Враг детства

 

Заспанной Стаське, прибежавшей будить меня, открылась призабавнейшая картина: раскинувший руки‑ноги красноволосый парень лежал на довольно узкой постели. На его груди и животе большой кошкой свернулась в клубочек девчонка с длинной косой.

Я поднялась, по ходу дела чуть не придушив бедного Бали.

‑ Что случилось‑то?

‑ Там… ‑ Драконица вздохнула и наконец оторвала взгляд от демона. ‑ Помнишь, мы вчера одного летуна с собой прихватили? Так вот, за ночь с ним "тепло" поговорили, и он признался, что их наняли для того, чтобы поймать одну чересчур назойливую парочку летающих над Ориа Тан. Это горный хребет за соседней грядой. Понимаешь, там никого нет, так далеко люди редко забираются, вот поэтому туда‑то я с тобой и летаю.

‑ Так хочешь сказать ‑ охотились на нас?

‑ Точно, девочка. Тьфу, набралась. Вот я и думаю, может… ‑ Стася к искрой в глазах посмотрела на меня, ‑ слетаем, посмотрим кто там такой негостеприимный завелся.

‑ Я вам слетаю, ‑ асур, ранее изображавший глубокий летаргический сон.

‑ Но Бали, они же охотились на нас!

‑ Не отпущу. И никаких возражений, ‑ оскалился он вполне серьезно. А затем чуть заметно дернул бровью. ‑ Одних не отпущу.

‑ Бали, ты просто чудо, ‑ обрадовалась я, уже предвкушая новое развлечение. Что уж поделать ‑ не переношу скуку. Подойдя к нему, я чмокнула довольного демона в рогатый лобик. ‑ Когда вылетаем?

‑ Не раньше, чем я позавтракаю и умоюсь. Да и тебе, малыш, было бы неплохо привести себя в порядок, вон глазки какие заспанные.

‑ На себя посмотри.

В общем, собрались мы на удивление быстро, даже есть не стали, побросали все в сумки и свинтили на поиски неизвестного врага. По дороге к нам присоединился Стас, чью любезно предоставленную спину занял асур ‑ все же так быстро, как дракон, Бали летать не мог.

На этот раз я была куда сдержанней в своих восторгах.

Длинный труднопроходимый хребет тянулся на северо‑западе исконно обжитых земель и отделял их от узкой полосы прибрежных государств, с которыми драконы предпочитали дела не иметь. Дикие они, нецивилизованные. И магия у них такая же ‑ первобытная, грубая, что не делает ее более слабой. Это как дубинкой по башке ‑ не изящно, но действенно. Даже торговать предпочитали через гномов, живущих в горах меж нами. Мне как выходцу с северо‑востока дела до этих разборок раньше не было, и подобные географические и политические факты я знаю только благодаря все тем же приключенческим книгам.

Дракон мерно размахивал огромными кожистыми крыльями, невольно убаюкивая меня в полете.

Да, думала я, как права была магиана Консуэла, утверждая, что никогда не знаешь, какие знания тебе пригодятся в долгой жизни мага. И пусть меня упрямо воспитывали как дворцовую магичку, знания по классификации драконов вложили намертво. Хотя, надо признаться, дворцовой магичкой свою ученицу желала видеть только магиана Консуэла, другие же от мысли, что я навсегда застряну под боком у аристократии, тихо выли, а некоторые даже могли поспорить в этом с оборотнями в полнолунье. И только Полуден открыто готовил меня к боевым действиям.

Итак, на чем я остановилась? Классификация драконов. В основе своей они делятся на две основные неравные части.

Первая ‑ змееподобные. Меньшая группа. И здесь так же идет разделение на две подгруппы: водный дракон и затаившийся дракон. Назвать дракона пресмыкающимся ни у кого язык не повернулся. Оба свободны проводить время на суше или в воде, но различаются такими малостями, как обладание огненным дыханием (в случае затаившегося дракона) или властью над течениями (соответственно, в случае водного дракона). Выглядят змееподобные драконы как кобра‑переросток с крыльями (иногда с несколькими парами крыльев) и короткими ножками.

Вторая ‑ ящероподобные. Большая группа. Здесь классификация такая, что разобраться в ней можно разве что в ближайшем трактире, не под один кувшин крепкой гномьей настойки. Как ее только не делят, и меж тем одним драконам ведома правда. Хотя подозреваю, что именно им‑то как раз чихать (при том огнем и желательно на пришедшего это выяснить), какая у них внутренняя классификация. Просто есть огромные гиганты, небольшие миниатюрные, чуть больше племенного быка, если что, рогатые, лохматые, перепончатокрылые и оперившиеся. А еще есть рукокрылые, у них перепонки идут от передних лап.

Отдельно стоят ледяные драконы. Говорят, очень красивые твари. Но только мало кто может похвастаться тем, что видел их воочию, да и те издалека. Живут они далеко на севере (даже за землями варваров), во льдах и умеют раскрашивать воздух разноцветными огнями.

