протянул Фиа. - Знаешь, он все равно предназначал это тебе. И будет лучше, если ты сама скажешь, что нашла это в сокровищнице. Поверь, так правда будет лучше. Эта вещь очень дорога ему, а на меня он бы набросился за то, что я не отдал ему ее сразу. Я не знаю, почему не отдал, правда. Решил передать тебе. Фиа дотронулась до свертка, но почти сразу отдернула руку. Губы ее прошептали что-то непонятное – холод, зло… Что она имела в виду? Сосредоточенные глаза волшебницы внимательно смотрели на сверток, но она не просила показать ей, что там. В немой тишине прошло несколько минут. Бильбо уже испугался, что она сочла его за вора, сокрывшего от Торина нечто ценное. Неожиданно архидриада сказала: - Это злая вещь. Ее лучше унести отсюда прочь. - Да нет же! Посмотри! Он правда очень ждет этой находки… - Унеси! Уничтожь! Здесь не должно быть… Может случиться беда. Странные чувства поселились в душе Бильбо. Но – она обладала магией, и ей лучше было знать… Унести, уничтожить? Что же будет потом? Ведь Торин не успокоится пока не найдет этот камень. Поразмыслив, хоббит решил не делать пока ничего, а при первой же возможности посоветоваться с кем-то мудрее себя – с Гэндальфом или Трандуилом… Аркенстон оставался у него, в горе. И – не то случайно, не то слова Фиа и правда стали пророческими – беда не заставила долго ждать себя… Торин объявил, что торжества по случаю возрождения Эреборского царства и его свадьбы продляться всю неделю. Блюда с яствами сменяли друг друга и вино лилось рекой уже третий день подряд, когда Фиа тихо спросила его, могут ли они отправиться домой по прошествии этой недели. Вопрос застал короля врасплох, и, войдя уже в роль верховного правителя, он просто ответил жене, что теперь их дом здесь, и никуда они не поедут. Фиа замолкла и исчезла из пиршественного зала. Лишь ночью им удалось вновь поговорить. Она напомнила, что у нее есть в этом мире свои священные обязательства, и будет справедливо, если они всегда и везде будут сопровождать друг друга. Она ведь выполнила его условия, значит теперь его очередь. К тому же, он, видимо забыл, что она не может постоянно жить в подземелье, без солнца, света и природных сил. Добрые количества вина дурманили голову гнома, и божественная супруга так и не дождалась никакого компромисса. Его долг был править тут, а ее долг – жить с ним. Да и разве ей плохо в Эреборе?.. Это была первая ночь, когда она не осталась с ним и исчезла. Проснувшись поутру один, Торин долго вспоминал, чем он так обидел ее. К счастью, она вернулась и прилюдно вела себя, будто ничего и не случилось. Только почти не глядела на него, танцевала с другими мужчинами и обставила всех в его любимом состязании по метанию кинжалов. - Где ты была всю ночь? - Заботилась о своем мире. Мой долг – править там. - Ты можешь отложить это хотя бы на время присутствия гостей? Если кто-то увидит тебя уходящей по ночам и приходящей поутру… - То что? Я же не могу уходить днем. Тогда это точно заметят. Я делаю как лучше. - Ты делаешь много хуже! Она не понимала. Он не знал, как пояснить. Между ними возникло нечто, давящее на сердце и сознание, волна холода и непонимания. Подогретые вином любовные страсти гнома не становились меньше. Но, обнимая на ложе свою Фиа, он почти не замечал, что законная супруга уже не отвечает на его пыл с той же любовью и нежностью, что раньше. В самый последний день свадебных торжеств произошла настоящая трагедия. Памятуя данному слову, к ним вновь явились эсгаротцы, на этот раз вместе с эльфами, и испросили аудиенции у эреборской королевы. Первым порывом Торина было не пускать туда Фиа и вообще отправить делегацию прочь. Но супруга без тени смущения ясно дала понять, что и сама вправе принимать такие решения. - Торин, они зовут меня, и я пойду. Ты же сам всячески приучаешь меня к дипломатии. - Тогда я пойду с тобой! - Но тебя никто не зовет туда! Взгляд ее был тверже алмаза. Фиа поднялась и на глазах у всех направилась к