Глава 6. – Энакин Скайуокер? Тот самый Скайуокер?

 

 

– Энакин Скайуокер? Тот самый Скайуокер? Герой Войн клонов, джедай?

– Похоже, тебе не верится, – сказал Дену Джакс.

– Именно. На самом деле, – добавил Ден, – не верится – это еще слабо сказано. Лучше сказать, что это немыслимо!

– Я, пожалуй, соглашусь, – заметила стоявшая неподалеку Ларант. – Все джедаи, кроме присутствующих здесь, истреблены.

Джакс спокойно посмотрел в глаза Ларант:

– Ты упомянула здесь присутствующих… Мы все еще здравствуем, а сколько времени прошло! Почему бы и ему не остаться в живых?

Не дав тви’леке ответить, вмешался И-5:

– Наряду с Оби-Ваном Кеноби и Мейсом Винду Энакин Скайуокер был одним из самых знаменитых героев Республики. Об их битвах и военных операциях слагали легенды – так, по крайней мере, считается. С самого конца войны ходили слухи, что их видели на разных планетах – от Внешнего кольца до рукава Тингел. Ни один так и не подтвердился.

Джакс помедлил, понимая предубеждение остальных. Он точно так же сомневался бы – не испытай он абсолютную уверенность, которую дарует откровение Силы. В этом случае места колебаниям просто не было.

Он постарался донести это до них:

– Я знаю, что не смогу убедить вас… Но знание, обретенное в Силе, нельзя не уважать. Если бы мне пришлось выбирать между тем, что видят мои глаза, и тем, что открыла мне Сила, я бы в любом случае выбрал последнее.

Ден пожал плечами:

– О, я никогда не спорю с фанатиками! Охотно верю, что ты в это веришь. Но при всем моем уважении, пусть это правда, – и что с того? Вышел бы отличный сюжет для голоновостей, но это не доказать, не открыв, что ты джедай. Так что это будет малость нецелесообразно!

– Нет, я не собираюсь этого делать. Да и не уверен, что надо вообще что-либо делать. Просто мне вдруг стало ясно, что он жив. Не то чтобы мы дружили – Энакин вообще никого не подпускал к себе близко. Но все же он достаточно верил мне, чтобы оставить мне одну вещь.

– Пирониевый самородок, – сказал Ринанн. – Ты его нам показывал.

– Ага, радужный камешек! – припомнил Ден. – Переливается всеми цветами. Клевая вещица. На что-нибудь еще годится, кроме как сиять?

– Разумеется! – ответил И-5. – Чистый пироний встречается редко и очень ценится: его способность впитывать энергию различных квантов необычайно высока. Если его подвергнуть электромагнитному излучению любой частоты и достаточной силы, то атомная структура камня поглотит его. Теоретически, когда электронные оболочки наполняются, энергия перенаправляется в соответствующую гиперпространственную структуру, которая…

Джакс, усмехнувшись, протянул руку к шее дроида, будто бы собираясь дернуть выключатель на его металлическом затылке. Дроид бросил на него удивленный взгляд и сделал шаг в сторону.

– Виноват, – оскорбленно промолвил он. – На какое-то время мне привиделось, что я имею дело с существами, не обделенными любопытством. Как же это я так обманулся?

– Гляди, как бы у тебя заворот электрических цепей не случился, – пожурил друга Ден. – Меня не так уж волнуют все эти подробности. – Ден повернулся к Джаксу: – Я не перестаю спрашивать себя, не связана ли эта твоя последняя вспышка Силы с катастрофой на Каамасе. Но это по твоим жилам толкутся такие маленькие Силовые существа, так что тебе лучше знать.

Джакс и И-5 не успели что-либо ответить, потому что Ларант вдруг повернулась к двери. Ее рука легла на рукоять бластера, и тви’лека тихо сказала:

– Кто-то идет.

Разговор прекратился, и все молча уставились на вход. Они стояли в передней, куда выходили маленькие отдельные спальни. Джакс сделал шажок к двери и потянулся Силой. Ее нити прошли сквозь стены и перекрытия с такой же легкостью, с какой нейтрино проходит сквозь космическую пыль. Ларант не ошиблась: по лестнице кто-то поднимался – женщина, ступавшая тихо и уверенно. Джакс не мог понять, человек ли она, но она определенно была гуманоидом – и притом молода.

