К Пьетро Содерини, гонфалоньеру республики Флоренции

 

Первое путешествие

(1497-1498)

Светлейший сеньор! Возможно, ваше высочество будет изумлено моей дерзостью и ваша мудрость оскорблена тем, что я так нелепо пишу вашему высочеству настоящее, столь многословное письмо. Как я знаю, ваше высочество постоянно занято высокими совещаниями и делами, относящимися к доброму управлению этой величественной республикой. И я боюсь, что вы будете считать меня праздным и навязчивым, вторгающимся не в свое дело, когда я пишу о вещах, неподобающих вашему положению и незанимательных, пишу в варварском стиле, с нарушением всяких правил образованности.

Но доверие, которое я питаю к вашей добродетели, и правдивость моего письма, содержащего вещи, которые нельзя найти в произведениях ни древних, ни новых писателей, как ваше высочество заметит впоследствии, делают меня смелым. Главная причина, заставляющая меня писать вам, это просьба подателя настоящего письма, которого зовут Бенвенуто Бенвенути, нашего земляка флорентинца, – очень хорошо, если он окажется слугой вашего высочества, – моего очень хорошего друга. Ему случилось быть здесь в городе Лиссабоне, и он попросил, чтобы я рассказал вам, ваше высочество, о тех вещах, которые я видел в различных странах света благодаря действительности четырех путешествий, которые я совершил, открывая новые земли: двух путешествий по приказу короля Кастилии, короля Дона Фернандо Шестого, – через необъятную пучину океана по направлению к западу, и двух других по повелению могущественного короля Дона Мануэля, короля Португалии, – по направлению к югу.

Сказав мне, что ваше высочество получит от всего этого удовольствие, он надеялся при этом оказать вам услугу, почему я и решил сделать это, так как уверен, что вы, ваше высочество, зачислите меня в состав ваших слуг, вспомнив, что во времена нашей юности я был вашим другом, а теперь я ваш слуга. Вспоминаю, как мы вместе изучали грамматику под руководством почтенного монаха, брата святого Марка, Фра Джорджио Антония Веспуччи, чьим советам я, благодаря господу, следовал, ибо, как говорит Петрарка, мне надо было быть другим человеком, чем я есть сейчас.

Тем не менее¹ я, как бы то ни было, не огорчаюсь, так как всегда получал удовольствие от достойных дел. И хотя все эти мои дела совершенно не соответствуют вашей доблести, скажу вам точно так же, как сказал Плиний Меценату, что, быть может, моя болтовня доставит вам иногда хоть какое-нибудь удовольствие. Хотя ваше высочество постоянно занято государственными делами, однако же в часы досуга вы можете уделить немного времени забавным вещам и, подобно тому как пряности подаются обычно к мясу для улучшения пищеварения, так и вы, чтобы получить облегчение от ваших тяжелых обязанностей, прикажете прочитать это письмо. Это может отвлечь вас от постоянных забот и усердных занятий государственными делами, и если, светлейший сеньор, я буду многословен, прошу прощения².

Ваше высочество узнает, что мотивом моего путешествия в королевство Испанию была торговля. Я собирался совершить это путешествие уже в продолжение четырех лет, в ходе которых увидел и осознал непостоянство фортуны: как она меняет свои бренные и преходящие милости, как может иногда вознести человека на вершину своего колеса, а в другое время сбросить его с него и лишить того, что может быть названо заимствованными богатствами.

Зная продолжительный труд, которым занят человек, чтобы завоевать эти богатства, и подвергаясь многочисленным неудобствам и риску, я решил бросить торговлю и сосредоточиться на чем-то более значительном и устойчивом. Исходя из этого, я и стал готовиться к тому, чтобы отправиться посмотреть различные страны света и его чудеса. Время и место оказались благоприятными для меня. Король Дон Фернандо Кастильский как раз собирался снарядить четыре корабля для открытия новых земель в западном направлении. Я был избран его высочеством войти в состав его флота для того, чтобы помочь сделать открытие.

Мы отправились из гавани Кадикса в десятый день³ мая 1497 года и стали прокладывать свой путь через пучину океана. Это путешествие заняло у нас восемнадцать месяцев. Мы открыли много континентальных земель и бесчисленные острова; большая их часть была необитаемой, и о них ничего не сообщали древние писатели. Я полагаю, что у них не было никакого понятия о них, ибо, если я только хорошо помню, я читал у некоторых из этих писателей, что один из них считал, что океан был пустынным морем. Того же мнения придерживался наш поэт Данте в 26-й главе «Ада», в которой он изображает как бы смерть Улисса.

