Канада. Виннипег, 28 января 1899 г.

 

В воскресенье публика в большом количестве стала опираться в иммигрантский дом. Многие, как видно, ожидали застать богослужение духоборов, но утомленные и проголодавшиеся духоборы к этому времени уже сидели за обедом, который по воскресеньям бывает у них раньше обыкновенного.

Публика все прибывала и, заметно было, ожидала сегодня чего-то особенного.

Часа в два дня пришел м-р Мак-Криари. Он просил духоборов, чтобы они собрались выслушать адрес от граждан города Виннипега.

Почти все находившиеся в доме духоборы сошлись в нижней комнате. Напротив стояли англичане, одетые в лохматые шубы, фуфайки с широкими вязаными воротниками, с трубками в зубах, — „англики", как называют их духоборы. Многие из духоборов, впрочем, называют их также „немцами", несмотря на неоднократные по этому поводу разъяснения.

— Все равно, — говорят они, — что англик, что немец. Одна стать.

В публике не было недостатка и в леди. Кое-кто из „англиков" в ожидании торжества работал челюстями над своей жвачкой, окрашивая желтой слюной усы и губы. Эта отвратительная привычка так здесь распространена, что иногда даже дети и изящные миссис не свободны от нее. Последние жуют не табак, а какую-то особенную вязкую мастику („гамм"). Как большие, так и малые занимаются этим делом с увлечением, достойным лучшей участи. Лицо у жующих во время жвачки принимает какое-то особенное выражение животного наслаждения, а дети при этом громко чавкают..

Зрелище не из красивых.

Привычка эта крайне не чистоплотна. Эти господа, где бы они ни находились, в несколько минут разукрашивают пятнами пол, тротуары и т. д.

Общества трамваев очень долго вели бесплодную войну с жевальщиками, вывешивая всякие объявления о запрещении плевать на пол. Ничто не помогало, пока кто-то не догадался написать такое объявление:

„Джентльмены не станут плевать на пол; все же прочие обязаны этого не делать".

Все, конечно, оказались джентльменами, жвачка на время путешествия пряталась в карман, и в вагонах стало чисто.

Но вот через толпу англичан пробирается вместе с Мак-Криари высокий, тощий джентльмен с прилизанной головой. Он остановился впереди англичан и методично разворачивает адрес длинными, выгнутыми на концах пальцами, с неизбежным кольцом на мизинце.

В комнате наступает тишина.

Взглянув на Васю Попова, который всегда, — так уж само собой определялось, — бывал в торжественных случаях представителем духоборов, англичанин спрашивает через переводчика:

Это — старший?

Вася Попов, точно уличенный в воровстве, оглядывается на своих братьев, как бы извиняясь за то, что ему был предложен такой вопрос, ответил:

— Скажите им, что у нас старших нет, потому, — мы считаем, все люди одинаковы. Во всех людях Дух Божий, и никто не может быть другому господин. Грех то же поэтому и подчиняться кому другому, кроме души своей.

Выслушав ответ, англичанин кивнул неопределенно головой и сообщил, что он уполномочен гражданами Виннипега прочесть духоборам адрес.

Держа перед собой печатанный на ремингтоне лист, он громко и внятно прочел:

 

„Христианам всеобщего братства — духоборам.

„Комитет граждан Виннипега шлет сердечный привет духоборам, переселяющимся в эту часть владений ее величества.

„Мы слышали очень хорошие отзывы о вас, о вашем трудолюбии и трезвости и знаем также по слухам, что вам пришлось перенести много испытаний за свои убеждения, лишь бы не делать того, что вы считаете несправедливым.

„Мы слышали, что один из вас еще шестьдесят лет тому назад говорил, что Америка когда-либо будет вашим вторым отечеством, и мы уповаем, что исполнение этого предприятия, по благому Промыслу Бога, послужит в великую пользу как духоборам, так и той стране, в которую вы переселились.

„Вы убедитесь, что Канада, благоденствуя при свободных британских учреждениях, обеспечивает совершенное равенство и гражданскую и религиозную свободу всем ее гражданам.

