ГЛАВА 27.

На следующий день Я СПАЛ ДОПОЗДНА. В КОНЦЕ КОНЦОВ, разве я этого не заслужил? И хотя я пришел на работу около десяти часов, я был там задолго до Винса, Камиллы, или Энжела-не-родственника, которым, очевидно было смертельно плохо. Час и сорок пять минут спустя наконец появился постаревший и бледно-зеленый Винс. “Винс!” Жизнерадостно воскликнул я, он вздрогнул и прислонился к стене с закрытыми глазами. “Хочу поблагодарить тебя за эпическую вечеринку.”

“Благодари меня тише,” каркнул он.

"Спасибо," прошептал я.

“Пожалуйста,” шепнул он в ответ, и мягко покачиваясь, убыл в свой кабинет.

Это был необычайно тихий день, в том смысле, что помимо нехватки новых случаев, область лаборатории была тиха как могила с проплывающим в тихом страдании случайным бледно-зеленым призраком. К счастью, работы сегодня было совсем немного. К пяти часам я разобрался с документами и отложил все свои карандаши. Рита зашла во время ленча, чтобы пригласить меня на обед. Я думаю, что она хотела убедиться, что я не похищен стриптизершей, так что я согласился приехать после работы. Я не получал известий от Деб, но я в них и не нуждался. Я был абсолютно уверен, что она в пентхаусе с Чацким. Но я был немного заинтересован, так как доктор Данко знал, где их найти и мог приехать, в поисках своего пропавшего проекта. С другой стороны, для игры у него был сержант Доакс, который должен заставить его напряженно и счастливо трудиться в течение нескольких дней.

Однако, просто на всякий случай, я набрал номер сотового телефона Деборы. Она ответила на четвертом гудке. "Что", спросила она.

“Ты ведь помнишь, что у доктора Данко не возникло никаких проблем пробраться туда в первый раз.”

“ Меня не было здесь в первый раз,” сказала она. Это прозвучало настолько агрессивно, что я понадеялся что она не станет стрелять в кого-то из обслуги.

“Хорошо,” сказал я. “Просто держи глаза открытыми.”

“Не волнуйся,” сказала она. Я услышал, как Чацкий что-то бормочет на заднем фоне, и Дебора добавила, “Я должна идти. Позвоню тебе позже,” и повесила трубку.

Вечерний час пик был в полном разгаре, когда я направился на юг к дому Риты, и я поймал себя на широкой улыбке, когда покрасневший мужчина в пикапе подрезал меня и показал средний палец. Это было не просто обычное чувство принадлежности, которое я получал от убийственного движения Майами; я чувствовал, что огромное бремя скатилось с моих плеч. И, конечно, так и было. Я могу пойти к Рите и не будет никакого темно-бордового Форда, оставленного через улицу. Я могу вернуться в свою квартиру, свободный от назойливой тени. И, что более важно, я могу пустить Темного Пассажира за руль, и мы с ним будем одни в течение некоторого чрезвычайно необходимого нам времени. Сержант Доакс ушел из моей жизни… а скоро, по-видимому, уйдет и из собственной.

Я чувствовал себя абсолютно легкомысленным, когда ехал вниз по Южному Дикси и поворачивал к дому Риты. Я был свободен — и свободен от обязательств, также, поскольку мог предполагать, что у Чацкого с Деборой займет некоторое время, чтобы выздороветь. Что касается доктора Данко - я действительно чувствовал определенный болененный интерес к встрече с ним, и с удовольствием выкроил бы немного времени в своем забитом расписании общественной жизни ради реально качественного времяпровождения с ним. Но я был абсолютно уверен, что таинственное Вашингтонское агентство Чацкого пришлет кого-то еще разобраться с ним, и они, конечно, не захотят, чтобы я болтался вокруг и давал советы. Исключив это и Доакса из картинки, я вернулся к плану A и свободе отправить Рейкера к досрочному выходу на пенсию. Кому бы ни придется теперь иметь дело с проблемой доктора Данко, это будет не Восхитительно Свободный от Обязательств Декстер.