В этом путешествии я видел изумительные вещи, как это поймет ваша светлость. Как я сказал выше, мы покинули порт Кадикс в составе четырех спасательных судов⁴ и начали наше путешествие прямым курсом к Счастливым островам. Они сейчас называются Большими Канарскими островами, расположенными в океане на окраине необитаемого Запада, и находятся в третьем климате. Над ними Северный полюс имеет высоту в 27 с половиной градусов⁵ над горизонтом⁶. Они находятся в 280 лигах расстояния от города Лиссабона в направлении юго-западного ветра⁷. Мы оставались здесь в течение восьми дней, запасаясь водой, продовольствием и другими необходимыми вещами. Отсюда, прочитав наши молитвы, мы снялись с якоря и подняли паруса, начав свой путь на запад и взяв одну четверть на юго-запад. Мы плыли таким образом до окончания 37-го дня⁸, когда наконец достигли земли, которую приняли за материк. Она лежала к западу от Канарских островов на расстоянии тысячи лигов от крайней западной границы необитаемой земли⁹, внутри жаркого пояса, ибо мы нашли Северный полюс на высоте 16 градусов над горизонтом¹⁰, и это было в соответствии с показаниями наших инструментов – 75 градусов к западу от Канарских островов.

Мы бросили якорь на расстоянии полутора лигов от берега, спустили наши лодки, нагруженные людьми и оружием, и поплыли по направлению к земле. Прежде чем мы достигли ее, мы увидели большое число людей, шедших вдоль берега, чему очень обрадовались. Мы заметили, что все они были нагими. Они проявили большой страх при виде нас. Я полагаю, что это было потому, что они увидели нас одетыми и наша внешность была совсем иной. Они удалились на холм и, несмотря на то, что мы подавали им знаки мира и дружелюбия, не хотели приблизиться, чтобы поговорить с нами.

Так как наступила ночь и наши корабли стояли на якоре в опасном месте, находясь на диком, беззащитном берегу, мы решили на следующий день удалиться отсюда и отправиться в поисках какой-нибудь гавани или залива, где могли бы оставить наши корабли в безопасности. Мы поплыли в направлении северо-западного ветра¹¹, идя вдоль берега, который был хорошо виден. По мере того как мы плыли, мы видели людей на берегу. Мы шли до тех пор, пока через два дня не обнаружили места, достаточно безопасного для наших кораблей, где бросили якорь на расстоянии полулига от берега. На нем мы увидели очень много людей и в тот же день добрались на лодках до земли.

Мы сошли на берег в числе сорока человек в добром порядке, но все же люди, населявшие эту землю, боялись говорить с нами, и мы были не в состоянии ободрить их настолько, чтобы они заговорили с нами. В этот день мы достаточно потрудились, чтобы одарить их различными вещицами: погремушками, зеркалами, бусами¹², шариками и другими безделками. Некоторые из них, почувствовав доверие к нам, подошли, чтобы побеседовать с нами. Подружившись с ними, мы ввиду приближающейся ночи вынуждены были проститься и вернуться на корабли.

На следующий день, как только забрезжил рассвет, мы увидели бесчисленное множество людей на берегу. Среди них были женщины и дети. Мы вышли на берег и разглядели, что все¹³ они были увешаны украшениями, которые были бы уместны, если бы находились на присущих им местах. Прежде чем мы достигли этой земли, многие из туземцев прыгнули в море и поплыли по направлению к нам, чтобы встретить нас на расстоянии выстрела из лука. Все они были отличными пловцами. Они нам доверяли, как если бы были давно с нами знакомы, и мы были очень довольны их доверием.

Первое, что нам удались узнать об их жизни и обычаях, это то, что они ходили совершенно обнаженными, как мужчины, так и женщины, не прикрывая ни одной части тела, такими, какими вышли из утробы матери. Они были среднего роста, хорошо сложены, и их ножа отдавала красноватым цветом, наподобие львиной гривы. Мне думается, что если бы они ходили одетыми, то были бы такими же белыми, как и мы. На теле у них нет никаких волос, только на голове. Волосы у них длинные и черные, особенно у женщин, что делает их привлекательными. Вообще, они не очень красивы, ибо у них широкие лица, так что они кажутся похожими на татар. У них не растут волосы на бровях, а также на ресницах и еще где бы то ни было, только на голове, ибо они считают волосатость отвратительной вещью.

