Вместо предисловия 16 страницаФрея и правда безумно боялась, что при всех своих умениях не сможет вернуть Торину былое здоровье и возможности. Это уже зависело не только от нее. Теперь его собственных сил и желания должно было хватить на то, чтобы исцелиться полностью. Но – слишком тяжелыми были эти раны, и слишком мало шансов избавиться от них до конца… Силы воли ему было не занимать, но в такой ситуации инициатива не всегда шла на пользу. Первая упрямая попытка встать привела лишь к падению в мягкие объятия Мирры да к ярости Фреи. Впрочем, Фрея быстро отошла и даже просидела с Торином весь тот вечер, рассказывая о детстве Фиа – о тех далеких уже временах, когда среди них появилась эта отчаянная непоседа, форменная сорви-голова, не знавшая страха и уныния. Фрея растила ее, как потом Фиа теперешних младших. Из рассказа архидриады можно было понять наконец, что Фиа около 270 лет, и впереди у нее еще не менее того. Выходит, все те годы, что он жил на земле, Фиа была где-то в этом же мире, и они не знали ничего друг от друге… «Мне не прожить столько же сколько ей. Выходит – она останется одна?» «Тут ты не прав. Мать Асхана заботиться о своих детях, и дает им счастье прожить поровну. Ты уже выглядишь моложе, а потом начнешь это еще и чувствовать» «Когда же теперь я смогу увидеть ее?.. Верно ли все, что они говорят? Почему сама Великая мать не дает ей быть с нами?..» Ответ последовал не сразу. Фрея, очевидно, думала, как сказать лучше. «Тебе не нужно думать, что ее не было с тобой в эти дни. То, что возникло между вами, преобразит этот мир, и вы связаны уже настолько, что вас невозможно разорвать. Ее любовь всегда рядом с тобой, и если бы не это, никто из нас не сумел бы тебя спасти. Фиа была на черных берегах той реки. Асхана лишь не показывала ее тебе. И наши с ней силы были сложены воедино. Ведь я вижу то, что пока не видимо тебе. И ты можешь призвать ее. Вся наша загадка – лишь в силе намерения…» Призвать ее… Как? Каждое мгновение их редких, но таких ярких встреч, каждый момент чудовищной опасности, равно как и минуты неземного райского счастья уже десятки раз пронеслись в воспоминаниях Торина. Он видел Фиа в каждом сне, он звал ее, но она не приходила. Она не могла прийти. Сейчас и для своего мира она была страшным бедствием… Возможно, ей было еще тяжелее пережить это все – всех своих друзей и родных она отдала его спасению. Она была одна, и никто даже не знал – где она проводила эти дни... Повелительница орлов предательски молчала, не отвечая на его вопросы, хотя явно знала о Фиа многое. Но, понимая переживания гнома, вопреки запретам Фреи, уже через несколько дней она подняла Торина на ноги и вывела из палатки. Каким же наслаждением было тогда увидеть солнце, небо, почувствовать на щеках свежий ветер! Жизнь возвращалась к нему, но это была уже не та жизнь, что раньше. В ней не было места тем вещам, что раньше занимали его голову, а все прежние желания казались просто чудовищны… Камни? Желтый металл? Жизнь в подземельях без солнца и света?.. Однажды Бильбо удалось понять суть странной беседы, произошедшей между двумя божественными сестрами… - Позволь мне унести его отсюда, к остальным, к теплому морю! Это будет всяк лучше. Мы должны уже сейчас забрать его в свой мир. Ты полностью очистила его, он уже не сможет жить там! Подумай, что ждет его в этих темных подземельях? Разочарование, непонимание, трудности и серьезные обиды! И воспримет он их теперь гораздо ближе к сердцу, чем было бы раньше! Фрея смотрела на сестру с недоверием, долго обдумывала ответ. - Флавия, мы все хорошо знаем, как ты любишь Торина и помним ту черную зависть, которую ты с самого начала испытывала к Фиа. Но он для тебя лишь повод стремиться к мудрости и знанию, а не единому веселью и бравым подвигам! Фиа приняла его так, как велят законы – не меняя его пути. Она лишь приходила на помощь тогда, когда никто другой не смог бы помочь. - Да подумай же! Сколько еще страданий должно выпасть на долю этого парня? Позволь мне сделать как лучше! - Милая сестрица, я изначально знала, что твоей бравады хватит для того, чтобы поднять его на ноги. За этим тебя и позвали. Но умерь свой пыл в части серьезных решений! - Это все