Повествующая о том, как в деревне Хуаньдаоцунь Сун Цзян встретился с богиней девятого неба Сюань‑нюй и получил от нее Небесную книгу

 

Мы уже рассказали, как Сун Цзян во время пира заговорил о том, что ему придется еще раз покинуть лагерь.

– Вы спасли меня, – сказал он, – и привели к себе на гору. Вот уж несколько дней, как мы веселимся, и я чувствую себя вполне счастливым. Но я не знаю, что с моим старым отцом. Если начальник области Цзянчжоу доложит обо всем в столицу, то, несомненно, в Цзичжоу будет послано распоряжение арестовать мою семью в Юньчэне. Моему отцу грозит опасность. И мне пришла в голову мысль перевезти его сюда. Тогда уж я буду спокоен. Вот только не знаю, позволите ли вы мне это сделать, дорогие друзья.

– Почтенный брат, – отвечал Чао Гай, – отношения между отцом и сыном – самые главные отношения между людьми. Могу ли я задерживать вас здесь на пиршестве, когда ваш старый отец страдает дома? И как можем мы не согласиться с вашим желанием? Но вот только остальные наши братья изрядно натерпелись в эти дни и еще не привели себя в порядок. Хорошо, если б вы подождали день‑два, пока мы выясним, сколько у нас народу н лошадей. А потом вы можете идти за своим отцом.

– Да, несколько лишних дней как будто ничего не значат, дорогой брат, – оказал Сун Цзян. – Только боюсь, что из Цзянчжоу могут послать срочное распоряжение в Цзичжоу немедля схватить мою семью. Поэтому опасно откладывать, да я и не хочу брать с собой много людей. Пойду тайком один и вместе с моим братом Сун Цином постараюсь быстро переправить отца сюда в горы, так что ни одна душа в нашем селении не узнает об этом. А если со мной пойдет много народу, это может вызвать целый переполох, и мы испортим все дело.

– А вдруг по дороге с вами случится какая‑нибудь беда, дорогой брат, ведь некому будет даже помочь вам, – возразил Чао Гай.

– Ради отца я и смерть приму безропотно, – отвечал Сун Цзян.

И, несмотря ни на какие уговоры, он твердо решил отправиться в путь в тот же день. Надев войлочную шляпу и привязав к поясу кинжал, он взял короткую палицу и пошел с горы. Все главари провожали его до Цзиньшатаня, а потом возвратились обратно.

Переправившись через озеро, Сун Цзян очутился на берегу около кабачка Чжу Гуя, а оттуда пошел по дороге к Юньчэну. Ему приходилось испытывать и голод и жажду. К концу пути, торопясь поскорее дойти до своего селения, он нигде не останавливался, пока не стемнело, но до дома так и не добрался. Тогда он завернул на постоялый двор. На следующее утро он отправился дальше, но пришел домой очень рано и спрятался в лесу. Переждав там до наступления вечера, он подошел к усадьбе и постучал в задние ворота. На его стук вышел Сун Цин. Увидев своего старшего брата, он от испуга даже вздрогнул и быстро спросил:

– Дорогой брат, как же это ты пришел домой?

– Я пришел только за тем, чтобы увести отсюда отца и тебя, – отвечал Сун Цзян.

– Дорогой брат, о том, что ты сделал в Цзянчжоу, здесь уже всем известно, – сказал Сун Цин. – В нашем селении два начальника охраны ведут наблюдение за нашим домом – надеются поймать тебя. Мы находимся под надзором и не можем никуда двинуться. Ждут только распоряжения из Цзянчжоу, чтобы схватить нас, посадить в тюрьму и держать там до тех пор, пока не найдут тебя. И днем и ночью около двухсот солдат разыскивают тебя. Медлить нельзя, быстрее возвращайся в Ляншаньбо и попроси вожаков прийти и спасти твоих отца и брата.

Выслушав это, Сун Цзян до того перепугался, что весь покрылся холодным потом и, не осмеливаясь войти в дом, поспешно зашагал обратно в Ляншаньбо. В ту ночь луна светила тускло, и он не мог даже как следует разглядеть дорогу. Выбрав маленькую и уединенную тропинку, Сун Цзян пошел по ней. Прошло время одной стражи, и вдруг позади послышались крики. Сун Цзян остановился и прислушался: крики раздавались менее чем в двух ли от него. Затем он увидел множество пылающих факелов и услышал возгласы:

– Сун Цзян, остановись!

Но он быстро шел вперед и думал про себя: «Не послушался я Чао Гая, вот и попал в беду. О небо, сжалься! Спаси Сун Цзяна!»