Они очень легки в ходьбе и беге, женщины так же, как и мужчины. Женщина ничем не рискует, если пробежит лиг или два. Мы много раз видели, как они бегают. Поэтому они имеют большое преимущество перед нами, христианами. Они плавают так, что вы не можете себе представить, – женщины лучше, чем мужчины. Мы много раз видели, как они плавали в море на расстояние двух лигов безо всякой одежды.

Их оружие – луки и стрелы — отлично сделаны, хотя у них нет железа или другого какого-либо твердого металла для наконечников стрел. Они прикрепляют вместо железа зубы животных или рыб или же острый клин твердого дерева с наконечником, закаленным на огне. Они искусные стрелки, ибо всегда попадают в цель, когда бы ни целились. Кое-где женщины пользуются луками. У них есть и другое оружие, закаленное на огне: копья, а также дубины с красиво вырезанными шишками на конце. Оружие, применяемое ими с большой жестокостью, обычно используется против людей, говорящих на ином языке. Они не сохраняют жизни никому, если только не подвергают врага еще большему мучению. Когда они идут воевать, то берут своих женщин с собой не потому, что те могут сражаться, а потому, что они несут снаряжение, ибо женщины переносят на спине на расстояние 30-40 лигов груз, который ни один мужчина не станет нести. Мы много раз видели это.

У них нет своего главы, и они также не подчиняются порядку, ибо каждый из них сам себе господин. Войны ведутся не из-за стремления к господству, не для расширения границ и не вследствие жадности, но по старой вражде, возникшей между ними в давно прошедшие времена. Когда их спрашивают, почему они воевали, они не находят в ответе другой причины, как месть за смерть своих предков или своих родителей. У этих людей нет ни короля, ни знатного, они никому не подчиняются и живут, пользуясь собственной свободой. И если они начинают войну, то это тогда, когда враги убивают или же захватывают кого-нибудь из них в плен. Старейший в роде встает и, обходя все дороги и деревни, призывает людей пойти с ним и отомстить за смерть своего соплеменника. Таким образом, они одушевлены чувством родства, и, поскольку у них нет судебной системы, они также не наказывают того, кто причинил зло. Ни отец, ни мать не наказывают своих детей, и очень редко, почти никогда мы не наблюдали каких-либо ссор между ними.

В своих беседах они кажутся очень простыми, однако очень хитры и коварны в том, что их касается. Они говорят немного и очень низким голосом. Они пользуются такой же артикуляцией¹⁴, как и мы, поскольку произносят слова с участием нёба, зубов или же губ, за исключением того, что дают различные наименования вещам. Имеется много разных языков, ибо через каждые сто лигов мы находили изменения в языке, так что речь одного племени непонятна другому.

Жизнь у них варварская, ибо едят они в неопределенное время и так часто, как хотят. Для них не имеет никакого значения, если это желание придет к ним в полночь или днем, ибо едят они во все часы¹⁵. Едят они на земле без подстилки или другого какого-нибудь покрова, ибо мясная пища находится у них в глиняных мисках, которые они изготовляют для этой цели, или же в половинках тыквы. Спят они в больших гамаках, сделанных из хлопка и подвешенных в воздухе. Хотя их манера спать кажется довольно-таки неудобной, мне думается, что спать в этих сетках довольно приятно, и мы спали в них гораздо лучше, чем завернувшись в одеяла.

Эти люди чрезвычайно опрятны и чистоплотны. Они постоянно моются. Когда они опорожняют свои желудки, то делают это незаметно. И насколько они в этом аккуратны и застенчивы, настолько отвратительны и бесстыдны при малой нужде. Стоя или разговаривая с нами, они отправляли ее, даже не отвернувшись, не проявляя никакого стыда.

Никаких свадебных обычаев у них не существует. Каждый мужчина берет себе столько женщин, сколько пожелает, и, когда захочет отказаться от них, отказывается, не принося себе никакого ущерба или позора для женщины, ибо в этом отношении у женщины столько же свободы, сколько у мужчины.

Они не очень ревнивы и безмерно сладострастны, и женщины гораздо больше, чем мужчины. Из скромности я опускаю искусство, которым они пользуются для того, чтобы удовлетворить свою безмерную похоть.

Женщины очень плодовиты и работают даже во время беременности. Они рожают детей настолько легко, что через день после родов всюду бродят и даже купаются в реках, здоровые, как рыбы.

Они настолько лишены чувств и жестоки, что, если злятся на своих мужей, немедленно прибегают к искусственному способу, при помощи которого зародыш разрушается в утробе, что вызывает выкидыш. И они благодаря этому способу убивают бесчисленное множество живых существ.

