Историческое и общественное развитие народов и племен Южной, Юго-Восточной и Юго-Западной Африки до середины XIX в.

 

Как известно, в самой южной части Африканского материка обнаружены древнейшие следы человека. Здесь охотники перио­да мезолита, жившие в далекие тысячелетия, оставили тысячи вы­разительных наскальных рисунков и картин * (* Самые ранние свидетельства обитания человека (ранних его форм) были обнаружены в области восточноафриканских великих озер, в частности в ущелье Олдувай. Кроме того, мезолитические наскальные изображения не могут, строго говоря, рассматриваться как «древнейшие следы» человека.). Их потомки, как и жители некоторых других изолированных районов Африки, ко времени появления европейцев частично находились еще на ста­дии первобытнообщинного строя. Первые голландские поселенцы в XVII в. встретили этнические группы, которые добывали пропи­тание охотой и знали только каменные орудия. В соответствии с их образом жизни колонисты называли их «бошьё манс» — «люди буша». Под этим названием, несколько пренебрежитель­ным, — «бушмены» — они вошли в литературу.

Бушмены жили небольшими общинами, более прочная племен­ная организация была им неведома. Говорили они на языке койсанской группы. Голландские колонисты пробовали обращать их в рабство, но бушмены оказались непригодными к сельским рабо­там, и тогда завоеватели приступили к поголовному их истребле­нию. Письменные свидетельства XVIII в. рассказывают о зверских акциях уничтожения отчаянно сопротивлявшихся бушменов, воору­женных только примитивными метательными снарядами, которые они бросали из-за каменных заграждений. Предполагается, что только за одно десятилетие, с 1785 по 1795 г., было убито не ме­нее 10 тысяч членов этих охотничьих групп — недаром их в за­конодательном порядке уподобляли дичи. Один путешественник-исследователь заметил лаконично: «Охота на этих людей состав­ляет для многих поселенцев своеобразное развлечение».

В тесном родстве с бушменами по антропологическим и язы­ковым признакам находится другая группа койсаноязычного на­селения, занимающая всю южную часть Африки, от мыса Доброй Надежды до реки Кей. Это так называемые готтентоты. Правда, они уже поднялись выше по лестнице общественного развития — разводили крупный рогатый скот и жили большими семьями или родами в обширных краалях. Несколько родственных родов объ­единялись в племя, люди которого также жили сообща. Они уме­ли обрабатывать железо и изготовляли железные орудия труда и оружие. К началу европейской колонизации среди племен гот­тентотов появились первые признаки имущественных различий, социальной дифференциации между свободными людьми и патри­архальными рабами, наметились политические объединения не­скольких племен. Но в основном это общество еще подчинялось принципам первобытнообщинного устройства.

Как будет показано ниже, готтентоты рано попали в зависи­мость от теснивших их колонизаторов. Последние силой застави­ли часть племен и общин уйти за реку Оранжевую. Они пере­секли в северо-западном направлении пустыню Калахари и осели в Юго-Западной Африке. Здесь эти племена, занимавшиеся высо­коразвитым скотоводством, стали называться нама. В середине XIX в. они вместе с племенами орлам, также вытесненными из Капской области, основали первое в этом регионе раннефеодальное объединение племен, возглавлявшееся вождем по имени Йонкер Африкаанер. С этого времени они соперничали с распо­лагавшимися к северу от них скотоводами-гереро. Следовательно, среди скотоводческих племен Юго-Западной Африки не было единства, они не могли оказать дружный отпор германской коло­ниальной экспансии, подготовленной Рейнским миссионерским обществом.

Другую значительную часть населения Южной и особенно Юго-Восточной Африки составляли в XIX в. народы, говорившие на языках банту нгуни и суто-тсвана (суто, кололосуто и др.). Среди нгуни были такие крупные племена, как коса, зулу (зулусы), свази и, наконец, отколовшиеся от зулу ндебеле Трансвааля и матабеле Южной Родезии (Зимбабве). Они прославились тем, что героически сопротивлялись бурским и английским захватчи­кам, и им принадлежит почетное место в истории антиколониаль­ной борьбы народов Южной Африки.

Южнее всех этих племен жили коса, располагавшиеся в XVIII в. на территории, ограниченной реками Грейт-Фиш и Кей и Драконовыми горами. Наряду со скотоводством они занимались земледелием, часто значительным. Как и койсаноязычные народы коса редко забивали свой скот, порой исчислявшийся тысячами голов; в основном он был для них источником молочных продук­тов. Коса уже несколько веков вели оседлый образ жизни. Вокруг их селений теснились краали для скота, защищенные высокими изгородями из колючих растений. Коса обрабатывали металл, у них уже зарождалось разделение труда, например выделилось в самостоятельное занятие кузнечное дело. Правда, обмен играл еще подчиненную роль. Для социального устройства коса, как и других скотоводческих народов Южной Африки, были характерны начатки распада первобытнообщинного строя.