И вдруг впереди он заметил жилье и пошел прямо туда. Вскоре ветер рассеял легкие облака, и на небе показалась яркая луна. Тут.только Сун Цзян понял, куда он попал, и от горя даже застонал. Это место называлось Хуаньдаоцунь – деревня без сквозного проезда.

Со всех сторон она была окружена высокими отвесными неприступными горами, а у подножья гор бежал бурный поток. Туда вела только одна дорога. Всякий, кто приходил сюда с правой стороны, должен был уходить налево – так как никакой другой дороги не было.

Сун Цзян знал это место и уж совсем было решил повернуть обратно, но преследователи успели преградить ему дорогу; свет их факелов сверкал, как яркое солнце.

Сун Цзяну ничего не оставалось, как поспешить вперед и искать там убежища. Он пробирался лесом и вскоре очутился возле старой кумирни. Толкнув обеими руками ворота, он вошел в кумирню и, осмотрев при свете луны все залы, не нашел уголка, где можно было бы укрыться. На сердце Сун Цзяна стало еще более тревожно. Тут он вдруг услышал, как кто‑то снаружи сказал: «Начальник, он вошел в кумирню».

Сун Цзян узнал голос Чжао Нэна, но в сильном волнении так и не мог найти места, где бы спрятаться. Вдруг он заметил нишу, где стояла статуя бога – покровителя здешних мест. Сун Цзян отдернул покрывало и вполз туда, поставив свою палицу. Свернувшись в клубок, он спрятался за статуей, не смея перевести дыхания. И сразу же услышал, как люди с факелами вошли в кумирню. Осторожно выглянув, Сун Цзян увидел Чжао Нэна и Чжао Дэ, а за ними еще человек пятьдесят. При свете факелов они осматривали всю кумирню. Наконец, дошли до зала, где находился Сун Цзян. «Ну, теперь мне конец, – подумал тот. И стал повторять про себя. – Боги, спасите меня!»

Один за другим преследователи проходили мимо него, и никто из них не заглянул в нишу. «О небо, сжалься надо мной!» – снова пробормотал Суп Цзян. И тут он увидел, как Чжао Дэ с факелом направляется к нише. «Ну, теперь все кончено», – опять подумал Сун Цзян. А Чжао Дэ, взяв кинжал, рукояткой отодвинул занавес и осветил факелом нишу снизу доверху. Но факел вдруг задымил, облако черной копоти ударило в глаза Чжао Дэ и ослепило его. Он бросил факел на землю, затоптал его ногой и, выйдя из зала, сказал:

– Этой твари в кумирне нет. Но ведь здесь всего одна дорога! Куда же он мог уйти?

– Больше некуда, как только вон в тот лес на горе, – отвечали стражники. – Нечего и думать, что он может уйти отсюда. Дорога‑то ведь здесь одна, недаром деревня называется Хуаньдаоцунь. Кругом неприступные горы и леса, и нет ни одной тропинки, по которой можно было бы пройти. Вы, господин начальник, поставьте охрану у входа в деревню. И даже будь у него крылья, он и тогда не уйдет от нас! Вот рассветет, тогда мы пойдем в деревню и поищем его там.

– Ладно, – согласились Чжао Нэн и Чжао Дэ.

Они вывели стражников из кумирни, и Сун Цзян подумал: «Разве не бог защитил меня? Если мне удастся спастись, то я починю эту кумирню и сделаю новые…»

Вдруг он услышал, как несколько голосов закричали у ворот кумирни:

– Начальник, он здесь!

Тогда Чжао Нэн, Чжао Дэ и другие бросились обратно к кумирне. И Сун Цзян снова сказал про себя: «Ну, разве у меня не злая судьба! Уж сейчас‑то они, конечно, захватят меня живым!» А Чжао Нэн, Остановившись у ворот кумирни, спросил:

– Где же он?

– Пойдите сюда, начальник, и посмотрите! Вот здесь на воротах пыльные отпечатки пальцев! Он, наверно, только что открыл эти ворота и спрятался внутри.

– Ты прав! – отвечал Чжао Нэн. – Обыщите еще раз как следует.

Люди опять вошли в кумирню и принялись за поиски. А Сун Цзян думал: «И до чего же несчастная моя судьба. Уж теперь‑то мне наверняка конец пришел!» А преследователи обошли кумирню, обыскали и перевернули все, за исключением разве одних стен. Войдя в зал, где находился Сув Цзян, Чжао Нэн сказал:

– Он должен быть в этой нише. Вы плохо искали там! Сейчас я сам посмотрю.