Эти женщины стройны, очень хорошо и пропорционально сложены, у них нет плохо сформированных членов тела. Они ходят совершенно обнаженными, хотя они женщины в теле, а что касается их стыда, который человек, никогда не видевший его, рисует себе воображением, то он так пристойно расположен между бедрами, что ничего нельзя увидеть, кроме той его выдающейся вперед части, о которой природа не позаботилась и которой мы даем более скромное название pectignone¹⁶. Короче говоря, они не стыдятся своих членов, которых следует стыдиться, подобно тому как мы не стыдимся носа и рта.

Чрезвычайно редко Когда мы увидим у женщины отвислую грудь, или же опустившийся из-за деторождения живот, или же другие складки на теле. Кажется, что они никогда и не рожали четырех детей. Им очень хотелось иметь связь с нами, христианами.

Мы не смогли узнать, был ли у этих людей какой-нибудь, закон. Их нельзя было назвать маврами или же евреями. Они были хуже чем язычники, ибо мы никогда не видели, чтобы они приносили какие-нибудь жертвы. Также нет у них молельни.

Их образ жизни, я сказал бы, эпикурейский.

У них общие жилища, и дома у них построены в виде больших хижин¹⁷. Они сооружены очень основательно из больших деревьев и покрыты пальмовыми листьями, что является прочной защитой от штормов и ветров. В некоторых местах их дома настолько широки и длинны, что в одном помещается 600 душ. Мы обнаружили деревни только с тринадцатью¹⁸ подобными домами, в которых обитало четыре тысячи¹⁹ душ. Каждые восемь или десять лет²⁰ они меняют местожительство, и, когда мы их спросили, почему они так делают, они сказали, что это из-за почвы²¹, которая вследствие загрязнения становится уже нездоровой и испорченной и что она как бы откладывает пепел о их тела. Нам это показалось вполне разумным доводом.

Их богатства состоят из разноцветных птичьих перьев или из бус²², которые они делают из костей рыб, или же из белых и зеленых камешков, вставляемых ими в свои щеки, губы и уши, а также из многих других вещей, не представляющих для нас никакой ценности.

Они не торгуют, не покупают и не продают, а просто живут, довольные тем, что им дает природа. Богатства, которыми мы наслаждаемся в Европе и где-либо еще, – золото, драгоценные камни, жемчуг и многие другие – для них не имеют никакого значения. И хотя все эти богатства имеются у них в их землях, они не прилагают никаких усилий, чтобы овладеть ими и не ценят их. Они очень щедры и чрезвычайно редко когда в чем-нибудь вам отказывают. Но, с другой стороны, не стесняются попросить что-либо у вас, если чувствуют, что между вами и ими установились дружеские взаимоотношения. Наивысшим проявлением дружелюбия считается, если они отдают вам своих жен и дочерей. Отцы или мать считают за большую честь, если отдают вам свою дочь, даже если она молодая девушка. И если вы даже спите с ней, это считается выражением дружбы.

Когда кто умирает у них, они пользуются различными способами погребения. Они хоронят своих людей, оставляя у изголовья воду и пищу, думая при этом, что им впоследствии будет необходимо поесть. Они не пользуются поэтому никакими факельными обрядами²³ или же оплакиванием. В некоторых местах они применяют наиболее варварское и бесчеловечное погребение²⁴. Когда страдающий или увечный находится на пороге смерти, его родственники приносят его в большой лес и кладут в гамак, в котором спят, прикрепляя последний к двум большим деревьям. Потом танцуют вокруг умирающего целый день. Когда наступает ночь, они ставят у его изголовья кувшин с водой и кладут пищу, чтобы он мог просуществовать четыре или шесть дней. Затем оставляют его одного и возвращаются в деревню. Если больной в состоянии себя обслужить, если он ест, пьет и выживает, то возвращается в деревню, и друзья встречают его с церемониями, но только немногим удается выжить. Не посещаемые никем, они умирают, и это место становится их могилой. У них также много других обычаев, о которых, избегая многословия, я не буду распространяться. Они пользуются во время своих болезней различными лекарствами, столь отличными от наших, что мы очень удивлялись, как можно было выздороветь при их употреблении. Много раз я видел, как больного, когда его трепала лихорадка, купали с головы до ног в холодной воде. Затем они зажигали огонь вокруг него и заставляли его поворачиваться в течение двух часов до тех пор, пока он не уставал и не засыпал. Многие были излечены подобным образом. Они также пользуются диетой, ибо заставляют больных голодать в течение трех дней, а также кровопусканием, но не из руки, а из бедер, поясницы или икры ноги. Они вызывают рвоту травами, которые вкладывают в рот, и пользуются также многими другими снадобьями, о которых слишком долго рассказывать.