Я однажды видела, как эти огни показывал на одном из практикумов ректор Академии, ему удалось продержать огонь размером с подушку почти минуту. А говорят на севере эти огни в полнеба. Мне всегда хотелось на это посмотреть. Только возможность такая выпадает одному магу на пять тысяч, то есть практически никому ‑ через земли варваров нет прохода.

Кто‑ то там обещал сделать все, что я захочу?

‑ Лилит! ‑ услышала я.

‑ Что?

‑ О чем задумалась? Я тебя уже который раз зову.

‑ Думаю, кому пришло в голову селиться в таком месте. Тут же голые непроходимые скалы.

‑ Тому, кто прячется, ‑ предположил Бальтазар.

‑ А жить здесь как? Ну ладно, предположим, ручьи с чистой водой здесь есть, горные козлы водятся и другая живность. Но все равно ‑ не жизнь это, а существование. И при том кто бы это ни был, но он не бедный, раз смог нанять трех наездников. Тогда зачем?

‑ Ох, Лилит, думаю все куда проще, ‑ вздохнула драконица. ‑ Ну, надоело какому‑то богатому дуралею общество, одиночества захотелось. Вот и ушел вдаль, а все необходимое с собой принес.

‑ Это не о людях, Станислава. Я знаю, некоторые драконы уходят на несколько десятилетий, но не люди. Отшельников среди нас мало и не верится, что у нас именно тот случай.

‑ Вот сейчас и посмотрим. Мы как раз над нужной грядой. Смотрите внимательно.

Мы пару раз пролетели над пиками гор. Ничего. Даже обидно. Ни следа магии, ни человеческого следа.

‑ Стась, сядь где‑нибудь, мне сойти нужно.

Оставался последний шанс, и я не преминула им воспользоваться. Присев на небольшом уступе, я прикрыла глаза и выпустила феникса.

Ясноокий дух пролетел над скалами и все рассмотрел.

"Да, попали мы!";

"Угу. Что делать будем?";

"Как всегда";.

Усмехнувшись, я открыла глаза.

‑ Влезем в новую авантюру.

‑ Что? ‑ удивилась сидевшая рядом драконица.

‑ Я знаю, что мы ищем. ‑ Одного фигурного шарика, сорвавшегося с ладони, хватило, чтобы над нужным местом начал опадать маячок в виде фигурной стрелки. ‑ Давай туда. Кстати, ты видела?

‑ Стрелку?

‑ Нет. Птицу.

‑ Какую?

Что и требовалось проверить.

Наверное, что‑то отразилось на моем лице, ибо Бали погрозил мне пальцем.

Мы уже подлетали, когда раскрылся магический купол, заметный уже для всех. Сложный, даже слишком. Уж не мне ли, придворной ведьме, знать, сколько умения нужно, чтобы создать замкнутый щит, способный прикрыть такую территорию. А сколько силы! Достаточно представить, что мой купол лопнул бы через пару минут, выжав мои силы досуха, а ведь я далеко не слабая магиана. Вот гадство, это даже сильнее феникса, а ведь тот запросто может меня убить, когда высасывает силы.

Кто же способен на это? И стоит ли с ним связываться?

‑ Ну, что будем делать?

‑ Морду бить, ‑ уже сгорая от нетерпения, крутила хвостом драконесса.

‑ Кому? И как? Разгрохаем замок, выволочим колдуна за шиворот и втопчем в грязь? Если в скалах его найдем.

‑ А почему бы и нет? ‑ улыбнулся во все клыки Бальтазар.

‑ На каких основаниях?

‑ Он хотел нас убить, помнишь? ‑ обернулась Стася.

‑ Конечно. Но… Неправильно это как‑то. Приперлись сюда и давай громить что ни попадя. Варварство! Да и не думаю, что это будет так легко. Уж больно щит хорош. Такой или очень сильный маг мог сделать, или артефакт. Да только такие артефакты ценятся на вес золота и все наперечет. Уж поверьте, я знаю, один из них в Вольске хранится. Меня всегда пугали, что если я с ним что‑то сделаю, меня выдадут замуж.

‑ А что, это так страшно? ‑ рассмеялась Стася. Легко ей.

‑ Еще бы! Я с детства тешила себя мыслью, что как маг избегну этой горькой участи. Мечты, мечты! Повязали и разрешения не спросили.

Скорченная мина Бали здорово позабавила меня.

‑ Тогда может в Тарин Дастан слетать, помощь позвать, ‑ предложил синий дракон.

‑ Пока будем летать, этот сбежит.

Как не хотелось мне остаться вежливой, демократичной девочкой, в душе я была вредной, злобной ведьмой. Когда я увидела, как на встречу нам несется пара огненных шаров (и пусть Бали даже бровью не повел, разрушая их), мне вполне хватило.

Бамс! ‑ сработал мой спусковой крючок.

Я зарычала, как асур или дракон. Только в нашем общем исполнение мой голос получился не самым угрожающим.

