Глава 55. Пэйн сидела на чем-то мягком, сложив руки на коленях

 

Пэйн сидела на чем-то мягком, сложив руки на коленях. Предположительно, она находилась в машине, потому что легкая вибрация напоминала то, что она испытывала, когда ехала с Мануэлем в его Порше. Убедиться в этом визуально она не могла, поскольку солдат Бладлеттера, как и обещал, завязал ей глаза. Ее окружал запах охраняющего ее мужчины, он явно сидел на месте, не двигаясь, автомобилем управлял третий.

За то время, что прошло между их схваткой и этой поездкой, с ней ничего не случилось. Она провела дневные часы, сидя на кровати главаря, подтянув колени к груди и положив оба пистолета на грубое одеяло рядом с собой. Никто ее не беспокоил, поэтому через некоторое время она прекратила вздрагивать от каждого звука, доносившегося сверху, и немного расслабилась.

Вскоре большую часть ее сознания заняли мысли о Мануэле, и она стала проигрывать в памяти сцены того недолгого времени, что они провели вместе, пока ее сердце не забилось в агонии. Не успела она опомниться, как к ней пришел главарь и спросил, не желает ли она поесть перед отъездом.

Нет, есть Пэйн не хотела.

После этого он завязал ей глаза девственно-белой тканью – такой чистой и свежей, что ей даже стало интересно, где он ее достал. А потом он крепко взял ее за локоть и медленно повел вверх по лестнице, подальше от места, в которое буквально приволок недавно.

Трудно было определить, сколько времени они ехали. Двадцать минут? Может быть полчаса?

– Здесь, – наконец сказал главарь.

По его команде, машина, в которой они находились, замедлила ход, а затем и вовсе остановилась, двери разблокировали. Когда повеяло свежим, прохладным воздухом, Пэйн еще раз взяли под локоть, поддерживая, пока она выходила. Дверь закрылась с громким звуком – как будто кто-то ударил по машине кулаком.

Грязь из-под колес полетела прямо на ее мантию.

А затем она осталась наедине с главарем.

И, хотя мужчина молчал, она чувствовала, как он подошел сзади и ослабил повязку. Когда ткань исчезла совсем, у Пэйн перехватило дыхание.

– Я подумал, раз уж я отпускаю тебя, пусть это произойдет здесь, среди пейзажа, достойного твоих светлых глаз.

Перед ними раскинулся весь Колдвелл. Его мерцающие огни и светящийся поток машин были праздником для ее глаз. Они стояли на выступе небольшой горы, а под их ногами, вдоль реки простирался сам город.

– Как красиво, – прошептала Пэйн, взглянув на солдата.

Он стоял поодаль, до него было не дотянуться, а его уродство скрывала тень.

– Удачи тебе во всем, Избранная.

– И тебе... Я все еще не знаю твоего имени.

– Верно. – Он слегка поклонился. – Хорошего тебе вечера.

И с этими словами исчез, дематериализовавшись прочь от нее.

Через некоторое время она снова обратила взор на раскинувшийся перед ней пейзаж, и подумала о том, где сейчас Мануэль. Он мог находиться в любом из высотных зданий, или переезжать мост, или же быть... где-то там.

Да, там.

Подняв руку, она провела невидимый круг возле высокого, узкого здания из стекла и стали, в котором, как она была уверена, он жил.

Грудь пронзила боль, и она перестала дышать. Постояв еще мгновенье, Пэйн направилась на северо-восток, в сторону особняка Братства. Двигалась она без особого энтузиазма, вперед ее толкала лишь необходимость оповестить близнеца, что она жива и невредима.

Приняв форму на каменных ступенях огромного особняка и подойдя к двойным дверям, Пэйн испытала какой-то странный необъяснимый страх. Она была счастлива вернуться домой, но отсутствие рядом ее мужчины убивало любую радость от предстоящего воссоединения с семьей.

После того как она позвонила в звонок, дверь в вестибюль немедленно разблокировали, и она шагнула из ночи в помещение…

Через секунду улыбающийся дворецкий быстрым движением распахнул перед ней внутреннюю дверь.

– Мадам! – закричал он.

Оказавшись в фойе, пленившем ее с того момента, когда она впервые увидела его несколько дней назад, Пэйн заметила своего шокированного близнеца, выскочившего из арки бильярдной комнаты.