У них испорченная флегма и кровь, так как их пища состоит главным образом из корней растений, а также из фруктов и рыбы. У них нет ни зерен пшеницы, ни другого какого-нибудь зерна. Для обычного употребления в пищу они пользуются корнем дерева, из которого приготовляют довольно хорошую муку. Одни называют ее «юна», другие – «казаби», а некоторые – «игнами».

Они едят мало мяса, за исключением человеческого, ибо ваша светлость должна знать, что они столь бесчеловечны, что превосходят в этом отношении даже зверей, ибо поедают всех врагов, которых убивают или берут в плен, женщины наряду с мужчинами, с такой свирепостью, что даже говорить об этом кажется ужасным. Всякий раз, где бы мы это ни встречали, мне удавалось видеть это зрелище. Они же удивлялись, когда мы говорили, что не едим наших врагов. И здесь ваша светлость может поверить, что у них есть и другие варварские обычаи, передать которые я не в состоянии.

За эти четыре путешествия я повидал вещи, столь отличные от наших обычных, что приготовился написать книжку разнообразного содержания²⁵, которую назову Четвертым днем» и где опишу большую часть вещей, которые видел, со значительными подробностями, насколько мой слабый ум позволит мне. Эту книгу я еще не опубликовал, так как отношусь с болезненной требовательностью к своим собственным произведениям и еще не получил удовлетворения от всего, что написал, несмотря на то, что многие побуждают меня обнародовать эту книгу. Здесь все будет видно в подробностях. Тогда я не буду больше распространяться в этой главе, так как по ходу этого письма мы столкнемся с другими вещами, которые и являются подробностями. Так давайте будем считать это общее достаточным.

Вначале мы не встречали нам бы ничего выгодного в этой богатой земле, за исключением нескольких месторождений золота. Полагаю, что причиной всего этого было незнание языка, а что касается положения и условий страны, тоже было не лучше.

Мы решили покинуть это место и отправиться дальше, следуя вдоль берега, на который часто высаживались и беседовали со множеством людей. Через несколько дней мы вошли в гавань, где подверглись величайшей опасности. Господу захотелось спасти нас, и это произошло следующим образом. Мы высадились в этой гавани, где увидели деревню, построенную, подобно Венеции, на воде. Там было около 44 больших жилищ²⁶, наподобие хижин, возведенных на очень толстых сваях. У них были двери или вход в виде разводных мостов. Из одного дома можно было пройти в другой при помощи этих мостов, тянувшихся от дома к дому.

Когда туземцы увидели нас, казалось, они испугались, так как немедленно развели все мосты. В то время как мы наблюдали это странное зрелище, то увидели, как 22 каноэ бороздили море. Эти каноэ представляли собой нечто в виде лодок, сделанных из одного дерева. Туземцы плыли по направлению к нашим лодкам. Они, казалось, были удивлены нашей внешностью и одеждой и держались на расстоянии. Мы подали им знаки, чтобы они подошли и нам, ободряя их выражениями дружелюбия. Видя, что они не подходят, мы направились к ним, но они нас не ждали и поплыли по направлению к берегу. Они просили нас знаками подождать, как бы говоря, что скоро вернутся, и поспешили на находившийся вдали холм. Когда они вернулись, то привели с собой 16 девушек. Они вошли с ними в свои каноэ и приблизились к нашим лодкам. Затем в каждую из них они поместили по четыре девушки. Вы можете себе представить, ваша светлость, как мы удивились их поведению. Они поставили свои каноэ между нашими лодками, как бы для того, чтобы поговорить с нами, причем настолько близко, что мы приняли это за выражение дружелюбия.

Пока все это происходило подобным образом, мы увидели большое число людей, плывших по направлению к нам в своих каноэ. Люди, вышедшие из своих домов, казалось, приближались к нам без всякого опасения. У дверей домов появились старые женщины, издавая громкие крики и теребя свои волосы, чтобы выразить горе. Тем самым они вызвали у нас подозрение, и каждый из нас взялся за оружие. Мгновенно девушки, сидевшие в наших лодках, бросились в море, а мужчины в каноэ отплыли от нас и начали выпускать стрелы из луков. А те, которые плыли, держали каждый копье так скрыто, как могли, под водой.

