ПОСЛЕДНИЙ СОН

 

Остальное Шира рассказала с беспощадной ясностью. Ее жизнь рухнула, и она оказалась под обломками. Все пропагандистские идеи померкли перед болью, которую она была не в силах преодолеть.

Наконец, в ее душе остались лишь пустота и желание умереть. В конце концов она оказалась в отрядах сопротивления. Ей вдруг показалось, что те, против кого она всегда сражалась и кого считала предателями, пока Крисс не принес в жертву ее сестру, на самом деле правы. Поэтому она решила присоединиться к ним и сражаться против Крисса.

Адхара слушала молча. Рассказ Ширы поразил ее. Внезапно все, что происходило с ней самой от взрыва портала до этой минуты, приобрело смысл.

Когда рассказ был закончен, Шира выглядела так, словно от нее осталась одна пустая оболочка. Но в следующий момент она подняла глаза, и в них вспыхнул огонь гнева.

Шира встала со своего места и стала ходить взад-вперед твердым шагом, словно стряхивая с себя остатки слабости, которая заставила ее довериться незнакомке.

Адхара почувствовала, что для нее настало время ответить на исповедь Ширы собственной исповедью.

– Ты говорила со мной искренне. Теперь я должна сделать то же для тебя.

И она рассказала Шире все – от своего рождения на лугу до снов, в которых перед ней появлялась Лхира. Она не умолчала ни о чем – рассказала о своем происхождении, об Андрасе, о Сане и Амхале.

Теперь Шира смотрела на нее уже по-другому – без ненависти во взгляде. Должно быть, этот рассказ затронул какую-то тайную струну в ее душе.

– Вот правда о том, как я оказалась здесь, – закончила Адхара. Теперь уже она чувствовала усталость, но одновременно и облегчение.

– Где сейчас находится Марваш? – вдруг спросила Шира.

– Не знаю, – покачала головой Адхара. – Я ушла, а он остался лежать раненый на поляне.

– Ты осознаешь, что та битва, в которой ты – главный воин, продолжается уже тысячи лет?

– Я знаю, что историю Всплывшего Мира определяют по очереди то Марваш-Разрушитель, то Посвященная Сирен. Знаю, что судьба тех и других – вечная война между очередной Посвященной и очередным Разрушителем за судьбу мира.

– Адхара, Марваш – это воплощение зла, – серьезно заметила Шира. – Все наши боги добрые. Зло принес в мир Марваш, начало всего злого, поклонник смерти, источник всех страданий. – Она плюнула на землю в знак презрения. – Марваш – это даже не его имя. Его собственное имя мы забыли. Его знают и смеют произносить лишь жрецы Шеврара.

– Амхал не такой, – убежденно заявила Адхара. – В нем есть добро, но это добро заглушил Сан.

– Сан, внук предыдущей Сирен?

Адхара кивнула.

– Цикл искажается… В нашей истории не отмечено ни одного случая родства между Марвашем и Сирен. – Было похоже, что это встревожило Ширу. – Но для нас теперь Марваши и Сирен – только полузабытые легенды. С тех пор как наш народ живет здесь, в Мхерар Тхаре, мы не видели ни тех ни других. Многие из нас даже не верят в их существование и уверены, что легенды о Марвашах и Сирен – вымысел.

– Может быть, они правы… – прошептала Адхара.

– Я вижу, Эрак Маар стал совсем вашим! Даже Сирен и Марваш теперь не эльфы, а люди, – язвительно усмехнулась Шира.

Адхара вопросительно взглянула на нее, и Шира поняла, что должна объяснить свои слова.

