Канада. Гор. Брендон, 3-го февраля 1899 г.

 

Brandon, очень маленький городок, лежит в нескольких часах езды по железной дороге от Виннипега. Здесь зимует довольно большая партия духоборов, более 300 человек, и мне захотелось посмотреть, как они здесь устроились. Двухэтажный иммиграционный дом здесь, кажется, самое большое здание. Самый дом — того же типа, с теми же нарами и котлами, что и в Виннипеге. Размерами только он много меньше; поэтому на дворе, возле дома, разбита большая палатка, в которой сложен не поместившийся в здании багаж.

Здесь жизнь духоборов проходит проще, спокойнее и более деловито. Нет той торжественности, что в Виннипеге, где люди живут точно на смотринах. Хотя и здесь местные жители очень радушно встретили духоборов и изредка приходят поглядеть на них и пробуют завести с ними знакомство.

Глядя на здешнюю жизнь духоборов, чувствуется, что живут они во временных условиях, тягостных людям своей вынужденной бездеятельностью, видно, что духоборы томятся и ждут не дождутся весны, чтобы поскорее вырваться на свободу и приняться за радостный, созидательный труд.

Николай Зибарев, зимующий с этой партией, сумел как-то разыскать поденную работу, и духоборы ходят наниматься пилить дрова и на другие работы, получая в день от 50 центов до 1 доллара (от 1 рубля до 2 руб.), иногда и больше. Женщины берут в стирку белье. Кое-кто нашел работу по кожевенной части.

Не зная языка, духоборы обыкновенно мимикой условливались с работодателем о цене и, будучи обеспечены квартирой и столом, не гнались за особенно высокой платой. К тому же они не знали местных цен, а по сравнению с русскими ценами на труд канадские казались им очень высокими.

Канадцы, конечно, пользовались этими обстоятельствами и все чаще брали на работы духоборов, платя все меньше и меньше. В результате оказалось, что духоборы значительно понизили заработную плату в Brandon'e, чем вызвали справедливое недовольство со стороны английских рабочих. Последние полагали, что духоборы сознательно конкурируют с ними, понижая цены на труд.

Рабочие собрали митинг, где говорилось о том, что правительство сделало ошибку, приняв духоборов, так как они являются опасными конкурентами местным рабочим, в роде китайцев, что они, очевидно, не хотят знать ничьих интересов, кроме собственных, и т. д. Особенно возмущало рабочих то обстоятельство, что духоборы получили от правительства денежное пособие („бонус"), в то время как ни английские, ни какие-либо другие эмигранты никогда не получали его. Рабочие не знали, что „бонус" был не что иное, как вознаграждение, которое канадское правительство выдает всякому иммиграционному агенту за привлечение в Канаду переселенцев, и что в данном случае агенты (г-н Моод и др.) передали свои права на него духоборам.

После митинга на заборах Brandon'a появились прокламации, озаглавленные: „Долой духоборов!" В этих прокламациях рабочие выражали свое враждебное отношение к духоборам и пророчили всякие бедствия канадцам, если они не будут защищать своих интересов от этих новых китайцев, поощряемых притом правительством.

Сами же духоборы очень долго ничего не знали об этом враждебном для них движении среди Brandon'ских рабочих. Узнав об этом, они стали более требовательны к плате и не так часто ходили на заработки в город. И хотя объяснения у рабочих с духоборами не было, отношения вскоре между ними наладились, как только рабочие увидели, что духоборы только по незнанию понизили заработную плату и что они вовсе не имели целью отбить таким образом работу у местных рабочих.

Подобные недоразумения, впрочем, хотя в гораздо меньших размерах, имели место еще в двух-трех местах, где зимовали духоборы, которые также разрешились сами собою[21].

Возвратимся к прерванному.

Пищу здесь едят чрезвычайно простую. Утром чай с хлебом, в обед щи, не всегда и каша, а ужинают или чаем с хлебом или кашей, оставшейся от обеда. Сыр едят в очень небольшом количестве, и только по воскресеньям.

Николай Зибарев вместе с другими беспрестанно работает, то отгребая от дому снег и устраивая из него высокий вал вокруг дома и палатки, то строит какую-нибудь каморку для провизии, и т. д.

Ни речей, ни торжественности здесь нет и в помине. Отчасти это объясняется тем, что в этой партии не нашлось никого способного отвечать на подобные вещи. А Зибарев, несмотря на свой ум, для этой цели годился меньше, чем кто бы то ни было другой.

Всякая торжественность, публичные речи и т. д. смущают этого простого, сильного человека и, видимо, утомляют его. В таких случаях он обыкновенно, как бы стыдясь за приподнятый тон оратора, смущенно улыбается, краснеет и отвечает двумя-тремя словами благодарности. Ему кажется лишним „слова произносить", как выражается он. „На деле виднее будет, что и как". Его сильные, „цопкие"[22], как говорят духоборы, руки бессильно сложены во время речи, и чувствуется, что он сам не знает, что с ними делать.

За обедом Зибарев завел разговор о провизии.

— Скажи на милость, чего они у Виннипеги так ласо харчуются?[23] Чистое горе! Ну, разве так можно? Сыр, мед завели какой-то, молоко, по четыре раза в день обедают! С чего они жируют? Как будто детенки какие, право! Что ему сделается оттого, что он этого меду посмакует? А? Лучше станет, что ли? И чего смотрят старички? Там же Вася Попов, Черненков, Лежебоков, — не знают они разве, что это из тех денег, что нам на обзаведение? Прохарчим все, тогда на чем будем пахать? А лето все чем будем жить?

— И опять же, — прибавляет другой старичок, Михаил Баулин, — почему по других местах: у Портаже (Portage la prerie), или Дофине, или хочь у нас посмотреть, — мы все скупо харчимся, бережем, чтобы как лишнего не потратить, а они одни ласуют? Это нàрознь выходит, — так не годится!

— Совсем надоть прекратить это, — слышится с другого конца стола, — чтобы пищея всюду одинакая была, по всех местах.

— Есть три раза довольно, предовольно, — продолжает Зибарев, — так и все старички обдумали. Утром чай, в обед щей, а на ужин хоть кашу, либо бобы. А то и галушки можно сделать. Работы небося никакой немà. А эти глупости — мед там да сыр — совсем бросить надо.

— Молоко тоже ни к чему, — говорит один из старичков.

— Окромя разве для больных, — подтверждает Зибарев.

— Надо сделаться[24] так, чтобы скрозь согласия было. Так-то, братья... Да... на то опчество... — прибавляет Мелеша, кивая головой.

Разговор окончился тем,что старички решили написать листок, в котором предлагалась вышеупомянутая норма питания. Листок этот собирались разослать по всем городам, где зимуют духоборы. А в Виннипеге меня просили передать содержание листка на словах.