Разгром

Как только Саша вбежала в подъезд и увидела все это, она сразу же вспомнила слова тети Паши. Кричала тогда дворничиха, грозила, что все поломает, и вот: доска валяется на полу, плакат с арифметическими примерами разорван, а парты-ящики вообще исчезли неизвестно куда.

О разгроме школы сообщила Женя. Пришла утром к Саше и повела в свой подъезд.

— Как тебе нравится? — Женя печально обвела глазами бывший класс. Она подняла половинку разорванного листа, прочитала начало примера: 2+2=…

— Равняется тому, что в школу мы, кажется, отыгрались, — сказала Саша и вздохнула. — Тетя Паша постаралась… И ящики куда-то унесла… А вообще, — подумав оживилась Саша, — если попросить тетю Пашу, чтоб отдала ящики, то в школу можно играть и на улице. Я видела индийский фильм, там ученики вместе с учителем сидят прямо во дворе… И погода сейчас хорошая. Вон как светит солнце!

Женя, подняв глаза, посмотрела в открытую дверь, — белые перышки облаков, плывшие далеко в стороне от солнца, нисколько не мешали ему лить свой теплый свет на город, на их двор.

Однако ни голубое небо, ни вид большого, пустого двора, залитого солнцем, не вызвали у Жени каких-либо чувств. Поправив узенький поясок платья, она сказала:

— А у меня как-то и настроения нет все начинать заново. Тем более, нам и не разрешают…

Если недавнего директора разгром школы, как видно, не очень огорчил, то ученики были расстроены чуть не до слез. А плаксушка Лелька подняла такой рев, что Сережка поспешил утащить сестренку домой.

Тетя Эмма, пришедшая с Вадиком, осмотрела подъезд, откуда исчезли ящики, подняла и прислонила к стене голубую школьную доску со вчерашними каракулями первоклашек, тряпкой смела в уголок крошки растоптанного мела. Потом спросила Сашу:

— И ты слышала, как дворничиха грозила поломать школу?

— Слышала. Еще она сказала, что все выбросит на помойку, что кто-то из жильцов жаловался ей, будто от нас теперь нет покоя и много мусора. Но мы же сами убираем.

В разговор вмешалась Вера:

— А я, тетя Эмма, думаю, что совсем не дворничиха это виновата. Если бы тетя Паша сломала школу, то и доску бы выбросила, и бумаги подмела бы. Ящики, наверно, воры утащили. Понадобились им ящики, они и украли их.

Все это Вера проговорила так уверенно, словно сама видела, как воры тащили их фанерные ящики-парты. И еще она весело добавила:

— А если хотите, то этих воров мы сейчас моментально разыщем!

Все удивленно уставились на Веру. А она, усмехаясь, тряхнула волосами:

— Разыщем! Женя, веди свою Белку! Да-да, — точно кому-то возражая, хотя никто еще не успел сказать ни слова, продолжала Вера, — Белка — породистая собака. Пудель. Она возьмет след и приведет нас к ворам. И увидите: там и стоят наши ящички!

— Смешная, — сказала Женя, — как же Белка возьмет след, если здесь уже сто человек топталось? Даже специальная ищейка теперь ничего не сделает.

— А ты приведи.

— Все равно приведи.

— Ну, пожалуйста! — на разные голоса стали просить кругом. Всем вдруг очень захотелось посмотреть, как Белка будет разыскивать воров.

Едва Женя повернула в замке ключ, как послышался нетерпеливый визг, и через секунду черная Белка уже волчком крутилась среди ребятишек.

— Уходите все! — распорядилась Вера.

Но уходить никто не хотел. Каждому было интересно, как Белка станет брать след.

Кое-как вытолкав любопытных (теперь они толпились у распахнутой двери), Вера присела перед Белкой и строго погрозила ей пальцем.

— Внимание! Слушать! Вот здесь, — Вера похлопала рукой по полу, где только вчера стояли ящики, — здесь был вор… Слышишь, Белка, вор!

Белка, конечно, все слышала, но вот понять, чего от нее хотят эта девчонка с короткими волосами и сама хозяйка, она никак не могла. Женя и морду ее пригибала к самому полу и просила нюхать след — все было напрасно.

Ребятишки, глядя из двери, сначала рты разинули, а потом стали смеяться, прямо за животы хватались. Это после того, как Белка, не слушая приказаний сыщиков, начала вилять хвостиком и подпрыгивать, норовя лизнуть Женю в лицо.

— Глупая, — с сожалением сказала Вера.

— Не глупая, а молодая, — потрепав свою любимицу за голову, вступилась Женя.

— Ничего вы не знаете! — сказал толстый Ленька с черным пластмассовым автоматом на груди. — Чтобы собаке взять след, ей надо дать понюхать какую-нибудь вещь преступника…

В общем, поимка неизвестного преступника не состоялась.

— А кто хочет участвовать в конкурсе? — неожиданно спросила тетя Эмма. — Поднимите руку.

Никто не знал, о каком конкурсе она говорит, но руки подняли все.

— Конкурс на лучший рисунок, — объяснила тетя Эмма. — Рисовать будем прямо на асфальте. Победители получат премии… Вадик, — обратилась она к сыну, — сбегай домой, принеси коробку с мелками.

— Сейчас, мамочка!