Ключ к взлому щита я подбирала с первой секунды его обнаружения, где‑то на дальнем плане разума. Теперь ударом каблука по твердой шкуре дракона, я потребовала полета. Стася даже не подумала возмущаться обращению с нею, как со скаковой лошадью.

Пред нами раскрылась небольшая брешь, захлопнувшаяся сразу за хвостом Стаса.

И вот ребята наконец увидели то, что рассмотрел во всех подробностях феникс. Небольшой темный замок, приткнувшийся на искусственно выбитой в скале площадке. Конечно, он был возведен магическим способом, что делало его уязвимее обычного.

Ха, кто‑ то был так уверен в своем щите и могуществе, что даже не позаботился другой защитой. Непростительная глупость, которая может стоить ему жизни.

"Пособие по взятию замка штурмом", том 1, послесловие от автора, открывается только после прочтения фолианта.

"Не знаю, пригодится ли это вам, по‑моему полная чепуха. По опыту знаю, во время штурма не до тактики и сложных пасов. Я обычно плевал и с криком "эх", долбил все без разбору. Интересно бы посмотреть чему вы научитесь. Архимаг Гоолуэн".

И как я была с ним согласна!

В мгновенье ока на замок обрушился огонь двух драконов Алауэн Ту, одного очень азартного огненного асура и разозленной магианы.

Меня как бескрылую и крайне неусидчивую особу поставили на землю и унеслись в небо. А я уж осталась внизу разбирать по камушку магическое творение. Пальцы с горящими от магии ногтями ворвались в пульсирующую ткань камня, как в мякиш хлеба, как в тесто, замешенное хозяйкой спозаранку. И через руки в само нутро замка проникла моя воля, противопоставив себя самому его существованию. Сооружение задрожало, было бы живое ‑ завопило бы. Это больно, когда тебе говорят: "Умри, умри, не существуй, я отпускаю тебя". И камень выл и сотрясался, сходя с ума от огненных птиц, прожигающих его стены, и от глубокого всепроникающего желания саморазрушения.

Этим‑ то и отличается магически возведенное сооружение от построенного обычным путем, пусть и укрепленного магией. У простого камня есть своя воля, а не воля создателя, которую можно перехватить.

Несколько минут я еще боролась с хозяйской волей, но спорить со мной не у каждого выходит, хотя и противник тоже попался не слабый. Я чувствовала его, точнее ее. Чувствовала и узнавала, изучала, как лаборант препарированную мышь. Своих мыслей мне скрывать было не за чем, в отличие от нее. Я открыла перед ней все шлюзы, все воспоминания, сметая чужое сознание.

Это как смотреть в глаза ведьме. В мои глаза, полные усмешки и боли.

Так получай, паскудная баба, всю ту боль, что я почувствовала перед умирающим другом. И его боль от потерянной любимой, и боль родственников тех, кого ты обрекла на смерть, и боль самих жертв, и "Танец скорбного огня". Все, что было, что душило ‑ все, что она натворила.

Подавись, Шала!

Я почти воочию видела, как задрожало тело молодой магички, пропитанное взятой силой магией единорогов. Как она отлетела на добрый десяток шагов, ударилась о стену агонизировавшего здания, как кровь хлынула у нее из носа и изо рта, как сжались легкие, словно от сокрушительного удара…

В следующее мгновение я поняла, что нет здесь более чужой воли, есть только моя воля.

"Ну надо же!" ‑ подумала я, когда замок наконец взорвался на тысячи осколков.

А с учетом того, что чьи‑то шаловливые пальчики все еще находились в камне, взрыв, можно сказать, произошел перед самым моим носом.

Воля‑ то моя, и замок мой, так что ни один камень не посмел ударить или даже поцарапать меня. Да только взрывной волне этого никто не объяснил. Понятное дело ‑меня швырнуло в сторону, как пнутый мальчишкой мячик.

Что‑ то мне летать последнее время разонравилось. Во всяком случае, в одиночку.

Скала, на которой стоял замок, оказалась очень высокой и с моей стороны почти вертикальной. Так что мне предстоял долгий полет. Левитация здесь не помощник, заклинание произносится хотя бы за пять секунд до полета, а не во время, да и не сосредоточишься тут, когда перед лицом проносится вся жизнь вперемешку с серыми обломками скалы.

В общем, с жизнью я успешно попрощалась. Даже всем демонам мысленно ручкой помахала. Не поминайте лихом. Я и есть то самое лихо.

Обидно одно, пока прощалась, как‑то не заметила что вишу в воздухе и бормочу себе под нос.

Не получилось у меня в тот раз помереть, а я уже целую речь приготовила, которую Аиду толкну по случаю встречи. Что ж, Аидушка, подожди родименький, не в первой тебе обламываться на моей ушлой душонке.

