Глава 22. СТРАННАЯ ПИЦЦА

 

Оказавшись среди деревьев, он вытащил передатчик и включил его.

— Коммутатор, — откликнулся бодрый голос.

— Соедините меня со службой безопасности. Мне нужен Боббек. Это Гриффин.

Алекс прислонился спиной к дереву и попытался собраться с мыслями. Никак не получалось забыть форе, Гайаваху и сосредоточиться на происходящем за пределами игрового поля А.

Голос Боббека — вот чего ему не хватало.

— Привет, шеф. Я знаю, вы были заняты. Чертовски трудная игра.

— Не уверен, что это вообще игра. Есть что-нибудь для меня?

Боббек умолк, и Гриффин легонько постучал по передатчику.

— Эй, Марти?

— Все в порядке. Просто мне не нравится новость, которую я должен сообщить. Грифф, это действительно убийство.

— Господи, — пробормотал Алекс. Он привалился к дереву и ждал.

— Новотны подтвердил это. Мы знали, что смерть наступила от удушья, но не исключали возможности, что у Райса был насморк, который блокировал носовые пути. Помнишь, он вечно шмыгал носом.

— Да.

— Так вот, слизи было не настолько много, чтобы перекрыть дыхание.

— Думаю, остальное ясно. Кто-то оглушил его, связал, заткнул рот кляпом и зажал нос, пока он не умер, — сказал Алекс и хлопнул себя ладонью по лбу. — О, черт! Я ведь знал, что здесь что-то не так, и пытался вспомнить.

— Что именно?

— Прошлой ночью. Этот проклятый сон. «Чудесный честный мальчик». «Он должен был сопротивляться». О, господи, конечно, это убийство.

Боббек смутился.

— Э… я не очень понимаю вас, шеф…

— Послушай. Запястья Райса были ободраны. Значит, он боролся, прежде чем умереть. Так какого черта он оказался в сидячем положении?

— Что?

— Он сидел, черт побери. Сидел. Если бы он умер, пытаясь освободиться, то лежал бы на полу. Ты понимаешь теперь, что его поза совершенно неестественна?

Боббек глубоко вздохнул.

— Кажется, понимаю.

Гриффин погрузился в размышления.

— Все это нужно обдумать. Есть еще информация?

— Хорошие новости, плохие новости и совсем плохие новости. Во-первых, мы проверили всех рабочих, находившихся в игровом поле А в момент смерти Райса. Они чисты. То же самое относится и к Мейбангу. Все они выдержали испытание на детекторе лжи, но…

— Алан Лей?

— Он вне подозрений. Я думал, что вы это сами выяснили.

— У меня возникли кое-какие мысли. Но если он прошел проверку на детекторе лжи, то… что еще?

— Этот Орвил Бован — Бован Блэк — отказался от проверки на детекторе лжи. Когда я сказал ему, что мы будем вынуждены прервать игру, он рассмеялся и заявил, что это будет на руку Хендерсону.

— Понятно. Это меня не удивило. Забудь о нем, он чист.

— Потрясающе!

— Можешь исключить также Темную Звезду и С. Дж. Уотерса.

— Похоже, вы далеко продвинулись. Кто остается?

Гриффин принялся мысленно загибать пальцы.

— Олли Норлисс и его девушка Гвен. Они не первые в списке, но все же. Потом Тони Маквиртер и Акация Гарсия, — ему было не очень-то приятно произносить это, но ничего не поделаешь. Если отбросить мужское тщеславие, то становится непонятным, почему ее так тянет к Гриффину. — И Мэри-Марта.

— Мэри-Марта Корбетт?

— Да. Я не уверен насчет нее. Она бывала раньше в игровом поле А и могла посчитать промышленный шпионаж неплохим развлечением. Это не позволяет исключить ее.

— Ладно. И еще одна вещь, — сказал Боббек. — Миллисент кое-что проверила. Она заинтересовалась студенческими годами Райса и просмотрела подшивки газет за те годы. И знаешь, что нашла?

— Что?

— Лицо статуи. Мы нашли ее. Это Соня Прентис, его сокурсница. Грифф, она покончила жизнь самоубийством за два месяца до того, как Райс ушел из колледжа. Интересно, почему ее изображение находилось в его квартире?

Алекс задумался.

— Вряд ли это просто совпадение… Не знаю. Если бы мы могли спросить самого Райса…

 

* * *

 

Гриффин вернулся в лагерь и увидел, что Кибугонаи несет ящик холодного пива, а Мейбанг — большую плетеную корзину. После того как они сняли крышку, игроки разразились бурными аплодисментами.