„Встречая вас здесь сегодня на пороге вашего будущего отечества, мы приветствуем вас, как поселенцев, готовых возделывать наши плодоносные земли, подчиняясь нашим законам и способствуя развитию естественных богатств страны.

„У нас — хорошая система воспитания и обучения, выгоды которой станут ясными вам, и мы можем питать надежду, что в скором времени вы приобретете знание английского языка и будете в состоянии пользоваться всеми выгодами, предоставляемыми здесь британским подданным, и будете способствовать процветанию под британским флагом канадской национальности".

 

Англичане захлопали и закричали „браво". Читавший поклонился им и передал лист Васе Попову.

Когда адрес перевели духоборам, Попов сказал от лица всех:

— Мы уже много видели вашего братского участия к нам. Один Бог знает, каково нам радостно, сердцам нашим, — что принимаете вы нас по-христиански за братиев и даете нам приют. Нам нечего сказать. Одно тольки, что скольки буде сил хватать, будем стараться, как можно, чтобы оправдать ваше доверие. И Господь даст, мы и дальше будем жить по-братски. А пока кланяемся мы вам за вашу любовь и привет всем обществом. Спаси вас Господи.

— Спаси Господи! — повторила толпа, истово кланяясь в сторону англичан.

Однако, что касается „английского флага", процветания „британской империи", „королевы" и т. д., на что главным образом была направлена речь англичан, об этом скупой на слова, политичный Вася Попов не упомянул ни слова. Мак-Криари и читавший адрес, очевидно, заметили умолчание об этих важных предметах и значительно переглянулись. Но что ж было делать? Не поправлять же было речей духоборов.

Один из рабочих с трубкой в зубах, блестя глазами и энергично махая рукой при каждой фразе, сказал короткий экспромт:

— Мы давно уже толкуем о социальной коммуне, как о чем-то несбыточном... Как ни дорога нам эта идея, мы все же редко смеем толковать об этом, как о действительно возможном. Между тем теперь, кажется, можно без боязни защищать осуществимость такого идеала, потому что такая коммуна существует уже в действительности. Коммуна эта здесь перед вами, вот она! — заключил он, резко взмахнув рукой в сторону духоборов, и отошел в сторону.

Взрыв аплодисментов наградил оратора. Со всех сторон слышалось любимое англичанами:

„That's all right!"

Затем читавший адрес пожал руку Попову, поклонился остальным и вместе с Мак-Криари ушел.

А англичане и англичанки все еще стояли и рассматривали духоборов, пробуя завести с ними беседу.

К одному из стариков подошла изящно одетая дама. Сладко улыбаясь, подавшись всем телом вперед, с полузакрытыми глазами, она спросила его:

— Верите ли вы, что Господь наш Иисус Христос искупил нас Своею кровью и тем дал нам благодать? Друг мой, — продолжала она, еще слаще улыбаясь и осторожно дотрогиваясь до него своей рукой, затянутой в лайковую перчатку, — я спрашиваю потому, что если вы так верите, то тогда и я — ваша сестра во Христе, — заключила она выжидательно глядя ему в лицо.

Суровая фигура старика незыблемо стояла и, очевидно, никак не поддавалась ни милой улыбке, ни еще более милому прикосновенно. Лицо его все так же серьезно глядело, и не видно было на нем ни тени улыбки.

— Барыня, — начал он, — нам это неизвестно. Мы об этом мало думаем. Мы полагаем, что главное, что нам передал Христос, — это завет братской любви, чтобы люди жили как братья. И когда перекуются мечи на рало и лев и ягненок будут лежать рядом, тогда настанет Царство Божие на земле. А потому все люди — нам братья и сестры.

— Да, но ведь вы же знаете, что Он пострадал за нас на кресте и этим искупил нас навсегда!

— Хто е знает! Я какось-то не разберу, как это искупил... Все может быть, но тольки мы об этом неизвестны, — продолжал он равнодушно.

Выслушав Лежебокова, барыня решила, что ее не понимают, и, так как духоборам уже пора была ужинать, она ушла, пообещав еще зайти как-нибудь и еще потолковать.

Принесли ужин, и остальные англичане мало-по-малу разошлись.