Студопедия — БЕСЕДА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

БЕСЕДА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ






 

 

Х орошо… Человек, о котором я говорил, его полное имя было пандит Самбхуратан Дьюб. Мы все называли его Самбху Бабу. Он был поэтом, и редкостью было то, что он не хотел печататься. Для поэта это большая редкость. Я встречал сотни поэтов, и все они стремились печататься, так, что поэзия отходила на второй план. Я называю любого амбициозного человека политиканом, а Самбху Дьюб не был политиком.

Он также не был выбранным вице-президентом, потому что, чтобы быть выбранным, вам надо хотя бы выставить кандидатуру на выборы. Он был назначен президентом, который был святым коровьим дерьмом, как я уже говорил, и президент хотел, чтобы его работу выполнял образованный человек. Президент был совершенным коровьим дерьмом, и он просидел в своем офисе много лет. Снова и снова его выбирали такие же, как и он сам.

В Индии быть святым коровьим дерьмом это великое дело — вы становитесь Махатмой. Этот президент был почти что Махатмой, таким же фальшивым, как все они, иначе они не были бы махатмами. Почему творческий и интеллигентный человек становится коровьим дерьмом? Почему его вообще должно интересовать поклонение? Я даже не буду упоминать имени этого святого коровьего дерьма; оно грязно. Он назначил Самбху Бабу вице-президентом, и я думаю, что это единственное хорошее дело, которое он сделал за всю свою жизнь. Возможно, он не знал, что лелает - подобные люди не являются сознательными.

В то мгновение, когда Самбху Бабу и я увидели друг друга, что-то произошло: то, что Карл Густав Юнг называет «синхронностью». Я был всего лишь ребенком: и не только это, я был диким. Я был освежен лесом, необразован и невоспитан. У нас не было ничего общего. Он был человеком власти, и люди его очень уважали, не потому что он был коровьим дерьмом, а потому что он был таким сильным человеком, что если вы не уважали его, однажды вы бы пострадали от этого. А у него была очень хорошая память. Каждый по-настоящему боялся его, и поэтому все уважали, а я был просто ребенком.

Между нами явно не было ничего общего. Он был вице-президентом всей деревни, президентом Союза адвокатов, президентом Клуба Ротари, и так далее. Он был также президентом или вице-президентом многих комитетов. Он был везде, и он был хорошо образован. У него была степень по юриспруденции, но он не занимался этим в деревне. Он был поэтом, но пока был жив, никогда не печатал свои стихи. Он также был прекрасным писателем, и случайно, известный постановщик фильмов познакомился с ним и с его рассказами. Сейчас Самбху Бабу мертв, но был снят фильм на основе его историй. Джанси ки рани — «Королева Джанси». Он завоевал много наград, и национальных, и международных. Но его больше нет. Там он был моим единственным другом.

Раз было решено, что я буду жить там… это было рассчитано только на семь лет, но на самом деле, я прожил там одиннадцать лет. Возможно, они говорили только о семи годах, чтобы убедить меня остаться там; возможно, это был их замысел с самого начала.

В те дни в Индии структура образования начиналась с четырех лет начального образования, которое было отделено от школы и подчинялось местным властям. Затем, образование продолжалось еще три года. Таким образом, после семи лет вы могли получить сертификат об образовании.

Возможно, таким было их намерение, и они мне не лгали. Но был также и другой способ, и вот, что на самом деле произошло. Через четыре года вы могли продолжить учиться в том же направлении или могли его изменить: пойти в среднюю школу. Если вы продолжали учиться в том же направлении, вы никогда бы не выучили английский. Начальное образование заканчивалось через семь лет, и вы получали полное образование только на местном языке - а в Индии существует тридцать признанных языков. Но после четвертого года вы могли все изменить. Вы могли пойти в английскую школу; вы могли пойти в среднюю, как она тогда называлась, школу.

Снова это был курс, рассчитанный на четыре года, и если вы продолжали учиться, через три года вы принимались в высшее учебное заведение. Боже мой! Какая потеря жизни! Все эти прекрасные дни были так безжалостно потеряны, разрушены! А к тому времени, когда вы достигали Зрелости, вы могли поступить в университет. Снова это был шестилетний курс! В общем, я должен был потерять четыре года в начальной школе, четыре года в средней школе, три года в высшей школе и шесть лет в университете - семнадцать лет моей жизни!

