Чикаго, Иллинойc, одиннадцать лет назад

В подвале заброшенного завода в дальнем углу комнаты на грязном матрасе сидела женщина. Запястья и лодыжки её были связаны желтой нейлоновой веревкой. Со склонённой головы на лицо падали темные блестящие локоны. Резкий яркий свет над головой акцентировал внимание на изогнутой линии спины.

Страх заставлял смертных кричать. Дагана Крайла заинтересовало, почему же сейчас этого не происходило. Мужчина передвинулся, чтобы лучше видеть через полудюймовую щель в двери. Небольшая пустая комната без окон. Бетонный пол. Стены из ДСП.

На матрасе пятна. Старые, красно-бурые, темные и густые. Чья-то кровь.

«Не её. Пока нет».

Однако тот, кто оставил девушку здесь, вернется. Так что у нее достаточно причин бояться. Кричать. Женщины ещё и плачут. Но не эта.

Молчание и странное поведение возбудило любопытство Дагана.

Голова женщины покачивалась, словно буй в неспокойной воде. Верх. Вниз. Он мог слышать каждый отдельный вдох, скорее царапающий, чем всхлипывающий, сопровождаемый приглушенным скрежетом.

«Что, черт возьми, она делала?»

С этого положения он различить не мог.

Женщина затихла, слегка сдвинулась, задрав плечо вверх к щеке, чтобы круговым движением убрать длинные пряди волос. Затем опустила голову и вернулась к своему занятию. Скрежет продолжился, и Даган понял, что она грызла веревку зубами, чтобы выбраться на свободу.

В нем загорелась искра заинтересованности. Оказываться, не смотря на отчаянное положение, ее дух был потрепан, но не сломлен.

Боевой дух.

«Этим можно восхищаться».

Даган моргнул, пораженный этой мыслью. Она не его забота. Он здесь, чтобы найти и убить.

«Не её».

У жертвы, которую искал Даган, запятнанная душа, испачканная в самую ужасную мерзость, совершенные преступления и болезнь, длившуюся всю жизнь. Ничто меньшее не удовлетворило бы дорогого старого папу – Сета, Бога Хаоса. Он обедал только злобой и пороком. Зло было лакомством, которого он жаждал.

Как жнецу душ, Дагану было поручено приносить именно это. Он не просто жнец, он старший сын Сета. У старика небольшая армия похитителей душ, охотящихся для него, но бог имел только четверых сыновей, и был требователен в ожиданиях на счет своего потомства.

Даган оглянулся через плечо на узкий темный коридор. Он уже проверил огромное пустое пространство наверху. Только подземные недра заброшенного завода остались неизведанными. Его добыча где-то здесь, поэтому нужно продолжить охоту, а не стоять и наблюдать за женщиной.

Однако что-то не давало уйти, бросить ее и рыскать в поисках темной души. Он знал, каково это – бороться и биться, жаждать свободы. Будь осторожен со своими желаниями – разве не это популярная поговорка у смертных? Свобода не всегда восхитительна.

Даган полез в задний карман вылинявших рваных джинсов, и достал чупа-чупс. Прозрачная обертка зашуршала, когда он стянул ее. Мужчина положил леденец в рот и подождал – последовала вспышка вкуса: кокос... ананас, пина-колада. Ему не понравилось. Он запомнит и в следующий раз возьмёт что-то другое.

Мужчина сложил обёртку пополам, затем вчетверо, и сунул в карман, потому что разбрасывание мусора шло вразрез с его характером. Он не стал бы этого делать даже в такой чертовой дыре, как заброшенная фабрика в отдаленной южной части Чикаго. Прозрачная бумага шуршала и хрустела в тишине.

Женщина услышала звук и вскинула голову.

Повернулась в его сторону, пару раз моргнула, и замерла. Даган не знал, могла ли она его видеть, но слышала определенно. Это стало неожиданностью.

Длинная царапина красовалась на ее шее, а свежий синяк оттенял правую щеку, припухший и красный на фоне гладкой, карамельно-сливочной кожи. Женщина была избита, но сидела в своей одежде. Не похоже, чтоб ее насиловали. Пока.

Даган понял, что она должна воспринимать это, как что-то хорошее.

Ей не завязали рот. Похититель не побеспокоился об этом либо потому, что поблизости никого нет, либо парню нравилось слушать крики. Только она этого не делала. Не кричала.

Становилось интересно.

Продвигаясь вглубь комнаты, Даган прижал палец к губам – тише – и потянулся назад, чтобы закрыть за собой дверь. Он не был уверен, почему хотел, чтобы женщина молчала. Позволив ей кричать, жнец только заставит похитителя прибежать, что поможет в поисках. Но он хотел на минуту остаться с ней. Всего на минуту. Зачем?