Зависла я где‑то метрах в сдвадцати над ближайшей острой пикой, недолго падать осталось. Сначала думала Бали в рогатый лобик поцеловать и медаль что ли какую ему дать ‑ за периодическое спасание нерадивых девиц в моем ехидном лице. Но потом смотрю, нету его.

А за спиной раскрыты белые полупрозрачные крылья.

Они подчинялись так легко, словно я родилась с ними.

Кому бы рассказать, что такое ‑ собственные крылья. Это свобода, неограниченная, полная, беспредельная. Я взмывала вверх, я падала вниз, я кружила и закладывала виражи. Как же это сладко! "Счастлива, счастлива!" ‑ пело мое сердце, кажется, оно само исцеляло свои раны. Небо и серые скалы слились в единый мир без начала и конца, в мир, где были только воздух и я.

Уж не знаю, сколько я кружила на своих, своих! крыльях, пока не услышала несколько далекий, словно накрытый подушкой, насмешливый голос:

‑ Пора!

‑ Ну еще немножечко, ‑ заканючила я.

‑ Хватит. На первый раз, ‑ почувствовала я улыбку.

Ничего не оставалось, как со вздохом вступить на площадку, где дожидались драконы и Бальтазар. Крылья тотчас исчезли.

‑ Мы уж думали, не стоит ли подняться и силком утащить тебя в крепость, ‑ усмехнулась Стаська, сидевшая на камне и поедавшая пирожок.

‑ И получить заклинанием в лоб.

‑ Говорил же ‑ это опасно, ‑ пожал плечами асур, он тоже что‑то жевал. ‑ Она и без того летать любит, а уж от воздушных крыльев у нее всегда крышу сносило. Налеталась, малышка?

‑ Не‑а.

Я позволила Бали обнять меня одной рукой и прижать к себе. От счастья до сих пор кружилась голова.

‑ Знаешь сколько ты летала? Полчаса. А заклинание рассчитано минут на пять. Уж не знаю, каких усилий стоило его поддерживать.

‑ Передай Данте спасибо. Это лучший подарок, какой я только могу пожелать. Хотя, знаешь, Бали, клинки и Уголек спасали мне жизнь куда чаще. ‑ Я чмокнула асура в весьма замызганную щеку.

‑ Передам, ‑ вздохнул тот. ‑ Вечно он тебе потакает.

‑ Ага, когда не запугивает до икоты.

Бали понятливо кивнул.

А я вспомнила, как накануне моего бегства из‑под опеки мэтра Оливье, мы сидели в кабаке и обмывали встречу и мой долгожданный диплом.

‑ Ты в следующий раз поосторожней с хвостом‑то, ‑ икнул Аскар, уже значительно нетрезвый, пока мы сидели в стороночке и болтали. ‑ У нас это считается жутким оскорблением. Отстриженный кончик хвоста ‑ знак войны. Хорошо Данте имеет слабость потакать тебе. Любого другого за такое мигом на ленточки бы порвал. Знаешь, на тоненькие такие.

‑ Ты может расскажешь, как развалила здесь все? ‑ вмешался в ход моих мыслей Стас.

Ну, я и поведала историю моих разборок с зарвавшейся аристократочкой. Бали лишь усмехался, он‑то ее помнил.

А потом, где‑то на этапе восторгов по поводу полетов, в небе вырисовались драконы. Судя по надменным усмешкам Алауэн Ту ‑ наши.

И чего Дукос так разорался? Истерику устроили, чуть сам крепость не разобрал. Мы с драконами даже шарахнулись к стенам от такого вопля. Асур лишь пожал плечами с презрением уставился на него. Что, надо признать, не смягчало характер начальника.

‑ Ну ладно, ‑ сморщилась я наконец. ‑ Идемте к Тиамат, она решит ‑ в праве ли мы были разобраться с тем, кто пожелал навредить нам.

‑ Заткнись, грязная сучка! ‑ взревел капитан.

И был схвачен за горло когтистой рукой асура. Бали впечатал его в стену и оскалился, меняя ипостась.

"Красивый, ‑ отметила я, ‑ опасный, угрожающий, как открытый огонь. Как огненный клинок".

‑ Сейчас ты встанешь на колени и постараешься вымолить прощение у госпожи Лилит. Все понял?

Хм, смотри‑ка, они, оказывается, и сами неплохо умеют пугать. Ну да, разделение обязанностей.

Асур разжал когтистую длань, и Дукос мешком свалился на пол. Лицо его побелело, глаза были выпучены, кожа взмокла и покрылась пупырышками. Да, когда рядом с тобой нечто подобное демону Бальтазару соизволит злиться, срочно хочется забиться куда подальше и дрожать. А уж если он злится на тебя… хочется смерти, быстрой и безболезненной.

И Дукос хотел, даже сильнее, чем прибить меня на месте. Поэтому‑то и упал на колени и залепетал что‑то.

Лицо мое перекосило от отвращения. Этот человек никогда не нравился мне, а теперь он показался мне просто противным. Даже пиявки по сравнению с ним милые и трогательные создания. Сморщив нос, я развернулась и вышла из кабинета.