Но это длилось буквально мгновение.

Какая-то огромная сила оттолкнула Вишеса в сторону так, что он практически отлетел, стакан выпал из его руки, а брызги того, что было в нем, разлетелись в воздухе.

Мануэль ворвался в холл, его тело неслось вперед, на лице смешалось неверие, ужас и облегчение одновременно.

Хотя не было никакого смысла в том, что он бежал к ней, непонятно, как он вообще оказался здесь, в…

Пэйн очутилась в его объятьях прежде, чем смогла закончить мысль, и – о, Святое Забвение – он пах все также – темными специями. Этот особенный, присущий только ему одному аромат наводнил все ее чувства. Его плечи были такими же широкими, как она помнила. Талия такой же узкой. А объятия по-прежнему прекрасными.

Его сильное тело дрожало, пока он крепко держал ее какое-то мгновенье, а затем отступил, будто боялся, что может навредить ей.

Его взгляд был безумным.

– Ты в порядке? Что я могу сделать для тебя? Тебе нужен доктор? Ты ранена… я задаю слишком много вопросов, прости. Господи... что произошло? Где ты была? Вот дерьмо, я должен остановиться...

Возможно, не эти слова хотела бы услышать любая другая женщина в момент столь романтического воссоединения, но для Пэйн они были важнее целого мира.

– Почему ты здесь? – прошептала она, обхватив его лицо руками.

– Потому что я люблю тебя.

Это ровным счетом ничего не объяснило... но его слова сказали все, что ей нужно было знать.

Внезапно, она отдернула руки.

– Но что насчет того, что я сотворила с твоим телом…

– Мне все равно. Мы справимся с этим, выясним, в чем дело, но главное, что я был неправ насчет нас. Я вел себя, как слабак, как трус, я был неправ, и чертовски сожалею об этом. Дерьмо. – Он покачал головой. – Я должен перестать ругаться. О, Боже, твоя мантия...

Она посмотрела вниз и увидела черную кровь убитых ею лессеров, а также красное пятно собственной крови.

– Я цела и невредима, – сказала она четко и ясно. – И я люблю тебя…

Он прервал ее, благоговейно поцеловав в губы.

– Скажи это еще раз. Пожалуйста.

– Я люблю тебя.

Когда он застонал и снова обнял ее, Пэйн всем сердцем почувствовала огромное тепло и благодарность и позволила этим эмоциям крепко связать ее с Мануэлем. Пока они обнимались, она посмотрела через плечо своего мужчины. Рядом стояли ее брат и его шеллан.

Встретившись взглядом со своим близнецом, она прочитала в его глазах кучу вопросов и опасений.

– Я не пострадала, – сказала она и своему мужчине, и своему близнецу.

– Что случилось? – проговорил Мануэль ей в волосы. – Я нашел твой разбитый телефон.

– Ты искал меня?

– Конечно, искал. – Он медленно отодвинулся от нее. – Твой брат позвонил мне на рассвете.

Ее внезапно окружили люди, будто прозвучал неведомый сигнал, который собрал в фойе всех мужчин и женщин этого дома. Без сомнения, их вызвал переполох ее появления, но они уважительно держались в стороне.

Было понятно без слов, что их двоих надо оставить в покое.

Отчего Пэйн почувствовала себя так, будто стала частью семьи.

– Я была у реки, – сказала она достаточно громко, чтобы все могли ее услышать, – когда почувствовала запах врага. Я следовала за ним по веренице переулков и обнаружила двух лессеров. – Она почувствовала, как напрягся Мануэль, и увидела, что ее брат сделал то же самое. – Так хорошо было снова оказаться в бою…

На этих словах ее одолели сомнения. Но король кивнул ей. А так же мощная женщина с короткими волосами… как будто она тоже участвовала в этой войне и была знакома с ощущениями адреналина и удовлетворения. А вот Братья, судя по всему, чувствовали себя некомфортно.

Она продолжила.

– После меня туда прибыла группа мужчин – сильные, хорошо вооруженные, настоящая армия солдат. Лидер был очень высокого роста, с темными глазами и волосами и – она поднесла руку ко рту, – дефектной верхней губой.