Солдат держал факел, а Чжао Нэн откинул занавес, и человек пять‑шесть просунули свои головы в нишу. Не загляни они туда, не случилось бы никакой беды. Но как только они заглянули, из ниши подул свирепый ветер и погасил все факелы: в кумирне наступила такая темнота, что никто не видел друг друга.

– Вот странно! – удивился Чжао Нэн. – Откуда взялся вихрь в таком закрытом месте? Не иначе, как боги прогневались на нас за то, что мы разгуливаем тут с факелами, и послали сильный ветер. Пойдемте‑ка отсюда. Лучше будем охранять проход в деревню, а на рассвете опять возьмемся за поиски.

– А все‑таки эту нишу мы как следует не осмотрели, – заметил Чжао Дэ. – Давайте попробуем пикой.

– Дельно говоришь! – поддержал Чжао Нэн.

Но только они хотели приблизиться, как снаружи опять задул ужасный вихрь, подымая в воздух песок и камни, – казалось, что кумирня вот‑вот перевернется. Черное облако спустилось и окутало все вокруг. У людей от страха кровь застыла в жилах и волосы встали дыбом. Тут Чжао Нэн, видя, что дело плохо, подозвал Чжао Дэ и сказал:

– Уйдем отсюда поскорее, брат! Боги прогневались!

И все ринулись из зала. Одни в спешке падали, другие, натыкаясь на них, тоже валились наземь и ползком пробирались к дверям кумирни. Вырвавшись наружу, они вдруг услышали, как кто‑то позади кричит: «Пощади нас!»

Чжао Нэн повернул обратно посмотреть, что там случилось, и увидел несколько солдат, которые упали со ступенек, зацепившись одеждой за деревья, и никак не могли освободиться. Они побросали свои мечи и, дергая изо всех сил одежду, вопили о пощаде.

Притаившись в нише, Сун Цзян слышал все это и едва сдерживал смех.

Чжао Нэн высвободил солдат и вывел за ворота, где их встретили такими словами:

– Мы же говорили, что этот бог очень строгий, зачем же вам надо было затевать все это дело в кумирне! А теперь вы еще вызвали маленьких злых духов! Пойдемте охранять дорогу. Не может же беглец улететь!

– Правильно, – сказали Чжао Нэн и Чжао Дэ. – Мы должны охранять дорогу и все!

И все они двинулись к единственной в деревне дороге. А теперь расскажем о Сун Цзяне, который сидел в нише и горестно восклицал:

– Хоть и не схватили меня, но как же мне теперь уйти?

Размышляя и строя множество планов, из которых ни один не мог его спасти, Сун Цзян вдруг услышал, как с другого входа кто‑то вошел в кумирню. И снова его охватила дрожь. «Опять беда! – подумал он. – Хорошо, что я еще не вышел отсюда!»

Два отрока в простых одеждах подошли к нише и сказали:

– Повелитель звезд, вас приглашает к себе богиня и хочет побеседовать с вами.

Но Сун Цзян не осмеливался ответить на такое приглашение. И отроки, стоявшие у ниши, снова сказали:

– Вас приглашает сама богиня, и вы, Повелитель звезд, можете идти свободно.

Но Сун Цзян и теперь не решался произнести хоть слово. Тогда отроки промолвили:

– Повелитель звезд, Сун Цзян, не медлите! Богиня давно ждет вас.

Их голоса показались Сун Цзяну нежными, как пенье иволги или щебет ласточек, совсем не похожими на голоса мужчин. Высунувшись из ниши, он увидел двух девушек, стоящих по обе стороны входа. Но тут Сун Цзян даже вздрогнул от испуга: это оказались не девушки, а две статуи, сделанные из глины. И снова до него донеслись слова: «Повелитель звезд, Сун Цзян, богиня ждет тебя».

Сун Цзян раздвинул занавес и вышел. Здесь он увидел двух девушек в темных платьях; волосы их были высоко уложены. Обе они низко склонились перед Сун Цзяном. И он спросил их:

– Откуда вы, священные девы?

– Мы выполняем волю нашей богини и приглашаем Повелителя звезд пройти во дворец, – отвечали девушки.

– Священные девы, вы ошибаетесь. Мое имя Сун Цзян, и я не Повелитель звезд.

– Никакой ошибки тут нет. Просим вас, Повелитель звезд, пойти с нами. Богиня давно уже ждет вас, – твердили девушки.

– Какая богиня? – опросил Сун Цзян. – Ведь я никогда не поклонялся ей, как же я осмелюсь предстать перед ней?

– Когда вы придете туда, Повелитель звезд, то все узнаете сами, – сказали девушки, – а сейчас ни о чем не спрашивайте.

– А где же богиня?

– Она во внутреннем зале.

