Целое не всегда равно сумме его частей

 

Мы проследили путь развития психологии от начальных идей Вильгельма Вундта, получивших дальнейшую разработку у Титченера, через образование функционалистской школы мышления к распространению бихевиоризма Уотсона и Скиннера и познавательным задачам внутри этого движения. В то время как формирование этих идей происходило, главным образом, в Соединенных Штатах, в Германии возникло новое течение гештальт-психологии, имевшее поистине революционное значение. Оно стало проявлением протеста против психологии Вундта, но в то же время послужило еще одним доказательством важности его идей, способных вдохновить исследователей на поиск новых концепций и давших основу для разработки новых систем.

 

В своей критике устоев системы Вундта гештальт-психология сконцентрировала усилия главным образом на одном ее аспекте - атомизме. Сторонники нового направления воспользовались признанием Вунд-том фундаментального статуса сенсорных элементов и сделали его главной мишенью своих атак. <Мы были поражены, - писал Вольфганг Келер, основатель гештальт-психологии, - тезисом о том, что все психологические явления... состоят из не связанных между собой инертных атомов и что почти единственными факторами, объединяющими эти атомы и, таким образом, вводящими действие, являются ассоциации> (Kohler.

1959. P. 728).

 

Чтобы лучше понять природу протеста нового движения, вернемся в 1912 год, ставший годом острых споров среди психологов. В то время бихевиоризм начинал свою атаку на функционализм и теории Вундта и Титченера. Опыты, поставленные над животными в лабораториях Тор-ндайка и Павлова, получили огромный научный резонанс. В период между 1911 и 1913 годами Торндайк впервые представил полное изложение своих взглядов, а в 1909 году в американском научном журнале появилось описание условного рефлекса, открытого Павловым и имевшего важное значение для психологии. Другой подход к проблемам психологии, основанный на психоанализе Зигмунда Фрейда, сформировался приблизительно десятью годами раньше.

 

Движение сторонников гештальт-психологии против атомистических взглядов Вундта началось в то же время, что и движение бихевиористов в США. Хотя оба эти течения были независимы друг от друга, они возникли из противодействия одним и тем же идеям. Однако позднее произошло столкновение и между сторонниками этих новых направлений.

 

Между гештальтистами и бихевиористами существовали очевидные различия. Первые признавали самостоятельную ценность сознания, но критиковали попытки его разбиения на элементарные составляющие, своего рода атомы. Вторые отказывались даже допустить существование проблем сознания в психологии.

 

Сторонники гештальт-психологии рассматривали подход Вундта (так, как они его понимали) как психологию <кирпичей и раствора>, подразумевая, что элементы сознания (кирпичи) скрепляются между собой раствором процесса ассоциации. В доказательство ошибочности идей Вундта и правоты своих собственных взглядов они утверждали, что когда мы смотрим из окна на улицу, то видим деревья и небо, а не какие-то сенсорные элементы яркостей и оттенков, из которых может состоять наше восприятие неба и деревьев.

 

Помимо этого, они ставили в вину сторонникам Вундта то, что те объявляли восприятие объектов состоящим просто из суммы элементов, объединенных в определенный набор. Сторонники гештальт-психологии заявляли, что, когда сенсорные элементы объединяются, они образуют новую структуру. Составьте вместе несколько музыкальных нот, заявляли они, и из этой комбинации возникнет нечто новое - музыкальная мелодия, а она не присутствует ни в одном отдельно взятом элементе (ноте). Кратко смысл их утверждений можно было выразить следующим образом: целое не равно сумме его отдельных частей. Однако здесь мы должны отметить, что в своем учении об апперцепции Вундт осознавал важность этого положения.

 

Чтобы продемонстрировать разницу гештальт-теории и теории Вун-дта, представьте, что вы являетесь объектом исследования в психологической лаборатории в Германии приблизительно в 1915 году. Находящийся в лаборатории психолог просит вас описать то, что вы видите на столе. Вы говорите:

 

<Я вижу книгу>.