Послышались проклятия – и в этот момент Пэйн пожалела, что не провела больше времени у всевидящих вод до того, как покинула Другую Сторону. Очевидно, описанный ею мужчина был всем знаком и крепко не любим.

– Он схватил меня, – здесь послышалось двойное рычание – его издали ее близнец и Мануэль. Успокоив мужчину рядом с собой, она взглянула на брата. – Он пребывал в заблуждении, что я причинила вред его кровному родственнику. Он полагал, что является сыном Бладлеттера, и стал свидетелем того, как я убила нашего отца той ночью. Воистину, он искал меня на протяжении веков, для того чтобы отомстить.

На этой ноте Пэйн замолчала, осознав, что только что призналась в отцеубийстве. Но всем, казалось, было плевать – и это без слов говорило о том, какие люди здесь собрались, и о том, каким ублюдком был ее отец.

– Я освободила солдата от заблуждения, в котором он пребывал. – Она упустила тот факт, что он ударил ее, и была рада, что кровоподтеки на лице исчезли. Так или иначе, она считала, что остальным не обязательно знать об этом. – И он поверил мне. Он не причинил мне боли – на самом деле, он защищал меня от своих воинов, и предоставил мне свое ложе…

Мануэль оскалился, как будто обнажая клыки... и она сразу сосредоточила все свое внимание на нем.

– Одна, я спала одна. Он держал своих подчиненных наверху, и сам оставался с ними. – Она продолжала успокаивать Мануэля, по крайней мере, пока не поняла, что он полностью возбужден, как мужчина, который стремится отметить свою женщину. И как это было эротично. – Ах... он завязал мне глаза и привез на живописную гору с видом на город. А затем он меня отпустил. Вот и все.

Заговорил Роф.

– Он похитил тебя и держал против твоей воли.

– Он считал, что у него была на это веская причина. Он верил, что я убила его отца. И как только я ему объяснила, что это не так, он был готов немедленно отпустить меня, но снаружи стоял день, так что я не могла никуда пойти. Я позвонила бы, но потеряла телефон, и оказалось, что у них не было сотовых, по крайней мере, я не видела ни одного. На самом деле, они живут, придерживаясь старых обычаев, все вместе и очень скромно, под землей, в помещении, освещенном свечами.

– Есть догадки, где оно располагается? – спросил ее близнец.

– Не имею понятия. Я была без сознания, когда они, – раздался многочисленный рык, и она покачала головой. – Меня подстрелил лессер…

– Что за черт…

– Тебя что?!

– Пистолет...

– Подстрелил...

– Ранена?!

Хм. Зря она это сказала.

Пока Братья говорили все разом, Мануэль приподнял ее, его лицо превратилось в сплошную маску ярости.

– Все. Хватит. Я должен тебя осмотреть. – Он посмотрел на брата. – Где я могу сделать это?

– Наверх. Направо. Через три двери найдешь комнату для гостей. Я велю принести туда еды, и дай знать, если понадобятся медикаменты.

– Заметано.

И с этими словами мужчина подхватил ее на руки и взбежал вверх по лестнице.

Хорошо, что фактически Пэйн уже закончила излагать свою историю: учитывая выражение лица Мануэля, больше не стоит рассказывать о недавно перенесенных испытаниях.

Если ей не хочется, чтобы он пришел еще в большую ярость.

На самом деле он пребывал в таком состоянии, что тому солдату придется очень туго, если их с Мануэлем пути когда-нибудь пересекутся.

– Я так рада тебя видеть, – сказала она хрипло. – Ты все, о чем я думала, когда была...

Он быстро закрыл глаза, как будто от боли.

– Они ведь не причинили тебе вреда?

– Нет. – И в этот момент она поняла, о чем он так переживал.

Положив ладонь ему на лицо, Пэйн сказала:

– Он не притронулся ко мне. Никто из них этого не сделал.

Дрожь, прошедшая сквозь его крепкое тело, была такой сильной, что Мануэль чуть не споткнулся. Но ее мужчина быстро взял себя в руки... и продолжил свой путь.

 

***

 

Наблюдая за тем, как человек уносит его сестру вверх по парадной лестнице, Вишес осознал, что прямо сейчас на его глазах открывается будущее. Эта пара теперь всегда будет вместе, и хирург с весьма сомнительным музыкальным вкусом станет частью жизни Пэйн... и его жизни... навсегда.