После этого девушки пошли впереди, а Сун Цзян последовал за ними. Обойдя внутренний зал, они очутились перед боковой дверью в стене.

– Повелитель звезд, господин Сун Цзян, войдите сюда – пригласили девушки.

Вместе с ними Сун Цзян вышел в маленькую дверь и, оглядевшись, увидел луну и усеянное звездами небо. Легкий ветер доносил до него волны аромата. Со всех сторон здесь был густой лес и высокий бамбук. Сун Цзян подумал: «Так вот, оказывается, какое место за кумирней! Знай я об этом раньше, спрятался бы здесь, и не пришлось бы мне пережить весь этот страх».

Шагая вперед, Сун Цзян заметил, что вдоль низких стен в два ряда растут огромные сосны со стволами более чем в два обхвата. И дорога меж этими стенами была гладкая, как панцырь черепахи. «Кто бы мог подумать, что позади старой кумирни есть такая хорошая дорога», – сказал сам себе Сун Цзян.

Пройдя вслед за девушками не более одного ли, он услышал шум горной реки. А впереди открылся мост из синего камня с красными перилами. По берегам росли какие‑то необыкновенные цветы и травы, седые сосны и много бамбука, нежнозеленые ивы и персиковые деревья, покрытые розовыми цветами. Под мостом бурлила вода. Отливая серебром и кружась, как снег, она вырывалась из пещеры под скалой. Проходя по мосту, Сун Цзян увидел впереди два ряда диковинных деревьев, а между ними‑красные решетчатые ворота. Войдя в ворота, он увидел перед собой храм. «Я родился в Юньчэне, – подумал Сун Цзян, – но никогда не слышал об этом месте».

В душе он испытывал страх и не осмеливался двинуться дальше. Но девушки торопили его, повторяя:

– Повелитель звезд, пожалуйста, идите быстрей.

Они ввели его в ворота и приблизились к великолепной лестнице, украшенной изображениями драконов. По обе стороны веранды стояли красные колонны, между которыми висели вышитые занавеси. В центре находился большой храм, освещенный множеством свечей. Девушки провели Сун Цзяна по лестнице через веранду к храму, и там у входа на ступеньках он услышал голоса других священных дев:

– Повелитель звезд, богиня приглашает вас войти.

Сун Цзян вступил в храм, его охватил трепет, и волосы на голове шевелились. Плиты под его ногами были украшены драконами и фениксами. Девушки, которые привели его в храм, скрылись за занавесом и, обращаясь к богине. сказали:

– Тот, кого вы приглашали – Повелитель звезд, Сун, ждет у входа.

Тогда Сун Цзян подошел к священному возвышению и, преклонив колена, распростерся на полу.

– Твой раб, – произнес он, – всего лишь ничтожный и недостойный смертный. Он не видел священного лика богини. Молю тебя о небесном милосердии, сжалься надо мной.

Тогда голос из‑за священного занавеса приказал:

– Пусть Повелитель звезд сядет.

Но Сун Цзян не осмеливался даже голову поднять. Тогда тот же голос приказал священным девам поднять его и усадить на фарфоровый стул. Сун Цзяну ничего не оставалось, как повиноваться, а голос богини опять прозвучал на весь храм:

– Откиньте занавес.

Несколько девушек быстро подошли и отдернули украшенную драгоценными камнями ткань, повесив ее на два золотых крючка. Тогда богиня спросила:

– Повелитель звезд, надеюсь, что все это время ты был в добром здоровье?

Сун Цзян поднялся и, низко кланяясь, отвечал:

– Я ведь простой смертный и не смею смотреть тебе в лицо.

– Но ты уже здесь, Повелитель звезд, – сказала богиня, – и тебе незачем выполнять все церемонии.

Только тогда Сун Цзян осмелился поднять голову. Он увидел сверкание золота и драгоценных камней, и зажженные лампы в виде драконов, и подсвечники в форме фениксов. По обе стороны стояли девы в темных платьях и держали опахала, а позади богини виднелся большой веер. В самом центре, на драгоценном царственном ложе, сделанном из фигур девяти драконов, восседала сама богиня. На ней было шелковое тканное золотом одеяние. В руке она держала скипетр из белого нефрита. Лицо ее, с глазами ясными, как небо, было прекрасно.

– Подойди сюда. Повелитель звезд, – проговорила она и приказала поднести Сун Цзяну вина.

Девушки тотчас же принесли драгоценный кувшин в форме лотоса и налили из него в чашу вина. Одна из девушек поднесла чашу Сун Цзяну. Не смея отказаться, он встал, взял вино, затем опустился на колени и, глядя на богиню, осушил чашу до дна. Вино было такое тонкое и ароматное, что Сун Цзян почувствовал, будто какое‑то просветление снизошло на него, и сладостная истома переполнила его душу.