Распознав предательство, мы решили не только защищаться, но и решительно атаковать их. Мы перевернули с помощью наших лодок многие из их скифов и каноэ, как они их называют. Мы устроили им бойню, и они бросились в воду, оставляя каноэ и неся значительные потери, направляясь вплавь к берегу. У них было около 15 или 20 убитых и многие ранены. У нас было раненых пять, но все благодаря милости божьей избежали смерти. Мы взяли в плен двух девушек и двух мужчин, затем отправились в их дома и, войдя туда, нашли только двух старух и больного мужчину. Мы взяли оттуда много вещей, представляющих, однако, малую ценность. Мы не хотели сжигать их дома, так как считали, что это ляжет черным пятном на нашу совесть, и вернулись к нашим лодкам с пятью пленниками.

Отсюда мы отправились на корабли, где заковали в кандалы каждого из пленных, за исключением девушек. Когда наступила ночь, две девушки и один из мужчин сбежали совершенно неуловимым способом. На следующий день мы решили покинуть гавань и отправиться дальше вперед.

Мы двигались, идя постоянно вдоль берега, до тех пор пока не встретили другое племя, жившее на расстоянии примерно в 80 лигов от прежнего племени. Мы нашли, что оно отличалось по языку и обычаям. Решив бросить якорь и добраться до берега в лодках, мы увидели на нем огромное количество людей, примерно около четырех тысяч душ.

Когда мы достигли земли, они не стали нас ждать, а побежали в лес, бросая свои вещи. Мы высадились на берег и пошли по тропинке, которая вела к лесу. На расстоянии выстрела из лука мы нашли их палатки, где они разожгли большие костры. Двое из них готовили пищу, жаря нескольких животных и всевозможные виды рыб. Мы увидели, что они поджаривали какое-то чудовище, похожее на змею. У него не было крыльев²⁷, и оно было по своему виду столь гадким, что мы очень удивились отсутствию у них чувства отвращения.

Мы прошлись по их домам, скорее шалашам, и нашли там очень много таких живых змей. Они были привязаны за лапы, их рыла были обвязаны веревкой, так что они не могли открыть своих пастей. В Европе так делают с большими псами, чтобы они не кусались. Они были столь дикого вида, что никто из нас не решился взять ни одного из них с собой, думая, что они были ядовиты. Они были величиной с козленка и длиною с полтора локтя²⁸. Их лапы были длинными и толстыми и вооружены большими когтями. У них была грубая кожа различной окраски. Своими рылами и внешностью они напоминали змей. От их рыл начинался гребень наподобие пилы, шедший посредине спины до конца хвоста. Словом, мы приняли их за ядовитых змей, и, однако, их использовали в пищу.

Мы обнаружили, что эти люди приготовляли хлеб из маленьких рыб, которых доставали из моря. Сначала они варили их, затем разминали, приготовляя таким образом тесто или хлеб. Потом выпекали его на горячих угольях и, таким образом, ели. Мы попробовали этот хлеб и нашли, что он был отличным. У них было много всевозможных съедобных вещей, особенно плодов и кореньев. Было бы слишком сложным описать их подробно.

Видя, что люди не возвращаются, мы решили не трогать и не уносить того, что им принадлежало, с тем чтобы вызвать их доверие. Мы оставили в их хижинах много наших вещей, поместив их там, где они могли бы их увидеть. Затем возвратились ночью на наши корабли.

На следующий день, когда рассвело, мы увидели бесчисленное количество людей. Мы высадились, и, хотя они, казалось, проявляли робость по отношению к нам, однако же осмелились поддерживать с нами беседу, давая нам все, что мы просили, и проявляя по отношению к нам дружелюбие. Они рассказали нам, что это были их жилища и что они пришли сюда для рыболовства, и попросили, чтобы мы посетили их дома и деревни, так как хотели принять нас как друзей. Они были так дружелюбны, ибо двое пленных, бывших с нами, оказались их врагами.

Благодаря их настойчивости, посоветовавшись, мы решили, что 28 наших людей при хорошем вооружении должны пойти с ними, готовые умереть в случае необходимости. Пробыв здесь три дня, мы отправились с ними в глубь страны. Мы приблизились к деревне, находившейся в трех лигах от берега. Здесь было много народа, но мало домов. Их было не более девяти. Нас приняли там с многочисленными варварскими церемониями, которых и пером нельзя описать. Здесь были танцы, песни и причитания вперемежку с проявлениями радости, а также большим количеством пищи. Мы оставались в этом селении всю ночь. Туземцы предложили нам своих женщин, и мы были не в силах отказать им. Мы провели здесь эту ночь и половину следующего дня, и настолько велико было число людей, пришедших посмотреть на нас, что их невозможно было сосчитать. Наиболее старые просили нас пойти с ними в другие деревни, лежавшие еще дальше от моря, как бы желая оказать нам этим величайшую честь. И куда бы мы ни решали пойти, было бы невозможно вам рассказать, какие почести они нам оказывали. Мы отправились в насколько деревень и путешествовали в продолжение девяти дней, так что наши товарищи, оставшиеся на кораблях, уже сомневались в нашей судьбе.