Внезапно память вернула его на двенадцать месяцев назад, застыв на том моменте повествования, когда он вошел в кабинет хирурга, чтобы очистить воспоминания парня о произошедшем с Ви в больнице Святого Франциска.

Брат.

Он слышал это слово у себя в голове.

Тогда он понятия не имел, что бы это значило, потому что, ну, кто бы мог подумать, что это когда-нибудь произойдет?

И, тем не менее, вот оно, вновь одно из его видений стало реальностью.

Хотя, если быть уж совсем точным, это слово должно было звучать не как «брат», а как «зять».

Но затем он взглянул на Бутча. Его лучший друг тоже наблюдал, как парень поднимался по лестнице.

Вот дерьмо, подумал он – «брат» тоже уместно в этом случае. И это хорошо. Манелло был из тех парней, кого не стыдно назвать своим родственником.

И, будто прочитав его мысли, король объявил:

– Хирург может остаться. Насколько захочет. И ему позволено общаться со своей человеческой семьей, если пожелает. Что касается моего мнения, то в моем доме ему всегда будут рады.

Послышался одобрительный гул: как обычно, когда дело касалось Братства, секреты никогда не оставались таковыми слишком долго, так что каждый из присутствующих уже знал о родственном треугольнике Манелло/Бутч/Роф. Черт возьми, они все видели ту фотографию. Особенно Ви.

Хотя Ви сделал немного больше этого. Имя «Роберт Блафф» оказалось подставным. А мужчина, скорее всего, был полукровкой, иначе у него не было никакой возможности работать в больнице в дневное время суток. Вопрос в том, знал ли он о своей вампирской природе, и если да, то, что именно… и жив ли он.

Когда Джейн положила голову ему на грудь, он обнял ее еще крепче. А потом посмотрел на Рофа.

– Кор, верно?

– Да, – сказал король. – Описание подтверждает. И это не последний раз, когда мы услышим о нем. Это только начало.

Воистину, подумал Ви. Появление этой шайки ублюдков – плохая новость… особенно для Рофа.

– Дамы и господа, – произнес король, – Первая трапеза стынет.

Что послужило для всех знаком проследовать в столовую и приступить к еде, которую до этого старательно игнорировали.

Теперь, когда Пэйн была дома, аппетит снова вернулся к домочадцам... хотя, Бог свидетель, Ви не собирался думать о том, что, черт возьми, несомненно, скоро произойдет между хирургом и его сестрой.

Когда он застонал, Джейн сжала руки вокруг его талии.

– Ты в порядке?

Он взглянул на свою шеллан.

– Я не думаю, что моя сестра достаточно взрослая, чтобы заниматься сексом.

– Ви, она одного возраста с тобой.

Он на мгновение нахмурился. Да ладно? Или он родился первый?

Да, ответ на этот вопрос он мог получить лишь в одном месте.

Вот дерьмо, из-за того, что происходит, он даже о собственной матери забыл. И теперь, когда вспомнил... не имел абсолютно никакого желания или интереса отправляться к ней и сообщать, что у Пэйн все в порядке, спасибо зарядке.

Нет. Дева-Летописеца хочет быть в курсе того, что происходит у ее «детей»? Тогда пускай смотрит в свои треклятые миски с водой, которые ей так нравятся.

Он поцеловал свою шеллан.

– Меня не волнует, что гласит календарь о том, кто в каком порядке родился. Это моя младшая сестра, и она никогда не станет достаточно взрослой для того, чтобы... Хм, да.

Джейн рассмеялась и устроилась поудобнее у него под рукой.

– Какой же ты милый.

– Не-а.

– Да-а.

Увлекая ее в столовую, к обеденному столу, он галантно пододвинул для нее стул, а потом сел слева, чтобы Джейн сидела по ту руку, в которой он держал кинжал.

В воздухе витали разговоры, народ накинулся на еду, а его Джейн рассмеялась на шутку Рейджа. Вишес посмотрел через стол на Бутча и Мариссу, они улыбались друг другу, держась за руки.

И знаете что, подумал он... жизнь была чертовски хороша в этот момент.

На самом деле.