Глава 6. “Теперь соревнующиеся находятся в изолированных кабинах".

 

“Теперь соревнующиеся находятся в изолированных кабинах";.

Джек Берри

 

Полчетвертого утра.

Рэю Гэррети это время показалось самой длинной минутой самой длинной в его жизни ночи. Это была мертвая точка, пик отлива, когда море отступает, оставляя на песке разбитые бутылки, ржавые жестянки из-под пива, использованные презервативы и поросшие зеленым мхом скелеты в клочьях одежды.

После парня в зеленом плаще выписали пропуск еще семерым. Около двух часов трое выбыли почти одновременно - как сухие листья, сдутые осенним ветром. Они прошли 75 миль и лишились двадцати четырех участников. Но это было неважно. Важным была мертвая тишина. Снова прогремели выстрелы, и кто-то упал. На этот раз лицо было знакомым - Дэвидсон, номер 8, тот самый, что когда-то на пикнике "подержался" за толстую тетку. Гэррети только миг смотрел на бледное, залитое кровью лицо Дэвидсона и быстро отвел глаза. Теперь он почти все время смотрел на дорогу. Иногда белая полоса была четкой, иногда казалась разорванной, а иногда двоилась, как лыжный след. Он удивлялся, как люди могут весь год ездить по этой дороге и не видеть этих выписанных белым иероглифов жизни и смерти. Или они видят?

Асфальт зачаровывал его. Как, должно быть приятно сесть на него.

Сначала присесть, слыша хруст в коленях. Потом протянуть вперед руки и коснуться прохладной шершавой поверхности. Потом сесть на задницу, чувствуя, как ноги освобождаются от тяжести твоих ста шестидесяти фунтов... А потом лечь, глядя на колышущиеся вокруг деревья и на волшебные огоньки звезд... Лежать, не обращая внимания на предупреждения, и ждать...Ждать... Да.

Слышать, как участники проходят мимо, расступаясь в священном ужасе.

Слышать их шепот: "Это Гэррети, смотрите, сейчас ему выпишут пропуск!”

Может быть, смех Барковича. Потом лязгнут затворы карабинов... Он заставил себя оторвать взгляд от дороги и посмотрел на горизонт, выискивая там лучи рассвета. Конечно же, там было темно.

Они миновали еще два или три городка, пустых и темных. С полуночи им встретилось не больше трех десятков людей, того типа, что каждый Новый год мрачно ждут, когда стрелка часов достигнет двенадцати. Остальные три часа были сплошным полусном-полубдением, полным кошмаров. Гэррети вгляделся в лица окружающих, не узнавая их. Его охватила иррациональная паника.

- Пит, это ты? - он коснулся плеча идущего рядом. Тот недовольно сбросил его руку, не оглядываясь. Обычно слева от него шел Олсон, а справа Арт Бейкер, но теперь слева не было вообще никого, а парень справа выглядел гораздо круглее Бейкера.

Он сошел с дороги, и его окружили какие-то подростки-хулиганы.

Они охотились за ним специально, вместе с солдатами, собаками и Эскадроном... Облегчение волной накатило на него. Это Абрахам там, впереди.

Конечно, это он. Как его можно с кем-то спутать?

- Абрахам! - прошептал он. - Ты что, спишь? Абрахам что-то прошептал.

- Я спрашиваю, ты спишь?

- Да, чертов Гэррети, отстань... Все-таки он здесь, с ними. Чувство потери ориентации исчезло.

Кто-то впереди получил третье предупреждение, и Гэррети подумал: "У меня ведь их нет! Я могу посидеть полминуты! Или даже минуту! Я могу..." Да. Ты можешь умереть.

Он вспомнил, что обещал матери, что они с Джен увидят его во Фрипорте.

Тогда он дал это обещание легко, почти машинально. В девять часов вчерашнего дня Фрипорт казался чем-то далеким, из другого мира. Но теперь это была уже не игра, и ужасающе реальной выглядела перспектива отправиться во Фрипорт на паре кровоточащих обрубков, вместо ног. Застрелили еще кого-то... На этот раз впереди. Плохо целились, и несчастный какое-то время хрипло кричал, пока следующая пуля не заткнула ему рот. Без всякой причины Гэррети подумал о ветчине и едва не захлебнулся от тяжелой, вязкой слюны. Он думал - много это или мало, двадцать шесть выбывших на семьдесят пятой миле Длинного пути.

