Ужасное дежурство

В.А. Добряков

Вредитель Витька Черенок

 

Ужасное дежурство

Вы слышали выражение: «Сгорать со стыда»? Наверное, слышали. Так часто говорят.

И вот, если бы по этой самой причине люди действительно могли загораться, то в четверг, незадолго до первомайских праздников, дежурная по классу Саша Полякова еще на первом уроке запылала бы жарким пламенем. А уж на третьем… На третьем уроке, когда началась математика, Саша, мне кажется, просто взорвалась бы, испепелилась.

Впрочем, все по порядку.

В тот день Саша пришла в школу раньше обычного. Иначе нельзя — дежурная. Тем более, что надеяться на помощь соседа по парте Юры Хохлова она не могла. Юра заболел ангиной и вторую неделю не появлялся в классе.

Саша распахнула форточку, задержалась у окна. Деревья стояли пока голые, но почки на ветках сильно набухли. «Сегодня еще больше сделались, — радостно подумала Саша. — Теперь уж скоро, совсем скоро распустятся. Весна…»

Солнце, будто теплой ладонью, касалось ее лица. Сквозь подрагивающие ресницы Саша видела ослепительный свет. Ей сделалось необыкновенно хорошо. Однако неожиданная печаль тут же притушила радость. Недолго осталось ей смотреть на эти деревья, школьный двор, где она знает каждый уголок, где ей все так дорого.

Да, скоро они переезжают на новую квартиру, и ей придется ходить уже в другую, незнакомую школу.

«Ладно, — вздохнула Саша, — ничего не поделаешь. Хоть от Черенка зато избавлюсь».

Вспомнив про Витьку Черенка, Саша машинально взглянула на его парту — в третьем ряду у окна. На крышке парты вырезаны крупные, с Витькин кулак, буквы — «В. Ч.».

Буквы Витька вырезал еще в первой четверти. Из-за этих букв Черенка вызывали к самому директору. Конечно, там здорово влетело ему, но вернулся он из директорского кабинета как ни в чем не бывало, можно сказать, даже героем вернулся. Во всяком случае, так хвастал ребятам:

— Директор — ничего дядечка. Покалякали по душам. Похвалил меня. Молодец, говорит, Виктор Черенков. Правильные буквы вырезал — «В. Ч.». Великий Человек, значит. Только, говорит, чернилами замажь, чтобы вид не так портили. Что ж, закрасить недолго. Закрашу. Буквы же все равно останутся — Великий Человек.

Ребята сразу поняли, что Черенок бессовестно врет насчет директорской похвалы, но все равно они смотрели на Витьку такими глазами, что скажи он: «Прыгайте из окна», — сиганули бы.

Когда Саша услышала про «великого человека», то чуть не выпалила Витьке в лицо: не великий, мол, ты человек, а самый что ни на есть вреднейший человек!

Но… не выпалила. Промолчала. Скажи ему такое — беды не оберешься. Это он у доски тихий, а по кулакам — первый отличник. И все ребята перед ним — на цыпочках. Что Витька захочет, то и сделают. Никакого покоя от него. Всех замучил: и учителей и ребят в классе.

Но больше других, пожалуй, достается Саше. Чем не угодила ему, в чем она провинилась? Только уж мимо не пройдет, чтобы не задеть ее. То плечом толкнет, то страшное лицо сделает. В общем, «особое внимание оказывает». Ох, скорей бы переехать, что ли, и не видеть этого Черенка…

По одному, по двое к школьным воротам уже подходили первые ученики. Саша спохватилась, принялась за работу. Полила из графина цветы в горшках, сходила в умывальник и там, промыв седую от мела тряпку, выжала ее — плохо, если тряпка слишком мокрая. Вернувшись в класс, она чисто, до самого последнего уголка, вытерла доску. О меле заботиться было не нужно: от первой смены остался. Кусочек приличный, похож на палочку пастилы, от которой лишь чуть-чуть откусили. На все четыре урока хватит.

Хватит? Если бы Саша знала…

На первом уроке она вышла к учительскому столу и голосом четким, чистым, как у самой Светланы Жильцовой, что ведет по телевидению передачи КВН, доложила о том, что в классе присутствуют тридцать семь учеников, нет одного — Юры Хохлова, который продолжает болеть.