Когда мы находились уже на расстоянии около 18 лигов от берега, то решили вернуться на корабли. На обратном пути число людей, мужчин и женщин, дошедших с нами до моря, было столь велико, что это просто удивительно. Если кто-либо из нас уставал от ходьбы, они несли нас в своих гамаках для восстановления наших сил. При пересечении рек, которые там многочисленны и велики, они переносили нас так ловко и безопасно, что мы не подвергались никакому риску.

Многие из них пришли нагруженные вещами, которые они нам дали. Это были гамаки, пышные перья, многочисленные луни и стрелы и бесчисленные попугаи различных цветов. Другие несли вместе с этим домашнюю утварь и вели животных. Но самое удивительное, что я расскажу вам, это то, что, когда нам приходилось пересекать реку, считал себя счастливым тот, кому удавалось нести нас на спине. Когда мы достигли моря и за нами прибыли наши лодки, мы вошли в них. И между туземцами возникла великая борьба за то, чтобы забраться в эти наши лодки и, приблизившись, посмотреть наши корабли.

Мы взяли в наши лодки многих из них, столько, сколько могли, и направились к кораблям. Многие из них плыли за нами, так что мы пришли в некоторое замешательство, видя такое число людей на кораблях, ибо их было свыше тысячи, нагих и безоружных.

Они были очень удивлены нашим морским снаряжением, приспособлениями и размером кораблей. С ними здесь произошел смешной случай. Мы решили выстрелить из наших пушек, и, когда выстрел раздался, большинство из них со страху бросилось в Море, чтобы поплыть, – не хуже лягушек на краю болота, когда они увидят нечто, что их пугает. То же самое сделали эти люди, а те, которые оставались на кораблях, были столь устрашены, что мы сожалели о своем поступке. Однако мы успокоили их, сказав, что при помощи этого оружия мы расправляемся с врагами.

После того как они развлекались на кораблях уже в течение целого дня, мы приказали им удалиться, так как этой ночью решили отплыть. Они покинули нас очень дружелюбно и с любовью и вернулись обратно на землю.

Побыв среди этих людей и в этой стране, я узнал многие их обычаи и образ жизни. Мне бы не хотелось распространяться больше об этом, так как ваша светлость должна знать, что в каждой из своих поездок я описывал наиболее замечательные вещи. Я объединил их в одном томе географического характера, назвав его «Четвертым днем». В этом труде все описано подробно, и, поскольку у меня нет копии, мне необходимо проверить его содержание.

Эта земля очень населена, полна жителей, многочисленных рек и животных, немногие из которых напоминают наши, за исключением львов, пантер, оленей, свиней, коз и ланей, и даже те имеют некоторое несходство в форме. У них нет лошадей и мулов, ваша милость, ни ослов, ни собак, ни каких-либо овец и быков, но другие животные, которых они имеют, весьма многочисленны, и все они дикие. Никаких из этих животных они не используют для себя. Этих животных просто нельзя сосчитать. Что же сказать о различных птицах, столь многочисленных, стольких видов и имеющих столь разноцветное оперение, что просто чудо обладать ими!

Земля очень приятна и плодородна, полна обширных, всегда зеленых лесов, ибо листва никогда не опадает. Масса плодов, они бесчисленны и совершенно отличаются от наших. Эта страна находится в жарком поясе, как раз на параллели, которую описывает тропик Рака, на границе второго климата, и здесь полюс над горизонтом имеет высоту в 23 градуса²⁹.

Много племен пришло посмотреть на нас. Они удивлялись, глядя на наши лица и белую кожу, и спрашивали, откуда мы пришли. Мы дали им понять, что пришли с небес и собираемся посмотреть мир, и они поверили этому. В этой стране мы установили купель для крещения, и бесчисленное количество народа было окрещено. Они называли нас на своем языке караибами, что означало – люди большой мудрости. Мы покинули эту гавань, назвав провинцию «Лариаб», и поплыли вдоль берега, видя все время землю до тех пор, пока не удалились от нее на 870 лигов, все еще идя в направлении мистраля (северо-западного ветра), делая на пути много остановок и вступая в общение со множеством людей.