Голова его медленно склонилась на грудь, и ноги понесли его вперед сами по себе. Он думал о похоронах, на которых побывал в детстве. Хоронили Урода д'Алессио. Конечно, его звали вовсе не Урод, а Джордж, но так его называли все мальчишки за то, что у него были выпученные, как у рыбы, глаза... Он помнил, как Урод топтался возле бейсбольной площадки - вечный запасной, - пытаясь попасть в команду. Его выпученные глаза безнадежно метались от одного капитана к другому, как у зрителей на теннисном матче.

Когда его все же брали, его ставили туда, где он не мог особенно помешать: один глаз у него почти не видел. Однажды он не смог даже поймать мяч, который врезался ему точно в лоб с хрустким звуком дыни, разрезаемой ножом.

След от мяча потом неделю не сходил с его лба.

Урод погиб на шоссе № 1 недалеко от Фрипорта. Один из приятелей Гэррети, Эдди Клипстейн, видел, как это случилось: автомобиль сбил его велосипед, и ноги Урода еще какое-то время крутили педали "швинна" в то время, как его тело совершило недолгий полет до каменного бордюра, о который и разбилась его бедная пучеглазая голова.

Он ходил на похороны Урода и по пути туда чуть не вытошнил ланч, представляя разбитую голову в гробу, но все было чинно-благородно -Урод лежал в костюме и в галстуке, и глаза его наконец были закрыты. Похоже было, что он готов выскочить из гроба, как только его позовут играть в бейсбол.

Это был единственный мертвец, которого Гэррети видел до вчерашнего дня, и он был таким чистым и аккуратным, совсем не похожим на Эвинга, или на парня в зеленом плаще, или на Дэвидсона с бледным, залитым кровью лицом.

Без четверти четыре он получил первое предупреждение, и ему пришлось дважды с силой хлопнуть себя по лицу, чтобы проснуться. После этого ему стало холодно. Может быть, это ему мерещилось, но звезды на востоке стали чуть бледнее. С удивлением он подумал, что вчера в это же время спал в машине, пока они с матерью ехали к границе. Он ясно вспомнил, как лежал там, вытянувшись, не двигаясь. Как он хотел сейчас вернуться туда, на сутки назад!

Без десяти четыре.

Он оглянулся, испытывая странное удовлетворение от того, что многие выглядели гораздо хуже, чем он, - более усталыми, более сонными. Стало светлее, и можно было разглядеть лица идущих. Бейкер шел впереди - его он узнал по рубашке в красную полоску. Слева шел Олсон, и Гэррети удивился. Он был уверен, что Олсона застрелили ночью. Но он шел, хоть медленно, и голова его болталась в такт ходьбе, как голова тряпичной куклы.

Перси, которого так хотела увидеть мать, шел теперь позади Стеббинса, качающейся походкой бывалого моряка. Он разглядел еще Гриббла, Гаркнесса, Уаймэна и Колли Паркера. Большинство знакомых еще шли.

К четырем на горизонте появилась светлая полоса, и Гэррети почувствовал радость. Он оглянулся назад, в бесконечный туннель ночи как он только смог его пройти?

Он немного ускорил шаг и подошел к Макфрису, который шагал, опустив подбородок на грудь. Изо рта у него стекала тонкая струйка слюны, высвеченная рассветом с неправдоподобной четкостью. Гэррети долго зачарованно смотрел на этот феномен. Он не хотел будить Макфриса.

Они миновали каменистый луг, где пять коров задумчиво жевали, провожая их печальным взглядом. Собачонка фермера кинулась на дорогу с сердитым тявканьем, и солдаты на вездеходе подняли ружья, готовые пристрелить ее. Но собака благоразумно не выбегала на асфальт, выражая служебное рвение с безопасного расстояния. Кто-то завопил на нее, требуя заткнуться. Гэррети, не отрываясь, смотрел на светлеющее небо - сперва оно окрасилось нежно-розовым, потом красным, потом золотым. Кого-то опять застрелили, но он не заметил. Над горизонтом поднялся ослепительно красный бок солнца, и Гэррети полубессознательно подумал: "Слава Богу, я могу умереть при свете".