— Хорошо, можешь сесть, — кивнув, разрешила Надежда Ивановна и сделала в журнале отметку насчет Юры.

После этого учительница повернулась к доске, поискала глазами мел и с недоумением посмотрела на дежурную:

— Полякова, я не вижу мела. Саша испуганно привстала с парты.

— Он только что был на месте.

— Куда же мог деваться? — учительница заглянула под стол. — Странно…

Краска стала заливать Саше щеки, шею.

— Я очень хорошо помню, Надежда Ивановна… Большой кусок…

— Возможно. Но его нет. Надо быть более внимательной, Полякова. Ты — дежурная.

В эту минуту жаркое пламя и должно было бы охватить Сашу. Бедная! Даже руки у нее стали красные. Ослепительно белые накрахмаленные манжетики и красные руки. На нее жалко было смотреть.

— Я… сбегаю в учительскую… — дрожащими губами выговорила она.

— Не надо. У меня, кажется, был в портфеле… — Надежда Ивановна расстегнула свой портфель и достала кусок мела. — Быстренько начали урок. И так времени столько потеряли…

И опять эти слова учительницы будто хлестнули Сашу. Это из-за нее, нерадивой дежурной, потеряно дорогое время. Но действительно, куда девался мел?..

Лишь к середине урока Саша немного успокоилась и стала слушать объяснения учительницы.

После урока Надежда Ивановна сложила в портфель книги и вышла из класса. Мел свой она оставила на полочке у доски. То ли забыла взять его, то ли пожалела Сашу.

Когда все ребята наконец вывалились в коридор и Саша последняя закрыла за собой дверь, она точно видела, что кусок мела лежал на своем обычном месте, на полочке школьной доски. А перед самым уроком, когда ученики шумной стаей снова заполнили класс, произошла та же непонятная и таинственная вещь: мел исчез.

Как же это случилось? Выходит, что кто-то из ребят незаметно взял его. Вот сейчас, только что. Проходил мимо доски и взял. Но кто? Возле доски все проходили…

Что было делать? Бежать за новым куском? Вот-вот прозвучит звонок… Саша зорко, изучающе оглядела ребят. Но что узнаешь по их лицам? Вот хотя бы тот же Черенок. Схватил своего дружка Кольку Сметанина за плечи и что-то в окно ему показывает, хохочет. Нет, ничего по их лицам не определишь. Уж если нарочно утащили, то хоть убей, не признаются и виду не подадут.

«Может быть, обойдется? — подумала Саша. — Леонид Максимович почти никогда не пишет на доске…»

В самом деле, история — это не математика. Тут задачи с мелом в руке решать не нужно.

Так оно и было: молодой учитель истории, Леонид Максимович, с увлечением рассказывал о строительстве Братской электростанции, и его совершенно не интересовало, что на обычном месте не видно кусочка мела. Он просто не замечал этого. Зато Саша все время помнила и очень волновалась.

За минуту до звонка учитель перечислил страницы учебника, которые надо было прочитать к следующему уроку. В этот момент с третьей парты послышался подозрительно жалобный голос Витьки:

— Леонид Максимович, запишите, пожалуйста, на доске.

Саша впилась в Черенка глазами. «Что это? Специально? Подвох?»

Спасибо учителю.

— Не маленькие, — сказал он. — Сами запишете. — И еще раз повторил страницы.

В переменку Саша помчалась в учительскую и, на всякий случай, попросила два куска мела.

Конечно, стоило дежурному отлучиться, в классе дым коромыслом. Полно народу. Бегают, кричат. Тряпка по всему классу летает. На доске чертики намалеваны, круги… Стой! Доска же чистая была!

Саша подскочила к доске и закричала, словно ее укололи булавкой:

— Кто чертиков нарисовал? Отвечайте!

— Сами сюда прискакали! — хихикнул Колька Сметанин.

— Это Черенок намалюкал, — сказала беленькая и маленькая, как первоклашка, Люся Синичкина.

— А ты видела, видела? — заорал Витька и двинулся на Синичкину с кулаками.

Саша кинулась наперерез:

— Попробуй только ударь ее!

Черенок опешил. Такого от этой наглаженной, красивенькой девчонки он не ожидал.

— Ладно, — буркнул Витька. — Еще руки о такую марать… Только пусть не болтает, если не видела. Я этих чертей и рисовать-то не умею… Коль, скажи ей, какая у меня отметка по рисованию?