Минуту на что? Вместо ответа, Даган решил послать все вопросы к черту.

Ее глаза распахнулись, затем сузились. Красивые глаза, зеленые с бронзовым отливом, миндалевидной формы. Потрясающий цвет в контрасте с темной кожей и черными ресницами.

Мгновение мужчина видел только глаза свирепой тигрицы. Комната исчезла, и Даган видел только эти глаза. Они проникли внутрь, нашли что-то неведомое ему, что-то, что он считал давно потерянным для себя.

Момент прошел, оставив учащенный пульс и прерывистое дыхание. Даган осознал, что всё это не из-за простого сексуального влечения. Было... что-то еще.

Взгляд мужчины опустился к ее рту – полным губам, сочным и пухлым – и последовал ниже за тонкой серебряной цепочкой, видневшейся под вырезом ее измазанной грязью майки и исчезавшей в пышных округлостях ее груди. Комната напоминала холодильную камеру, и отчетливые очертания ее сосков не оставляли сомнений в том, что ей холодно. Даган не спешил отводить взгляд, не мог не оценить открывшегося вида.

«Я могу согреть и избавить ее от страхов».

Эта не характерная для него мысль имела особую привлекательность.

Грудь девушки вздымалась и опускалась от каждого быстрого вздоха. Даган отвел взгляд, неторопливо осмотрел ее и почувствовал явное беспокойство, когда заметил вещи, которые сразу упустил. Упругую и невероятно гладкую кожу. Без морщин. Линий. Изъянов.

Проклятье! В его обязанности не входило пялиться на ее грудь и соски. Теперь он видел, что это вовсе не женщина. Она едва старше ребенка. Возможно ей около девятнадцати – двадцати.

- Сколько тебе лет?

- Девятнадцать, - девушка нахмурилась, - с половиной.

«С половиной».

Это скрепило соглашение. Молода. Девушка слишком молода для него. Ещё и смертная. Его вообще не волновали смертные. Они слишком... люди. В Потустороннем мире больше чем достаточно женщин-джинов и полубогинь, чтобы выбрать любую из них, если ему захочется удовлетворить свои желания.

Даган слишком поздно отвел взгляд. Девочка точно видела, где блуждал его взгляд.

- Я достаточно взрослая, чтобы начать драку, - ее голос прозвучал низко и свирепо. - Ты без боя ничего не получишь, белый мальчик.

Даган бросил взгляд на желтые веревки, которыми ее связали.

- У меня нет привычки связывать любовниц. - Его губы изогнись в медленной улыбке. - Разве что меня об этом попросят.

- Я не попрошу.

Девушка не сводила с него взгляда, поза и выражение её лица напоминали загнанную в угол кошку. Готовую драться. Зубами. Когтями. Чего бы это ни стоило.

«Мужество, упорство и красота».

Даган считал такое сочетание привлекательным.

«Девятнадцать. С половиной…»

- Твою мать! - Он здесь, чтобы забрать темную душу, а не думать о том, как бы переспать с девчонкой. И, чем скорее закончит и уйдет, тем лучше. Даган сжал леденец зубами, откусил кусок конфеты и зажал его коренными зубами.

- Черт, - раздался ее голос, - ну, это все объясняет, ванильная башка.

Даган не очень удивился, но девчонка свое дело сделала. Ее избили, связали и оставили здесь томиться в собственном ужасе, а у нее все еще хватает смелости, чтобы называть его ванильной башкой и белым мальчиком.

Его называли и хуже. И на то были причины.

- Ты с ним заодно? - Несмотря на браваду, в вопросе слышалась предательская дрожь.

Даган достал леденец изо рта, секунду изучал его, затем сунул обратно, и языком отодвинул к щеке. Девушка замерла, только глазами следила за его движениями.

- Под "ним", я так понимаю, ты имеешь в виду своего похитителя. - После резкого кивка, мужчина закончил. - Нет, я не с ним.

Надежда мелькнула в её глазах.

- Ты здесь чтобы освободить меня?

- Освободить тебя?! - Даган чуть не рассмеялся. - Нет. – Если она ищет спасителя, то будет разочарована. Никто не придет. Кроме него. Ей так повезло!

От ответа у девушки побледнели щеки, она вздернула подбородок.

- Ты собираешься меня убить? - Ее глаза сузились. - Если это так, встань в очередь. Я думаю, урод, который меня связал, первым станет заявлять свои права.

«Не сегодня, не я. Не позволю этому ублюдку к тебе прикоснуться».