равно неизбежно, дело лишь во времени! - Ты наивно полагаешь, что твое желание отрешено от мыслей о себе самой. Ты еще не научилась этому. Потому знай и пойми уже сейчас, что время еще не пришло! Да и не все так просто. - Что же тут сложного? – Флавия явно не понимала мотивов Фреи. - А то, что у разумных нет даже оправданной иерархии власти. Они просто делят на части землю, а силу свою видят в том, сколько можно украсть у этой земли! И даже передают права правления не лучшему, как то должно быть по уму, а просто следующему по роду! Душа моя, мы влезли в чужой мир! И в этом мире вам еще придется повоевать за своих обретенных, ибо они хозяева этой горы. Гора – королевство! Фрея рассмеялась. Флавия была чуть озадачена, но ни сколь не смущена необходимостью повоевать… - Гора? И что? Фиа может подарить своему избраннику много гор! У нас с Фавелин есть и горы и море! Старшая сестра покачала головой и ушла. Бильбо же этот подслушанный разговор вовлек в довольно тяжкие мысли. Выходит – Торина заберут у гномов? Кили и Фили тоже? И дело это почитай что решенное?.. Хотя – если бы они погибли в битве, было бы значительно хуже, а спасители имели бесспорное право… Мысль о грядущем расставании плотно засела в голову, но поделиться этой мыслью в их компании было не с кем.
Фрея и правда сотворила с Торином нечто необыкновенное. Во время первых долгожданных прогулок по лесу, куда его с радостью брала с собой Флавия, ушей достигали неведомые ранее звуки. Он слышал разговоры растений и живых существ, населявших лес. Он видел сонмы фей, неведомым чутьем понимал, где есть ручей, а куда лучше не направляться. Природа уже засыпала перед наступающей зимой. Картина леса могла на первый взгляд показаться унылой и мрачной. Для Торина же мир озарился новыми красками и чувствами. Все вокруг было взаимосвязано какой-то гигантской паутиной, передававшей как радостную весть, так и зов о помощи. Природа принимала его и даже лелеяла, помогая и дальше бороться с тяжкими недугами и болью расставания с Фиа. И его страшило возвращение в Эребор. Все существо сопротивлялось входу в гору… Мечта всей жизни теперь потеряла смысл. Флавия и правда не скрывала к Торину несколько избыточных чувств и, казалось, пользовалась возможностью выражать свои симпатии, пока рядом не было Фиа. А, возможно, просто не умела любить по другому – ведь это было запрещено им много лет. Она не ощущала в нем старшего – скорее наоборот просто отдавала себе отчет в том, что их обоих одинаково учат те, кто сильнее и знает больше. Что же? Она была того же возраста, хоть и выглядела совсем как девочка. Она еще лишь училась многому из того, что должна знать архидриада. И она, наверное, могла научить «призвать»… Или хотя бы рассказать хоть что-нибудь о возлюбленной… Но – повелительница орлов не отзывалась на эти его просьбы. Чирикала, что теперь он будет даже больше нравится Фиа, что понимание новых природных сущностей и даже умножившиеся серебряные прожилки в черных локонах – ее просто восхитят. - Сейчас же перестань! Мне страшно смотреть на себя, а ты… - Отчего же? Поверь, все мелочь по сравнению с черным венцом над тобой, который она видела и ничего не могла сделать. Теперь над тобой ничто не тяготеет! Ничто! Кроме страшного выбора одного из миров, очередного тяжкого долга жить теперь там, где ничего уже не мило… Как объяснить ей это? Такого Флавия не поймет. Благо, заметив грусть Торина, она восхитительно порадовала его тем, что скоро ему вернут живых здоровых племянников. К их прибытию и решено было приурочить возвращение в Эребор – к друзьям и верноподданным… Кили и Фили не сдерживали слез бурной радости от их встречи. Им хотелось упасть на колени перед Фреей, но такого богиня растительного мира не признавала. Исхудавшие, с выступающими скулами на лицах, юные принцы выглядели при этом куда благороднее и величественнее чем раньше. И в их глазах тоже появилась магическая, неосознаваемая до конца глубина – частичка божественного начала, привлеченного к их спасению. Одетые в нелепые по меркам гномов одежды, они все же были как никогда прекрасны, а возвышенность их чувств, лившихся через край в каждом взгляде, действии и движении, выдавала обретение