— Законная троечка, — с удовольствием доложил верный Колька Сметанин. — Ты бы, Полякова, вместо того чтобы нападать на человека, лучше помогла бы ему. Ты же отличница у нас!

Разговаривать с ними было невозможно. Только время терять. Саша махнула рукой и отошла от довольно улыбающихся дружков.

Итак, за дело! Она взяла тряпку и принялась вытирать доску. Обрадовались, намалюкали! Будто не знают, что следующий урок математика, и Лидия Гавриловна — их классная руководительница — терпеть не может беспорядка…

Тщательно протерев доску, Саша один кусок мела положила на полочку у доски, а другой — опять же на всякий случай — к себе в парту.

Как и когда исчез мел у доски, казалось непостижимым. Ну, к двери она бегала, окно закрывала, и пожалуйста — нет мела, будто испарился.

Саша беспомощно огляделась. Как ни в чем не бывало ребята смеются, гоняются друг за другом, кого-то прижали в углу. И, главное, Черенка в классе не видно. Куда-то со своими мальчишками убежал. Убежал?.. А вдруг?.. Саша поспешила к своей парте, сунула руку под крышку. Так и есть — второй кусок тоже исчез. Она быстро вытащила портфель, обшарила все уголки в парте, даже в Юрину половину заглянула. Бесполезно, нет мела.

А звонок должен прозвучать с минуты на минуту. Как ошпаренная, Саша выбежала в коридор и у самой лестницы неожиданно столкнулась с Черенком. Он что-то усердно жевал, а рядом стояли его дружки-подпевалы и с восхищением смотрели на своего предводителя.

— Это ты! — набросилась на Черенка Саша. — Ты украл мел!

Витька вытер рукавом странно белые губы и сощурил нахальные глаза.

— Осторожно, киса. За такие слова… — Он поднял круглый кулак и повертел им перед ее носом. — Чуешь? Свинцом налит и смертью пахнет.

Саша отшатнулась.

— Какой ты есть, Черенок… Бессовестный!

И, не ожидая, что ответит на это ненавистный обидчик, помчалась по лестнице вверх, в учительскую…

Если бы Саша не потеряла той минуты с Черенком, когда столкнулась с ним на лестнице, она бы, наверное, не опоздала. А из-за этого противного Витьки не успела к звонку.

Лидия Гавриловна уже вошла в класс, когда Саша, пробежав по непривычно пустынному, гулкому коридору, чуть живая от стыда и страха, постучала в дверь и тихонько приоткрыла ее.

— Разрешите?..

— Саша?! — очень удивилась учительница. — Входи. Как же так, дежурная, да еще и опаздываешь?

— Я… ходила за мелом, — пролепетала та.

— О меле надо заранее беспокоиться…

За все четыре года, что она учится в школе, Саше не сделали столько замечаний, сколько она получила в один этот злополучный день.

Дома она не выдержала и расплакалась. Мама, Нина Васильевна, гладила ее по голове и как могла утешала:

— Ну, будет, будет, моя лапушка. Успокойся. Ничего страшного не произошло.

— Это все он, он, Черенок, — всхлипывая, говорила Саша. — Он меня измучил. Я видеть его не могу!

— Да неужели так уж никакой управы нет на вашего Черенка?

— Ты скажешь, мама! Это же все знают: Черенок неисправимый. И учителя уже махнули на него рукой, и пионервожатая. Даже сам директор школы.

— Потерпи немного. Вот скоро переедем на другую квартиру. Будешь ходить в другую школу. Школа там новая, хорошая, со стадионом, теплицами.

Саша прижалась к матери.

— Так жалко уезжать…

— И Черенка жалко?

— Ты скажешь, мама! Из-за него я бы хоть сегодня переехала.

— Сегодня не получится. К Первому мая обещают вселять.

— А четвертый класс я в своей школе буду заканчивать?

— Придется, дочура, — сказала Нина Васильевна. — Осталось-то месяц всего. Выдержишь еще месяц этого ужасного вашего Черенка?

— Постараюсь, — ответила Саша и неожиданно обрадовалась: как ни неприятен ей Витька Черенок, а все-таки жаль было бы именно сейчас расставаться со своей школой. — Этот год доучусь, — сказала она, — а уж в пятый класс пойду в новую школу.