Там лежали караваи горячего хлеба и шесть огромных кругов пиццы с различной начинкой.

Оуэн Бреддон причмокнул губами.

— Знаете, у Лопеса есть одна хорошая черта. Он может загонять вас до полусмерти, но никогда не оставит голодным.

Игроки выстроились в очередь, смеясь и переговариваясь.

— Если там не окажется хотя бы одной пиццы без анчоусов, — засмеялся Честер, — мне придется подать жалобу.

Странно, но он выглядел довольным, если учесть все сегодняшние события. Он что, так уверен в завтрашнем успехе? Или это просто политика?

Гриффин присоединился к остальным. Он был до глубины души потрясен сообщением Боббека. Улыбка на его лице была отсутствующей, и это не укрылось от Акации.

Он взял себе гигантский кусок пиццы и две бутылки пива. Акация села рядом с ним на его спальный мешок и откинулась назад, примостив тарелку между коленями и животом. Она громко жевала, нисколько не стесняясь этого.

Алекс пытался говорить с набитым ртом.

— Похоже, это моя любимая часть этой чертовой игры.

Он здорово проголодался, и холодное блюдо казалось ему необыкновенно вкусным. Акация что-то утвердительно промычала, и ему этого было достаточно. Он смотрел, как Марджи и С. Дж. закончили раскладывать костер, и почувствовал, как тепло разливается по всему телу. Он был счастлив. Ему удалось отвлечься от мыслей о Райсе.

Иногда в разговорах проскальзывала вызванная усталостью нервозность, но преобладала атмосфера приятной расслабленности. Леди Джанет развлекалась, разнося хлеб. Не было ли это предлогом для поиска подходящего партнера после «смерти» Лея, подумал Алекс. Она бесцеремонно склонилась перед ним с улыбкой, на взгляд Гриффина, слишком хищной.

— Горячий хлеб, милорд, — промурлыкала она своим сексуальным голосом. — Сладкий, как поцелуй девушки.

— Вот это мне нравится. Отличный сервис, — он не мог не заметить, что при появлении Джанет Акация теснее прижалась к нему. — Я беру хлеб и в награду получаю поцелуй…

Но девушка передала хлеб Акации и удалилась.

Звезды ярко сияли на темном куполе игрового поля А. Ночь была совершенно безветренна. Полный желудок привел Алекса в хорошее расположение духа.

Акация толкнула его локтем.

— Знаешь, я, конечно, не могу дать голову на отсечение, но сегодня ты более собран и одновременно менее напряжен, чем вчера.

— Ты можешь хоть ненадолго перестать изучать меня? Я чувствую себя жуком в биологической лаборатории. Где твоя диссекционная игла? — вспыхнул он.

— У меня острые зубы. Подойдет?

Гнев погас так же быстро, как вспыхнул, не оставив следа. Алекс прикусил губу, чтобы не улыбнуться.

— Таких молодых леди обычно называют задирами. Тебе кто-нибудь говорил об этом?

— А тебе кто-нибудь говорил, что у тебя прекрасные зеленые глаза? Они отлично сочетаются с крупинками перца в моей пицце.

Подавив смешок, Гриффин попытался отодвинуться от нее.

— Уф. Что это на тебя нашло сегодня?

Она с бесстрастным лицом провела пальцами по его руке.

— Ты имеешь в виду сейчас или то, что, надеюсь, будет потом?..

Алекс растянулся на спальном мешке, беспомощно рассмеявшись.

— Ну и ну, — выдохнул он. — Это все усталость. Но, кажется, мне это нравится.

Игроки набросились на еду, как стая голодных волков. Многие уже закончили ужин. Холли и Гвен что-то напевали.

Ветра не было, и костер горел медленно и ровно. Алекс снял ботинки и подвинул ноги ближе к огню. Оглянувшись, он заметил, что несколько человек исчезли. Хендерсон, Джина, Маквиртер, Эймс и леди Джанет. Ага. Интересно, что там происходит?

Холли подтащила Гвен к костру и громко кашлянула.

— Послушайте, ребята. Кто из вас знает, что среди нас настоящая знаменитость? — эти слова вызвали редкие одобрительные возгласы. — Эта юная леди, оказывается, записала уже пару альбомов, и я хочу, чтобы она спела для нас.

Голос Мэри-Эм, как всегда, звучал громче всех. Гвен выглядела испуганной.

— Ну… я всего лишь записала несколько песен. Олли?

Она с трудом сглотнула и подняла умоляющие глаза на Оливера.

Он ничего не заметил и ободряюще махнул рукой.

