Он ест лишь

редчайшие изысканные плоды бамбука

и пьет воду только из кристальных пресных родников";.

Эта душа, эта глубочайшая суть, сердцевина вашего существа, останавливающаяся на отдых только на священных платанах, эта внутренняя птица, – она и есть ваше естество. Она останавливается только лишь на определенных священных платанах.

Учась у Будды, или Иисуса, или Заратустры, вы всегда слышали: "Отбрось желания, и обретешь блаженство". Но вы не можете отбросить их, вы не в состоянии понять, откуда возьмется блаженство, если вы отбросите желания, потому что вы испробовали вкус лишь желания. Оно может быть ядом, отравой, но оно всегда было вашей единственной пищей. Вы всю жизнь пили из отравленных источников, и теперь, когда кто-нибудь говорит: "Откажись от них, это яд", – вы боитесь умереть от жажды. Вы не знаете о том, что есть кристально чистые пресные родники и вам неизвестно, что существуют редчайшие изысканные плоды бамбука. Вы смотрите только сквозь фильтр вашего желания, поэтому вы не можете видеть тех плодов и тех деревьев.

Когда глаза ваши ослеплены желанием, они видят лишь дохлых крыс. Рамакришна любил говорить: "Люди часто не могут видеть ничего другого, кроме объектов их вожделения". Эта сова может сидеть на верхних ветвях самого высокого дерева, но она высматривает только дохлых крыс. Когда бы она ни увидела внизу крысу, сова приходит в возбуждение. Она не отреагирует, она даже не увидит, если вы предложите ей прекрасный плод. Она не осознает этого. Эта информация никогда не достигнет ее сознания, потому что желания работают, как экран, как фильтр. Всё время, беспрерывно, в вас входит только то, чему позволяют ваши желания. Ваши желания, они – сторож, караульный, стоящий у двери вашего бытия. Они впускают лишь то, к чему стремятся сами.

 

Смените этого сторожа; иначе вы всегда будете жить на дохлых крысах. Вы останетесь совой, и в этом – несчастье: глубоко внутри вас спрятан, скрыт Феникс, а вы ведете себя, как сова. Это порождает неудовлетворение, неудобство. Вот почему вы никогда не можете ощутить покой, вот почему вы никогда не можете почувствовать себя блаженным. Как может Феникс быть блажен рядом со смердящей крысой? Он вечный странник, и это – не пища для него.

 

Феникс отстаивает себя, но сова намного шумнее. Из-за этого Феникс не слышен, голос его тонок и тих, ненавязчив. В редкие мгновения мира и медитации Феникс становится слышен: "Что ты делаешь? Это не для тебя. Что ты ешь? Это не твоя пища. Что ты пьешь? Это не питье для тебя".

Но сова очень шумна и вы верили в эту сову так долго, что продолжаете следовать ей просто так, по привычке. Это стало мертвой привычкой. Вы просто следуете ей, потому что это линия наименьшего сопротивления. Существует колея. Вам не нужно ничего делать. Вы просто продолжаете бежать по дорожке, продолжаете бегать по кругу – те же самые желания, те же самые вожделения, те же самые амбиции. Не удивительно, что вы живете в муке, вы живете в сплошном кошмарном сне.

Позвольте же внутреннему Чжуан Цзы утвердить себя, дайте утвердиться внутреннему Фениксу. Прислушайтесь к нему, к его нешумному, негромкому голосу. Вам придется затихнуть, вам придется усыпить эту сову; только тогда вы сможете услышать. Сова эта и есть Эго, ум; Феникс – это душа. Он рожден на юге, из моря, он – не часть земли. Не из грязи, он рожден из широкого моря. Нестареющий, бессмертный. Он останавливается на отдых только на определенных священных платанах, ест лишь редчайшие изысканные плоды бамбука и пьет воду только из кристальных пресных родников. Эти источники, эти родники существуют, и эти священные деревья существуют. Вы теряете их из-за совы, и сова приобретает над вами власть.

Вся медитация – это не что иное, как попытка заставить эту сову замолчать, так, чтобы можно было расслышать тихий слабый голос. И тогда вы увидите, чем вы всё это время занимались – потрошили дохлую крысу.

 

Баал Шем – мистик – умирал. Его сын, которого звали Гертц, был на редкость сонным, бессознательным, вечно ни в чем не уверенным человеком. Перед смертью Баал Шем предупредил его, что эта ночь будет последней.

Но Гертц решил: "Никто не может знать, когда придет конец". Он усомнился. Баал Шем был его отцом, и тысячи верили в то, что он – мессия, человек, который приведет миллионы к спасению. Но сын его сомневался, и той ночью он заснул. Проснулся он в середине ночи. Его отец был мертв. Тогда он начал рыдать и рвать на себе волосы. Он упустил свой величайший шанс, небывалый случай, и теперь уж невозможно было снова увидеть отца живым. Но он не усомнился в своем уме, он усомнился в Баал Шеме.

В испуге и отчаянии он разрыдался. Он зажмурил глаза и первый раз в своей жизни, теперь, когда его отец был мертв, он начал говорить с ним. Его отец много раз время от времени звал его: "Гертц, приди ко мне". А он отвечал: "Да, я приду, но сначала мне надо доделать несколько важных дел".

Это подсказывает вам ваш ум. Я продолжаю звать вас: "Придите ко мне". "Сейчас есть другие более неотложные дела. Я приду попозже; подожди", – отвечаете мне вы.