выходу из горы. В тот миг она была столь величественна и прекрасна, что сам Торин – разозленный и не ожидавший от супруги такой решимости и прямоты речей – не смотрелся бы королем рядом с нею… А может быть, она наконец явила всем свою высшую божественную сущность, на фоне которой все потехи гостей над ее прежними неловкостями показались досадной ошибкой. Она была и правда выше и сильнее всех мирских предрассудков. Она не намерена была безропотно слушаться даже коронованного супруга и уж точно не собиралась жить в стороне от публичных дел. Она ушла – оставив всех в напряженной тишине. И Торин уже знал, какое решение она примет в отношении пострадавших соседей, как решит поступить, и что потом скажет ему. Впрочем, она даже ничего не сказала. Вернулась, укоризненно посмотрела на него и скрылась в подгорных чертогах. На ней не было ни единого украшения, не было оружия – она отдала их погорельцам, ибо больше ей нечего было им отдать. Идти вслед за ней было выше его сил, да и бессмысленно. Такого взгляда он не видел никогда раньше, она явно не хотела ни о чем с ним говорить. Все тело объял холод, возникло ощущение, что Фиа уже нет в горе. Забыв обо всем на свете, гном бросился прочь от гостей, вихрем влетел в их опочивальню, где нашел лишь подаренные ей королевские одеяния. Она забрала свои старые шкуры, свое простое оружие и ушла.
Солнечный день сменился мрачной холодной ночью. Гости разъехались, каждый говорил Торину, что все образумится, и он был во всем прав. Просто женское сердце его избранницы раскрылось перед чужим горем, и это вполне похоже на всех женщин. Одним из последних Эребор покидал Даин, устроив кузену напоследок целую нравоучительную беседу о том, что тот не слушал его советов и настоял на свадьбе с чужим, да еще и непокорным существом. Впрочем, при желании их союз можно попытаться объявить незаконным… Торин чуть не бросился на него. В душе его бушевала такая буря, что к нему и правда страшно было приближаться. Даже близкие друзья не решались заговаривать с ним, выжидая время и искренне надеясь, что Фиа вернется. Только она могла вновь привести его в равновесие. Пока же – из тьмы в пустоту летели лишь крики да топоры… Он был неуправляем. Он был почти безумен. Созвав всех на совет, открыто заявил, что будет мстить людям и эльфам. Их оставалось совсем мало – кому и как можно было отомстить, не имея ни армии, ни веских оснований для какой-либо мести? Их лишь попросили о помощи, они отказали. Фиа не приняла такого решения и ушла – возможно, не надолго, хотя Торин чувствовал другое. Она теперь долго не придет, а если она не придет совсем – он будет в одиночку биться со всеми виновниками этого несчастья, пока не погибнет. Лагерь эльфов и людей был устроен совсем рядом, и Бильбо вспомнил о спрятанном у него камне. Беда случилась. Благодаря камню или же без него – не важно. Хоббит чувствовал, что должен исполнить поручение Фиа или хотя бы рассказать о ее словах кому-то мудрому и достойному доверия. За ним никто не устанавливал слежки, однако хоббит предпочел действовать ночью и в глубокой тьме улизнул из горы, использовав свое кольцо. Достигнув временного лагеря, он тут же попался часовым и сказал, что хочет говорить с королем эльфов. На полурослика посмотрели с недоверием, спросили, о чем он намерен говорить со столь важной особой. Применив все свое красноречие, Бильбо страстно убедил всех, что дело касается инцидента под горой, не терпит отлагательств, и он несет Трандуилу послание от Ее Величества королевы Эребора. После упоминания новой владычицы горы он был принят мгновенно. В душе эльфа и у самого была смута. Они, бесспорно, рассчитывали на то, что королева откликнется и поможет невинно пострадавшим людям, но ни у кого изначально не возникало и мысли, что она бросит своего любимого супруга, уйдет прочь из горы и повергнет Торина в форменное безумие. Трандуил очень расстроился, не получив никакого обещанного послания, но поразился, увидев