СИГНАЛ ТРЕВОГИ

 

Трейси шла по коридору к офису, когда мир вокруг вдруг начал кружиться. Она остановилась и ухватилась за стену, стараясь удержать равновесие. Ее тошнило, перед глазами все поплыло.

– Трейси? Вы в порядке?

Она узнала стоявшую пред ней женщину, хотя и не могла вспомнить ее имени.

– Да-да. – Трейси облизнула губы и попробовала улыбнуться. – Все нормально.

– На вас лица нет. Может, вам сходить в медпункт?

– Нет, спасибо, я сейчас оправлюсь. Просто не успела позавтракать, – солгала Трейси.

На самом деле она съела гигантский завтрак – дюжину пончиков, которые проглотила за пару минут. Потом полную коробку мороженого. И все это она извергла наружу. После чего приняла душ, оделась и пошла на работу с раскалывающейся головой.

Раньше Трейси могла списать свои недуги на предсвадебный стресс, на работу, на волнения из-за Уильяма. Мол, она видит в еде средство поддержки организма. И не ведет себя как наркоман, алкоголик и тому подобное.

Но ее состояние все больше ухудшалось. Трейси постоянно думала о Томе и Джулии, о том, проделывает ли он с невестой такие же номера, как прежде с ней, обнимает ли и целует Джулию так же, как ее. «Я все это променяла! И на что?!» Трейси забывала о своих несчастьях, только когда ела. Ее разум попросту отключался. Никакого Тома. Ника кого Уильяма. Вообще никого и ничего. На несколько ми нут все беды забывались. Даже если потом она чувствовала себя еще более несчастной, краткое забвение казалось блаженством.

Трейси отмахнулась от участливой женщины и отправилась в туалет. Да, выглядела она ужасно. И еще жутко хотела есть. Последние две недели сплошь прошли под знаком обжорства – и непременной рвоты после пира. Пальцы на правой руке у нее были в синяках от зубов, и Трейси аккуратно обмотала их бинтами, чтобы это скрыть.

Она сидела за столом в кабинете, когда в дверь заглянула Уинни, банковская штатная медсестра.

– Я слышала, будто кто-то чувствует себя не очень хорошо, – сказала она.

Ее зубы ярко блестели, контрастируя с темной кожей.

– Нет, все в порядке. Думаю, в крови понизился уровень сахара. Я просто не успела позавтракать.

– Гм… – Уинни внимательно смотрела на Трейси. – Знаете, дорогая моя, вы очень бледны. И что у вас с рукой? – Она потянулась к кисти Трейси, и та отдернула ее.

– Ничего. Упала и чуть-чуть ободрала пальцы.

– Неужели? – Невозмутимая медсестра и не думала уходить. – А в остальном как вы себя чувствуете?

– Я же сказала вам, Уинни, все нормально. – Трейси начала раздражаться.

Она заставила себя улыбнуться. Уинни отличалась материнским подходом к больным – что, наверное, неплохо для медсестры, – но иногда простирала свою воображаемую власть слишком далеко.

Уинни постояла еще немного и закрыла за собой дверь. Изнутри.

– Почему бы вам не забежать ко мне в медпункт на минутку? Сегодня же, когда найдете время. Я просто хочу измерить вам давление.

– Уинни, уверена, у вас полно других дел.

– Нет, дорогая моя, вы ошибаетесь. Ведь в том и состоит моя работа.

– Хорошо, хорошо. Но потом вы отстанете?

– Это единственный способ от меня отвязаться.

Трейси знала, что Уинни не уступит, однако все-таки тянула время до вечера, надеясь, что медсестра уйдет домой. Тщетная надежда.

– Ну и как сейчас ваше самочувствие? – Уинни предложила ей сесть и достала аппарат для измерения давления и стетоскоп.

– Все отлично. Говорю же, я просто не успела позавтракать. Напрасно, конечно…

Уинни приладила Трейси на руку специальную манжету и укрепила стетоскоп на сгибе локтя. Трейси напряглась – она терпеть не могла, когда манжета сдавливала руку. Когда воздух, наконец, вышел, Уинни нахмурилась и надула манжету еще раз, потом снова спустила.

– В последнее время вы измеряли давление? – Трейси помотала головой, – Дорогая моя, у вас всего пятьдесят пять на девяносто.