Сонно пропела птица. Они прошли еще одну ферму, где им долго махал бородатый мужчина.

В лесу зловеще каркнула ворона. Первые теплые лучи коснулись лица Гэррети, и он благодарно потянулся к ним, улыбаясь.

Макфрис по-собачьи тряхнул головой и осмотрелся вокруг:

- Господи, свет! Свет, Гэррети! Который час?

Гэррети посмотрел на часы и удивился. Было уже без четверти пять. - Сколько миль, как ты думаешь?

- Около восьмидесяти. И двадцать семь выбыло. Мы прошли четверть пути, Пит.

- Да, - Макфрис улыбнулся.

- Тебе получше?

- В тыщу раз.

- Мне тоже. Думаю, это из-за солнца.

- Скоро мы увидим людей. Ты читал статью в "Обозрении"?

- Конечно. В основном, искал там свое имя.

- Там писали, что каждый год на ДЛИННЫЙ ПУТЬ - делаются ставки на два миллиарда долларов. Представляешь?

В разговор вмешался Бейкер:

- Мы в школе тоже сбрасывались по четвертаку, и тот, кто называл число ближе всего к последней миле пути, получал все деньги.

- Олсон! - весело крикнул Макфрис. - Только подумай о таких деньгах!

Подумай, сколько народу ставит на твою тощую задницу!

Олсон устало сказал, что все, поставившие на его тощую задницу, могут проделать сами с собой два противоестественных акта, из которых второй является прямым продолжение первого. Все рассмеялись.

- Сегодня увидим красивых девчонок, - сказал Бейкер.

- Черт с ними, - сказал Гэррети. - Моя девчонка ждет меня. Буду теперь хорошим мальчиком.

- Без греха делом, словом и помышлением, - добавил Макфрис.

- Именно так.

- Сто к одному, что ты успеешь в лучшем случае помахать ей, - сказал Макфрис.

- Уже семьдесят три к одному.

- Все равно много.

Но хорошее настроение Гэррети было непоколебимо.

- Я чувствую себя так, будто готов идти вечно, - заявил он.

Кое-кто из услышавших его скривился.

Они прошли бензоколонку, и владелец долго махал им, в особенности приветствуя Уэйна, номер 94.

- Гэррети, - тихо позвал Макфрис.

- Что?

- Я не помню всех, кому выписали пропуск.

- Я тоже.

- Баркович здесь?

- Здесь. Вон, впереди Скрамма. Видишь?

- Вижу.

- Стеббинс тоже здесь.

- Неудивительно. Странный он парень, правда?

- Правда.

Макфрис замолчал, порылся в рюкзаке и достал миндальное печенье. Они с Гэррети взяли по штуке.

- Хочу, чтобы это поскорее кончилось, - сказал Макфрис. - Хоть как-нибудь. Они молча съели печенье.

- Мы на полпути до Олдтауна? - спросил Макфрис. - Восемьдесят прошли, восемьдесят осталось?

- Вроде бы.

- До ночи пройдем.

Упоминание о ночи заставило Гэррети вздрогнуть.

- Откуда у тебя шрам, Пит? - поспешил он сменить тему.

Рука Макфриса непроизвольно потянулась к щеке.

- Долгая история, - сказал он, как отрезал.

Гэррети вгляделся в него получше. Волосы всклокочены и слиплись от пота и пыли. Одежда измята. Лицо бледное, глаза глубоко запали.

- Ну и видок у тебя! - внезапно его разобрал смех. Макфрис улыбнулся: - Ты тоже не похож на рекламу дезодоранта, Рэй.

Они оба долго, истерически смеялись, стараясь при этом не сбавлять скорости. Наконец оба получили предупреждения и дальше шли молча.

Около пяти появились первые зрители - четверо ребятишек, сидящих по-индейски, скрестив ноги, возле палатки. Один из них был еще запакован в спальный мешок, как эскимос. Они мерно махали руками, не улыбаясь.

Потом появился перекресток и рядом с ним - закусочная, возле которой стояли и смотрели на них три молоденькие официантки. Все свистели и махали им, но только Колли Паркер сумел извлечь из себя что-то членораздельное. - В пятницу вечером! - крикнул он. - Слышите? Жду вас! В пятницу вечером!