– Я думаю, ты знаешь, что первый Марваш был эльфом. В то время эльфы не могли иметь детей и не умирали. Это был народ совершенных существ, который жил в гармонии с миром и богами. Самые одаренные эльфы вступали в братство жрецов и служили богам. И вот среди жрецов появился один, который превосходил остальных умом и тонкостью чувств. Он быстро стал любимцем богов. Никто даже подумать не мог, что под покровом добродетели в нем таилось зло и что он станет первым в истории Марвашем. Лишь со временем стали заметны первые признаки его истинной натуры. Живя среди богов, Марваш начал завидовать им из-за их способности творить. Чего бы ни захотел бог, это тут же возникало. Таким же желанием бог вдыхал в свои создания жизнь. А эльфы не только не производили на свет детей, но и не возделывали землю. Они жили тем, что дарили им от своих щедрот боги. Марваш не мог вынести такого положения дел. Недовольство переросло в одержимость. Он испробовал все возможные способы узнать тайну богов, чтобы тоже создать что-нибудь. Марваш начал создавать статуи, но все они оставались мертвыми. Жизнь не давалась ему в руки, и это приводило его в бешенство. Однажды он вышел из себя и разбил свое творение. Осколки разлетелись во все стороны, и один из них ударил птицу, сидевшую на ветке. Она упала на землю мертвая. И тогда Марваш понял, что эльфы не могут творить, но зато могут разрушать. Давать жизнь – привилегия богов, но у эльфов есть способ сравняться с богами: эльфы могут ее отнимать. Марваш пришел к своему лучшему другу, которого считал своим братом, и хладнокровно убил его. До Марваша никто не мог сделать такое, потому что эльфы были бессмертны. Это было первое убийство в истории. Убийца посмотрел на свои испачканные кровью руки и засмеялся безумным, полным отчаяния смехом: он наконец нашел способ стать богом. Поэтому мы и называем его Марваш – Разрушитель.

Шира немного помолчала и стала рассказывать дальше:

– Марваша остановил Шеврар. Чтобы это сделать, он создал из стали и огня новое существо – воительницу Сирен. Она сумела сковать Марваша и всех его сторонников цепями и заточить в недрах земли. Но убить его она не сумела, потому что первое убийство действительно превратило его в бога. Когда сражение наконец закончилось, боги решили оставить землю и эльфов на волю судьбы. Они удалились в Скрытый Рай, который называется Эхалир, и больше не вернутся сюда. Эльфы приобрели способность рожать детей, но лишились бессмертия. Марваш в течение многих веков пытался вернуться и для этого посылал в Эрак Маар своих последователей – Разрушителей. И каждый раз Шеврар создавал новую Сирен. Так продолжалось тысячи лет. Ты понимаешь? Все Разрушители и все их противницы были эльфами. В этом предании нет места для людей. А теперь ты мне говоришь, что ты, у которой в жилах нет или очень мало эльфийской крови, – Сирен, а сын полунимфы – Марваш. Эрак Маар уже не наш, и очень-очень давно.

Шира опять улыбнулась. Теперь в ее улыбке были печаль и разочарование. «О чем она думает? – спросила себя Адхара. – Может быть, обо всем, что потеряла в погоне за бредовой мечтой, все безумие которой полностью осознала лишь сейчас?»

– Почему она говорит не со мной? – сказала наконец Шира, взглянув на Адхару. Глаза эльфийки были полны боли и безутешного горя. – Почему ты видела в снах мою сестру, а я вызываю ее заклинаниями каждый день, я искала ее каждый час своей жизни после того, как убежала из тюрьмы, в которую заточил меня Крисс, и даже почти не помню ее лицо? Почему она просит помощи у тебя, а не у меня?

– Она была жрицей, – заметила Адхара.

– Да, жрицей Феноры, богини земли и плодородия. Фенора что-то вроде двойника Шеврара. Это трудно объяснить не эльфу. Шеврар и Фенора – как бы две стороны одной медали, мужское и женское начало одной и той же творящей силы. Шеврар уничтожает старое, Фенора заменяет старое новым. Эти боги – два разных существа, но неотделимы друг от друга.

– А я Посвященная воительница, – сказала Адхара. – Поэтому она заговорила со мной и привела меня к тебе. Эти сны и странное ощущение, что я точно знаю, куда мне надо идти, которое возникло у меня, когда я оказалась здесь… Она хотела, чтобы я нашла тебя. Во всем этом есть какой-то смысл. Я нахожусь здесь не случайно, это часть плана.