Другая девушка подошла к нему с блюдом священных фиников и попросила отведать их. Со всей осторожностью, опасаясь, как бы не допустить какой‑нибудь оплошности, Сун Цзян протянул руку и взял финик. Съев его, он спрятал косточку в руке. А девушка снова наполнила чашу и подошла налить ему третью. Затем девушка опять поднесла ему финики, и он съел еще два. Выпив три чаши священного вина и съев три финика, Сун Цзян почувствовал, что слегка опьянел. Опасаясь как бы не опьянеть еще больше и не совершить какого‑нибудь неблаговидного поступка, Сун Цзян склонился перед богиней и сказал:

– Прошу богиню не угощать меня больше вином, потому что я не могу много пить.

И в храме прозвучал голос:

– Повелитель звезд не желает больше пить вина. Перестаньте его угощать. – И, обращаясь к прислуживающим девушкам, богиня распорядилась:

– Принесите Небесную книгу и отдайте ее Повелителю звезд.

Тогда девушки удалились, вынесли на синем блюде книгу, завернутую в желтый шелк, и протянули ее Сун Цзяну. Взглянув на книгу, Сун Цзян увидел свиток около пяти цуней длины и около трех цуней ширины, но не осмеливался развернуть его. Почтительно склонившись, он принял свиток и положил его в рукав. Тогда богиня произнесла:

– Сун, Повелитель звезд, вручаю тебе священную книгу. Отныне ты можешь вершить законы неба. Если ты станешь вождем, будь верным, бескорыстным и справедливым к народу. Если ты будешь сановником, служи государству и охраняй мир для народа. Избегай лжи и иди по пути истины. Не забудь моих слов и никому об этом не рассказывай.

Почтительно выслушав сказанное, Сун Цзян низко поклонился, А богиня продолжала:

– Так как ты не искупил своих грехов и не завершил своего пути к добродетели, то Владыка неба временно наказывает тебя и посылает на землю. Но ждать недолго, ты снова вернешься в небесные чертоги. Только смотри, впредь не допускай ни малейшей ошибки! Стоит тебе лишь раз провиниться, и ты попадешь в ад. Даже я не смогу тогда спасти тебя. Пока ты на земле, – читай эту книгу внимательно и постоянно, но только читай ее вместе с тем, чья звезда называется Законы неба. Никто другой не должен ее видеть. А когда ты завершишь свой подвиг, сожги эту священную книгу, – ее нельзя оставлять на земле. Ты должен помнить все, что я приказываю! Сейчас я на небе, а ты на земле, и мы с тобой разделены; я не могу задерживать тебя. Иди! – И она приказала девушкам быстрее проводить Повелителя звезд обратно. – В следующий раз мы встретимся с тобой во дворце из красного нефрита за золотыми воротами.

Сун Цзян поблагодарил богиню, и девушки вывели его из храма через решетчатые ворота; проводив его до каменного моста, они сказали:

– Недавно ты пережил сильный страх, и если бы богиня не взяла тебя под свое покровительство, ты был бы схвачен На рассвете все твои страхи исчезнут сами собой. А сейчас, Повелитель звезд, взгляни на воду под мостом, и ты увидишь двух играющих драконов.

Сун Цзян наклонился через перила моста и действительно увидел двух резвящихся в воде драконов. Тут девушки, пользуясь там, что он засмотрелся, толкнули его. Сун Цзян вздрогнул и громко вскрикнул. Он проснулся и увидел, что все еще находится в кумирне. Тогда он выполз из ниши и, оглядевшись, заметил, что луна уже стоит высоко: была полночь, – час, когда сбываются сны. Тут Сун Цзян обнаружил у себя в руке три косточки от фиников, а в рукаве свиток священной книги. Более того, во рту он чувствовал аромат вина.

«Действительно, все это очень странно, – подумал он. – Будто сон и вместе с тем – не сон. Если все это приснилось мне, так откуда в рукаве у меня взялась Небесная книга? И почему во рту вкус вина, а в руке косточки от фиников? И все, что богиня мне говорила, я помню, ни одного слова не забыл. Ну, а если это не сон, так почему я все еще здесь, в этой нише? Богиня эта должна быть очень милостивой, раз она явилась мне в таком виде. Не знаю только, что это за богиня».