— Давай, Гвен! Эй, ребята, она действительно хороша!

В глазах Гвен было что-то такое, что совсем не понравилось Алексу, — тень настоящего страха. Какая-то часть его существа порывалась крикнуть, чтобы они оставили девушку в покое, но он сдержался. «Не выделяйся, Гриффин». Ему хотелось оказаться как можно дальше отсюда.

Мэри-Эм вскочила, улыбаясь от уха до уха.

— Давай, милая. Мы с Холли поможем тебе. Ты знаешь «Жалобу воина»?

Игроки одобрительно загудели. Мэри-Эм взяла за руки Гвен и Холли и затянула куплет. Приятное высокое контральто Гвен полилось из непослушного горла:

 

У меня когда-то был меч, или,

Правильнее сказать, я был при нем.

О, что за меч, он стоил трех!

Но я не знал, какой это был эгоист.

Когда я хотел уйти, он не позволил мне.

 

Голос Гвен умолк, но игроки, большинство из которых старательно выводили куплеты мрачной баллады, не заметили этого.

 

Я бродил по залам, зря теряя время,

Но ничего не находил.

А когда повернул за угол, воскликнул:

«О, нет! Мертвецы!».

Увидев меня, тридцать два призрака рассмеялись.

Я закрыл глаза, а меч стал прорубать мне дорогу.

 

Внезапно Гвен вырвалась и, закрыв лицо ладонями, бросилась прочь из освещенного круга. Олли в изумлении открыл рот, а затем вскочил и побежал за ней.

Холли и Мэри-Эм были шокированы, и Мэри-Эм рванулась было за всхлипывающей девушкой, но Холли крепко схватила ее за руку, заставляя продолжать пение.

 

А когда я очнулся, то обнаружил

Что остался один, без меча.

Теперь мое оружие — дубина.

Не очень-то удобная, но послушная деревяшка.

 

Мэри-Эм освободилась от хватки Холли и некоторое время молча смотрела на нее.

— Знаешь, Холли, я не уверена, что это была хорошая мысль, — наконец, произнесла она.

— Не обращай внимания, Мэри, — засмеялась Фрост. — Кто мог знать, что малышка такая пугливая?

— Я должна была это понять. И ты тоже. Мы обязаны были прислушаться — ведь она говорила, что не поет перед зрителями…

Холли отступила назад и неуверенно взглянула на нее:

— Кажется, сегодня все чересчур чувствительно настроены. Я не замечала раньше, чтобы ты защищала ее.

Две женщины несколько мгновений пристально смотрели друг на друга, а затем Холли резко повернулась и пошла прочь.

Странно, но остальные игроки почти ничего не заметили. Одни пели, другие окружили Оуэна и Марджи, которые рассказывали о старинных играх.

— … двери могли открываться в любую точку пространства и времени. Как-то мы исследовали подземелье и, открыв дверь, обнаружили игровой зал и самих себя в нем. Один из игроков застрелил Мастера игр из арбалета, и все подземелье мгновенно исчезло!

Были допиты остатки пива и доедены последние кусочки пиццы. Парочки разбредались в разные стороны в поисках укромных местечек. Впервые с тех пор, как Гриффин увидел ее, Мэри-Эм выглядела совсем расстроенной.

Из леса, покачиваясь, вышел Эймс с банкой пива в руке. На лице его застыла напряженная улыбка. Он подмигнул Мэри-Эм, и она сложила руки на груди, засунув ладони подмышки.

— Что это ты так уставился, Эймс?

Он засмеялся, а потом заговорил ласковым голосом, которым обычно разговаривают со слабоумными или детьми:

— В чем дело, милая? Немножко не по себе сегодня?

Остальные умолкли. Гриффин почувствовал сгустившуюся в воздухе опасность.

«Мы сходим с ума?»— подумал он.

Он хотел крикнуть и предупредить их, но почувствовал, как руки Акации стали гладить его шею. Ее прикосновения были такими приятными, такими успокаивающими, что у него пропало всякое желание что-либо делать. Он сидел и смотрел.

«Будь что будет, — подумал он. — Я и так уже по уши в дерьме».

Он затряс головой, как пьяница после третьей безуспешной попытки подняться.

«Что, черт возьми, было в этом пиве?»

— Знаешь, Мэри-Эм, — сказал Эймс. — Ты мне совсем не нравишься. Ты одна из самых уродливых и смешных маленьких ведьм, которых мне только приходилось видеть, и мне так хочется…

Рука Мэри-Эм выдвинулась вперед, словно поршень, и маленький крепкий кулак угодил Эймсу прямо в пах. Он вскрикнул и перегнулся пополам, при этом автоматически пытаясь нанести размашистый ответный удар. Мэри-Эм пригнулась, затем выпрямилась и обеими руками ухватила Эймса за волосы. Подпрыгнув, она ударила коленями ему в лицо.