братьями знания тех же законов, что теперь открыты были и Торину. Младшая парочка почти сразу исчезла куда-то, соскучав после расставания длиною более чем в месяц. Старшие недоуменно исследовали палатку и не скрывали вопросов о том, почему они давно уже не перебрались в более приятное место. Для эреборских гномов прибытие племянников не осталось не замеченным. О спасении Торина они тоже уже хорошо знали и недоумевали, почему им не возвращают их законного короля. В первые дни все даже думать боялись, что творится в той палатке силами могущественной волшебницы в компании двух белых тигров да хоббита. С появлением второй архидриады ситуация стала понятнее. Торина видели, но он сам, казалось, не испытывал никакого рвения встречаться с ними. Нарываться же на гнев существа, способного вызывать с неба молнии, никто не хотел. Теперь же гномы осознанно выслали к палатке небольшой отряд парламентариев для переговоров. Фили с радостью согласился встретить их и взять с собой Бильбо. Торин был безмерно благодарен ему за это. К возвращению в Эребор – к своей прежней жизни, в которой не было иного лучшего мира – нужно было подготовить себя… Гном сосредоточенно разглядывал свою вторую не то невестку, не то сестру – и взаправду сиятельно красивую, жгучую брюнетку с волосами до талии и глазами ярко синего цвета. Ее одежды не скрывали безупречной фигуры, и она была куда более величественна, чем Флавия. Грациозная, спокойная, очень взвешенная, она тоже многое пережила, получив наконец возможность в полной мере привлечь свою стихию и силы морской пучины к разрешению дел, ставших для всех них общими и главными. Торин уже знал, что Фавелин очень горда, своенравна и не любит слушаться сестер, но как раз эти ее качества могли сейчас помочь пролить свет на положение Фиа. Ведь они как-то общались меж собою и всегда знали все друг о друге. Нужно было хотя бы попытаться получить хоть какие-то известия. Он напряженно звал ее, и она вдруг откликнулась. Посмотрела с грустью и пониманием. А после кисть неосязаемого художника начала рисовать в воображении Торина печальные картины мрачных необитаемых скал. Место было неузнаваемым – место заточения и спасения одновременно… Сердце вновь сжималось от боли при единой мысли о том, что Фиа сейчас находится в одиночестве в этих мертвых темных ущельях на вершине этого мира, а может и за его пределами… Но – поделать ничего было нельзя. Рождение новых полубогов – великое таинство, причастными к которому могут быть только высшие природные силы. Фавелин очень жалела его, зная обо всем, что произошло, и понимая чувства Торина. Поэтому неожиданно он получил от нее еще один совет: «В полнолуние смотри на небо и зови ее. Если и не увидишь, то услышишь. Новый лунный цикл открывает каналы, которые тебе уже доступно понять. Потом жди исчезновения Фреи. А я обещаю попытаться устроить вам встречу после…» До полнолуния оставалось десять дней – мучительно долгий срок. Но в душе наконец-то ожила надежда, и в жизни появилась цель… Торин не знал, как благодарить Фавелин, но красавица лишь улыбалась в ответ загадочной улыбкой, словно подбадривала его словами: «Я все понимаю! В моей жизни было то же самое». Под конец этой безмолвной беседы она озвучила еще одну просьбу – не выдавать ее перед сестрами… Провести эти дни предстояло в горе, покинув наконец палатку, откуда душа его много раз уже готова была уйти в чертоги ожидания, но вернулась назад. Вернулась, потому что теперь неисповедимыми силами судьбы – этот мир стал для него лучше.
Король Эреборского царства – в простой одежде, без лишних церемоний появился перед своими подданными в окружении свиты, состоящей из двух белых тигров и двух своих племянников. Торин отказался входить в сокровищницу и в тронный зал. Решением его было провести переговоры в простой трапезной, где он занял приличествующее ему место во главе длинного деревянного стола. Тигры величественно улеглись рядом. Радость долгожданной встречи со старыми друзьями очень быстро сменилась целым ворохом неожиданных проблем. Все время отсутствия принцев рода Дурина, Даин исполнял роль регента и вел ожесточенные переговоры с эльфами и жителями Озерного города о размере причитающихся каждой