– И что это за план? – с горечью спросила Шира. У нее до сих пор было перед глазами лицо сестры перед тем, как та была принесена в жертву по приказу Крисса. Чувство вины за то, что она помогла обречь сестру на такую судьбу, никогда не покидало Ширу.

– Амхал носит медальон, который сияет красным светом. Во сне я видела такой же свет на груди у твоей сестры.

Шира долго смотрела на нее, потом подошла ближе и села рядом, упершись локтями в колени.

– С тех пор как я присоединилась к повстанцам, я ни на секунду не прекращаю искать Лхиру. Но мне не удалось узнать, где она. Этого никто не знает, она словно провалилась в пустоту. Как будто никто не охраняет ее тюрьму и никто не отводил ее туда. – Эльфийка несколько раз нервно провела рукой по лицу. – Последний, кто ее видел, сказал, что у нее был странный взгляд и что на ней был красный медальон. Это все, что нам удалось узнать. Один из наших людей – жрец. Он говорит, что существуют магические предметы, которые могут подавлять волю того, кто их носит, и одновременно быть передатчиками некоторых проклятий. Мы уверены, что медальон, который надели на мою сестру, – ключ к проклятию и что именно он держит ее в заточении.

– Амхал действительно изменился с тех пор, как перешел на сторону Крисса, – сказала Адхара, придвигаясь ближе к Шире. – Несколько раз он совершенно спокойно устроил кровавую бойню, а раньше никогда не сделал бы ничего подобного…

– Он же Марваш, – усомнилась в ее словах Шира.

– Ты его не знаешь, – покачала головой Адхара. – Я знаю, что в нем есть добро. Он спас мне жизнь, он дал мне имя. Тем, что я стала такой, как сейчас, я во многом обязана ему. У него были вспышки жестокости, но он всегда боролся с ними. Он не мог вдруг взять и прекратить эту борьбу без всякой причины.

– Я рассказала тебе историю Марвашей. У тебя нет никакой надежды, Адхара: это существа, испорченные до мозга костей. Их призвание – творить зло, проливая кровь, они наслаждаются этим, и никакая воля не может противостоять им. Может быть, твой друг был нормальным когда-то, до того, как его истинная природа дала о себе знать. Но это была лишь видимость. Так Марваши скрывают от мира свой подлинный облик.

– Я поцеловала его, – вдруг сказала Адхара. – Там, на поляне, когда мы сражались друг с другом, я поцеловала его и почувствовала, что прежний Амхал еще живет под оболочкой, которую создал медальон, под панцирем бесчувственности, который он надел на себя. И я сниму с него эту оболочку. Я спасу его.

– Судьба дает тебе лишь один путь: убить его или быть убитой им. За всю историю Марвашей ни один из них не возвращался с пути зла. Каждый из них шел напрямую к своей цели – старался принести в мир смерть и разрушение и добивался своего или погибал. Каждый раз, когда кто-то из Марвашей побеждал, с лица земли исчезал народ, город или цивилизация, и начинался новый цикл борьбы. Это движение невозможно остановить. Предназначение Посвященных воительниц – противостоять Разрушителям. Боги выбрали для тебя эту судьбу, и ты не можешь бороться с ней.

– Пусть они сгорят, эти боги! – крикнула Адхара. – Они не были со мной, когда я очнулась, не зная, кто я такая. И они не будут со мной в конце, когда я взгляну Амхалу в глаза и спасу его от него самого. Ты сама сказала, что боги удалились в Эхалир и бросили этот мир на волю судьбы. Они оставили меня одну! Поэтому я остановлю это безумие одна и по-своему.

Шира не двинулась с места, но пристально взглянула Адхаре в глаза.

– Ты богохульствуешь при супруге Шеврара. Мой вид мог ввести тебя в заблуждение, но я жрица, хотя и прославляю своего бога оружием.