в руках хоббита камень. - Аркенстон? Где ты взял его? Ты нашел его в горе и не отдал королю? Да если он узнает об этом, он просто убьет тебя! Лучше верни сокровище на место! Трандуил был прав, изначально Бильбо и сам хотел незаметно подкинуть алмаз его законному владельцу или передать через Фиа. Но тут пришлось ему во всех подробностях рассказывать о сокрытой в камне беде и желании королевы избавиться от огромного кристалла. Рассказ его эльф воспринял с недоверием, но у него не было оснований не доверять способностям Фиа. Хотя – возможно хоббит придумал всю эту историю о разговоре с волшебницей и вынашивал в отношении Аркенстона некие собственные планы? В любом случае, отправлять столь бесценную реликвию обратно в гору с хоббитом было глупо и бессмысленно. Тут и правда нужен был совет мудрейшего из мудрых… Камень остался в руках эльфа. Бильбо же отказался от предложенного ему политического убежища и той же ночью вернулся обратно в гору. При мысли о том, что Торин узнает о содеянном им воровстве и, по сути, предательстве, все тело его тряслось в лихорадке. Но – сбежать сейчас из горы значило самому признать факт этого предательства и повергнуть несчастного гнома в еще большую пучину гнева и горя… Два дня прошло относительно спокойно, словно на отдалении камень и правда действовал меньше. Король Эребора закрылся в своих чертогах и под страхом жестокого наказания велел не беспокоить его. Он не принимал ни еды, ни воды. Лишь водил руками по одежде, которую она надевала, вдыхал запах вещей, к которым прикасались ее руки, прижимал к груди свадебное платье любимой и немыми мольбами звал ее, умолял вернуться к нему… Случившееся и правда было тяжелой трагедией, в которой даже некого было обвинить. Торина поддержали все сородичи-гномы, Фиа поступила по зову сердца и чести, людям тоже было некуда деваться. Оставалось напряженно ждать, когда волшебница остынет и сжалится над своим супругом. Кили и Фили тщетно призывали к себе ее сестер в надежде получить от них помощь или хоть какую-то весть. Архидриады ушли, очевидно, продемонстрировав разумным свое единство и схожесть позиции. Владыка эльфов дождался наконец столь нужной встречи, в ходе которой надеялся разрешить возникший конфликт и принять верное решение… Серый волшебник сумел появиться рядом лишь сейчас – спеша в освобожденный город на счастливую свадьбу и попав в итоге во мрак горя и непонимания. Трандуил мгновенно увел его в свою палатку и показал бриллиант. - Аркенстон? Откуда он у тебя? Вся эта история звучала глупо и неправдоподобно. Гэндальф напряженно думал над поступком Бильбо, словами Фиа… Руки его водили по камню, но не чувствовали никакого зла. Он мог искренне поверить в то, что хоббит стянул артефакт, а после просто не решался отдать его Торину. Но – его обращение к волшебнице? Ее требование уничтожить драгоценность? Мудрец и правда не мог с точностью сказать – была это выдумка Бильбо или сущая правда. Он не знал архидриад, и не мог судить о них. Между тем, обладание Аркенстоном безусловно давало им управу над Торином. Какое бы безумие не охватило гнома, он ни за что не оставит им этот камень и пойдет на все за обладание им – Гэндальф уж точно знал это и предложил эльфам необычный план. Идея могла показаться жестокой по отношению к гномам. Но и изначальная их алчность должна была снискать наказание, и обезумевшего короля нужно было заставить вновь мыслить рационально, исправить допущенную ошибку и таким образом создать почву для возвращения любимой… Ранним утром Торину пришлось покинуть место своего уединения. К горе приближалась многочисленная совместная делегация эльфов и людей под флагами Трандуила. В затуманенное горем сознание острыми стрелами вонзались слова о том, что уход королевы не случаен и явился прямым следствием жестокого отношения к пострадавшему городу. Посему у Торина есть возможность все исправить, оказать разумную помощь жителям, оставшимся без крова и, таким