Он не ощутил в ее намерениях ничего злого или опасного, но это не означало, что угрозы нет вовсе. Возможно, она умела скрывать свои мысли и чувства. Джакс посмотрел на Ларант, и та кивнула, подтверждая его оценку ситуации. Оба слегка расслабились, и Джакс нажал кнопку на панели замка. Дверь отъехала в сторону, и на пороге оказалась девушка-гуманоид. Она была немножко напугана тем, что дверь с шипением раскрылась сама, не дожидаясь, пока она нажмет на панель вызова. Джакс вгляделся в гостью. Да, она была гуманоидом.

А еще она была сногсшибательно красива – он раньше таких просто не встречал.

Ее кожа была ярко-красной, а густые вьющиеся волосы – на тон темнее, насыщенного винного оттенка. Радужная оболочка ее широко раскрытых глаз была поражающего воображение пурпурного цвета. Чуть пониже его ростом, она была одета в платье, которое, казалось, в самом плотном месте было не больше двух молекул толщиной. Материя, несмотря на то, что ее почти не было, переливалась яркими красками.

Почти бессознательно он потянулся к ней Силой, и невидимые нити обвили ее, сделав ауру видимой. Джакс увидел цвет ржавчины – признак сильного горя, что не вязалось с ее яркой внешностью. Она обвела их взглядом и с надеждой в голосе спросила:

– Будьте так добры… Кто из вас Джакс Паван?

 

 

* * *

Легкий крейсер типа «Каррака» совершил вполне спокойную посадку на платформу в Западном порту. Капитан Тайфо сошел одним из первых. Он мог бы сполна насладиться путешествием: его статус в набуанских вооруженных силах позволял получить лучшую каюту и питание, но капитана целиком занимала его цель. Сколько бы удовольствий ни было к его услугам на борту, он думал только о том, как приедет на Корускант и полностью отдастся поискам, поглощавшим его думы. У него ушло несколько месяцев на то, чтобы привести в порядок все дела на Набу и с легким сердцем отдаться решению своей задачи. И наконец он прибыл.

Во время приземления он стоял у главного иллюминатора. Очень трудно было скрыть свои чувства при виде раскинувшегося внизу бесконечного города. Всюду, куда ни падал взгляд, планету покрывали бесчисленные улицы, магистрали, башни, площади, стадионы, здания, по которым бежали дрожащие тени от проносящегося над ними скоростного репульсорного транспорта. Тщательно сохраняемые остатки первоначальной природы планеты – зелено-голубые островки – порой проглядывали сквозь нескончаемый городской ландшафт, но их было мало, очень мало.

Конечно, он уже много раз видел все это. В бытность телохранителем Падме он и прежде не раз приезжал на планету-город. Но в то время он не ставил перед собой задачу среди триллионов существ, населявших этот колоссальный лабиринт, разыскать убийцу. Она казалась почти неподъемной, и Тайфо ощутил, как в нем подымается отчаяние. С чего можно было начать поиски в этом бескрайнем городе-муравейнике? И тем более поиски джедая-беглеца, когда все вокруг уверены, что джедаев больше нет?

Капитан расправил плечи и стиснул зубы. У страха глаза велики, и если он продолжит в том же духе, то потерпит поражение, еще не вступив в бой. И Падме Амидала не сможет упокоиться с миром.

Но этому не бывать.

Неподалеку от Западного порта в северо-восточном направлении лежали развалины Храма джедаев. Любой их осмотр или исследование были воспрещены имперскими постановлениями. Но эти запреты мало что значили для солдата. Тайфо начнет расследование с поисков Энакина Скайуокера, который предположительно последним видел Падме живой. Если он спасся на Мустафаре, какой-нибудь намек на его местонахождение может обнаружиться на останках его бывшего святилища. Если только такая улика существует – Тайфо ее найдет.

И капитан пустился в путь.

 

 

* * *

– Джакс Паван – это я.

Алокожая женщина испытала видимое облегчение. Присмотревшись, Ден понял, что она зелтронка, и ощутил легкий прилив беспокойства. Зелтроны, если память ему не изменяла, были исключительно красивыми гуманоидами – по крайней мере, с точки зрения людей. К тому же они, подобно фаллиинам и некоторым млекопитающим расам, выделяли феромоны, которые делали их еще более неотразимыми.

Словом, зелтроны были те еще штучки.