К концу XIX в. усилилось экономическое, политическое и со­циальное могущество вождей коса, имущественное неравенство стало больше. Скот перешел в частное владение и превратился в мерило положения человека в обществе. Теперь вождь племени пользовался значительно большей властью, чем прежде, при родо­вой организации, которая ослабевала с каждым днем. Чтобы упрочить свое положение, вождь выбирал помощников и вождей селений из членов своей семьи. Тем не менее общество коса было множеством невидимых нитей связано с нормами первобытнооб­щинного строя. Это особенно ярко проявлялось в организации войска и в методах ведения войны.

Зулу, также ответвление нгуни, в конце XVIII в. создали на основе жесткой военной организации боеспособное племенное объ­единение, в котором намечались зачатки раннегосударственных форм устройства.

Богатая перипетиями история зулу на протяжении многих ве­ков была заполнена переселениями с места на место и слияния­ми с другими племенами. На исходе XVIII в. зулу жили на терри­тории современных Натала и Зулуленда, между Индийским океа­ном и Драконовыми горами, т. е. на южной окраине Трансвааля. В конце XVIII в. вождю маленького племени тетва Дингисвайо удалось сколотить довольно рыхлое объединение, в которое входи­ло свыше 30 племен, в том числе зулу. В 1818 г. Дингисвайо был убит, и его место занял один из второстепенных вождей — Чака.

Чака (1818—1828) провел важную реорганизацию войска зу­лу, которые к этому времени ассимилировали и покорили многие другие племена. Он и его преемник Дингаан создали военный союз племен, опиравшийся на постоянное войско численностью около 14 тысяч человек. В результате древний родовой строй был подор­ван, экономическое и социальное неравенство быстро увеличива­лось. Зулу преодолели рамки первобытнообщинного строя, и в некоторых областях общественной жизни у них возникли ранне-государственные формы устройства. Как и у коса, у зулу вся земля еще находилась в общинном пользовании, самой мелкой хозяй­ственной единицей оставалась большая семья, но их социальные отношения определялись характером собственности на скот. Скот составлял главное богатство, он был основой глубинных процессов экономической и социальной дифференциации. Разница в имущест­ве порождала отношения зависимости, которые, однако, еще не играли решающей роли в производстве.

Для развития общества зулу важное значение имело преобра­зование войска. Путем усовершенствования первобытнообщинной системы возрастных классов оно было превращено в постоянную армию. Чака построил большие краали, где воины жили без семьи и сами несли заботу о себе. Молодым людям вообще было запрещено обзаводиться семьей, но и мужчины старшего возра­ста, уже женатые, считались резервистами и должны были не­сколько месяцев в году жить в краалях и нести военную службу. Следовательно, сельские и домашние работы лежали в основном на женщинах. Военные краали для мужчин достигали различных размеров: одни вмещали 500 человек, другие — до 2 тысяч. Воины жили в них подразделениями во главе с командирами — индунами. Они руководили военными операциями и управляли крааля­ми в мирное время.

Таким образом, Чака основал своего рода регулярную армию, в которой ввел новый боевой строй и новое вооружение. Грозным боевым оружием, наводившим страх на соседние племена, стал ассегай — крепкое ударное копье. Войско зулу, храбрость кото­рого особо отметил Энгельс в работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства», впоследствии обращало в паническое бегство и колониальные войска англичан, вооружен­ные винтовками и пушками.

Вся общественная жизнь зулу была настолько милитаризова­на, что война против других племен превратилась для них в по­требность и важное средство наживы. Сначала зулу предприни­мали военные набеги на соседей лишь для того, чтобы угнать их скот и разграбить зернохранилища, но со временем, желая пре­сечь возможность мести со стороны подвергшихся нападению и ограблению чужих племен и селений, стали подчинять их своей непосредственной власти. Молодых мужчин побежденных племен насильно забирали в зулусское войско, чаще всего во вспомога­тельные части или в носильщики. Но нередко, если речь шла о мятежном племени, убивали всех, особенно стариков. Женщин и детей зачастую отправляли в отдаленные зулусские краали, и таким образом они интегрировались в общественную систему зулу. Как правило, они, однако, оставались свободными, ибо раб­ства у зулу не было. Нападения зулу на соседние племена явились косвенной причиной новой волны переселения народов, в том числе суто, тембу, тсвана (Бечуаналенд) * (* Современная Ботсвана.).