образом, вернуть свою возлюбленную. Ответ короля поразил всех своей дерзостью и прямотой. - Пусть моя королева сама скажет мне об этом. Насколько я ее знаю, она никогда не поручает другим говорить за нее. И вспомните о том, что когда мы обратились к эсгаротцам за помощью, нам тоже дерзко отказали после длительных переговоров! Возразить было нечего. Эсгаротцы и правда не помогли тогда маленькому отряду, прошедшему через многие лишения. - Торин, одумайся! Ведь она не одобрила твоего решения и потому ушла от тебя! – Трандуил пытался взывать к разуму гнома. Результат оказался противоположным. - Кто бы говорил такие слова! Уж не ты ли сам все это и устроил? Думаешь, у меня плохая память? Знай, я все помню! И ты – единственный, кому моя свадьба была уж очень не выгодна! Дело принимало дурной оборот. Торин понял все превратно, еще завидя эльфийские хоругви… Друзья и родственники напрасно пытались успокоить гордого гнома, охваченного горем и безумием. Эльфы и люди чуть посовещались и заявили о том, что их лагерь рядом, и они дают королю Эребора два дня на раздумья, после чего вновь придут в надежде на его благоразумие. Какое уж там благоразумие! Он в миг вспомнил все старые истории и твердо убедил себя в том, что все случившееся – происки Трандуила с целью забрать у него Фиа… Извечные соперники вновь оказались на пороге кровной вражды, Торином нераздельно владела ненависть и желание мстить до конца. Два дня тянулись бесконечно – в тщетных попытках убедить короля под горой помочь городу и прекратить этот конфликт. Хотя, далеко не все придерживались этой позиции, продолжая настаивать на том, что Эсгарот должен быть благодарен гномам за избавление от соседства с драконом, а не требовать денег. Внутри сплоченной ранее компании появился раскол. Они уже не были едины в горе и радости. Они ссорились между собой. Хоббит старался не встревать в разговоры, быть незаметным и очень боялся момента, когда Торин узнает о хищении Аркенстона. Ему следовало бы просто молчать о том, что это – дело его рук. Он так и намеревался поступить, но не смог. Даже инстинкт самосохранения подвел несчастного Бильбо, когда конфликт зашел еще дальше – теперь уже из-за Аркенстона. О, великий Эру! И зачем только он связался с этим и правда проклятым камнем! Как же права была Фиа! Огромный бриллиант сверкал в шкатулке в руках серого мага. Делегация, как и обещала, вернулась, убедилась в неизменности решения подгорного короля и использовала против несчастного Торина сразу два своих козырных туза – камень и поддержку Гэндальфа. Слова мудрого волшебника о том, что любые деяния, имеющие основанием алчность и корысть, не могут снискать иного исхода кроме кары – не достигли ушей обезумевшего гнома. Ему бесполезно было говорить и о том, что ему вернут Аркенстон в тот же миг, как жители разрушенного Эсгарота получат разумную и отнюдь не завышенную в размерах помощь. Гэндальф намекал, что королевская свадьба обошлась Торину дороже, нежели нужно для ликвидации разрушений. И одна лишь стоимость полученных им подарков делала его богаче на не меньшую сумму. Все было бесполезно. - Я скажу вам лишь то, что вы не просто воры, но и низкие разбойники! А то, что вы сейчас делаете – подлый шантаж с целью лишить меня и сокровищ моего народа, и моей королевы! - То, что мы делаем, не шантаж, а просьба о помощи и зов к твоему благоразумию! - Просьба о помощи? Прекрасно! А я скажу вам по-другому. Вы не просто затеяли все это чтобы расстроить мою свадьбу с Фиа, но и применили для этого магию или еще какие-то свои эльфийские уловки! Трандуил! Мне ли не знать, как ты смотришь на мою королеву? Мне ли не понять, что любовь к такому существу и правда может сподвигнуть на воровство? Ты украл этот камень чтобы заполучить Фиа, а теперь выставляешь это как помощь несчастным, которых избавили от векового страха и проклятия! Руки гордого эльфа дрогнули от столь чудовищных обвинений и непроизвольно потянулись к луку и