Салластанин бросил на Джакса быстрый взгляд. Трудно было сказать, какое она произвела на него впечатление. За несколько лет Ден стал изрядным знатоком человеческих эмоций, но все же его знания были не безупречны. На лице Джакса не было видно безмерного восхищения, хотя зелтронка являла собой образец человеческой миловидности. Конечно, для Дена этот вопрос носил теоретический характер; он заметил, что она красива, но точно так же он отметил бы совершенство чего угодно.

– Меня зовут Дижа Дуаре, – молвила зелтронка. – Мне нужна ваша помощь.

Ден оглядел друзей. Джакс и Ларант смотрели друг на друга, и салластанин понял, что оба они проверяли гостью в Силе. Прошла зелтронка испытание или нет – скоро станет известно. И-5, который в обычное время располагал потрясающим арсеналом «выражений лица», целиком перешел в дроидный режим, всем видом демонстрируя, что он просто-напросто протокольный механизм. На лице Ринанна было написано безразличие, что было ожидаемо – в последние дни эломином овладел приступ хандры.

– Я слышала, что вы помогаете тем, кто хочет улететь с Корусканта. Это правда? Я могу заплатить, – говорила Дижа, переводя взгляд с Джакса на Ларант и обратно.

Последняя фраза гостьи страшно понравилась Дену, и тот ощутил желание вступить в разговор:

– Совершенно верно! – с энтузиазмом подтвердил он. – По сходной цене мы поможем вам распроститься с этим перенаселенным камешком и обрести новую жизнь на другой планете, которая…

Взгляд Ларант, чуть не опаливший ему брови, заставил его умолкнуть. Укрощенный, но внутренне кипящий, Ден сдался.

– Платить необязательно. Расскажите, что именно вам нужно, – сказал Джакс. – Сколько вас будет?

– Только двое – мой деловой партнер, Вес Волетт, и я.

– Прошу прощения, – ожил И-5. – Не тот ли это знаменитый светоскульптор-каамаси?

Гостья встревожено поглядела на них:

– Да. На его родной планете его почти все знают… То есть знали. – Она так огорчилась, что едва смогла договорить. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять отчего. Даже если бы Джакс и Ларант не оказались в центре событий метафизически, трагедия Каамаса все равно была у всех на устах.

– Вас тревожит его будущее, – сказала Ларант, – и заодно ваше собственное.

Если спросить Дена, это беспокойство было целиком и полностью оправдано. Если уж Император почему-то озаботился стереть каамасскую цивилизацию с лица планеты, то он не остановится перед тем, чтобы заставить замолчать выживших, которые могут задать неуместные вопросы и привлечь ненужное внимание общественности. Их и так уже разыскивали средства массовой информации. А без небольшой группы существ и их открытых высказываний Палпатин мог легко обойтись. И, без сомнения, всякого, кто станет им помогать, имперские власти тоже возьмут на заметку. Ден сглотнул, пытаясь растянуть ставший вдруг тесным воротничок. Его первоначальный энтузиазм по поводу нового клиента начал стремительно угасать.

– Да, тревожит, – отвечала зелтронка, застигнутая врасплох замечанием Ларант. Гостья умоляюще посмотрела на Джакса: – Пожалуйста, помогите нам. Вес не трус, но он художник, а художники слабо понимают, как на самом деле устроена Галактика. Я боюсь, что он совершит что-нибудь опрометчивое, попытается отомстить… Например, создаст произведение, которое оскорбит Императора. Тогда нам обоим конец.

Гостья говорила, и ее кожа все больше краснела, приобретая более темный оттенок. Ден понимал, что только он с его острым зрением, да еще И-5 с его фоторецепторами были в состоянии это уловить. Он уже когда-то наблюдал, как окрашивается в темные цвета кожа фаллиинского принца Ксизора, и заподозрил, что и теперь это происходит не просто так. Эта особа наверняка так и брызжет во все стороны феромонами, чтобы химически вызвать сочувствие к себе у Джакса, а может, и у Ларант тоже.

Он не знал, действуют ли зелтронские феромоны на тви’леков. Он припомнил, что принцу Ксизору удалось очаровать Ларант своими выделениями, но Дуаре принадлежала к другой расе.

Ден услышал, что гостья снова заговорила, и навострил уши.