‑ Скоро у Тарин Дастан будет новый начальник, ‑ совсем без эмоций произнесла Стася когда мы шли по коридору.

‑ С чего ты взяла?

‑ Наездники не потерпят над собой слабого. Их можно направлять авторитетом, но никак не приказывать. Дукос стал слабым. И вовсе не из‑за Бальтазара. Нет. Из‑за тебя, Лилит. Он почему‑то возненавидел тебя с самого твоего появления. Столь явная предвзятость давно бросалась в глаза, и наездники еще терпели его присутствие, но не мнение. Они считают тебя правой, не его. И в сегодняшней разборке тоже. Никто не смеет нападать на дракона или его наездника безнаказанно.

‑ Но я не наездница.

‑ Только когда не сидишь на драконе, ‑ посмотрел на меня желтоглазый Стас. ‑ Если он позволил тебе это, значит, посчитал достойной.

Подумав с минуту, я чуть презрительно улыбнулась:

‑ Думаю, Тиамат уже давно затребовала новую марионетку. Еще с первого дня моего здесь появления.

‑ Кто такая Тиамат? ‑ спросил Бали.

‑ Душа Тарин Дастан, ‑ рассеяно пожала я плечами.

От всего произошедшего сегодня я медленно, но верно начала впадать в апатию. Такое бывает. Это как в детстве, когда кружишься, кружишься, потом падаешь ‑ и мир все еще вертится вокруг тебя, но с его остановкой приходит и тошнота. Вот и меня сейчас тошнит.

От этих стен, от недомолвок, от стылого горного ветра, от незнания и немощи, от опостылевшего одиночества.

Я знала лишь одно лекарство, способное на время облегчить мои страдания. Лишь одно короткое слово "Хабиби". Но как наступить на горло собственной гордости, единственному, что у меня есть от крови принцессы Вольской.

‑ Кстати, она зовет тебя, ‑ усмехнулся Стас. Видно, опять телепатия драконова. ‑ И заодно Бальтазара ‑ познакомиться.

‑ О‑о, ‑ простонала я и скосила на демона взгляд. ‑ Только ему снова переодеваться надо. И зачем тебе трансформироваться приспичило? Так никакой одежды не напасешься.

‑ Ведь есть морок.

‑ Ага. Вообще‑то истинному дракону все равно в одежде ты или без. Но вот конкретно эта старая перечница заплюет тебя шпильками. Иногда мне кажется, что крепость построили только для того, чтобы не дать одной ворчливой драконихе терроризировать весь мир.

В общем, пред мутные очи старушенции мы предстали где‑то через час. Бали ‑ одетый, я ‑ отошедшая от самокопания и порывов сделать глупость.

Демон спокойно поздоровался с драконицей и при этом церемонно поклонился. Даже попытался поцеловать лапищу, но Тиамат кокетливо погрозила. А говорит: ‑ Нет у нас кокетства, нет у нас кокетства…

Я привычно уселась на плоском камне, покрытом мягчайшим ковром из шерсти илиских овец, а они там на диво мягкие да пушистые. Бальтазар же встал прямо надо мной и сложил руки на груди, демонстрируя собой монолит спокойствия и уверенности, за котором так легко скрыть огромную силу. "Эх, хорош мерзавец", ‑ подумала я, бросив на него взгляд. И чего я в него в свое время не влюбилась, с Бали ведь всегда было как‑то проще.

Вообще с любым проще, чем с этими двумя…

Я напряглась и уже привычно посоветовала себе не мечтать. Со своей везучестью я была уже знакома, и как‑то страшно в который раз разочаровываться. И все же… иногда так хотелось надеяться ‑ а вдруг, а если, а возможно. И мне не придется выбирать и превращать свою жизнь в сплошное страдание. А это уже неизбежно, если любишь двоих.

И все же я ловила себя на том, что надеюсь.

Еще бы, все же некоторая схожесть в них есть. Например, эта непостижимая непонятность.

Мне хотелось надеяться, очень хотелось.

Тут я поняла, что сижу в пещере драконицы, остановив свой невидящий взгляд где‑то в районе асурьего локтя, сам же Бали соревнуется с Тиамат в "гляделки". Хм, и сколько времени прошло?

Переведя взгляд на драконицу, я приподняла брови.

Через пару минут напряжение растаяло, и Тиамат кивнула:

‑ Идите.

Ничего не понимая, я поплелась за демоном.

Ближе к вечеру прилетел Элвил. Я с ним опять пообнималась, повисела на толстой шее и чмокнула в морду. Дракон остался доволен. В крепости ему понравилось, помнится, он такой же поклонник приключенческих книжек, как и я.

Так что все оставшееся до ночи время я провела с ним, рассказывая о своих приключениях. Элвил завистливо вздыхал и метил каменный пол наподобие собаки.

Попрощавшись с ним до утра, я уже шла спать, когда вдруг обнаружила неподалеку от чердачной двери, где заночевал дракон‑книгоман, сидевшую на парапете знакомую фигуру.