стороне контрибуций. Торин был просто взбешен тем, что теперь – на руку себе – король Железных Холмов, возможно, под давлением своих сотоварищей, решил неожиданно признать королевский сан Фиа и использовать ее в политической склоке в целях сбережения части сокровищ. - Твоя супруга – победитель дракона! Так скажи об этом всем – воочию и вслух! – заявил один из гномов Железных Холмов. - Они обязаны нам избавлением от векового проклятья и страшной опасности! Разве разумно после этого еще и требовать себе часть наших богатств? – поддержали его другие. - Даин! Ты же был против нашего союза! И разве виноваты жители Эсгарота в том, что дракон разрушил город? И разве им есть у кого просить помощи, кроме как у нас? - Торин, тебя верно свели с ума эти духи! Мы вернули королевство, мы повернули вспять ход сражения, которое уже почти что было проиграно, а теперь мы еще и должны выплачивать контрибуции пострадавшим? - Дорогой Даин – мы ли? Не ты и не я изменил ход этой битвы! На это гному нечего было сказать. - Ты вправе, как муж, озвучивать волю супруги. - Моя супруга сама озвучит свою волю, как только вернется. И, уверяю тебя, ее воля окажется отличной от твоей. - Конечно! Этой хищнице нет дела до наследия наших предков! – зал вновь огласился криками и спорами. Друзья Торина пытались поддерживать его, но гномов из свиты Даина было намного больше. - Зато ей есть дело до того, что сотни людей погибли, лишились своих кормильцев или остались без крова, а ты вместо разумной помощи месяцами держишь их в беде и дальше, не давая возможности заняться восстановлением. – Балин попытался хоть как то избавить друга от необходимости противостоять им в одиночку. - А эльфы? - Эльфы? А не эльфы ли изначально разобрались, как избавиться от дракона? – вмешался Глоин. - Не они ли поставили магическую завесу, позволившую сохранить жизнь всем, кто противостоял Смаугу? – Торин поблагодарил глазами Ори за эту реплику. - Не эльфы ли еще до битвы доказали свое право на часть этих сокровищ, похищенных у них и принесенных Смаугом сюда? – в голос заявили Кили и Фили. - Не эльфы ли проявили чудеса лояльности и героизма во время битвы? – Торин говорил на редкость спокойно и размерено, хотя глаза его горели от ярости и недовольства. Родовитый сородич просто вскипал от негодования. Что за Торина вернули им эти волшебники?.. - Хорошо. Я соглашусь дождаться возвращения королевы Эребора. Но ты теперь возьмешь на себя обязательство отсрочить до этого момента все выплаты! - Даин, я ни при каких обстоятельствах не стану держать людей и дальше в беде и на пепелище! И если моя воля тут еще что-то значит, распорядись уже завтра доставить в Эсгарот часть золота, необходимого для начала работ по восстановлению города! Торин медленно прохаживался по зале – простой, но необыкновенно величественный, с ярким пронизывающим взглядом, исполненном и твердости и глубочайшей на свете грусти. Тигры вальяжно расхаживали вокруг него – не как слуги, но как правители на равных. Эта неразлучная королевская свита делала Торина более чем недосягаемым, далеким. Выражение глаз вожака откровенно говорило Даину о том, что пора прекращать этот разговор и заняться выполнением приказа. Властитель Железных Холмов лишь качал головой и не удержался от реплики: - С такой политикой хозяйствования тут скоро будут вторые Синие Горы! Как же тяжело было возвращаться ко всему этому после светлых и чистых лесов, журчащих ручейков и полян, поросших нежными цветами! Как же ужасны казались эти темные высокие залы, сколь мертвы и безответны были эти малахитовые колонны! Даже травинка, выбившаяся из-под первого снега, могла дать больше поддержки и тепла. Даже бабочка, сев на руку, доставляла больше радости. Очередной долг давил на плечи не менее прежнего, возвращенного сполна. И на этот раз у него вновь не было выбора… Единственное, что согревало душу во время прогулки по Эребору – это воспоминания о детстве. Очень далекие воспоминания. А яркими и живыми были сцены нелепой свадьбы с Фиа. Торин вновь и вновь видел ее в Эреборе, в этом драгоценном наряде из мифрила и сверкающих камней… А ведь она и правда смотрелась в нем нелепо, и сколь же прекраснее было прижимать ее к себе