– Я помогаю Весу в его работе, – вещала зелтронка. – Возможно, вам известно, что моя раса обладает даром телеэмпатии. Эта способность позволяет мне приводить Веса в соответствующее настроение, и тогда он создает свои лучшие работы.

И-5, разумеется, заметил отсутствующее выражение на лице Дена.

– Зелтроны могут ощущать и проецировать эмоциональные состояния, – начал объяснять другу дроид, включив узконаправленный ультразвук, чтобы никто не подслушал. – Это та же телепатия, только передаются не слова, а чувства.

Ден испытал прилив благодарности. Последнего фактика он не знал. И на кой тогда все эти феромоны, подумалось ему.

Он снова всмотрелся в лицо Джакса. Тот по-прежнему демонстрировал полное владение собой – как и Ларант. Ден призадумался, не защищает ли Сила тех, кому она повинуется, и от химических атак, и от эмоциональных излучений. Его бы это не удивило: послушать таких джедаев, как Бэррисс Оффи или Джакс, так Сила могла почти все. Ден самолично видел немало чудес, сотворенных Силой, и не ему было сомневаться в этом.

Что же, может, и обойдется, подумал он.

Джакс откашлялся и начал:

– В последнее время деятельность «Бича» стала предметом пристального внимания со стороны властей. Они стремятся узнать, каким образом противники режима, радикалы и другие инакомыслящие бегут с Корусканта. Сейчас будет труднее, чем обычно, вывезти вас с планеты.

Ден облегченно вздохнул. Он был рад, что его друг-человек вопреки феромонному туману все еще думает головой, а не железами.

– Поэтому, – продолжал Джакс, – нам придется быть сверхосторожными, переправляя вас и вашего товарища. Но в любом случае мы вам поможем. Я думаю, мы все должны сделать это в память о погибших каамаси. – Джедай приветливо улыбнулся Диже, и зелтронка улыбнулась в ответ.

Ден хлопнул ладонью по лбу и застонал.

И-5 воззрился на него.

– Ты чего? – спросил дроид.

– Голова разболелась, – слабым голосом ответил Ден и удалился.

 

 

* * *

Се’лан.

Именно так это называлось по-салластански. Это слово значило беспокойство, тревогу, состояние, когда «сердце не на месте». Именно оно с предельной точностью описывало нынешнее состояние духа Дена Дхура.

И этот се’лан был не зря. В конце концов, он уже много времени безуспешно пытался вдохновить всех остальных – и эломина тоже – отряхнуть с ног пыль Корусканта и, развив бешеную скорость, убраться со столичной планеты. Куда – было неважно, главное – побыстрее. Чем больше пустого пространства проляжет между ними и повелителем Вейдером, тем лучше: было весьма вероятно, что злобный подручный Императора по-прежнему хочет изловить беглого джедая.

Ден мог понять идеализм и даже время от времени сам наступал на горло собственной песне. Репортеру было нетрудно принять то, что Джакс посвятил себя служению правде, справедливости и Кодексу джедаев. Однако одобрить подобное поведение под носом у одной из самых опасных личностей в Галактике было для Дена за пределами возможного.

И все же что-то держало салластанина на Корусканте. И-5.

Протокольный дроид сотворил удивительное, понял Ден. Модифицированный механизм стал его близким другом, и Ден уже не мог представить свою жизнь без него.

И-5 сказал Дену, что если тот почувствует необходимость покинуть Корускант, то он последует за ним – даже если Джакс решит остаться. Но дроид также обещал старшему Павану, что будет приглядывать за его сыном, если Лорн погибнет. И-5 очень серьезно относился к этой просьбе, пусть он и не мог приступить к ее выполнению, пока Джакс не стал взрослым. Что же, лучше поздно, чем никогда, и преданность дроида не знала границ, будто он решил наверстать упущенное за все эти годы.

Если поставить И-5 перед выбором, как он поступит – останется с Джаксом или уедет с Деном?

Салластанину даже не хотелось знать ответ. В этом и была загвоздка. Ден Дхур, первоклассный репортер и профессиональный циник, любил И-5 как брата. Пусть они часто сходились в словесном поединке, обмениваясь насмешками, но Ден по-настоящему привязался к дроиду – сильнее, чем к любому из органических существ в его жизни.