Я был настолько счастлив, что поцеловал Риту, когда она открыла дверь, хотя никто за нами не наблюдал. И после обеда, пока Рита принимала душ, я снова вышел на задний двор, поиграть в прятки с соседскими детьми. Но на сей раз, в этом была особая острота для Коди и Астор, наш личный маленький секрет, добавляющий касанию дополнительный интерес. Было забавно наблюдать, как они преследуют других детей, мои собственные маленькие хищники на тренировке.

После получаса выслеживания и атак, однако, стало очевидно, что нас превзошли численностью другие хищники - москиты, несколько миллиардов ужасно голодных отвратительных маленьких вампиров. Итак, слабые от потери крови, мы с Коди и Астор вернулись в дом и устроились вокруг обеденного стола для партии в «Виселицу».

“Я хожу первая,” объявила Астор. “Сейчас моя очередь.”

“Моя,” возраил Коди, хмурясь.

“Не-е-а, всё равно я хожу” сказала она. “Пять букв.”

“C,” сказал Коди.

“Нет! Голова! Ха!” взвыла Астор в триумфе, и нарисовала маленькую круглую голову.

“Сначала лучше спрашивать гласные,” сказал я Коди.

“Какие,” мягко спросил он.

“А, Е, Ё, И, O, У, иногда Э,” сказал ему Астор. “Это все знают.”

“E?” Спросил я, и часть ветра вышла из ее парусов.

"Да," Астор, надувшись, написала E посередине чистой линии.

“Ха,” сказал Коди.

Мы играли почти час перед сном. Слишком скоро мой волшебный вечер подошел к концу, и я снова оказался на кушетке с Ритой. Но на сей раз, свободный от надзирающих глаз, я легко смог отцепиться от её щупалец и вернуться домой, к моей скромной постели, с замечательными оправданиями о том, что праздник у Винса удался бурным, а завтра много работы. И затем я отключился в полном одиночестве, только эхо, тень, и я. До полнолуния оставалось две ночи, а затем я воплощу в жинь свои ожидания. Эту полную луну я встречу не с Миллер Лайт, а с Рейкером, Фотография, Инк. Через две ночи я наконец-то выпущу Пассажира, стану самим собой, и выброшу залитый потом костюм Дорогого Друга Декстера в кучу мусора.

Конечно, я должен буду сначала найти доказательства, но я был абсолютно уверен, что найду их так или иначе. В конце концов, у меня был целый день для этого, а когда мы с Темным Пассажиром я сотрудничаем, всё словно падает прямо в руки.

И полный счастливыми мыслями, переходящими в темный восторг, я поехал в свою удобную квартиру, и лег в кровать, чтобы провалиться в глубокий лишенный сновидений сон.

Следующим утром мое оскорбительно веселое настроение сохранилось. Когда я остановился купить пончиков по пути на работу, я подчинился импульсу и купил целую дюжину, в том числе несколько политых шоколадом со сливочной начинкой, действительно экстравагантный жест, который не пройдет мимо наконец выздоровшего Винса. “О,” сказал он, подняв брови. “Ты преуспел, O могучий охотник.”

“Боги леса улыбнулись нам,” сказал я. “Со сливками или малиновым желе?”

“Со сливками, конечно,” ответил он.

День прошел быстро, всего с одной поездкой на место преступления; обычная расчлененка садовым инвентарем. Это была абсолютно любительская работа; идиот попытался использовать электронож для стрижки изгороди, но преуспел только в создании большого количества дополнительной работы для меня, прежде чем прикончить жену секатором. Весьма противный беспорядок, и он заслужил то, что его схватили прямо в аэропорту. Хорошо выполненное расчленение прежде всего опрятно, как я всегда говорю. Никаких луж крови или кусков плоти на стенах. Это демонстрирует реальный недостаток класса.

Я закончил на месте как раз вовремя, чтобы вернуться в свой закуток в судебной лаборатории и оставить свои заметки на столе. Я отпечатаю их и закончу отчет в понедельник, спешить некуда. Ни убийца, ни жертва никуда не денутся.