теплую и мягкую, а не облаченную в камни и металл… Она ушла тогда… И она никогда не будет жить здесь – в подземелье, без солнца и света, леса и бескрайних равнин… На мгновение Торина посетила мысль о том, что и сам он сейчас словно ходит рядом со своей же собственной могилой… Тигры были с ним, не были довольны жизни в подземельях, но твердо заявили о том, что будут рядом до возвращения госпожи. Десять дней тянулись, словно вечность, в дальнейших спорах с Даином, пересмотре списков эльфийского добра, глупых разъяснениях о том, что теперь он может и не знать, где Кили и Фили… В череде этих десяти дней было лишь три знаменательных события: прибытие делегации Эсгарота с благодарностью за переданное им золото, нежданное письмо Трандуила и беседа с Бильбо… Жители Озерного города выражали искреннюю радость по случаю его чудесного спасения, приносили извинения в том, что не смогли помочь, когда гномы обратились к ним, выражали уверенность, что Эребор под властью такого мудрого и справедливого правителя всегда будет надежным другом и союзником Эсгарота. В этом Торина сладко уверяли несколько часов к ряду, уничтожая вино и угощения. Казалось, он не доживет до ночи… Эльфийский король, в отличие от эсгаротцев, очень кратко выражал свою радость по случаю его возвращения – явно понимая от себя, что радость омрачена… И в своем витиеватом стиле просил сообщить то, что он знает о Фиа – не прямо! Просьба Трандуила была ловко завуалирована, но хорошо понятна. Сообщить было нечего. Лишь то, что вернется она еще не очень скоро… Однако, отказывать в ответе – пусть и вчерашнему врагу, Торин не мог. Как-никак, это письмо было выражением искреннего волнения – вполне оправданного не только теми чувствами, которые еще явно не утихли в душе эльфа, но и простой порядочностью. Все существо рвалось к концу дня на свежий воздух холодной осенней ночи. Вдохнуть всей грудью. Увидеть звезды. Дать тиграм возможность порезвиться и поохотиться. Холод пробирал до костей – зима вступила в свои права. Но только так можно было хоть мысленно, хоть в мечтах поговорить с ней – глядя на звезды… Хоббит нашел Торина одиноко сидящим на камнях и глядящим в небо… - Ты замерзнешь тут… Гном чуть удивился, что кто-то искал его в такой час и в таком месте, но от души обрадовался Бильбо. Усевшись рядом, они подумали про себя, что это повод сказать обо всем том, что тогда не получалось. Но – довольно долго молчали. - Торин, не грусти так! Ведь она вернется к тебе. Нужно лишь дождаться… Я понимаю, как все это нелегко. Вам все время приходится расставаться. Вы так много уже пережили всяких несчастий… Если я могу помочь тебе… - Ты и так уже сделал безумно много. А я тогда… - Не нужно! Я ничего этого уже и не помню, потому что ты со мной! Просто я не могу уже видеть, как ты страдаешь! Осталось ведь не много… «Целые сутки» - подумал гном, считая уже часы до полнолуния. - Бильбо, осталась вся та жизнь, что впереди. Нам не быть вместе. Она всегда будет уходить. И никогда не станет жить здесь. - Ну, вы будете часто видеться… Это тоже не плохо! Никогда не надоедите друг другу, каждая встреча будет радостной! Бильбо осекся, поняв вдруг, что эти двое уже нужны один другому, как воздух… - Прости… В глазах обоих было столько грусти и взаимного тепла, что оставалось лишь тихо обнять друг друга и радоваться тому, что бывают на свете такие чувства и такие отношения. Леденящая холодом ночь стала много теплее… - Ты можешь взять свою долю и покинуть меня. Флавия может устроить быстрый перелет – не чета тому, как мы шли сюда… Но я хочу просить тебя остаться. - Конечно, я с радостью останусь! Если я нужен… - Бильбо, я становлюсь чужим здесь. И я никому не могу этого сказать. Продолжать было трудно, но нужно было решаться. - И мне некуда от этого деться. Все изменилось. Что было ценным – теперь для меня ничего не значит. А то, чем я пренебрегал долгие годы – оказалось великой истиной, скрытой от меня. - Я понимаю тебя. И знаешь – я рад! Оба вдруг искренне рассмеялись. - Я правда рад тому, что ты встретил свою любовь, что увидел радости в самых простых вещах, и, черт возьми, тому, что у тебя будут дети! - Не говори об этом пока ничего! Они сами не говорят, и