И эта привязанность была крепка настолько, что мешала ему покинуть ненавистную для себя планету – или, по крайней мере, самую ненавистную ее часть. Да, это был нижний Корускант во всей красе: пятьдесят этажей трущоб, узкие, извилистые улочки и спуски, поверхность, изрешеченная пустотами и замысловатыми проходами. Зданий за многие столетия понавозводили столько и стояли они так плотно, что за ними почти не было видно солнца. А когда было, его свет, прошедший сквозь завесу углеводородного смога, казался кроваво-красным. Ден считал это название слишком суровым, но тем не менее подходящим.

Тем, кто знал салластан лишь понаслышке, могло показаться странным, что Ден так не любил эти подземелья. Действительно, разве его народ не живет в пещерах? Разве не приспособились они за тысячелетия к жизни под землей? Что его не устраивало?

Ответ был прост – нищета.

Корускант – или Центр Империи, как его надо было правильно именовать, хотя Ден не слышал, чтобы кто-нибудь, кроме штурмовиков, ведущих голоновостей или марионеток из правительства, так делал – большую часть времени успешно прятал свою неприглядную изнанку. Туристы, сановники с других планет, коммерсанты и другие гости, прибывшие в столицу с кратким визитом, имели мало возможностей и еще меньше желания всматриваться в черные провалы, заполнявшие пространство между облакорезами и небоскребами. Путешественники обычно приезжали сюда, чтобы хотя бы одним глазком взглянуть на голобомонд, потратить на обед в ресторане больше денег, чем обычный угнотский рабочий зарабатывает за целый год, да залихватски спустить в казино груды кредитов высотой с монаду[3].

Они посещали планету-город вовсе не для того, чтобы им показывали грязь и нужду множества тех, кто весьма кстати проживал под инверсионным слоем, благодаря которому элегантные высотные здания казались парящими на облаках. И уж тем более гости не желали знать, что толпы иммигрантов начали прибывать на Корускант еще до Войны клонов – в поисках новой лучшей жизни, обошедшей их на родине стороной. Хотя одним из своих первых указов Палпатин жестко ограничил этот поток, планета-столица по-прежнему за день выдавала больше разрешений на въезд, чем любая из планет за пределами Ядра – за месяц.

И все эти беспокойные, отчаявшиеся, жалкие существа должны были где-то жить.

Ден не был расистом. Он достаточно повидал представителей разных народов, чтобы ставить одних выше или ниже других. Ему просто хотелось, что его оставили в покое и дали спокойно ходить по своим делам. Но порой было трудно не чувствовать себя чужим посреди тысяч существ, шатающихся по тесным закоулкам нижнего города. И Ден чувствовал себя не только чужим, но и до некоторой степени ощущал свое превосходство, учитывая, что большинство из них не соблюдали личную гигиену.

Пусть его народ и жил в пещерах, но разве можно было сравнить красивое серебристое свечение подземного города – например, Пирина – с этими зловонными норами, кишащими отребьем со всех мыслимых планет Галактики. Худшие из кубазов, родианцев, угнотов и подонки несметного числа других рас заполоняли улицы, рынки, базары, районы сомнительных развлечений денно и нощно – из-за них порой было не продохнуть, хоть вибротопор вешай. Поистине прискорбно, что что-то могло вызвать у салластанина приступ клаустрофобии.

И, как будто этого было недостаточно, были еще и люди.

Куда ни погляди, всюду были они – шагали по узким, извилистым улочкам, сидели за рулем наземных или воздушных транспортов – будто бы планета принадлежала им одним.

А так и могло случиться – если в одном тревожном слухе, дошедшем до журналиста, содержалась хотя бы крупица правды.

Слух исходил из надежного и солидного источника – по крайней мере, для такого рода информации: салластанин узнал об этом от Ринанна. Неулыбчивый эломин сообщил Дену, что существует план, который скоро начнет претворяться в жизнь – а может, и уже начал. Согласно этому плану почти всех не-людей сгонят в одно место и изолируют от человеческого населения. Дену было трудно в это поверить. Пусть даже люди намного превосходили числом любую другую расу на Корусканте, но их едва ли было больше, чем всех не-людей вместе взятых. Всевозможные инородцы, от анцати до яркора, гуманоиды и негуманоиды составляли подавляющее большинство жителей планеты-города. Дену казалось, что попытка загнать их всех в резервации вызовет мятеж, который заставит побледнеть последние битвы между Республикой и сепаратистами.

И если уж это не могло вызвать се’лан, что же могло?