‑ Бальтазар, что ты здесь делаешь? ‑ удивилась я.

‑ Жду, когда ты наболтаешься с этой метелкой летающей.

‑ Как ты можешь так о благородном животном.

‑ Ха, благородный! Он трус, каких мало. Поэтому у асуров и прижился.

‑ В таком случае он скорей убежал бы от вас, ‑ улыбнулась я и щекой прижалась к его плечу.

‑ С чего бы это? Он, знаешь ли, тоже не красавец. А мы защищаем тех, кого любим.

‑ Стало быть, его вы тоже любите? И кто это у вас такой извращенец?

‑ Ох, Лилит, мысли у тебя нехорошие. Элвил нас в детстве нянчил побольше всяких репетиторов и воспитателей. У драконов ведь Знания.

‑ Знания, ‑ усмехнулась я. ‑ Только делиться ими они не желают. ‑ Присев рядышком, я задумалась. И где‑то через минуту мотания ногами заговорила. ‑ Ты сказал, что вы защищаете тех, кого любите. А что будет, если я… умру?

Асур уставился на меня, словно желал понять ‑ а не собираюсь ли я немедленно покончить с собой? Затем, все же осознав, что делать такие глупости я не намерена, успокоился. Насколько это возможно находясь рядом со мной. Сильно ‑ не советую.

‑ Что будет? Плохо будет.

‑ А когда оно было хорошо?

‑ Ну, когда‑то было. Только станет совсем плохо. Дальше некуда.

‑ И это из‑за одной маленькой меня? ‑ позволила себе усомниться. Может же девушка напроситься на комплимент.

‑ Из‑за одной маленькой тебя. Ты‑то маленькая, ‑ улыбнулся он с грустной ноткой в голосе и взял мою руку в свою. ‑ Вон косточки какие тонкие, даже страшно становится, как ты с такими живешь. Кожица как пергамент. А голова пустая, разве что ветер не гуляет. ‑ На это замечание я позволила себе гримасу ‑ еще как гуляет. ‑ Да только душа у тебя большая, добрая и нам родная. А если тебя не будет, что прикажешь нам делать?

‑ Вздохнуть с облегчением. Такая ноша с плеч.

‑ Да какая ты ноша, так ‑ котенок неразумный.

‑ Это как, поиграл и бросил?

‑ Бросишь тебя пожалуй. Это как маленькая, забавная, нежная и беззащитная кошечка. Сразу хочется посадить за пазуху, не выпускать и чесать за ушком.

‑ А если поцарапаю?

‑ Так что с тебя глупышки взять, пальчиком погрозим и дальше играть отпустим.

‑ Ага, отпустите вы, как же.

Чуть светящиеся в темноте глаза Бали посмотрели на меня о‑очень осуждающе.

‑ Чего тебе опять не так? Живешь как хочешь, делаешь что хочешь ‑ и недовольна. Что мы еще должны для тебя сделать, Лилит?

‑ Освободить.

Я вытянула руку с раскрытыми цветами, покачивающимися на холодном горном ветре, овевающем крепость. Они тоже слегка светились, отдавая золотым светом.

За столько лет я уже привыкла к ним. И к перчаткам, скрывающими даже не от других, от меня главную рану в такой неспокойной жизни.

‑ Почему же ты так упрямо этого требуешь?

‑ Я с детства хотела сама выбирать, что мне делать, куда мне ехать, с кем быть, как жить. А меня этого права разом лишили. Мне нравится путешествовать по королевствам.

‑ Так тебе этого никто и не запрещал. Гуляй сколько хочешь. Только будет лучше, если ты перед этим явишь свой прекрасный лик в Царство и выйдешь наконец замуж. А там можешь делать что хочешь. ‑ Я скептически хмыкнула, на что Бали поморщился. ‑ В конце концов, если ты так настроена против брака, то пока можешь просто облазит все Царство вдоль и поперек. А там есть на что посмотреть, уж поверь мне. Места красивее тебе встречать не приходилось и не придется. И занятного у нас много. Одна долина гейзеров чего стоит. А радужный водопад. От нечего делать ребята еще время от времени вулкан будят, знаешь как красиво? В Царстве Варуны очень интересно просто побывать. Тебе еще и полезно, ты должна знать страну, где будешь Владычицей, как свой собственный нос.

Захихикав, я мигом навела на данную часть лица морок, увеличив его до невероятных размеров. Бали тоже улыбнулся. Ох, как мне нравилась его улыбка, когда из‑под губ вылезали острые клыки, угрожающие, но такие миленькие на этой рогатой мордашке.

‑ Кстати, раз мы затронули эту тему, может расскажешь почему я ни разу не слышала о вашей нынешней Владычице. Все‑таки это настораживает. Вдруг вы их раз в год приносите в жертву в том самом вулкане. Кто вас знает, чертей разноцветных.