Эймс отшатнулся и попятился. Лицо его заливала кровь. Задев костер, он неуклюже подпрыгнул, пытаясь не упасть в огонь. Затем тело перестало повиноваться ему, и Эймс сначала медленно опустился на колени, а затем ткнулся окровавленным лицом в землю.

Мэри-Эм смотрела на него, и слезы текли у нее из глаз. Она вытерла щеки пухлой рукой, а затем, пошатываясь, побрела к своему спальному мешку и свернулась на нем, всхлипывая.

Все в изумлении наблюдали эту сцену, а затем, смущенные, опять разбились на группы. Гриффин ощутил сильное желание вскочить и сделать что-нибудь, но рука Акации опять сдержала его.

— Не беспокойся, — прошептала она, приблизив губы к его уху, так что он ощутил ее теплое дыхание. — С ними обоими все будет в порядке.

Он тщетно пытался обнаружить в себе удивление, возмущение или еще какое-нибудь соответствующее ситуации чувство.

— Тогда ладно. Что у нас на повестке дня, еще песни?

Она взяла в ладони его лицо и коснулась губами его губ.

— Se algunos juegos para mayores, hombre, — прошептала девушка.

Гриффин немного говорил по-испански, но выражение ее глаз не нуждалось в переводе. Он с трудом владел своим голосом.

— Может, поиграем в следопытов?

Ее улыбка обожгла его. Акация поднялась, а затем нагнулась, скатала свой спальник и взглянула на него из-под полуприкрытых век.

— Думаю, он нам может пригодиться.

Ошеломленный и растерянный, не до конца отдавая себе отчет в том, что делает, он кивнул и взял под мышку свой спальный мешок. Вдвоем они нырнули в темноту ночи и продолжали идти, пока огонь костра и голоса не остались далеко позади.

Акация нежно, почти робко поцеловала его.

— Здесь?

Молча он расстелил свой спальный мешок. Они соединили два спальника и сели рядом, не отрывая глаз друг от друга.

— Я не… я правда не думала, что это случится, Гэри.

Она немного отодвинулась, и он протянул руку.

Алекс знал, что должен на это ответить, и с трудом заставил повиноваться свой непослушный язык:

— Ты не обязана этого делать, если не хочешь. — Он старался, чтобы слова звучали убедительно.

— Мы оба прекрасно знаем… — она хотела что-то сказать, но он притянул ее к себе.

Поцелуй длился целую вечность, и Алекс полностью утратил способность логически мыслить. Кровь его вскипела. Акация обнимала его, и он ощущал ее беспокойство.

— Помоги мне, Гэри. Я ничего не понимаю. Не понимаю. Я хочу тебя, но не знаю, что со мной происходит.

Ее голос был беспомощным, как у маленькой девочки… но кожа такая гладкая и горячая, что он не мог остановиться и все гладил и гладил ее. Волнение и ожидание светились в ее глазах, когда он помогал ей освобождаться от одежды. Она прильнула к нему, крепко сжав пальцами его плечи. Когда, наконец, он натянул на них спальник и обнял ее, она закрыла глаза шепча:

— Пожалуйста, пожалуйста, Гэри…

Гэри. Не Алекс. Он заколебался, глядя в ее испуганное лицо. Он чувствовал огонь, охватывающий его разум и тело, но откуда-то нашел в себе силы отстраниться.

«Что-то здесь не так. Она не… Мы сходим с ума, как и все остальные… Лопес не мог накачать нас наркотиками, но…»

Затем она крепко прижалась к нему, и все вопросы исчезли. В ее глазах Алекс тоже видел удивление и страх, но потом их заслонило что-то огромное, захлестнувшее и его самого. Время остановилось, и они теперь были не двумя стремящимися друг к другу человеческими существами, а одним телом с четырьмя руками и четырьмя ногами, живущих своей собственной жизнью.

Потом он обнимал ее, а она плакала, уткнувшись лицом ему в грудь. Он гладил ее волосы, сомневаясь в реальности происходящего.

«Я не могу так чувствовать, — думал он. — Не могу».

Но слова сейчас ничего не значили.

Непреодолимая сила вновь подхватила их. Казалось, на них обрушились вся Вселенная.

Затем они лежали, обнявшись, и молча ждали, когда наступит утро.