Итак, я вышел из двери на парковку и сел в свой автомобиль, свободный бродить по земле, где пожелаю. Никто не последует за мной и не станет накачивать меня пивом или вынуждать меня делать вещи, которых я обычно избегаю. Никто не зальёт нежеланным светом тень Декстера. Я снова мог быть собой, Декстером Освобожденным, и эта мысль опьяняла гораздо сильнее, чем всё пиво и симпатия Риты. Я так давно такого не чувствовал, что я обещал себе, что никогда больше не буду воспринимать это как должное.

На углу Дуглас и Гранд горел автомобиль, собрав вокруг себя маленькую, но восторженную толпу зевак. Я разделил их хорошее настроение, когда пробился через пробку, вызванную транспортными средствами спасателей, и отправился домой.

Дома я заказал пиццу и сделал несколько осторожных записей относительно Рейкера; где искать доказательство, которого было бы достаточно - a пара красных ковбойских ботинок, конечно будет хорошим началом. Я был очень близок к уверенности, что он был тем самым; педофилы имеют тенденцию объединять бизнес и удовольствие, и детская фотография была прекрасным примером. Но “очень близок” не являлось достаточно бесспорным. И тогда я организовывал свои мысли в небольшой аккуратный файл — ничего инкриминирующего, разумеется, и он будет тщательно уничтожен, прежде чем начнётся веселье. К утру понедельника не останется даже намека на то, что я сделал, за исключением нового стеклышка в моей коробке на полке. Я провел счастливый час, планируя и поедая большую пиццу с анчоусами, но затем, когда почти полная луна начала бормотать в окне, я почувствовал беспокойство. Я ощущал, как ледяные пальцы лунного света поглаживают меня, щекоча по спинному хребту, убеждая меня расправить в ночи мускулы хищника, бездействующие слишком долго.

Почему нет? Мне не повредит выскользнуть в этот хихикающий вечер и бросить украдкой вгляд или два. Выслеживать, незримо наблюдать, пройти по следу Рейкера на кошачьих лапках, и вдохнуть ветер — всё это было столь же благоразумно, как и весело. Темный Бойскаут Декстер должен быть Готов. Кроме того, сейчас вечер пятницы. Рейкер может покинуть дом для какой-нибудь социальной деятельности - посещения магазина игрушек, например. Если он выйдет, я смогу проскользнуть в его дом и осмотреться.

Итак, я одел свою лучший темный костюм ночного охотника и совершил короткую поездку от своей квартиры по Главному Шоссе, через Коконат Гроув, к Авеню Тайгер Тэйл и вниз к скромному домику Рейкера. Он стоял по соседству невысоких зданий из бетонных блоков, и казалось, ничем не отличался от остальных, отступая от дороги как раз достаточно далеко для короткой подъездной дорожки. Его автомобиль стоял у дома, маленький красный Киа, давший мне прилив надежды. Красный, как ботинки; это был его цвет, знак, что я на верном пути.

Я дважды объехал дом. Во второй раз фары его автомобиля были включены, и я успел как раз вовремя, чтобы мельком увидеть его лицо, когда он садился в машину. Не слишком впечатляющее лицо: тонкое, почти слабовольное, частично скрытое широкими очками. Я не смог разглядеть его обувь, но из той его части, что я видел, он вполне мог носить ковбойские ботинки, чтобы казаться выше. Он сел в машину и закрыл дверь, а я продолжал двигаться вокруг квартала.

Когда я снова подъехал, его автомобиль исчез. Я припарковался в маленьком переулке нескольких кварталах отсюда и вернулся, медленно соскальзывая в свою ночную шкуру на ходу. Соседский дом был весь в огнях, и я срезал путь через двор. Позади жилища Рейкера стоял маленький гостевой домик, студия, как прошептал мне на ухо Темный Пассажир. Это действительно было прекрасное место для работы фотографа, и студия точно была подходящим местом, чтобы поискать инкриминирующие фотографии. Так как Пассажир редко ошибается в таких вещах, я вскрыл замок и вошел.