стрелам. - Да ты и правда глупец и даже безумец! Тебе ли не знать, что Фиа нет дела до камней и сокровищ? - Зато вам совсем не важно, какими путями заполучить ее, чтобы понять ее магию и уложить в свою постель! Да будет вам известно, что я не оставлю так всего произошедшего. Мы воины, и будем воевать! За свою королеву и за свою реликвию! И если есть в этом мире высшая справедливость, воры будут наказаны, и мы выиграем битву с вами! А с тобой, подлый вор и прелюбодей, я буду драться лично и до смерти одного из нас! Выхваченный из ножен меч гнома указывал на Трандуила. И тот, бесспорно, принял бы вызов, если бы несчастный хоббит, не в силах уже выносить всего увиденного, не бросился к ногам Торина с жалобным криком о том, что эльф не виноват и не крал никакого камня… Последняя капля переполнила и без того кипящий котел… Гном даже не мог говорить некоторое время – лишь качал головой, презрительно глядя на полурослика. - Как ты мог? Ты, кого я считал себе другом… Украсть камень предназначенный ей? Да если бы не ты, она была бы рядом! Наш талисман был бы на месте… Он и правда считал Аркенстон талисманом своего рода. Он верил, что беда случилась из-за его утраты… Стоявшие рядом гномы готовы были в любой момент удержать Торина от того, чтобы тот бросился на Бильбо и искалечил или – не дай бог – убил хоббита. Но король лишь презрительно фыркнул: - Прочь! Убирайся отсюда прочь – к своим эльфам и магам! И знай, что прощения тебе не будет никогда! Торин стремительно скрылся в чертогах. Едва оказавшись в уединении, он понял, что уже не может сдерживать слезы. Его предали все, отняли самое дорогое, лишили смысла всей жизни. Оставалась лишь битва – ни на жизнь, а на смерть… Ведь ее не было рядом…
Беда случилась, и вороны вновь летели к Железным Холмам – но теперь уже совсем с другим приглашением – на войну, а не на свадьбу. Один кузен извещал другого, что конфликт полностью спровоцирован эльфами с целью отнять у него супругу. Реликвия рода – Аркенстон – бесстыдным образом украдена из горы, и дело чести гномов – мстить за столь подлое вероломство. Нет резона объяснять, насколько серьезно гномы относятся к таким вещам. Отряды Даина не заставили себя долго ждать. Не менее пятисот тяжело вооруженных воинов приближались к горе на глазах у подавленных, но не растерявшихся людей и эльфов, к которым тоже уже прибыло недюжинное подкрепление. Численно силы были не равны. Эльфийская конница и лучники совместно с отрядами эсгаротцев насчитывали более тысячи воинов. Изначальным их планом было подавить конфликт фактом значительного превосходства. Но для этого нужно было не пустить гномов в гору. Оказавшись внутри, они могли бы очень долго держаться, постоянно ослабляя силы противника. Противостояние приобрело бы форму осады крепости, для успеха которой нужен еще больший численный перевес. Да и разве кто-либо из них хотел этой крови?.. Но – надежды на то, что Даин поверит их версии случившегося и откажется воевать на стороне брата – были ничтожны. Аркенстон вновь блестяще сыграл свою злую роль… Встретившиеся армии разделила река. Впереди были не простые переговоры, в которых обитатели горы принимали участие благодаря своим говорящим воронам. Черные птицы так и шныряли по небу, связывая гномов друг с другом. Сообщения, которые они передавали, очевидно, настраивали прибывшую армию далеко не на мирный лад. Даин начал свою речь высокомерно и даже вызывающе. - По какому праву вы похитили реликвию эреборского трона? - Даин Железностоп! Ни один из тех, кто стоит сейчас перед тобой, не крал у гномов эту реликвию. И мы много раз предлагали твоему кузену забрать камень обратно… - Как же тогда Аркенстон Торина оказался в ваших руках? Да и что-то я не верю, что вы предлагали возврат без выкупа. - Речь не шла ни о каком выкупе! - А о чем же? Ваши намерения мне знакомы! Я был на королевской свадьбе, и помню ваши визиты вежливости с подарками. Вам нужны сокровища гномов. А по словам моего