Львиную долю военной добычи присваивал Чака, а впоследствии его преемники. Вскоре в руках правителя сосредоточились огромные стада, которые пасли зависимые зулу или воины вспо­могательных частей. Правитель же ведал и разделом трофеев, на­деляя скотом и прочим добром военачальников и особо отличив­шихся солдат. Такая система неравномерного распределения тро­феев способствовала усилению имущественных различий в общест­ве зулу. Войны оказывали воздействие также на положение и мо­гущество вождя и вызывали дальнейший распад родового строя, а следовательно, и всех кровнородственных групп. Народное со­брание свободных людей все более отодвигалось на задний план, основой законодательной и исполнительной власти по сути дела становилось войско. Оно, однако, выступало еще как единое целое и не допускало образования знатью самостоятельных органов вла­сти и управления. Расщепление общества на классы также еще не было отчетливо выражено. Общество зулу может служить классическим примером «военной демократии» по Ф. Энгельсу.

Сообщения современников, да и почти вся буржуазная лите­ратура, рисуют зулусских вождей «кровожадными, мстительными, жестокими деспотами, одержимыми почти безграничным честолю­бием». Они якобы несли с собой смерть и опустошение. Этим ко­лонизаторы и их апологеты стремились оправдать связанное с ко­лонизацией покорение зулусов. Конечно, нельзя отрицать, что в походах против соседних племен зулусы не останавливались перед насилием и жестокостями. Но эти побочные явления несчет­ное количество раз повторялись во всей мировой истории, они типичны для всех племен и народов в переломные моменты их общественной жизни, когда формируются первые классовые отно­шения. Они отнюдь не являются нововведением или «расовой» осо­бенностью зулу и их вождей, а неизбежно возникают на опреде­ленной стадии развития любого общества как результат внутрен­него напряжения в нем.

Зато в работах буржуазных авторов не упоминается, что в XIX в. зулусские правители принимали также меры для развития хозяйства. Они поощряли ремесла, которые, правда, были целиком поставлены на службу войне, стремились расширить внутренний обмен между племенами и торговлю с другими странами и с этой целью наладили контакты с португальскими купцами в Мозамби­ке и с англичанами.

Чака был убит в 1828 г. своим сводным братом — тоже не редкость в мировой истории. Бразды правления взял в свои руки Дингаан (1828—1840), который продолжал политику своего пред­шественника. При Дингаане произошли первые серьезные столк­новения зулу с бурами, упорно продвигавшимися вперед в Натале.

Аналогичным образом развивалась в XIX в. история матабеле. В 1823 г. от Чаки отложился вождь Мзиликази (Моселекатсе). Он со своими индунами (военные предводители, впоследствии аристократы) и их приближенными основал на территории Транс­вааля первое государство матабеле со столицей Мосига. Пресле­дуемые войском зулу под командованием Дингаана, потерпев в 1837 г. первое поражение от вооруженных огнестрельным оружи­ем буров, матабеле снова снялись со своими семьями и стадами с насиженных мест и направились дальше на север. Они перешли Лимпопо и обосновались между Лимпопо и Замбези (Зимбабве). Они вытеснили некоторые племена шона на восток, покорили жив­ших здесь бечуана и в 40-х и 50-х годах прошлого столетия соз­дали сильное государство со столицей в Булавайо.

Когда в 1868 г. старый вождь матабеле, Мзиликази, умер, его сын Лобенгула получил в наследство прочное объединение племен, пользовавшееся значительным влиянием. По экономиче­ским, социальным и политическим условиям существования мата­беле мало чем отличались от зулу. И у них усиленно выдвигалась военная знать во главе с индунами, над которыми стоял верховный вождь. Все они имели огромные стада. Сам Лобенгула, считав­шийся высшим владельцем всего скота, обладал более чем полу­миллионом голов животных. В последние два десятилетия перед вторжением англичан возросла частная собственность на скот и военные трофеи. Это укрепило экономические позиции знати, и в результате увеличилась опасность политического сепаратизма и типичного для раннего феодализма стремления отдельных аристо­кратов к самостоятельности.

Лобенгула был вынужден вести упорную борьбу против воз­можных претендентов на трон и мятежных индун, но с помощью жрецов все же сумел укрепить центральную власть. Тем не ме­нее Лобенгула не был тем всесильным властителем, каким являл-гя Чака. При решении важных государственных дел в Булавайо большую роль играл совет индун. В 80-х годах финансовая клика компании Сесиля Родса вынесла государству матабеле смертный приговор. Английские колониальные войска окружили его со всех сторон, и тогда матабеле оказали им героическое сопротивление.