Я думаю, что если бы в этом был смысл, единственное слово, которое приходит мне в голову, это «ерунда». Семнадцать лет! А мне было восемь или девять лет, когда я начал заниматься всей этой ерундой, поэтому в тот день, когда я покинул университет, мне было двадцать шесть лет, и я был так счастлив — не потому что я был золотым медалистом, а потому что я наконец был свободен. Снова свободен.

Я так спешил, что сказал своему профессору: «Не теряйте моего времени. Никто не сможет убедить меня снова войти в эти ворота. Даже когда мне было девять лет, моему отцу пришлось втащить меня, но теперь никто не сможет втащить меня. Если кто-то попытается, то я вытащу его наружу». И, конечно, я мог вытащить бедного старика, который пытался убедить меня не уходить.

Он сказал мне: «Послушай меня: очень редко можно получить стипендию для тех, кто претендует на звание доктора философии. Стань доктором философии, и я обещаю, однажды ты сможешь получить доктора литературы».

Я сказал: «Не теряйте моего времени, потому что мой автобус отходит». Автобус стоял там, в воротах. Мне надо было спешить, чтобы успеть на него, и мне жаль, что я не смог даже поблагодарить его. У меня не было времени - автобус отходил, мой багаж уже был внутри, а водитель — как все водители гудел, как сумасшедший. Я был единственным пассажиром, еще не севшим в автобус, а мой старый профессор чуть ли не на коленях умолял меня остаться.

Самбху Кабу был хорошо образован, я был необразован, когда началась наша дружба. У него было славное прошлое; у меня этого не было. Весь город был шокирован нашей дружбой, но он даже не смущался. Я уважаю это качество. Мы обычно ходили, держась за руку. Он был такого же возраста, как мой отец, а его дети были старше меня. Он умер за десять лет до смерти моего отца. Мне кажется, что ему тогда было около пятидесяти лет. Это было верное время для нашей дружбы. По он был единственным человеком, признававшим меня. Он был представителем власти в деревне, и его признание было для меня безграничной помощью.

Больше учителя Кантара в школе не видели. Его немедленно уволили, потому что до его отставки оставался всего один месяц, а его прошение о продлении было отклонено. Это вызвало огромное ликование в деревне. Учитель Кантар был большим человеком в деревне, тем не менее, я выбросил его всего за один день. Это было что-то. Люди начали уважать меня. Я говорил: «Что за ерунда? Я ничего не сделал — я просто вывел человека и его плохие дела на свет».

Я был удивлен, как он продолжал мучить маленьких детей на протяжении всей своей жизни. По это то, что воспринималось как обучение. Тогда думали, и многие индийцы думают до сих пор, что пока вы не начнете мучить ребенка, его нельзя научить — хотя они не могут сказать это так ясно.

Поэтому я сказал: «Что касается моей дружбы с Самбху Бабу, дело не в уважении, дело не в возрасте. На самом деле он друг моего отца. Даже мой отец изумлен».

Мой отец спрашивал Самбху Бабу: «Почему вы так дружески относитесь к этому создателю проблем?»

И Самбху Бабу смеялся и говорил: «Однажды вы поймете, почему. Сейчас я не могу вам сказать». Я всегда поражался красоте человека. То, что он мог ответить, сказав: «Я не могу ответить. Однажды вы поймете», было частью его красоты.

Однажды он сказал моему отцу: «Возможно, я должен относиться к нему не по-дружески, а с уважением».

Это потрясло и меня тоже. Когда мы были одни, я сказал ему: «Самбху Бабу, что за ерунду вы говорили моему отцу? Что вы имеете в виду, говоря, что должны уважать меня?»

Он сказал: «Я уважаю тебя, потому что я вижу, но не очень ясно, как будто это скрыто дымовой завесой, кем ты однажды станешь».

Даже я пожал плечами. Я сказал: «Вы говорите ерунду. Кем я могу быть? Я уже есть».

Он сказал: «Вот! Вот, что удивляет меня в тебе. Ты ребенок; вся деревня смеется над нашей дружбой, и все удивляются, о чем мы говорим друг с другом, но они не знают, что теряют. Я знаю, - подчеркнул он. — Я знаю, что я упускаю. Я немного чувствую это, но я не могу ясно увидеть это. Возможно, однажды, когда ты по-настоящему вырастешь, я буду способен увидеть тебя».