кузена – еще и его королева. А коли все так – мы, гномы, будем драться с вами за то, что принадлежит нам! Как и ожидалось, дело принимало дурной оборот. - Даин, мы взываем к твоему благоразумию! Кровопролитие жестоко и бессмысленно! - В таком случае верните камень и королеву, если она тоже у вас! И убирайтесь вон от горы! - Мы готовы вернуть вам камень тотчас же! Но королевы, увы, с нами нет. И, да будет тебе известно, она покинула гору из-за вашей алчности! - Алчности? Вы самым не благодарным образом потребовали себе то, что вам не принадлежит. Вы завладели главной реликвией нашего рода. Вы угрожаете нам осадой горы, пользуясь своим численным превосходством. Только знайте – гномов не испугать этим! Каждый из моих воинов стоит четверых ваших. Сородичи помогут нам со стороны горы, а там – пусть боги решают, кто из нас прав! Главы всех трех армий, равно как и простые воины, нервно переглядывались друг с другом. Упрямство гномов было непобедимо. Вооруженного конфликта было не избежать. На горе, на небольшой площадке уже виден был малочисленный, но полностью готовый к борьбе отряд Торина – товарищи по походу и примкнувшие к ним еще несколько смельчаков из числа оставшихся в Эреборе после королевской свадьбы. В сверкающих доспехах, вооруженные лучшим оружием – они смотрелись гордо и воинственно, готовые выйти на помощь союзникам в любой момент. Зоркие глаза Трандуила даже различили в руках Торина лук, готовый в любой момент выпустить стрелу, едва дело дойдет до битвы… Напряженная пауза длилась целую вечность. Атаковать, отдать приказ о начале схватки – первым никто не решался. Гномы мудро заняли выжидательную позицию, переложив самую тяжелую задачу на своих противников. В присутствии короля эльфов люди тоже вели себя скорее как ведомые, нежели армия, способная самостоятельно принять такое решение. Перед глазами Транди стоял образ Фиа. Если бы только она появилась сейчас! Если бы только она пришла! И Гэндальф… Его не было с ними в тот момент – почему? Он исчез еще утром, даже не сообщив своих планов. Неужели, будучи сильными магами, оба они не чувствовали, что здесь происходит, не осознавали последствий, не считали своим долгом прекратить это безумие?.. - Так вы пропустите нас в гору или нам самим атаковать? – речь Даина была уже в чем-то насмешливой. Нужно было отвечать. Озвучить чудовищный приказ, произнести страшные слова, за которыми последовало бы кровопролитие… Воронья стая на горе неожиданно встрепенулась, загалдела, впала в неистовство. Несколько коршунов приблизились к ним, очевидно, сообщив нечто… Часть птиц отправилась к королю Эребора, два крупных ворона неслись к Даину… С равнины донесся звучный призывный голос серого мага: - Остановитесь, глупцы! На вас идут полчища гоблинов и орков! Птицы, очевидно, сообщили ту же весть. Эльфы, гномы и люди переменились в лицах, начали вертеть головами и всматриваться вдаль. Отряд Торина, находившийся поодаль, но на возвышении, очевидно, первым получил возможность убедиться в правоте слов волшебника. Торин отбросил свой лук и нервно метался по уступу, переговариваясь с членами своего отряда. Посетившие его вороны уже вовсю неслись к Даину… Через несколько минут линия горизонта и правда исказилась, перестала быть ровной. Выросшие из нее торчащие кверху пики обрели хозяев – воинственных темных существ, в несметных количествах надвигавшихся на гору. Что это? Возмездие темных сил за уничтожение существа, принадлежавшего их миру? Небесная кара за возврат несметных богатств, вокруг которых разгорелась такая склока? Или же просто единство всех тварей, населяющих разумный мир, в своем преклонении перед золотом и драгоценностями? Ответ был уже не важен. Приди орки чуть позже – они получили бы все почти задаром, ибо их противники уже резали бы друг друга. Теперь же само провидение давало им шанс унять свои низменные споры, дабы объединиться перед лицом общего врага, победить которого можно было лишь сообща.
|