Все окна были загорожены изнутри, но при свете открытой двери я мог видеть схему оборудования тёмной комнаты. Пассажир был прав. Я закрыл дверь и щелкнул выключателем. Темно-красный свет затопил комнату, освещая только чтобы видеть. В комнате были обычные подносы и бутылки химикатов над маленькой раковиной, и слева от неё очень хорошая компьютерная рабочая станция с цифровым оборудованием. Картотечный блок с четырьмя ящиками стоял напротив дальней стены, и я решил начать с него.

Через десять минут просмотра фотографий и негативов, я не нашел ничего более инкриминирующего, чем несколько дюжин фотографий голых младенцев, позирующих на белом меховом коврике, фотографий, которые будут расценены как "симпатичные" даже людьми, которые считают Пата Робертсона излишне либеральным. В картотечном блоке, насколько я мог сказать, не было никаких скрытых ящиков, и никакого другого очевидного места, чтобы спрятать снимки.

Время поджимало; я не мог исключить вероятность того, что Рейкер просто пошел в магазин, купить кварту молока. Он может вернуться в любую минуту и захотеть порыться в своих файлах, чтобы поглазеть на дюжину дорогих маленьких эльфов, которых он запечатлел на пленке. Я двинулся в сторону компьютера.

Рядом с монитором была высокая стойка для компакт-дисков, и я просмотрел их по одному. После горстки дисков с софтом и других, подписанных от руки ГРИНФИЛД или ЛОПЕС, я нашел это.

"Этим" оказалась ярко-розовая обложка CD-диска. На обложке весьма аккуратными буквами было написано NAMBLA 9/04.

Конечно, могло оказаться, что NAMBLA - это редкое испанское имя. Но это слово также означает Североамериканскую Ассоциацию Любви Мужчины/Мальчика[2], теплую неопределенную группу поддержки, помогающую педофилам сохранять позитивное мнение о себе, уверяя их, что то, что они делают, является совершенно естественным. Ну, конечно так и есть – так же как каннибализм и изнасилования, но действительно. Люди не должны так поступать.

Я забрал компакт-диск с собой, выключил свет, и выскользнул в ночь.

Дома мне потребовалось всего несколько минут, чтобы обнаружить, что диск был рекламным инструментом, содержащий, по-видимому подборку NAMBLA определенного типа, и предлагаемый избранному списку отличившихся огров. Фотографии на нем были расположены в виде так называемой “галереи иконок,” ряд миниатюрных снимков почти как картины, которые имели обыкновение просматривать грязные старики Викторианской эпохи. Каждая картинка была стратегически запятнана так, что вы могли вообразить, но не видеть детали.

И о, да: несколько из снимков были профессионально подрезанными и отредактированными версиями тех, что я обнаружил на лодке МакГрегора. Так что, хотя я и не нашел красные ковбойские ботинки, я нашел достаточно, чтобы удовлетворить Кодекс Гарри. Рейкер попал в список А. С песней в сердце и улыбкой на устах, я улегся на кровати, счастливо предвкушая чем мы с Рейкером займёмся завтра ночью.

Следующим утром, в субботу, я встал немного позже обычного и вышел на пробежку. После душа и сердечного завтрака я пошел в магазин, купить кое-что нужное - новый рулон скотча, острый как бритва нож с закругленным лезвием, ничего лишнего. И поскольку Темный Пассажир ворочался и потягивался без сна, я остановился в стейк-хаузе на поздний ланч. Я съел Нью-йоркский стейк на шестнадцать унций, отлично приготовленный, абсолютно без крови. Потом я съездил к Рейкеру еще раз, рассмотреть место при дневном свете. Рейкер косил лужайку. Я замедлился, чтобы взглянуть; увы, он носил старые тапочки, не красные ботинки. Он был без рубашки и выглядел дряблым и бледным. Неважно: я достаточно скоро добавлю ему немного цвета.

Это был очень удовлетворительный и продуктивный день, мой День До. И я спокойно сидел, только что вернувшись в свою квартиру, полный добродетельных мыслей, когда зазвонил телефон.

“Добрый день,” сказал я в трубку.

“Можешь приехать сюда?” спросила Дебора. “У нас есть работа, которую надо закончить.”

“Что за работа?”