Отдернув занавес, Сун Цзян увидел ложе из девяти драконов и на нем прекрасную богиню, очень похожую на ту, что недавно явилась ему. И он подумал: «Богиня называла меня Повелитель звезд: видно, в предыдущей жизни я не был обычным человеком. Небесная книга мне еще пригодится, и я не забуду ни одного из священных указаний. Девушки в темных платьях сказали: “На рассвете все твои страхи исчезнут сами собой”. Сейчас начинает светать, и мне пора идти».

Протянув руку, он взял в нише свою палицу, подпоясался и, пройдя по веранде с левой стороны, осторожно спустился по лестнице. Оглянувшись по сторонам, он увидел старую таблицу, на которой были написаны четыре золотых иероглифа: «Храм богини Сюань‑нюй». Тогда Сун Цзян, приложив руки ко лбу, с благодарностью прошептал:

– Какой стыд, что я не узнал ее! Ведь это же сама богиня девятого неба Сюань‑нюй! Она дала мне Небесную книгу и спасла мне жизнь. Если только мне суждено остаться в живых, я непременно возвращусь сюда, починю эту кумирню и заново отстрою большой зал. Я поклоняюсь тебе, богиня, и прошу твоего покровительства.

После этого он стал тихонько пробираться на дорогу. Однако, отойдя недалеко от кумирни, он услышал неистовые крики. «Опять беда, – остановившись, подумал Сун Цзян. – Сейчас мне не пройти. Лучше спрятаться у дороги, вон за теми деревьями».

Едва успел он укрыться, как появилось несколько стражников, которые, прерывисто и тяжело дыша, шли, опираясь на свое оружие и пошатываясь из стороны в сторону.

– О боги, спасите наши жизни! – взывали они.

Глядя на них из‑за деревьев, Сун Цзян думал: «Что за чудо! Ведь они же охраняли выход из деревни и ждали меня, чтобы схватить. А сейчас почему‑то спасаются?»

Тут Сун Цзян увидел Чжао Нэна, который кричал:

– О милостивые боги, спасите меня!

«Почему это они в таком смятении?» – недоумевал Сун Цзян. И в тот же миг увидел здоровенного полуголого детину с двумя боевыми топорами в руках. На бегу он во весь голос орал:

– Стойте, проклятые!

То, чего не разглядишь издалека, становится ясным вблизи. Это был не кто иной, как Черный вихрь Ли Куй. «Не во сне ли я все это вижу?» – подумал Сун Цзян, не решаясь выйти из‑за деревьев.

Добежав до кумирни, Чжао Нэн споткнулся о корень сосны и упал на землю. А Ли Куй подскочил к нему и, наступив ногой на спину, прижал к земле. Замахнувшись огромным топором, он совсем уж было собрался ударить поверженного, но в это время сзади подбежали два молодца с войлочными шляпами за спиной и с мечами в руках. Впереди был Оу Пэн, а за ним – Тао Цзун‑ван. Увидев их, Ли Куй подумал, что они захотят оспаривать честь гобеды, и это испортит их братские отношения. Тогда он, недолго думая, одним ударом разрубил Чжао Нэна надвое. Потом он погнался за стражниками, но те разбежались кто куда мог. А Сун Цзян все еще не решался выходить. Затем он увидел еще троих удальцов, которые на ходу расправлялись с бежавшими. Впереди шел Рыжеволосый дьявол – Лю Тан, за ним Каменный полководец – Ши Юн, а третьим Бог смерти – Ли Ли. Сойдясь вместо, шестеро удальцов сокрушались:

– Врагов мы поубивали и разогнали, а нашего старшего брата так и не нашли. Что же нам теперь делать?

Вдруг Ши Юн закричал:

– Смотрите, вон там, за соснами, кто‑то стоит.

Только тогда Сун Цзян осмелился выпрямиться и выйти.

– Благодарю вас, братья мои, – сказал он, – что вы опять пришли и спасли мне жизнь. Как я могу отплатить вам за такое благодеяние?

Увидев Сун Цзяна, удальцы очень обрадовались и воскликнули:

– Наконец‑то старший брат нашелся! Надо скорее доложить об этом нашему начальнику Чао Гаю!

Ши Юн и Ли Ли сейчас же удалились, а Сун Цзян, обращаясь к Лю Та ну, спросил:

– Как же вы узнали, что я здесь и нуждаюсь в помощи?