Официантки, казалось, не слышали. Гэррети просто помахал им.

Участники рассыпались по дороге, постепенно просыпаясь и приходя в себя. Гэррети поискал взглядом Барковича - тот выглядел неплохо. Ничего удивительного: нет друзей, нет и проблем.

Потом Брюс Пастор затеял игру в "тук-тук".

- Тук-тук, Гэррети!

- Кто там?

- Майор.

- Какой Майор?

- Майор, который на завтрак трахает свою матушку, - сказал Пастор и рассмеялся. Гэррети передал это Макфрису, тот - Бейкеру, а по второму кругу оказалось, что майор на завтрак трахает свою прабабушку. На третий раз он уже трахал Шейлу, своего терьера, с которым его часто фотографировали. Гэррети еще смеялся, когда Макфрис неожиданно посерьезнел. Он смотрел на каменные лица солдат на вездеходе.

- Думаете, это смешно? - крикнул он внезапно. Его лицо потемнело от прихлынувшей крови. На какой-то момент Гэррети показалось, что сейчас его хватит удар.

- Майор трахает себя, вот оно что! - закричал Макфрис. - И все мы здесь трахаем себя! Смешно, правда? Смешно, сукины дети? СМЕШНО? Внезапно он побежал к вездеходу. Солдаты подняли ружья, но Макфрис остановился, потрясая над головой кулаками.

- Спускайтесь, суки! Положите ружья и спускайтесь! Я покажу вам, что это смешно!

- Предупреждение, - сказал один из солдат деревянным голосом. - Второе предупреждение 61-му.

“О Господи, - подумал Гэррети. - Он так близко к ним... Он сейчас отлетит, как Урод д'Алессио...”

Макфрис сорвался с места, побежал за едущим вездеходом и плюнул на него. Слюна прочертила мокрый след на пыльном борту.

- Слезайте! - кричал он. - Слезайте! По одному или все сразу, плевать!

- Предупреждение! Последнее предупреждение, 61-й!

- Ебал я ваши предупреждения!

Внезапно Гэррети повернулся и побежал назад, не обращая внимания на то, что ему тоже влепили предупреждение. Он схватил Макфриса за руку, когда солдаты уже слезали вниз.

- Пошли, Пит!

- Уходи, Рэй. Я им сейчас покажу.

Гэррети резко встряхнул его.

- Тебя пристрелят, идиот!

Мимо них прошел Стеббинс.

Макфрис взглянул на Гэррети, словно только что узнал его.

Через секунду Гэррети получил собственное третье предупреждение. От смерти их отделяло несколько мгновений.

- Иди к черту, - бесцветным голосом сказал Макфрис. Он снова пошел. Гэррети шел рядом с ним.

- Я уже думал, что тебе сейчас выпишут пропуск.

- Но не тут-то было. Спасибо другу-мушкетеру, - Макфрис тер рукой шрам.

- Берт, нам все равно его выпишут.

- Кто-то же победит. Почему не один из нас?

- Чушь это все, - голос Макфриса дрожал. - Здесь нет победителей.

Они просто отводят последнего куда-нибудь за сарай и пристреливают.

- Что ты несешь? - свирепо закричал Гэррети. - Ты не мо...

- Все проигрывают, - глаза Макфриса выглядывали из запавших глазниц, как затравленные звери. Они шли одни - другие участники ушли вперед, чтобы не видеть того, что должно было случиться, если бы... Если бы он не вмешался.

- Все проигрывают, - повторил Макфрис. - Можешь мне поверить.

Олсон получил предупреждение. Кто-то тронул Гэррети за плечо.

Это оказался Стеббинс.

- Твой друг недоволен Майором?

- Я думаю, - сказал Гэррети. - Я и сам не хочу приглашать его к себе на чай.

- Посмотри назад.

Гэррети оглянулся. К ним ехал второй вездеход, следом третий.

- Это Майор, - сказал Стеббинс, - и сейчас все будут кричать "Ура", - он улыбнулся всезнающей улыбкой ящерицы.

- Они пока только думают, что ненавидят его. Думают, что худшее уже наступило. Но подождите до вечера. Подождите до завтра.