 

<Да, разумеется, это книга, - соглашается он. - но что вы видите на самом деле?>

 

<Что вы имеете в виду, когда задаете вопрос о том, что я вижу на самом деле? - спрашиваете вы в недоумении. - Я же сказал, что я вижу книгу. Это маленькая книжка в красном переплете>.

 

Но психолог проявляет настойчивость: <Каково ваше истинное восприятие? Опишите его мне как можно подробнее>.

 

<Может быть, вы считаете, что это не книга? Может, здесь есть какой-нибудь фокус?>

 

В тоне психолога появляется оттенок нетерпения: <Это действительно книга, книга безо всяких фокусов. Я просто хочу, чтобы вы мне в точности описали то, что видите, не больше и не меньше>.

 

Вы становитесь подозрительным и осторожно произносите: <С этого места переплет книги выглядит как темно-красный параллелограмм>.

 

<Ну вот, - произносит он с удовлетворением, - теперь вы видите темно-красное пятно в форме параллелограмма. А что еще?>

 

<Еще я вижу светло-серую кромку, а под ней тонкую полоску такого же темно-красного цвета, как и пятно. Под ними я вижу стол>. Психолог слегка морщится. <Вокруг стола я вижу что-то в коричневых пятнах с колеблющимися светло-коричневыми полосками, идущими приблизительно параллельно друг другу>.

 

<Так, так, отлично>, - он благодарен вам за сотрудничество.

 

Находясь в комнате и глядя на стол и книгу, вы понемногу приходите в замешательство по поводу того. как этот настойчивый человек смог заставить вас прийти к подобным выводам. Он сделал вас таким осторожным, что вы больше не уверены в том, что видимое вами существует на самом деле, а не является продуктом вашего воображения. Ваша осторожность вынуждает вас говорить об увиденном в терминах ощущений, хотя совсем недавно вы были вполне уверены в том, что воспринимаете эти предметы просто как стол и книгу.

 

Ваши размышления внезапно прерываются появлением человека, который смутно напоминает Вильгельма Вунд-та. <Благодарю вас за то. что вы помогли мне получить еще одно подтверждение моей теории перцепции. Вы доказали, что книга, которую видите, есть ни что иное, как совокупность элементарных ощущений. Когда вы старались дать точное определение виденному, то вынуждены были использовать понятия цветовых пятен, а не предметов. Ведь именно цветовые ощущения являются первичными, и к ним можно свести восприятие любого видимого объекта. Поэтому ваше восприятие книги состоит из отдельных ощущений, подобно молекуле, составленной из атомов>.

 

Это короткое выступление дает сигнал к началу бурной дискуссии. <Чушь! - раздается голос из противоположного конца комнаты. - Любому дураку известно, что книга представляет собой реальный, конкретный, непосредственно воспринимаемый предмет>. Психолог, который произносит эти слова, имеет неотчетливое сходство с Вильямом Джемсом, но. похоже, говорит с немецким акцентом, а его лицо. по-видимому, пылает гневом. <Это сведение восприятия к первичным ощущениям, о которых вы постоянно говорите, есть ни что иное. как игра вашего воображения, плод вашей фантазии. Предмет - это вовсе не набор ощущений. Любой человек, видящий темно-красные пятна там, где нужно видеть книгу, просто болен!>

 

По мере того как спор разгорается, вы направляетесь к двери и незаметно исчезаете из лаборатории. То, что вы видели и слышали, является иллюстрацией двух разных научных позиций, двух способов представления информации, поступающей от наших органов чувств. (Miler. 1962. P. 103-105.)

 

Сторонники гештальт-психологии были убеждены в том, что восприятие - это нечто большее, чем видят наши глаза, что оно каким-то образом идет дальше того, что воспринимают наши чувствительные элементы, дальше набора простых физических параметров, получаемых нами от органов чувств.