И, я должен признаться, после Магги Бабы он был вторым человеком, который распознал, что со мной произошло что-то неизмеримое. Конечно, он не был мистиком, но у поэта есть способность, однажды, стать мистиком, а он был великим поэтом. Он также был великим, потому что никогда не стремился опубликовать свою работу. Он никогда не стремился читать свои стихи на собрании поэтов. Было странно, что он читал их девятилетнему ребенку и спрашивал меня: «Это имеет какую-то ценность или бесполезно?»

Теперь его поэзия опубликована, но его больше нет. Она была опубликована в его память. Она не содержит его лучших работ, потому что люди, которые выбирали, никто из них даже не был поэтом, а чтобы сделать выбор из поэзии Самбху Бабу, нужен поэт. Я знаю все, что он написал. Это было немного несколько статей и очень немного стихов, немного рассказов, но они очень странно были связаны одной темой.

Эта тема - жизнь, но не как философская концепция, а то как она проживается от мгновения к мгновению. Можно сказать, жизнь с маленькой буквы, потому что он никогда не простил бы меня, если вы напишите слово «жизнь» с заглавной буквы. Он был против заглавных букв. Он никогда не писал слова с заглавных букв. Даже начало предложения он писал с маленькой буквы. Он даже свое собственное имя писал с маленькой буквы. Я спросил его: «Что плохого в заглавных буквах? Почему вы так против них, Самбху Бабу?»

Он сказал: «Я не против них, но я люблю непосредственное, а не отдаленное. Я люблю маленькие вещи: чашку чая, течение в реке, загорание под солнцем… Я люблю мелочи, а их нельзя написать с заглавных букв».

Я понимаю его, поэтому, когда я говорю, что, хотя он не был просветленным мастером, совершенно не был мастером, я до сих нор считаю его вторым после Магги Бабы, потому что он признал меня, когда это было невозможно, совершенно невозможно. Я не мог даже еще сам распознать себя, но он признал меня.

Когда я вошел в его кабинет вице-президента в первый раз, и мы посмотрели друг другу в глаза, на мгновение воцарилось молчание. Потом он встал и сказал: «Пожалуйста, садись»..

Я сказал: «Вам нет необходимости вставать».

Он сказал: «Дело не в необходимости, для меня, встать перед тобой — счастье. У меня никогда не было такого чувства — а я вставал перед губернатором и так называемыми людьми власти. Я видел вице-короля в Нью Дели, но я не был так заинтригован, как тобой, мой мальчик. Пожалуйста, никому не говори об этом».

И я рассказываю сейчас об этом впервые. Я держал это в секрете все эти годы, сорок лет. И чувство похоже на облегчение.

Сегодня утром Гудия сказала: «Ты так долго спал».

Да прошлой ночью я спал, впервые за много лет, как я хотел бы спать каждую ночь. Па протяжении всей ночи я не был побеспокоен ни разу. Обычно, я смотрю на часы несколько раз, чтобы узнать, не пора ли вставать. По прошлой ночью, после многих лет, я совершенно не смотрел на часы.

Я даже пропустил стряпню Девараджа. Это то, как я. называю особую смесь для завтрака. Это варево, но оно действительно вкусное. Его сложно есть, потому что надо полчаса, чтобы прожевать, но оно действительно здоровое и питательное. Мы должны сделать его доступным для каждого — варево Девараджа для завтрака. Конечно, это не быстро, это медленно, очень, очень медленно. Можем ли мы называть это медленным завтраком? Но тогда это будет звучать правильно.

Сегодня я пропустил завтрак по двум причинам: во-первых, мне надо было беречь время Девагита, и, все равно я на пять минут опоздал, а я не люблю опаздывать. Во-вторых, если бы я начал есть это варево, потребовалось бы столько времени, чтобы съесть его, что наступило бы уже время обеда. Тогда не было бы перерыва, который необходим. Поэтому я подумал, что лучше пропустить его. По оно мне действительно нравится, и, пропуская его, я скучаю.

Прошлая ночь была одна из редчайших по простой причине, что вчера я рассказывал вам о Самбху Бабу, и это избавило меня от тяжести. Я также рассказывал о споем отце, о постоянной борьбе и о том, как она закончилась. Я почувствовал себя так легко.

Самбху Бабу был человеком, который мог стать реализованным, но упустил это. Он упустил это из-за слишком большой образованности. Он был интеллектуальный гигант. Он не мог просидеть спокойно ни одного мгновения. Я присутствовал при его смерти. Мой странный удел в том, что и видел, как умирают все, кого я любил.