В то мгновение, когда эта мысль появилась, мужчина тут же растоптал ее в пыль. Он здесь не ради защиты этой странной и соблазнительной девушки. А чтобы убить и забрать то, что ему нужно – темную душу для силы Сета.

Но не ее душу. Душа девушки была яркой, как ксеноновая газоразрядная лампа[5]. Сутех отхаркнет ее как комок шерсти.

- Это не ночь твоей смерти.

- Да ну, реально? - она слегка склонила голову и в дерзкой позе откинула назад одно плечо. Больше бравады. И ни каких слез.

«Интересно».

- Реально? - с сомнением отозвался он. Потом понял, что девушка спрашивает, правду ли он говорит. - Я пришел сюда не за тобой, а за темной душой.

Незнакомка нахмурилась, услышав, зачем он здесь, но не попросила объяснения. Голова у нее занята другими вещами.

- Рада за тебя. Может сначала, поможешь мне с этим маленьким неудобством? – в её голосе звучал сарказм. Дернув своими связанными руками вверх, она развела их насколько позволяла веревка, и вздрогнула, когда та задела ее исцарапанную руку. - У тебя есть нож?

Пока Даган смотрел на красные, воспаленные следы, обвивавшие ее запястья, что-то странное и незнакомое подняло голову и распрямилось глубоко внутри него. Мужчина видел тысячи ран, большинство из них нанес сам. Но вид красивой смуглой кожи, стертой и окровавленной был... тревожащим. Даган ощутил секундную дезориентацию. У него нет причин беспокоиться о ее боли.

- Нож?! - спросила она. Он услышал слово «сволочь», угадывавшееся в ее тоне. Или может «урод».

- Ножа нет. - Он в нем не нуждался. Тремя шагами Даган сократил расстояние между ними, взял зажатую между губами трубочку от конфеты, засунул ее в карман, затем присел на корточки и поймал веревку в кулак.

С расширенными зрачками девочка ахнула. Каждый мускул ее гладкого тела напрягся. Однако она не отпрянула. Только следила за ним своими невероятными глазами.

В коридоре раздались звуки. Шаги.

- Освободи меня! - прошипела она.

- После. - Даган уже встал и попятился.

- После чего? - Дыхание девушки стало коротким, прерывистым, взгляд метнулся к закрытой двери, а страх явно возрос. Ошеломленный, Даган пытался понять, почему девчонка говорила с ним так чванливо и нахально, но испугалась человека в коридоре. У нее все приоритеты задом наперед.

Еще раз прижав палец к губам Даган призвал ее к молчанию, пока отходил назад к узкому месту между дверным проёмом и стеной. Если девушка умна, то помолчит. А если выдаст, сделает его работу... более грязной.

Стиснув челюсти и сжав пальцы в кулаки, девушка следила за его движениями. Она коротко кивнула, когда дверь со скрипом открылась наполовину. Блондинка в узких джинсах и на шпильках толкнула дверь, полностью открывая ее, и плавно вошла в комнату. Сразу за ней шел высокий мужчина, одетый во все черное, его грязные каштановые волосы свисали до плеч. Одной рукой он крепко сжимал запястье блондинки, другой прижимал длинный охотничий нож к бедру.

Девушка шатаясь поднялась на матрасе и сказала скрипучим голосом.

- Марси! Ты жива! О, слава Богу!

Марси замерла, а парень усилил хватку.

«Похоже ублюдок хотел изнасиловать и убить не одну, а двух девушек. Самовлюбленный».

Отвращение свернуло узлом внутренности Дагана. Он сам далек от идеала, но у него действительно были принципы. Он всегда расплачивался с долгами. Данное слово – закон. Он не лгал. И уж точно никогда не спал с девочками, едва закончившими школу, и не перерезал им после этого глотки.

Марси отбросила волосы с лица и отвела бедро в сторону. У нее было безжалостное выражение, словно она знала счет игры, который ее устраивал. Повернув голову, девушка искоса взглянула на матрац и подругу.

Вот и все. Просто взгляд. Без выражения.

Не ужаса. Не страха. Не сочувствия.

Понимание ситуации глубоко пронзило его острым, ярким шипом, и Даган сузил глаза, увидев вещи в новом свете.

Марси не связана. Не вырывалась из объятий мучителя, а расслабленно стояла рядом. Она держалась уверенно, расправив плечи, с высоко поднятой головой, и совсем не боялась. Лишь слабая улыбка тронула её губы.

«Чтоб мне сдохнуть!»

У ублюдка не две пленницы. Он собирался убить и изнасиловать только одну девушку.

А вторая собиралась ему помочь.