Но смерть разрушила такую возможность. Поэтому Гертц зарыдал и, обращаясь к своему мертвому отцу, воскликнул: "Что мне теперь делать? Я в растерянности. Я во тьме. Но как же мне теперь избавиться от этого ума, который так обманул меня? Я никогда не сомневался в нем. Я сомневался в тебе. Я в этом очень раскаиваюсь".

Вдруг Гертц услышал внутренний голос – голос Баал Шема, произнесший: "Взгляни на меня. Делай то же самое, что и я". Перед Гертцем прошло, словно во сне, видение: Баал Шем поднялся на вершину горы и бросился в пропасть. "Сделай то же самое", – велел он.

Но Гертц возразил: "Никак не пойму". На самом деле, Гертц вновь усомнился: "Чего он от меня требует? Это же самоубийство".

Баал Шем рассмеялся и сказал: "Ты продолжаешь сомневаться во мне, не сомневаясь в своём уме. Тогда сделай так". И Гертц увидел огромную гору, всю в огне, как вулкан, огонь бушевал повсюду вокруг нее, плавя камни, и вся гора раскалывалась на части. Баал Шем велел: "Или сделай это. Поднимись на эту гору и швырни свой ум в бездну, сожги его полностью".

Как гласит история, Гертц заявил: "Я обдумаю это".

Когда вы говорите: "Я обдумаю это", – вы начали сомневаться. Думает сомнение – не вы. А когда сомнений нет, действует доверие, но тоже не вы. Сомнение думает, доверие действует. Благодаря сомнению вы можете стать великим философом; благодаря доверию вы можете стать Чжуан Цзы, Фениксом – нестареющим, бессмертным Фениксом. Через сомнение вы можете проникнуть в таинства времени; через доверие вы войдете в дверь вечности.

 

Я слышал о двоих заблудившихся в лесу глухой ночью. Это был очень опасный лес, полный диких зверей, очень густой; тьма окутала всё вокруг. Один человек был философ, а другой был мистик; один – человек сомнения, другой – человек доверия. Внезапно разразилась гроза, загремел гром и ярко сверкнула молния.

Философ взглянул на небо, мистик посмотрел на тропу. В момент вспышки молнии тропа была перед ними – освещенная. Философ взглянул на молнию, начал гадать: "Что происходит?" – и потерял тропу.

 

Вы заблудились в лесу более густом, чем в этой истории. Ночь еще темнее. Иногда вспыхивают молнии. Опустите глаза на тропу.

Чжуан Цзы – это молния, Будда – это молния, я – это молния. Не смотрите на меня, посмотрите на тропу. Если вы смотрите на меня, то вы уже всё упустили, потому что молния не будет светить долго. Она длится лишь мгновение, и мгновение это редкостно – когда вечность проникает внутрь времени; это как вспышка молнии.

Если вы смотрите на молнию, если вы смотрите на будду – а будда прекрасен, лицо его очаровательно, глаза его притягательны – если вы смотрите на будду, вы упустили тропу.

Взгляните на тропу, забудьте о будде. Посмотрите на тропу. Но такой взгляд возможен лишь тогда, когда нет сомнений, а есть доверие; когда нет мышления, нет болтовни ума.

 

Когда бы ни начиналась медитация, ум поднимает бунт. Он приводит вам какие угодно доводы: "Чем ты занимаешься, зачем ты зря тратишь время? Используй его! За это время можно столько сделать полезного. Твои мечты, твои планы столько времени ожидали, пока ты займешься их реализацией, а теперь ты тратишь время на всякую медитацию. Забудь ты про нее. Те, кто утверждает, что медитация возможна, лгут. Все эти Будды, эти Чжуан Цзы – не верь им. Прислушайся к голосу рассудка", – уговаривает вас ум. Он сомневается во всем и во всех, но никогда он не сомневается в себе самом.

 

Один человек разговаривал со своим маленьким сыном. Ребенку задали на дом письменную работу, и теперь отец проверял ее. Орфографических ошибок там было столько же, сколько и слов, даже больше. Прочитав, отец сказал: "У тебя очень скверно с орфографией. Почему ты не смотришь в словарь? Когда ты сомневаешься, не ленись заглядывать в словарь".

"Пап, но я никогда не сомневаюсь", – пожаловался ребенок.

 

Так поступает и ваш ум. Он говорит вам: "Пап, но я никогда не сомневаюсь".

Ум никогда не подвергает сомнению самое себя, в этом-то и проблема. Он подвергает сомнению всех и каждого – он сомневается даже в Будде. Даже если Кришна стучится в вашу дверь, ваш ум будет сомневаться; если является Иисус, он будет сомневаться. Он всегда был таким, вы занимаетесь этими сомнениями беспрерывно.

Вы сомневаетесь во мне, но вы никогда не сомневаетесь в себе, потому что как только ум начинает сомневаться в себе, он сразу же перестаёт существовать. Раз возникло само-сомнение, то основание разбито, ум утратил свою уверенность. Раз вы начинаете подвергать сомнению свой ум, то, рано или поздно, вы сорветесь в бездну медитации.

 

Чжуан Цзы нельзя осмыслить. Не думайте о нем. Просто дайте этой истории проникнуть в вас и забудьте ее. С помощью этой истории осветится тропа. Взгляните на тропу, и сделайте что-нибудь. Ступайте по тропе, действуйте. Думание, мышление не поведут вас – только действие – потому что мышление происходит только в голове. Оно никогда не сможет стать полным, тотальным, всеохватывающим; лишь когда вы действуете, это – всеобъемлюще.

 

Хватит на сегодня.