я не хочу. Мне страшно – вдруг что-нибудь случиться… - Да нет же! Знаешь, благодаря тебе я теперь понимаю, как важно всегда верить в хорошее! Ведь и для тебя с самом начале задача победы над Смаугом была непосильной. Но ты верил. И оказался достоин любви существа, которое обладало достаточной силой даже для этого! В этом и есть ваше предназначение друг для друга! Да и три сердца, усилившие магию и уничтожившие дракона, в нее вложила твоя любовь… Когда я понял все это, я стал так тобой гордиться! - Нечего мной гордиться. Бильбо, я на грани срыва. Я мысленно предаю свой народ, я мечтаю о том, чтобы уйти. Фили и Кили тоже уже заявили мне, что просят отпустить их жить с любимыми существами, спасшими их от смерти… - Думаю, все разрешится. Великие этого мира придумают что-нибудь, поверь. И я хотел сказать… Точнее, предложить… Бильбо сделал долгую паузу, раздумывал, напряженно мыслил. Но продолжил, достав из кармана кольцо. - Вот. Я нашел это в подземельях. Я спасся от гоблинов благодаря ему. И ходил к дракону, одев его. Оно волшебное. Тебя не видят, когда ты его оденешь. Гном посмотрел на кольцо, ничем не изменился в лице. Хоббит, собравшись с мыслями, продолжал: - Торин, я простое никчемное существо. Мне ни к чему такая вещь. Твои архидриады, наверное, найдут ей нужное применение. А может, и ты сумеешь, благодаря ему, чаще бывать рядом со своей Фиа… Возьми! Оно теперь твое! Рука с кольцом протянулась к другу. Качая головой, король Эребора, похожий в этот миг скорее на самого простого гнома, ответил: - Бильбо! Ты знаешь – Фиа ненавидит золото. Да и я теперь его ненавижу. Не нужно. Ты нашел его – так пусть оно и будет у тебя. Хоббит вздохнул, во взгляде его и выражении лица чувствовалось, что он испытал облегчение. - Как скажешь. И я пожалуй уведу тебя отсюда. Ты и правда замерзнешь, и тебе еще рано прекращать беречься и быть осторожным во всем. О какой осторожности могла идти речь, когда наступало время полной Луны?.. Фавелин, дорогая! Как же просто и замечательно ты все объяснила! Если бы еще понять, как сделать все правильно! Уставшая от расставания душа Торина готова была умереть, если ничего не получится… Если не увидеть, то услышать должно получится… Это уже доступно… «И ты можешь призвать ее. Вся наша загадка – лишь в силе намерения» Какое же еще нужно более сильное намерение? Торин стоял на каменистой площадке под темным звездным небом – в тишине, одиночестве, глядя на серебристо-желтый лик ночного светила. До полночи оставалось уже не долго. Холодный ветер трепал его волосы, холодил едва зажившие раны. Нужно было хотя бы услышать! Полночь наступила, но вокруг была тишина. Рука бессильно коснулась каменного отвеса скалы, голова в отчаянии падала на тыльную сторону ладони… Тишина. Одиночество. Боль. У него ничего не вышло. Он видел ее в своем сознании – рвался к ней, обнимал, зарывался лицом в ее каштановых локонах… У него ничего не вышло. И ничего ему не доступно из их магии и возможностей. Он – всего лишь счастливец, которому судьба подарила шанс узнать этих существ, многократно выжить, благодаря их способностям… Но – совершенно зря или же слишком рано они пытались приобщить его к своему миру, к созидаемым ими чудесам… Губы просто горели пламенем – так хотелось поцеловать ее… А в голове был ее голос… «Не бойся. У меня все хорошо. Просто сейчас так нужно. Я с тобой!» Глаза страшно было раскрывать – прекрасная картинка, нарисованная разыгравшимся воображением, могла исчезнуть. «Не бойся! Я с тобой!» Все же раскрыв глаза, отчаявшийся уже гном понял, что различает перед собой некий воздушный полувидимый образ – расплывчатый силуэт возлюбленной, стоящей на маленьком облачке – прямо рядом с ним… Все мысли уходили прочь, силы сосредоточились на том, чтобы лучше различить черты видения… Голос в голове стал уверенным и даже веселым… Фиа! Это были ее задорные интонации. Никто больше не умел так говорить… «Давай же! Ты уже можешь!» Призрак протянул ему руку. Рядом возникло такое же облачко. Не думая уже ни о чем, Торин шагнул к ней… И все улетело прочь… Небесная мгла и пустота, в которой были только два облачка, и они с Фиа – стоящие на них и держащиеся за руки… Не было ни земли, ни неба… Только