‑ Никого мы не приносим. У нас нет жертвоприношений. А с богами вообще напряженные отношения. Мы же демоны, ‑ пояснил он. ‑ А Владычица живет, не кашляет. Просто она, в отличие от некоторых, особа скромная и тонкая и не занимается каждый день тем, что напоминает миру о своем существовании. В общем, по сравнению с тобой ‑ скучная серая мышь.

‑ И не стыдно так о матушке отзываться? ‑ хихикнула я.

А Бальтазар меня поразил.

‑ Она нам не мать. И Наследнику не мать.

‑ Как это?

‑ Ну просто… Думаю, стоит тебе рассказать, хотя это следовало сделать уже давно и более тонко что ли. Зака бы сюда, у него всегда неплохо выходит.

‑ Да знаю я парламентера вашего. Рассказывай ты, что у вас там за история.

‑ Мы тебе говорили, что Веельзевул очень долго не имел Наследника. Очень долго. Он был уже как сотню лет женат на Гедриэль, когда взошел на престол, но детей у них все еще не было. В то время это никого не насторожило. Только шли годы, а жена никак не могла дать Владыке Царства дитя. Такого раньше у асуров не случалось ‑ Владычица оказалась бесплодной. Понимая, что Царству в будущем грозят жуткие распри, Веельзевул пошел на преступление в понимании асуров ‑ он решил, что ребенка ему родит другая женщина. Видишь ли, малышка, у нас нет незаконнорожденных детей, за этим строго следят. Только в случае с Веельзевулом пошли на отступление от законов. Он нашел самую достойную демонису, по его мнению, и предложил ей стать матерью его ребенка, посулив за это все, что та не пожелает. Избранница отказалось от всех его посулов, но родить ему дитя согласилась. По ее словам, большей чести нельзя и желать для скромной демонисы. Только одно потребовала она ‑ никогда не видеть свой плод. Веельзевулу такое условие пришлось по душе, уж очень он боялся ревности своей законной жены к матери его ребенка.

‑ Еще бы! ‑ я свела к переносице брови и недовольно поморщилась. ‑ Я за такое всю морду бы расцарапала, да к черту бы послала. Хотя… к чертовке.

‑ Гедриэль не могла дать мужу ребенка, но не могла запретить мужу иметь Наследника. С правилами она согласилась безропотно. Младенца в назначенный срок приняли и забрали у роженицы. А заодно еще три матери лишились в тот день своих новорожденных детей. Но как я уже говорил, такое насилие все посчитали честью. Детей поселили в Серебряном граде при полном штате гувернанток и разношерстных воспитателей. Вот так мы и появились на свет. Что же касается отношений с женой нашего отца, то здесь все понятно ‑ не любим мы ее. Точнее, она нас не любит. Я бы сказал хуже, но мне обычно ребята не дают, ‑ точно наверное даже сам Веельзевул не знает. Просто более холодной женщины мы не встречали. Может для кого‑то она и добрая госпожа, для нас же Гедриэль безучастная мачеха, и с этим ничего нельзя поделать.

‑ То‑то мне всегда казалось, что вас в детстве недолюбили.

‑ Правда? Неужели это так заметно? ‑ напрягся демон.

‑ Только если смотреть в ваши глаза так, как смотрела я.

‑ Как не горько, но ты права. Правильно говорят ‑ "если сразу не заладилось, все потом кувырком". Отец все время занят был, хотя как раз он нас любит, всех четверых, уж мы‑то это чувствуем. Репетиторы эти проклятые и вздохнуть не дают, гоняют как профессиональных наемников. Гувернантки относятся словно к хрустальным вазам ‑ разве что пылинки не сдувают. Вот и получалось, что у нас есть только мы. Впрочем, думаю, на нечто подобное отец и рассчитывал, мы же стали ближе, чем кровные братья. Гедриэль просто не смогла простить нам чужую кровь. Она до сих пор не знает, кто из нас настоящий сын Веельзевула. А мы не смогли простить ей пренебрежение и холодность, с которой она относится к нам, хотя прекрасно понимаем ее чувства. Но Владычица хотя бы честна, никогда не строила из себя любящую мамочку и не разу деланно не улыбнулась.

‑ Это мне знакомо, ‑ покачала я головой, обнимая Бали за плечи. Делать это было очень сложно по причине их ширины. ‑ Иногда мне хотелось вцепиться в волосы мачехе, чтобы она перестала лыбиться мне так, словно цацку новую увидела. Ведь знаю ‑ терпеть меня не может. И она знает, что я знаю. И весь дворец знал. От этого еще хуже становилось, точно тебя грязью облили. Иногда мне казалось, она была бы рада, умри я вместе с матерью во время родов. Так что, Бали, мачехи ‑ это у нас общее.