– Ты можешь думать об этом как хочешь. Но я знаю, что я одна в этом мире, и сейчас мое одиночество очевиднее, чем когда-либо. И я знаю, что не покорюсь судьбе, которую не чувствую своей. Я выполню свой долг, я буду Сирен полностью и до конца, но я сделаю это так, как понимаю сама. И если никто еще так не делал, то я буду первой.

Шира улыбнулась и сказала:

– Твоя внешность тоже обманчива. Ты гораздо решительней, чем кажешься. Что же мы будем делать теперь?

– Мы должны положить конец правлению Крисса. Прежде всего надо найти твою сестру.

 

Адхару отвели в одну из маленьких, вырубленных в скале комнат, через которые она недавно проходила под охраной тюремщика. Здесь было маленькое окно неправильной формы, выходившее в пещеру, из которой в комнату проникал синий свет. Адхара выглянула из окна. Прилив поднялся высоко, и вода полностью скрыла вход, через который ее привели в пещеру. Исчез и маленький пляж, к которому причалила лодка.

– До завтрашнего утра мы отрезаны от всего мира, – сказала Шира. – Это хороший способ защищаться от врагов. – Потом она взглянула на Адхару и спросила: – Есть у тебя идеи насчет того, где может находиться Лхира?

– Она привела меня сюда. Я думаю, она объяснит мне и то, как найти ее и спасти. И предполагаю, что она явится мне во сне, как было до сих пор.

– Вот на что я должна опереться, чтобы соединиться с сестрой, – на сны полукровки! – Шира рассмеялась. И в этом смехе звучало отчаяние и безнадежность.

– Мне кажется, что мои сны до сих пор не лгали, – твердо сказала Адхара.

Шира пронзила ее пристальным взглядом:

– Тогда попробуй увидеть новый сон сегодня ночью, а завтра утром приходи ко мне с рассказом о нем. Мы изучим его и решим, как действовать дальше.

Сказав это, эльфийка направилась к выходу, но вдруг обернулась и спросила Адхару:

– Тебе удается сражаться этим? – Она показала подбородком на обрубок руки.

Адхара приподняла эту руку и ответила:

– То, что у меня нет левой ладони, не мешало мне сражаться с Амхалом, но иногда мне ее ужасно не хватает.

Шира немного помолчала, а потом сказала:

– Ты мне помоги, а я посмотрю, что можно сделать с этой рукой.

Адхара вопросительно взглянула на нее, но эльфийка больше ничего не сказала, повернулась и ушла.

И вот Адхара осталась одна среди синевы. При этом освещении пещера выглядела как во сне – а может быть, как в кошмаре. Девушка огляделась вокруг. Стены были почти не обработаны. Мебели не было. Ниша в стене, видимо, заменяла шкаф для одежды. Другая ниша, более просторная, могла вместить в себя лежащего человека; очевидно, это была кровать. В ней лежали мешок, набитый соломой, и свернутое одеяло. Эта комната действительно была достойна служить жилищем повстанцев.

Адхара легла на постель, вытянулась и вздохнула. Она не хотела верить, что судьбу определяют боги. Ее жизнью всегда управляли люди, обладающие сильной волей. Людьми были Недремлющие, которые ее создали. Амхал, который дал ей имя, – человек. И человеком был Андрас, ее дважды отец, который дал ей жизнь, создав ее из мертвой плоти, а потом спас ее от меча Марваша. Но теперь впервые ей казалось, что ее жизнь подчиняется предписанному свыше плану. Ее привел сюда сон, и жрица, вызвавшая этот сон, имела отношение к загадочному красному медальону, а значит, к Амхалу и ее предназначению. К тому же портал, взорвавшись, забросил ее именно сюда, где перед ней открылась возможность навсегда уничтожить проклятие, которое вызывает моровую болезнь во Всплывшем Мире. Все складывается в одну картину. Значит, все-таки боги вели ее к этому гроту? И направляют ее земную жизнь по пути, который неизбежно приведет ее к Амхалу?