Гэррети поднял глаза на Стеббинса:

- А что если они будут кричать на него и швырять фляжками?

- Ты будешь это делать?

- Нет.

- И никто не будет. Вот увидишь.

- Стеббинс?

Стеббинс поднял брови.

- Ты думаешь, что выиграешь?

- Да, - спокойно сказал Стеббинс. - Я в этом уверен, - и он отступил на свое обычное место.

В 5.25 Яннику выписали пропуск. А в 5.30, как предсказывал Стеббинс, прибыл Майор.

Послышался рокот мотора, и впереди показался джип. Майор стоял в нем навытяжку и отдавал им честь. Гэррети почувствовал дурацкую гордость. Никто не кричал "ура". Колли Паркер сплюнул на землю. Баркович показал нос. Макфрис только смотрел, беззвучно шевеля губами. Олсон, казалось, вовсе не заметил Майора.

Гэррети помахал ему. То же сделали Перси, и писатель Гаркнесс, и Арт Бейкер, и Абрахам, и Следж, который только что получил второе предупреждение.

Потом Майор уехал. Гэррети было немного стыдно. К тому же, маша, он израсходовал энергию.

- Тебе лучше? - спросил он Макфриса.

- Ага. Замечательно. Теперь буду идти и смотреть, как все падают вокруг меня. Ужасно весело. Я уже сосчитал - все кончится, когда мы пройдем миль триста двадцать. Это даже не рекорд.

- Пит, если тебе хочется так говорить, иди куда-нибудь в другое место, - сердито сказал Бейкер.

- Простите, миссис, - протянул Макфрис, но все же замолчал. Становилось жарко. Гэррети расстегнул куртку. Лес вокруг кончился, уступив место полям, усеянным маленькими фермами и бензоколонками. На многих фермах красовалась надпись "Продается". В двух окнах Гэррети увидел знакомую надпись "Мой сын погиб в Эскадроне".

- Далеко до океана? - спросил Колли Паркер. - Похоже, будто я опять в Иллинойсе.

- Иди-иди, - ответил Гэррети. - Еще миль сто.

- Черт, - сказал Паркер. - Ну и штат! Кругом деревья. Ни одного приличного города.

Он был мускулистым блондином с дерзким выражением лица, не исчезнувшим даже после этой ужасной ночи.

- Зато здесь чистый воздух, - обиделся Гэррети. - Не смог, как у вас. - У нас в Джольете нет никакого смога. Ты понял?

- Ну не смог, так гарь какая-нибудь.

- Если бы мы были дома, я бы тебе яйца за это оторвал, - мрачно сказал Паркер.

- Ладно, ребята, - вмешался Макфрис. - Ведите себя прилично. Почему бы вам не помириться и не заказать друг другу по кружке пива?

- Я не люблю пива, - автоматически ответил Гэррети.

- Сопляк, - буркнул Паркер и отошел.

- И чего он бесится? - недоуменно спросил Макфрис, будто не он совсем недавно набросился на солдат. - Такой хороший день. Правда, Олсон?

Олсон не ответил.

- Олсон тоже бесится, - сообщил Макфрис. - Эй, Хэнк!

- Оставил бы ты его в покое, - сказал Бейкер.

- Хэнк! - крикнул Макфрис. - Не желаешь пройтись?

- Иди к черту, - пробормотал Олсон.

- Чего? - Макфрис приложил ладонь к уху. - Чего ты говоришь?

- Иди к черту! - закричал Олсон.

Он шел, не поднимая головы, и Макфрису надоело изводить его.

Гэррети думал о том, что сказал Паркер. Ублюдок! Что этот ковбой с танцулек мог знать о Мэне? Гэррети прожил в Мэне всю жизнь, в городке под названием Портервилл, к западу от Фрипорта. Всего 970 жителей, но чем он хуже какого-то сраного Джольета, штат Иллинойс?

Отец Гэррети любил говорить, что Портервилл - единственный город в штате, где больше могил, чем живых жителей. Но это было чистое место. Много безработных, обшарпанные дома, единственное развлечение - лотерея по средам, где самым большим выигрышем была индейка и двадцать долларов, но место чистое. Чистое и тихое.