– Как только вы спустились с горы, – отвечал Лю Тан, – наши предводители Чао Гай и У Юн забеспокоились и попросили Дай Цзуна пойти за вами и разузнать, где вы находитесь. А потом Чао Гай послал еще и нас, чтобы мы помогли вам в случае какой‑нибудь беды. На полпути мы встретили Дай Цзуна, который возвращался в стан. Он сообщил, что два черта преследуют вас. Чао Гай сильно разгневался и приказал Дай Цзуну идти в лагерь и поставить на охрану У Юна, Гун‑Сунь Шэна, трех братьев Юань, Люй Фана, Го Шэна, Чжу Гуя и Бай‑шэна. Всем же остальным было приказано разыскивать вас, старший брат. До нас дошли слухи, что за вами началась погоня в деревне Хуаньдаоцунь. Всех, кто охранял вход в эту деревню, мы перебили, убежало лишь несколько человек. Но вдогонку им бросился брат Ли Куй, а за ним поспешили и мы. Вот уж никак не думал, что найдем вас здесь…

Не успел он договорить, как пришли Ши Юн и Чао Гай, а за ними Хуа Юн, Цинь Мин, Хуан Синь, Сюэ Юн, Цзян Цзин и Ма Линь. Затем появился Ли Ли, а с ним Ли Цзюнь, My Хун, Чжан Хэн, Чжан Шунь, My Чунь, Хоу Цзянь, Сяо Жан и Цэинь Да‑цзянь. Все они приветствовали Сун Цзяна, а он благодарил их за спасение. Чао Гай сказал ему:

– Я предупреждал вас, уважаемый брат, чтобы вы не ходили один. Но вы не послушали моих ничтожных слов, и вам угрожала большая опасность.

– Я очень беспокоило? за своего отца и не находил себе покоя ни ночью, ни днем. Я должен был пойти за ним, – отвечал Сун Цзян.

– Но я могу обрадовать вас, – сказал Чао Гай. – Я приказал Дай Цзуну привезти в лагерь вашего почтенного батюшку, брата, а также всех домочадцев. И вот он с помощью Ду Цяня, Сун Ваня, Вана Коротконопого тигра, Чжэнь Тянь‑Шоу, Тун Вэя и Тун Мэна уже доставил их в лагерь.

Услышав это, Сун Цзян очень обрадовался и, поблагодарив Чао Гая, сказал:

– Вы оказали мне великую милость, и теперь я мог бы спокойно умереть.

После этого все они сели на коней и выехали из деревни. Сложив руки и подняв лицо к небу, Сун Цзян вознес благодарность богине и дал клятву отблагодарить ее.

У Юн вместе со всеми, кто оставался охранять лагерь, пришел в Цзиньшатань навстречу возвращающимся. Сначала все прошли в большой зал и там приветствовали друг друга, как это положено.

– А где же мой отец? – с беспокойством спросил Сун Цзян.

Чао Гай распорядился пригласить старого Суна. Через некоторое время показался Сун Цин Железный веер; он шел, поддерживая паланкин, на котором несли старика отца. Старому Суну помогли выйти из паланкина, и все вошли в зал. Увидев своего отца, Сун Цзян почувствовал такую радость, словно она была послана ему самим небом. Лицо его озарилось широкой улыбкой, и, кланяясь отцу, он сказал:

– Дорогой мой отец, тебе пришлось пережить большое беспокойство. Я оказался плохим сыном и причинил тебе много неприятностей.

– Этот проклятый Чжао Нэн и его брат, – сказал тогда старый Сун, – каждый день присылали солдат и стерегли нас в ожидании приказа из Цзянчжоу о нашем аресте. Когда ты постучал в задние ворота усадьбы, в комнате сидело семь или восемь солдат. А потом они вдруг куда‑то исчезли, и мы даже понять не могли, как это случилось. Ночью во время третьей стражи сотни две удальцов ворвались к нам в усадьбу, посадили меня на носилки, а брату твоему велели уложить сундуки и корзины и затем подожгли усадьбу. Не отвечая на наши вопросы, они доставили нас прямо сюда.

– Поблагодарим наших братьев за то, что мы снова встретились, – сказал Сун Цзян и велел своему брату Сун Цину поклониться, как положено, предводителям горного стана. А Чао Гай и все остальные в свою очередь почтительно кланялись старому Суну. После этой церемонии устроили пир в честь встречи Сун Цзяна с отцом и братом. Веселье долго не прекращалось, и разошлись все поздно. А на следующий день пиршество возобновилось.

На третий день Чао Гай пригласил всех к себе. Во время пира Гун‑Сунь Шэну пришла в голову мысль о том, что и он давно уже не был дома и не знает, как живет его старая мать в Цзичжоу. Пока все присутствующие выпивали, Гун‑Сунь Шэн поднялся и, обращаясь ко всем начальникам, сказал:

– Я должен поблагодарить всех вас за то, что вы так хорошо относились ко мне и милостиво обходились со мной. С тех пор как я, скромный монах, пришел сюда с начальником Чао Гаем, мы постоянно пируем и веселимся. Но я ни разу не навещал мою старую мать. Боюсь также, что и мой старый учитель магии разыскивает меня. Поэтому я хочу пойти домой и навестить мать и учителя. Мы расстанемся с вами месяцев на четыре‑пять. Я повидаюсь с учителем, позабочусь о матери, а потом вернусь в горный стан.