В нескольких местах мы получили золото путем обмена, но немного по количеству, ибо мы уже много сделали (открыв эту землю и узнав, что они имели золото).Теперь мы уже были 13 месяцев в путешествии. Наши суда и снаряжение были уже значительно потрепаны, а люди изношены от усталости. На общем совете мы решили вытащить наши корабли на сушу и исследовать их с целью предотвратить течь, так как они пропускали много воды, для того чтобы заново их проконопатить и обмазать дегтем, а затем двинуться по направлению к Испании.

Когда мы пришли к этому решению, мы находились вблизи лучшей в мире гавани, в которую вошли с нашими кораблями. Здесь мы встретили огромное число людей, отнесшихся к нам с большим дружелюбием. Мы воздвигали на берегу укрепление³⁰ из наших лодок, а также бочек и бочонков, и нашей артиллерии, которая господствовала над всей местностью. Мы вытащили на берег наши корабли, которые были разгружены и облегчены, и отремонтировали их, как это было необходимо. Туземцы оказывали нам большую помощь, постоянно снабжая нас пищей, так что в этой гавани мы употребляли мало своего продовольствия, что оказалось для нас очень выгодным, ибо запас провизии, который мы имели на обратный путь, был слишком мал и жалок. Здесь мы оставались 37 дней и много раз ходили в их деревни, где они оказывали нам величайшую честь. Сейчас, желая воспользоваться нашим путешествием, они пожаловались нам, что несколько раз в году из-за моря приплывает в их землю племя очень жестоких людей и их врагов. Они рассказали, как, пользуясь обманом или насилием, пришельцы убивают и съедают многих из них, а некоторых берут в плен и увозят в свои дома или страну и как они едва в состоянии защитить себя от них.

Они дали нам понять, что это были островитяне и что они жили в море на расстоянии около ста лигов отсюда.

Они говорили столь жалостно, что мы поверили им и пообещали расправиться с их врагами, чтобы они избежали такой беды. Они остались очень довольны этим, и многие из них предложили поехать с нами, но мы не пожелали взять их по многим причинам, за исключением семи человек, которых взяли при условии, что они должны вернуться домой в своих каноэ, ибо мы не желали быть обязанными вернуть их обратно в свою страну. И они были удовлетворены этим.

Итак, мы покинули этих людей, оставив их дружески настроенными по отношению к нам. Отремонтировав наши корабли и пройдя семь дней морем, в направлении востоко-северо-востока, мы в конце седьмого дня приблизились к островам, которые были многочисленны, некоторые из них необитаемы, другие покинуты

Мы бросили якорь у одного из них, где увидели много людей, называвших этот остров Ити. Укрепив наши лодки сильными командами и взяв по три пушки в каждую, мы отправились на землю, где нашли около 400 человек мужчин и многих женщин. Все были нагими, как и прежние люди, хорошо сложены и выглядели настоящими воинами, ибо были вооружены луками, стрелами и копьями. У большинства были деревянные квадратные щиты, и туземцы носили их так умело, что они не препятствовали их стрельбе.

Когда мы подошли на наших лодках на расстояние выстрела из лука, все они спрыгнули в воду, чтобы выпустить в нас свои стрелы и предотвратить нашу высадку на берег. Их тела были выкрашены в красный цвет и украшены перьями. Переводчики³¹, бывшие с нами, сказали, что, когда эти люди так себя разрисовывают и украшают перьями, это означает то, что они хотят воевать.

Они так препятствовали нашей высадке, что мы были вынуждены применить свою артиллерию. Когда они услышали выстрел и увидели, что некоторые из их числа упали замертво, то отступили назад к земле. Созвав свой совет, мы решили, что 42 человека из наших людей должны сойти на берег и, если туземцы будут ждать нас, сразиться с ними.

Когда мы высадились на землю с нашим оружием, они двинулись нам навстречу, и мы сражались около часа. У нас было небольшое преимущество, не говоря о том, что наши арбалеты и пушки убили нескольких из них. Туземцы ранили некоторых из наших людей. Это произошло потому, что они не встречали нас на расстоянии броска копья и удара меча. В конце концов нам пришлось приложить столько мужества, что мы перешли уже к битве мечами. Когда они испытали на себе наше оружие, то обратились в бегство через горы и леса, оставив нас победителями на поле битвы со многими своими убитыми и большим количеством раненых.

У нас не хватило в тот день сил преследовать их, ибо мы очень устали. Мы вернулись на наши корабли, к великому удовольствию сем