где-то очень издалека горизонт обозрения освещался каким-то чудным далеким сиянием… А потом пламень на губах потушило чувство прекрасного, долгого, так вожделенного поцелуя… - Что ты наделала! Не смей приобщать его к своим магическим штучкам! – Кричал Фили. Синеглазая невестка в ответ лишь смеялась. - Это в порядке, милый Фили! Знаешь, я девчонкой была очень глупа. Уходила прочь целых три раза, и меня приходилось возвращать. Даже Флавия сразу вернулась! Они все потешаются надо мной до сих пор! - Говорю же – не смей! А если бы… - Перестань! Если бы – для вас, пока не научитесь! Очутившись вновь там же – на каменистом уступе скалы – Торин увидел рядом Фили и Фавелин. Жгучая красавица отряхивала снежинки с его волос, ибо валил густой липкий снег, да кутала его в свою меховую куртку, оставшись почти без одежды… Уже скоро все они сидели в самом далеком и неприметном углу Эребора – практически просто в гроте, посреди которого горел костер, жарилось мясо да кипел грог. Молодые, невесть почему, облюбовали для житья именно это место, и веселились уже вовсю – напившись горячего хмельного пойла, и не забыв отогреть им любимого дядю… Никто ни словом не потешался над ним – напротив, впервые за много дней казалось, что так и нужно жить, здесь и нужно быть… - Она ведь должна была замерзнуть там… На ней же почти ничего нет! Торин спрашивал Фили почти шепотом. - Не волнуйся! Она вообще не знает, что такое холод. Может сидеть в холодной воде часами и даже сутками… Флавии трудно сейчас. Она никогда не проводила зиму в таких местах. Но мы переживем! Судя по звонкому смеху да лучезарным улыбкам Флавии и Кили, они и правда не собирались убиваться из-за холодов и снега… Ужасно хотелось спать, но покоя не давал один вопрос… С архидриадами можно было общаться мысленно, и Торин решился вызвать на себя внимание Фавелин… «Полнолуние длится три дня. Если я завтра…» Ответ последовал мгновенно. «Даже не думай. Первый опыт отнимает много сил. Потом ты сможешь. Но сейчас даже не думай! Она убьет меня за это! И не говори никому! Завтра просто спи. Тебя пришлось возвращать очень издалека, это многое значит. Я сама выйду к ней и передам ее слова» Ужасную усталость как рукой сняло, когда две прелестные красотки улеглись рядом с ним, явно желая пофлиртовать таким образом со своими возлюбленными… Они не умели жить без смеха и задора. Они были просто чудо – настоящие, простые, хоть и всемогущие полубоги. И Торин уже любил их также, как Фили и Кили – и не было у него никакой возможности отказать своим любимым детям в счастье… Да и они ведь всячески старались привнести счастье в его жизнь… Теперь нужно было ждать следующей ночи и сообщения от Фавелин… Единственная раскрывшаяся ему новоиспеченная родственница значила теперь больше, чем все сокровища Эребора… Царственная Мирра, едва явившись, одним лишь взглядом прогнала молодых архидриад прочь от Торина, словно указывая им, кто по праву занимает сейчас место Фиа. Мирра и правда была как Фиа, только в обличье тигра. Лишь сейчас это стало так понятно и очевидно! И глаза ее были почти такими же – ярко-желтыми, пронизывающими насквозь противника, а любимым существам дарящими неземную нежность и любовь. Старшая сестра и отчаянная защитница, она вошла в его жизнь как полноправный член семьи вместе со своим мужем, ставшим Торину братом по крови. Слова Фиа «Семья моя их» - сказанные при первом их разговоре, теперь во всем относились и к нему. Мир природы подарил ему и старших, и младших сестер и братьев. Фрею же он сам не знал, как верно воспринимать. Во всем правильно бы было считать ее матерью, но что она сама бы об этом сказала?.. Древняя мудрость и великая сила Фреи перевернули представление обо всем, подарили новую жизнь, в которой не было места предательству и лицемерию, алчности и злости… Была лишь истинная чистота намерений, непревзойденная честь и отвага, боевая доблесть, сила и знание. И именно эта семья была рядом в самый страшный момент, и именно они отдавали последние силы для его спасения, в то время как гномы, опустив руки, прощались с ним навсегда. Страшная дилемма разрывала душу и сердце – предательство было неизбежным. Но – какой выбор был бы правильнее?..
|