– Я слышал, – сказал Чао Гай, – что ваша почтенная мать живет на севере совершенно одна и некому о ней заботиться. Сейчас, когда вы об этом заговорили, я не могу удерживать вас. И все же мне не хотелось бы расставаться с вами. Я надеюсь, что через сто дней вы вернетесь к нам, как небожитель, верхом на священном журавле. Вы должны сдержать свое слово. Но если уж вы решили идти, то подождите хоть до завтра, и мы проводим вас.

– А почему бы вам не взять с собой несколько человек и не доставить вашу матушку сюда? – спросил Сун Цзян. – Тогда вы могли бы сами всегда заботиться о ней.

– Моя мать всегда любила спокойную и тихую жизнь и не переносит никаких волнений. Поэтому‑то я и не могу привезти ее сюда. Дома у меня есть усадьба в горах, и мать может вести там хозяйство.

– В таком случае мы должны повиноваться вашим желаниям, – сказал Сун Цзян, – и надеяться на ваше скорое и благополучное возвращение.

Чао Гай наполнил блюдо золотом и серебром и поднес Гун‑Сунь Шэну, но тот сказал:

– Мне много не нужно, я возьму лишь на дорожные расходы.

Однако Чао Гай настоял на том, чтобы он взял с собой не менее половины, и подвесил ему деньги к поясу.

Гун‑Сунь Шэн поблагодарил. В этот день они пировали до тех пор, пока не напились допьяна, и лишь потом разошлись отдыхать. На следующее утро около перевала все выпили вина и распрощались с Гун‑Сунь Шэном. А он, в одежде странствующего монаха, с сумой у пояса и волшебным мечом за спиной пустился в путь. На плечо он повесил шляпу из коры пальмового дерева, а в руке держал черепаховый веер. Но тут Ли Куй Черный вихрь, не отходя от перевала, громко зарыдал.

Сун Цзян поспешно спросил:

– Дорогой брат, что тебя так огорчило?

– Обидно мне! – плача отвечал Ли Куй. – Один идет к отцу, другой хочет повидать свою мать, а что же я – из ямы какой‑нибудь вышел, что ли?

– Так чего же ты хочешь? – заинтересовался Чао Гай.

– У меня тоже есть старая мать, – отвечал Ли Куй, – а мой старший брат живет в людях, и он, конечно, не может заботиться о ней и сделать ее жизнь счастливой. Я хочу пойти разыскать свою мать и привезти ее сюда, – пусть она хоть немного поживет хорошо.

– Ты правильно говоришь, брат мой, – похвалил его Чао Гай. – Я пошлю с тобой несколько человек, и вы привезете ее сюда. Это будет доброе дело.

– Нет, нет, – вмешался Сун Цзян. – Известно, какой нрав у нашего брата Ли. Если мы отпустим ето, это к добру не приведет. Если даже послать с ним кого‑нибудь, то из этого тоже ничего хорошего не получится. Брат Ли горяч, как огонь, и по дороге обязательно с кем‑нибудь да поскандалит. К тому же он в Цзянчжоу перебил не мало людей, и кто там теперь не знает Черного вихря? За это время власти успели разослать приказ об его аресте. Как только он появится там, его схватят! Да и вид‑то у нашего брата Ли очень страшный! Родина его далеко отсюда. Случись с ним беда, так мы об этом и не узнаем. Лучше уж переждать, пока все уляжется. И тогда не поздно будет навестить мать!

Однако эти слова только рассердили Ли Куя, и он закричал:

– Вы несправедливый человек, старший брат! Ваш отец здесь и счастлив, а моя мать должна жить в одиночестве и страдать! Разве этого недостаточно, чтобы лопнуть от злости?

– Не сердись, дорогой брат, – сказал на это Сун Цзян. – Но если ты хочешь идти, тебе придется выполнить три условия. Только тогда мы отпустим тебя.

– Какие же это условия? – спросил Ли Куй.

Подняв два пальца, Сун Цзян изложил ему три условия. И как будто суждено было, чтобы из‑за этого Ли Куй

 

Потрясал небеса и глубины небес кулаками,

И зверей поражал, что метались меж скал и ручьев.

 

Что же Сун Цзян сказал Ли Кую, – об этом вы узнаете из следующей главы.