Вадик побежал, если только можно было назвать это бегом. Четырехлетняя Леля на своем неуклюжем трехколесном велосипеде с желтыми шинами захотела бы, тотчас догнала бы его. Но Леля не хотела догонять. Молча она смотрела на Вадика. Мальчик неестественно размахивал руками, и ноги его, казалось, вот-вот заплетутся одна за другую и он упадет. Никто не засмеялся, глядя на него.

Тетя Эмма настороженным взглядом проводила сына до самого подъезда и, когда он скрылся в дверях, сказала:

— Рисовать можно все, что захотите. Людей, солнце, дома, деревья, собаку…

— И войну можно? — спросил Ленька и нажал спусковой крючок автомата, в стволе которого слабо замигала лампочка.

— Пожалуйста, — разрешила тетя Эмма.

Мелки, принесенные Вадиком, были разного цвета: красные, синие, зеленые, белые. Ребятишки едва не поссорились из-за них. Хорошо, что тетя Эмма помирила. Она так сказала: пусть мелки лежат в коробке. Кому нужно дерево нарисовать, пусть берет зеленый мел, кому солнце — пусть берет красный…

Скоро закипела работа. На асфальте стали появляться самые диковинные картины. Рисовали все. Даже Леля, бросив свой велосипед, пыхтела над пузатым домом, из косой трубы которого длинной стружкой вился дым почему-то зеленого цвета.

Ленька рисовал танк с красной звездой и красным пламенем, вылетавшим из дула пушки. Женя решила поразить всех невиданной красавицей в длинном платье с синей и красной отделкой. Волосы у красавицы были распущены.

А Саша нарисовала бегущего человека с громадным ящиком на спине. Человек получился смешным: несся так, будто за ним гналась целая свора собак.

Вера посмотрела на Сашин рисунок и засмеялась:

— Это он наши парты украл!

Подошла тетя Эмма и тоже улыбнулась. И сверху кто-то засмеялся. Саша подняла голову и увидела на балконе Шуру. Саша помахала ей рукой, выходи, мол, во двор. Шура не ответила. Тогда Саша подумала и крупными буквами написала: «Шура, иди рисовать!» Еще подумала и в слове «Шура» исправила «а» на «о» и дописала три буквы — «чка». Получилось «Шурочка».

Но Шура не вышла. Продолжала стоять на балконе и улыбаться.

Саша снова принялась за свой рисунок. Подправила ящик на спине бегущего и вдруг поняла, что не хватает собаки, которая гонится за преступником. Над собакой она долго трудилась. И был бы несущийся пес точно похож на Белку, если бы закрасить его в черный цвет.

Саша еще не закончила рисовать, когда на своем велосипеде появился Витька Черенок. Он ехал на самой малой скорости и с презрительной усмешкой разглядывал рисунки ребят.

— Ты не мог бы выбрать другую дорогу? — спросила у него тетя Эмма.

— А почему тут нельзя ездить? — не слезая с седла, возразил Черенок.

— Ты детям мешаешь.

Возле Саши Витька затормозил. Нахмурясь, долго глядел на ее рисунок.

— Сколько раз тебя можно просить? — снова сказала тетя Эмма. — Проезжай. Ты мешаешь.

— Может, вы сами тут мешаете мне! — грубо ответил Черенок и поехал дальше. У крайнего подъезда он развернулся и покатил обратно. Потом снова развернулся…

Тетя Эмма недовольно покосилась на него.

Через несколько минут она громко захлопала в ладоши.

— Внимание, ребята! Рисунки свои вы закончили. Теперь будем оценивать, чей лучше…

Целой толпой ребятишки переходили от одного рисунка к другому, тихонько переговаривались и все поглядывали на тетю Эмму, стараясь по ее лицу угадать, какой рисунок ей больше понравился.

Просмотрели они все рисунки, и тетя Эмма озадаченно сказала:

— Просто не знаю, ребятки, что и делать. Разные рисунки. И хорошие, и очень хорошие. Но ведь и художники вы разные. Женя вот в шестой класс перешла, а Леле только четыре года исполнилось. Зато трудились вы все с большим усердием. И потому каждый из вас заслужил награду.

Мать Вадика расстегнула сумку и всем по очереди вручила по шоколадной конфете в красивой золотистой обертке.

— А мне? — нахальным голосом спросил Черенок.

— А тебе — в другой раз! — смеясь и разворачивая конфету, сказала Саша.

Потом тетя Эмма предложила пойти на луг.

— Ура! На луг! На луг! — с такой радостью завопили ребятишки, будто на лугу росла не трава, а шоколадные конфеты.

Витька на луг не поехал. Опять постоял возле Сашиного рисунка, покривил губы. Неожиданно он вскочил в седло и помчался в конец дороги. И странное дело: не свернул на сухую тропку, а поехал напрямик, через лужу. Развернул круто, снова пересек лужу и, оставляя за собой мокрый след, понесся по асфальтовой дороге, вдоль дома. Влажный ребристый след от колес словно перечеркнул все разноцветные рисунки, над которыми только что с таким старанием трудились ребятишки.

А Черенку, как видно, этого было мало. Новый бросок к луже, и новая полоса пересекла рисунки. И казалось, особое удовольствие он испытывал в ту секунду, когда колеса наезжали на рисунок человека, убегавшего с большим ящиком на спине. Витька в этом месте немного притормаживал, будто хотел посильнее измазать рисунок.

— Ты зачем вредишь? — крикнула с пятого этажа Шура. Сердито крикнула, даже ногой топнула.

Витька задрал голову, погрозил кулаком:

— Сиди там, кура-ряба! Не твое дело…