Когда он умирал, я был не очень далеко. Он позвонил, чтобы сказать: «Приезжай быстрее, потому что я не думаю, что долго протяну. Я имею в виду, — сказал он, - что не протяну и несколько дней».

Я немедленно поспешил в деревню. Она была всего в восьмидесяти милях от Джабалпура, и я добрался туда за два часа. Он был так счастлив. Он снова посмотрел на меня так, как смотрел, когда мы встретились в первый раз, когда мне было девять лет. Наступило выразительное молчание. Ничего не было сказано, но все было услышано.

Держа его за руку, я сказал ему: «Пожалуйста, закрой глаза и не напрягайся».

Он сказал: «Нет. Глаза очень скоро сами закроются, и тогда я не смогу открыть их. Поэтому, пожалуйста, не проси меня закрывать глаза. Я хочу тебя видеть. Возможно, я не смогу тебя больше увидеть. Одно точно, сказал он, — что я не вернусь к жизни. Увы, если бы я слушал тебя! Ты всегда настаивал на том, чтобы быть в молчании, но я продолжал откладывать. Теперь нет времени даже для этого».

Слезы появились на его глазах. Я ничего не говорил, просто был с ним. Он закрыл глаза и умер.

У него были такие прекрасные глаза и такое умное лицо. Я знал многих прекрасных людей, но очень редко человек имел такую красоту. Она не создана человеком, конечно, не сделана в Индии. Он был, и до сих пор остается, одним из самых моих любимых людей. Хотя он еще не вошел в тело, я жду его.

Этот ашрам создан по нескольким причинам. Несколько целей вам известны, а некоторые известны только мне. Одна из целей, неизвестных организаторам ашрама — это то, что я ожидаю некоторые души. Я даже готовлю пары, чтобы встретить их. Самбху Бабу скоро будет здесь. Существует столько воспоминаний, касающихся этого человека, что мне придется снова и снова возвращаться к нему. Но сегодня, только о его смерти.

Странно, что сначала я рассказывал о его смерти, а теперь говорю обо всем остальном. Нет, что касается меня, это не странно, потому что для меня мгновение смерти открывает человека так, как ничто другое. Даже любовь не может совершить такое чудо. Она пытается, но любящие мешают этому, потому что в любви нужны два человека; в смерти же достаточно и одного. Это происходит из-за того, что другой не мешает. Я видел, как Самбху Бабу умирал с таким расслабленным радостным отношением, что я не могу забыть его лицо. Вы будете удивлены, узнав, что у него было лицо — угадайте кого? — почти такое же лицо, как у экс-президента Америки. Ричарда Никсона! Но без уродства, скрытого в каждый клеточке Никсона…! Иначе Самбху Бабу был бы президентом Индии. Он был намного образованнее, чем так называемый президент Индии, Санджива. Но я имею в виду, что внешне, он был очень похож на Никсона в молодости. Конечно, когда внешне похожие люди имеют разные души, аура их различна, что делает их облик совершенно разным. Поэтому, пожалуйста, поймите меня правильно, потому что все вы знаете только

Ричарда Никсона, в то время как я знал и Самбху Бабу, поэтому вы можете не понять меня.

Пожалуйста, забудьте, что я сказал о том, что они похожи, просто забудьте. Лучше будет, если вы не будете знать лицо Самбху Бабу, чем вы. начнете думать о нем как о Ричарде Никсоне. Нет, я должен признаться, что мягко отношусь к Ричарду Никсону, потому что он напоминает мне Самбху Бабу. Вы должны простить мне это; я знаю, что он этого не заслуживает, но я ничего не могу поделать. Когда бы я ни увидел его лицо, все, что я вижу - это Самбху Бабу, а не Никсон.

Когда Никсон стал президентом Америки, я сказал себе: «Ага! По крайней мере, человек, напоминающий Самбху Бабу, стал президентом Америки». Хорошо бы, если бы Самбху Бабу был президентом Америки, конечно, это невозможно, но похожесть утешает меня. Когда Никсон сделал то, что он сделал, я почувствовал стыд, снова, потому что он напоминает Самбху Бабу. И когда ему пришлось уйти в отставку, я огорчился, не из-за него — у меня не было с ним ничего общего но потому что я больше не увидел бы лицо Самбху Бабу в газетах.