‑ Твоя просто к отцу ревновала, знала, что ты его любимица, хотя тот и пытался скрывать. Только у него не очень получалось, о его особой нежности к тебе все знали, уж мы видели. Как балует тебя больше, чем кого‑то другого, и прислушивается к твоим словам и советом, она тоже видела. Королеве можно сколько угодно объяснять, что вы просто очень похожи были и понимали друг друга, самолюбие ее не исцелить. Вот и срывалась на тебе. Не короля же пилить. Он ее бы быстро заткнул. Хороший был король.

‑ Он мне вас накликал, нелюди вы мои хвостатые, ‑ нежно улыбнулась я, поглаживая асура по щеке.

Бали немного подумал обидеться ему на это замечание или рассмеяться, и выбрал второе. Ночь уже давно вступила в свои права, опускаясь на горные пики темным плащом. Любила я ночь, что поделаешь. Мне нравилась тишина и неспешность этого времени, шелест ветра запутавшегося в ветвях, свет далеких звезд, луна в сияющей дымке. Магия. Как еще назвать это время?

‑ Слушай, а почему Веельзевул просто не развелся. Я конечно все понимаю, но бездетность принимается как веская причина развода даже в правящей семье.

‑ У людей. Но не у асуров. Знаешь, малышка, кое‑кому стоило бы рога поотшибать. Тебе уже давно все стоило объяснить. А потом они удивляются, почему это ты не хочешь ехать в Царство. Конечно, если смотреть на нас, как на варваров, способных на такие странные поступки. Слушай меня и постарайся понять. Мы никогда не разводимся, потому как не можем любить кого‑то другого, кроме жены, а если есть любовь, все разногласия можно уладить. Для асура любовь ‑ это высший дар, которым мы просто не можем разбрасываться. Поэтому если она приходит, с этим ничего нельзя поделать. Обычно в таких случаях мы идем к особым жрецам, которые просчитывают удачность такого союза, а затем к семье и просим дозволения на брак. Если им и невесте это угодно, то проходит обручение. Не морщи свой прелестный носик, Лилит, в случае с тобой все получилось несколько скомкано. У нас вообще все через хвост. Обручение в принципе очень отличается от того, к чему привыкли люди. У вас это обмен кольцами и некими клятвами. У нас это сложная церемония, которая начинает связь душ. Кольцо не символ, а реальная связь двух душ, обмен которыми производится в то же время. Тебя мы поостереглись сразу пугать, на тебе и так лица не было. ‑ Бальтазар нехорошо ухмыльнулся. ‑ Видела бы ты себя в тот момент, мы всерьез боялись, что не выдержишь. Об этом сложно говорить, для нас это очень интимный процесс. Если кого‑то любишь, то наивысший дар ‑ разделить это чувство. У нас это совершенно нормально.

‑ Но у людей ‑ нет. Для людей право выбора превыше всего. Хотя многие со мной не согласились бы.

Демон осторожно приобнял меня одним крылом и вздохнул:

‑ Мы понимаем, что сильно обидели тебя. Просто кое‑кто влюбился как мальчишка. ‑ Бальтазар попытался сдержать вздох, отчего тот получился особо тяжелым. Бросив на меня короткий взгляд, он вновь уставился в темноту весенней ночи. ‑ Лилит, малышка, хочешь, я расскажу тебе, как влюбляются демоны? Становится очень больно, вот тут, так, словно сердце сейчас разорвется. Затем внутрь проливается тепло, оно пьянит и дурманит. А потом ты понимаешь, что начал жить. Это завладевает всем в твоей душе, это сравни безумию. Асуры проклятый народ, и такой дар, как любовь, мы принимаем с радостью. И никогда от нее не откажемся. И он не откажется, понимаешь? Конечно, он может жениться на другой. Но ведь это никому не принесет счастья. И тебя он не забудет. Помнишь, мы когда‑то обсуждали это. Так вот, он никогда не смирится с потерей любимой женщины. Уж слишком хорошо мы прочувствовал все оттенки этой боли, когда думали, что ты умерла.

‑ Ни надо, Бали. Я все знаю. Только пока у меня есть дела и здесь. ‑ Я потерлась лбом о его плечо и вздохнула. ‑ Давай больше не будем об этом. Пошли лучше спать.

‑ Хорошо, идем. Только… не избегай его, пожалуйста. ‑ На меня смотрели страдальческие вишневые глаза, светящиеся в темноте. Впрочем, не сильнее горящей шевелюры. ‑ Он все так же ждет тебя каждую ночь и очень скучает. И нам надоело постоянно восстанавливать Серенити, в конце концов.

‑ Что восстанавливать?

‑ Серенити. У него любимое развлечение ‑ чуть что не по его, сразу замок громит. Ужас, уже не знаешь, где проснешься ‑ в своей комнате или на развалинах.

А я засмеялась, радуясь, что не только от моих рук страдают различные произведения архитектуры.

П рощались мы бурно. Пожалуй, даже слишком. Я уже полчаса не слезала с рук печального демона и обливалась слезами вперемешку со смехом и едкими замечаниями, а так же время от времени завывала: ‑ На кого ж ты меня покидаешь!

Бедный Бальтаз