– Ну, наверное, я устаю на работе…

– Низкое кровяное давление – это одно. А слишком низкое – совсем другое, – возразила Уинни, отталкиваясь и отъезжая от Трейси на своем стуле на колесиках… – Вам обязательно нужно обратиться к врачу.

– Хорошо, непременно. – Трейси начала подниматься, решив, что аудиенция окончена. – Могу я теперь идти? – шутливо спросила она…

– Нет. Я должна еще посмотреть вашу руку.

Трейси сразу напряглась и инстинктивно спрятала руку за спину.

– Да все в порядке. Там пара царапин.

Медсестра выразительно раскрыла ладонь и ждала. Трейси со вздохом протянула ей руку. Уинни подкатилась на своем стуле, по пути вынимая из ящика пластырь. Увидев ее пальцы, она долго молчала. Трейси опустила голову.

– Трейси… – Медсестра заговорила очень мягко, ласково держа ее руку в своей. – По ранкам не похоже, что вы упали. – Она перевернула ладонь Трейси и продолжила: – Эти отметины как будто от зубов. Так и есть?

Трейси почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. Теплые струйки побежали по щекам. Она умудрилась кивнуть и совершенно понурила голову.

– Ах, милочка вы моя! – Уинни поднялась и заключила ее в объятия, прижимая к своей огромной груди. – Бедняжка!

Трейси начала отчаянно всхлипывать.

– Тсс, тсс, – приговаривала медсестра. – Все будет хорошо. – Она подождала, пока Трейси успокоится, и продолжила: – И как давно у вас булимия?

Трейси высморкалась в предложенную Уинни салфетку.

– Даже не знаю… Наверное, со времен колледжа. Однажды болезнь жутко обострилась, но потом как будто стало лучше. А теперь опять…

Уинни забрала у нее салфетку и выкинула в ведро.

– Сколько раз в неделю?

– Иногда – по два-три. Иногда каждый день. Зависит от обстоятельств.

– У вас впервые такое головокружение?

– Нет, – призналась Трейси. – Еще пару раз случалось…

– Вы пытаетесь лечиться?

– Один раз сходила на собрание «Анонимных обжор», но почувствовала себя не в своей тарелке. Я пытаюсь сдерживаться и не могу! – Трейси опять начала плакать. – Я делаю все, чтобы удержаться, честное слово! Пытаюсь остановиться, быть хорошей и всегда проигрываю.

– Трейси, послушайте меня. Ни в коем случае не хочу вас пугать, тем не менее, булимия – серьезная болезнь. Она отражается на сердце и может привести к инфаркту.

– Мне же всего двадцать девять лет!

– Возраст не имеет значения. Больные булимией умирают, если не хотят лечиться, Трейси. Они умирают.

Трейси скрестила руки на груди:

– Все не так плохо, Уинни, в самом деле. У меня просто выдалась пара неудачных недель.

Уинни не отступала:

– Трейси, вы сами слышите, что говорите? Это называется непризнание очевидного.

Трейси отвела глаза и взглянула на часы. Через минуту, максимум две надо бы уходить.

Медсестра все продолжала говорить:

– Дорогая моя, в нашем банке есть программа помощи сотрудникам. Конфиденциальность гарантируется. Я хочу, чтобы вы поговорили со специалисткой, ответственной за эту программу. Уверена, она сможет вам помочь.

– Я обязана к ней обращаться? – Трейси неожиданно пришла еще одна мысль. – А в моем резюме это будет указано?

– Конечно же, нет. Я не могу принудить вас лечиться. Выбор за вами. Но вы должны понять – организм посылает вам сигнал тревоги. Он хочет сказать, что сами вы не справитесь. Вы собираетесь его послушать или продолжите игнорировать ситуацию, давая ей ухудшиться?

Трейси вернулась в свой кабинет словно в тумане. Самое смешное, что ей было наплевать на перспективу инфаркта. Все лучше, чем ходить по заколдованному кругу день за днем, как бы нелепо ни звучали такие слова. Что же за ерунда с ней происходит?

Трейси села за стол и взяла в руки фотографию – они вдвоем с Кейт на вечеринке, первый курс юршколы. Обе улыбались в объектив, приподняв пластиковые стаканы с пивом. «Я выгляжу нормальной, – подумала Трейси. – Тогда почему у меня в душе такой кошмар?» Она с трудом сглотнула и поставила снимок на место. Трейси чувствовала себя изможденной, выжатой как лимон. «Как я устала от этого чувства, – думала она. – Устала все время себя ненавидеть. Устала быть собой».