Он снова подумал о Джен. Он любил ее, и теперь она значила для него куда больше, чем раньше. Она превратилась в символ жизни, в заслон от смерти, грозящей ему с вездехода. Он любил ее больше и больше, потому что она символизировала для него время, когда он был собой и мог выбирать. Было уже без четверти шесть. В центре очередного безымянного городка собрались поглядеть на них кучка улыбающихся домохозяек. На одной из них были брюки в обтяжку и такой же тугой свитер. Золотые браслеты у нее на руке звякали, когда она махала. Гэррети машинально помахал в ответ, думая о Джен, о ее светлых волосах и туфлях без каблуков. Она была высокой и всегда носила туфли без каблуков. Он вспоминал, как они познакомились в школе.

- Гэррети!

- Что?

Это был Гаркнесс.

- У меня ногу свело. Не знаю, что делать, - его глаза умоляли Гэррети что-нибудь сделать.

Гэррети не знал, что сказать. Голос Джен, ее смех, ее карамельного цвета свитер и красные брюки, в которых она каталась с ним на санках, пока снег не набился ей в куртку, - это была жизнь. Голос Гаркнесса был смертью.

Теперь уже Гэррети мог ощутить разницу.

- Я не могу тебе помочь, - сказал Гэррети. - Думай сам.

Гаркнесс в панике уставился на него, потом с печальным лицом кивнул.

Он остановился и стал растирать ногу.

- Предупреждение! Предупреждение 49-му!

Гэррети повернулся и пошел задом, чтобы видеть его, Двое мальчишек в рубашках детской лиги, с велосипедами, которые они держали за руль, тоже смотрели на происходящее, раскрыв рты.

- Предупреждение! Второе предупреждение 49-му!

Гаркнесс встал и заковылял вперед - его нормальная нога пыталась справиться с двойным весом, но у нее это плохо получалось. У него слетел туфель, он попытался его поднять и получил третье предупреждение. Лицо Гаркнесса, и без того красное, приобрело оттенок пожарной машины.

Рот превратился в большое мокрое "О". Гэррети вдруг понял, что мысленно умоляет Гаркнесса: ну, давай, иди же, черт тебя подери!

Гаркнесс заковылял быстрее. Гэррети отвернулся и пошел, пытаясь вспомнить вкус поцелуев Джен и ощущение ее груди.

Справа выросла бензоколонка "Шелл", возле которой сидели на остатках ржавого пикапа двое мужчин в красно-черных охотничьих рубашках и пили пиво.

Где-то по соседству хрипло тявкала собака.

Карабины медленно опустились, нащупывая Гаркнесса.

Наступило длительное, жуткое молчание, потом они снова поднялись в соответствии с правилами. Снова опустились. Гэррети слышал тяжелое, одышливое дыхание Гаркнесса.

- Пошли вон! - крикнул Бейкер мальчишкам, которые так и шли со своими велосипедами вдоль дороги. - Не смотрите на это!

Дети поглядели на Бейкера, как на какую-то забавную зверушку. Один из них, стриженный под ежик, нажал звонок велосипеда и широко ухмыльнулся.

Коронка у него во рту странно блеснула на солнце.

Ружья снова поднялись и опустились, как в каком-нибудь ритуальном танце. "Не напишешь ты книгу, - подумал Гэррети. - На этот раз они пристрелят тебя. Только замедли шаг...”

Ружья опять поднялись.

Гаркнесс шел, глядя прямо перед собой, ритмично ступая обеими ногами - босой и обутой. Казалось, судорога прошла. Но далеко ли он уйдет без туфля?

Он облегченно выдохнул и услышал рядом такой же выдох Бейкера.

Глупо, конечно. Чем быстрее Гаркнесс прекратит идти, тем лучше для них так обстояли дела, если следовать логике. Но была более глубокая, более пугающая логика. Гаркнесс принадлежал к их подгруппе, к магическому кругу, в который входил и Гэррети. Если сломается звено этого круга, разорвется и весь круг. Мальчуганы из Детской лиги ехали за ними на велосипедах еще мили две, пока им это не надоело. "Так лучше, - думал Гэррети. - Лучше, что они не увидели ничьей смерти, хотя им явно этого хотелось".

Впереди Гаркнесс образовал новый авангард из одного человека. Он шел быстро, почти бежал. Интересно, о чем он думал?