Теперь этой проблемы не существует, потому что я больше не читаю газеты. Я не читал их на протяжении многих лет. Я обычно прочитывал четыре газеты за минуту, но в течение двух лет я не взглянул ни на одну. И я не читаю книг — я просто не читаю. Я снова стал необразованным, таким, каким я всегда хотел быть, если бы мой отец не притащил меня в школу… но он притащил меня. И потребовалось много энергии, чтобы изменить то, что сделали со мной все эти школы, колледжи и университеты, но я преуспел в этом.

Я уничтожил все, что сделало со мной общество. Я снова стал почти необразованным, диким мальчиком из — вы не используете это слово в английском… На хинди, человек из деревни называется гамар. Деревня -это гам, а житель деревни гамар. Но гамар также означает «дурак», и эти два слова смешались настолько, что теперь никто не думает, что слово «гамар» означает деревенщину; все думают, что это означает «дурак».

Я пришел из деревни как совершенно чистый лист, на котором не было ничего написано. Даже когда я был вдалеке от деревни, я оставался диким ребенком. Я никогда никому не позволял писать что-то обо мне. Люди всегда готовы… не только готовы, но и настаивают, что они что-то о вас напишут. Я пришел из деревни пустым, и я могу сказать, что все, что было написано, я стер, стер полностью. На самом деле, я разрушил саму стену, так, что вы никогда больше не сможете на ней ничего написать.

Самбху Бабу тоже мог сделать такое. Я знаю, что он был способен на это — стать буддой, но это не произошло. Возможно, сама его профессия — он был адвокатом помешала этому. Я слышал о разных людях, ставших буддами, но я никогда не слышал, чтобы буддой стал адвокат. Я не думаю, что какой-нибудь представитель этой профессии мог стать буддой до тех пор, пока не отказался от всего, что знал. Самбху Бабу не мог набраться для этого смелости, и мне жалко его. Мне больше никого не жалко, потому что я никогда больше не встречал такого человека, который был бы настолько способен к прыжку, но все же не прыгнул.

Я спрашивал его: «В чем причина задержки, Самбху Бабу?»

И он всегда говорил одно и то же: «Как я могу объяснить это? Я не знаю точно, в чем задержка, но есть что-то, что мешает мне».

Я знаю, что это было такое, но он тоже знал это, хотя никогда не признавал, что знает это. И он знал, что я знаю о том, что он знает. Он всегда закрывал глаза, когда я задавал ему этот вопрос - а я упрямый человек; снова и снова я спрашивал его: «В чем причина задержки?»

Он закрывал глаза, только чтобы не встретиться со мной взглядом, потому что это был случай, когда он не мог лгать. Я имел в виду, что он не мог быть адвокатом… лжецом. Но теперь, когда он мертв, я могу сказать, что даже хотя он не был буддой, он был почти буддой, и это я никогда не смогу сказать о ком-то другом. И я оставляю эту особую категорию, почти-будды для Самбху Бабу.

 







Дата добавления: 2015-09-15; просмотров: 290. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Шрифт зодчего Шрифт зодчего состоит из прописных (заглавных), строчных букв и цифр...

Картограммы и картодиаграммы Картограммы и картодиаграммы применяются для изображения географической характеристики изучаемых явлений...

Практические расчеты на срез и смятие При изучении темы обратите внимание на основные расчетные предпосылки и условности расчета...

Функция спроса населения на данный товар Функция спроса населения на данный товар: Qd=7-Р. Функция предложения: Qs= -5+2Р,где...

Общая и профессиональная культура педагога: сущность, специфика, взаимосвязь Педагогическая культура- часть общечеловеческих культуры, в которой запечатлил духовные и материальные ценности образования и воспитания, осуществляя образовательно-воспитательный процесс...

Устройство рабочих органов мясорубки Независимо от марки мясорубки и её технических характеристик, все они имеют принципиально одинаковые устройства...

Ведение учета результатов боевой подготовки в роте и во взводе Содержание журнала учета боевой подготовки во взводе. Учет результатов боевой подготовки - есть отражение количественных и качественных показателей выполнения планов подготовки соединений...

ОСНОВНЫЕ ТИПЫ МОЗГА ПОЗВОНОЧНЫХ Ихтиопсидный тип мозга характерен для низших позвоночных - рыб и амфибий...

Принципы, критерии и методы оценки и аттестации персонала   Аттестация персонала является одной их важнейших функций управления персоналом...

Пункты решения командира взвода на организацию боя. уяснение полученной задачи; оценка обстановки; принятие решения; проведение рекогносцировки; отдача боевого приказа; организация взаимодействия...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.011 сек.) русская версия | украинская версия