Лучи, проникавшие сквозь маленькое окно, рисовали на потолке круглое светлое пятно с неровными краями. Волны заставляли это пятно дрожать, и на грубой поверхности камня возникали причудливые узоры. Адхара стала вглядываться в них, надеясь прочесть послание или найти знак, который помог бы ей понять то, что с ней происходит. Пытаясь обнаружить смысл в событиях своей жизни, она заснула.

 

Из темноты постепенно появилась знакомая ей фигура. Раньше всего стал виден медальон – красный, сверкающий, как огонь, намертво прикрепленный к центру груди. Его кровавый свет то вспыхивал ярче, то слабел, и это было похоже на биение сердца. Вокруг этого зловещего ядра постепенно возникла и приобрела форму и плотность вся остальная картина.

Адхара впервые увидела Лхиру вблизи.

Лицо у молодой жрицы было ласковое и нежное, но его черты страдальчески заострились. Глаза были ясные, как хрусталь, чистейшего фиолетового цвета. Гладкие и блестящие зеленые волосы падали ей на плечи. Она была одета в белую тунику с прорезью там, где одежда должна была бы накрыть медальон. С медальона капала кровь. Адхара пыталась найти в чертах ее лица сходство с сестрой, но не увидела ничего похожего на Ширу в этом немом полном печали образе.

 

«Скажи мне, где ты находишься», – подумала Адхара и попыталась сказать это вслух, но не смогла открыть рот. Она поднесла к губам ладони – во сне их всегда снова было две – и обнаружила, что ее рот зашит. Взглянув на Лхиру, она заметила, что и у молодой жрицы между губами смутно виден ряд неравномерно расположенных жирных точек – что-то похожее на шов, сделанный толстой черной нитью. Отчаяние почти парализовало Адхару.

«Я говорила с твоей сестрой Широй. Она поверила мне. Теперь я должна привести ее к тебе», – подумала Адхара, стараясь вложить в свою мысль как можно больше силы и надеясь, что она сможет общаться с Лхирой без слов.

Блеск медальона стал ярче. Его зловещие багровые лучи осветили пространство вокруг Лхиры. Это было подземелье, такое тесное, что телу Лхиры едва хватало в нем места. Деревянные балки поддерживали низкий потолок. Стены были земляные. Это место было до ужаса похоже на могилу. Фигура молодой жрицы начала уменьшаться в размере, пока не стали видны лишь черная тьма и в ней, словно капля крови, – медальон. Тогда Адхара увидела, что могила находится под огромной деревянной статуей. Высота скульптуры была самое меньшее двадцать локтей. Стыков между частями не было видно. Либо создавшие ее резчики не имели себе равных по мастерству, либо она была вырезана из одного ствола. Статуя изображала женщину с длинными волосами, которые обвивались вокруг ее худого тела. Концы прядей имели форму бутонов розы или ростков молодой зелени. В одной руке женщина держала дерево с кривым стволом и изогнутыми ветвями, в другой – горящий огонь. Ее лицо было суровым, почти мрачным. Адхаре показалось, что она уже видела это лицо и знает его даже слишком хорошо. У нее сжалось сердце от неприятного предчувствия.

Эта картина была перед ее глазами лишь одно мгновение, потом все исчезло в темноте, и Адхара снова видела только мерцающий пурпурный свет медальона.

Полный боли голос прошептал на свистящем языке эльфов:

Скорей. Приди скорей, пока я не умерла и Эрак Маар не погиб навсегда.

Адхара протянула руку к медальону и коснулась его. Как только концы ее пальцев дотронулись до его поверхности, ее руку пронзила боль. Эта боль спустилась вдоль бока и заполнила все ее тело.

Адхара закричала и вскочила с постели.

Она опять была в своей комнате в лагере повстанцев. Определить время было невозможно. Свет был таким же, как в тот момент, когда она уснула. Но кое-что изменилось: теперь она знала, где умирает Лхира.