Влияние экономической политики правительства Рыжкова

 

В 1990 г., когда шла дискуссия вокруг программы "500 дней" (см. гл. б), Н.И. Рыжков выступил против нее, выдвинув в качестве главного аргумента не свое нежелание расставаться с властью, воспользоваться которой должным образом он не мог, а то, что эта программа предполагала распад Союза, точнее, делала упор на экономическом союзе, как бы соглашаясь на ослабление Союза как единого политического целого. Рыжков тогда говорил: я не буду содействовать распаду страны и все сделаю, чтобы не допустить этого.

Однако на деле именно его политика, именно ошибки, допущенные после 1987 г. его правительством, более всего способствовали распаду Союза.

Трудно сказать, что здесь сыграло большую роль – демократизация или дефицит, усиленный до чрезвычайности безграмотной и безвольной финансовой политикой. Можно предположить, что будь в стране более или менее сбалансированная экономика с рыночными связями, хотя бы такими, какими они стали в России в 1993 г., сепаратистские движения, инициируемые немногочисленными группами, угасли бы или потеряли политическое влияние, как потом произошло в Татарстане. Если бы не было разрушительного дефицита...

Напомним, что дефицит непрерывно усиливался вследствие роста номинальных доходов и денежной массы при сохранении неизменными твердых государственных цен. В этих условиях расширение самостоятельности предприятий вело к тому, что в руках союзного центра оказывалась все меньшая доля ресурсов. А в этом была его главная сила.

Меньше ресурсов – меньше влияния на республики. Союзное правительство теперь требовало от республиканских правительств: сами выходите из положения, не рассчитывайте на помощь центра.

А республики отвечали: тогда мы будем отдавать центру меньше своих ресурсов. Ведь ресурсы центр черпал из тех же республик, от предприятий на их территории. Это означало развязывание центробежных сил, ибо каждый регион, а не только союзные республики, стали чувствовать: спасение утопающих – дело рук самих утопающих.

 

Вспоминаю спор, который вспыхнул между Н. Рыжковым и тогдашним председателем Совета Министров Украины В. Масолом на одном заседании союзного правительства в 1990 г. Рыжков пенял последнему, что Украина срывает поставки по союзному госзаказу, принуждая предприятия поставлять продукцию для внутриреспубликанских нужд. Масол возражал премьеру в форме, вряд ли возможной даже год назад: «Помилуйте, Николай Иванович, вы сами нас к этому толкаете. Вы не даете нам ничего из того, что мы просим. Что нам остается делать, находим выход, как можем, у себя».

 

Заметим, что все это происходило в условиях плановой экономики, где потери в плановом распределении никак не возмещались рыночными связями. Если центр не может или не хочет выполнять функции планирования и распределения, то эти функции перемещаются на уровень ниже, в союзные республики, которые понуждаются к тому, чтобы в своих балансах собирать максимум ресурсов прежде всего со своих территорий.

Начинается создание "барьеров на дорогах", возникают запреты на вывоз из республик (регионов) той или иной дефицитной продукции. Далее следуют ответные меры соседей. Ткань хозяйственных связей распадается на республиканские и региональные анклавы.

Дезинтеграция влечет за собой возрастающие потери. Берет верх принцип "спасайся кто и как может". При этом убеждение в том, что от попыток держаться вместе страдает больше всего тот, кто попадается на эту удочку, распространялось все сильней.

Когда нет нормального рыночного обмена, у всех республик и регионов складывается ощущение, что именно их обирают. На украинском референдуме в декабре 1991 г. по вопросу независимости большинство высказалось "за" в твердой уверенности, что в независимой Украине жить будет лучше, так как она богаче России.

В июне 1989 г. Верховный Совет Эстонии принял Закон "Основы хозяйственного расчета Эстонской ССР". Комментируя его, академик АН Эстонии, народный депутат СССР, активный сторонник сохранения республики в составе Союза М. Бронштейн писал в "Известиях":

 

"При равных природно-климатических условиях, включая фондовооруженность (а производственные фонды хозяйства республики не получали, а покупали по растущим ценам), для Эстонской ССР планируются закупочные цены на молочную и мясную продукцию на треть ниже, чем для хозяйств Ленинградской и Московской областей, это превращается в ежегодное «наказание» за эффективность в размере 230 млн. рублей.

Говорят, что республика получает сырье (нефть, металл, хлопок и т.д.) также по низким ценам. Да, но по одинаковым с другими регионами. Теряет лишь тот, кто производит сырье. И мы считаем справедливыми претензии этих регионов. Думается, что переход к ценам мирового уровня обеспечит значительный экономический выигрыш регионам с большими запасами сырьевых ресурсов"...

Другим регионам, по мнению автора, "придется переходить на ресурсосберегающие технологии... Но здесь опять же наталкиваемся на стремление центральных ведомств «забрать» все излишки и «выдавать» их на своих условиях".

"Посмотрим статистические данные за 1 квартал 1989 года, – продолжает М. Бронштейн. – В Эстонии и Союзе производство товаров народного потребления выросло по сравнению с I кварталом прошлого года на 5,8% и 1,4%. Последствия предсказать нетрудно: поток покупателей из других республик резко возрастет (при нормальной экономике они желанные товарные туристы, а у нас «покупанты»), и последуют защитные меры, не исключающие и создания собственной денежной единицы (с повышенным курсом по отношению к рублю), и еще большего ограничения вывоза потребительских товаров. Не будем закрывать глаза на истинное положение вещей: уже давно существуют местные «валюты» (талоны и карточки) и «таможни» (запреты на вывоз и шлагбаумы с неофициальной таксой на провоз). И если мы в ближайшее время не обеспечим товарно-денежную сбалансированность и не прекратим эмиссию необеспеченных товарами рублей, то образуется множество мелких замкнуто-феодальных рынков со своими денежными или прочими эквивалентами. При которых совсем не плохо пристроилась своя «охрана»".

 

Это документ того времени, передающий его вкус и запах и одновременно показывающий экономические факторы, которые привели к распаду СССР.

Если бы в 1987–1988 гг. была осуществлена либерализация цен и ужесточена финансовая политика в степени, адекватной складывавшейся ситуации, если бы тем самым была придана сила рублю как единой валюте, процессы распада не набрали бы таких масштабов, а вероятно, и вовсе могли быть остановлены.

Иначе говоря, нужны были реформы, на которые решились уже в 1992 г. Гайдар и Ельцин. Правительство Рыжкова, да и Горбачев на это решиться не могли.