“Не будь придурком,” сказала она. “Приезжай,” и повесила трубку. Это было более чем немного раздражающим. Во-первых, я не знал ни о какой незаконченной работе, и во вторых, я не был осведомлен о том, что я придурок - монстр, да, конечно, но в целом очень приятный и воспитанный монстр. И в завершение, способ, которым она повесила трубку, просто предположив, что я услышал и дрожа повинуюсь. Она меня нервирует. Сестра или нет, мощный удар рукой или нет, я не дрожал ни перед кем.

Однако, я действительно повиновался. Короткая поездка к Мятежу заняла больше времени чем обычно, из-за субботы, времени, когда улицы в Коконат Гроув затоплены бесцельно слоняющимися людьми. Я медленно пробирался через толпу, желая хотя бы раз просто вжать педаль газа в пол и размазать блуждающую орду. Дебора испортила мое прекрасное настроение.

Она не улучшила его, когда я постучал в дверь пентхауса в Мятеже, и она открыла её с лицом "при исполнении служебных обязанностей в кризисе" и взглядом злобной рыбы. “Заходи.”

“Да хозяин,” отозвался я.

Чацкий сидел на диване. Он все еще не выглядел как британец, возможно, из-за отсутствия бровей — но по крайней мере было похоже, что он решил жить, так что программа восстановления Деборы работала. Около него стояла металлическая опора, прислонённая к стене, и он потягивал кофе. Блюдо с датским пирогом стояло на краю стола рядом с ним. “Эй, приятель,” позвал он, махая обрубком. “Захвати стул.”

Я взял британский колониальный стул и сел, схватив пару ломтей датского. Чацкий смотрел на меня, как будто собирался возразить, но действительно, это было меньшее из того, что они могли сделать для меня. В конце концов, я пробрался сквозь плотоядных аллигаторов и атакующего павлина, чтобы спасти его, и сейчас трачу свой субботний выходной ради, "ты-знаешь-какой" работы. Я заслужил весь пирог.

“Хорошо,” сказал Чацкий. “Мы должны понять, где скрывается Хенкер, и мы должны сделать это быстро.”

“Кто?” Я спросил. “Ты имеешь в виду доктора Данко?”

“Это его имя, да. Хенкер,” сказал он. “Мартин Хенкер.”

“И мы должны найти его?” Я спросил, наполненный зловещим предчувствием. В смысле, почему они смотрят на меня и говорят "мы"?

Чацкий фыркнул, будто думая, что я пошутил. “Да, правильно,” сказал он. “Так, где ты думаешь, он может быть, приятель?”

“Фактически, я вообще об этом не думаю,” сказал я.

“Декстер,” сказала Дебора предупреждающим тоном.

Чацкий нахмурился. Очень странное зрелище без бровей. “Что ты имеешь в виду?”

“Я имею в виду, что не понимаю, как это касается меня. Я не понимаю, почему я или даже мы должны найти его. Он получил то, что хотел — почему бы ему просто не закончить, и не пойти домой?”

“Он шутит?” спросил Чацкий Дебору, и будь у него бровь, они бы её поднял.

“Ему не нравится Доакс,” сказала Дебора.

“Да, но Доакс - один из наших парней,” сказал Чацкий.

“Не моих,” возразил я.

Чацкий покачал головой. “Хорошо, это моя проблема,” сказал он. “Но мы всё еще должны найти этого парня. Во всём этом есть политическая сторона, и мы окажемся в глубокой жо-жо, если не схватим его.”

“Хорошо,” сказал я. “Но почему это моя проблема?” По мне это был очень разумный вопрос, хотя увидев его реакцию, можно было бы подумать, что я предложил подложить бомбу в начальную школу.

“Господи Иисусе,” сказал он, и покачал головой в ложном восхищении. “С тобой действительно трудно, приятель.”

“Декстер,” сказала Дебора. “Посмотри на нас.” Я действительно посмотрел на подобравшуюся Деб и Чацкого с его двойными обрубками. Честно говоря, они не выглядели ужасно жестокими. “Нам нужна твоя помощь,” сказала она.

“Но Деб, действительно.”

“Пожалуйста, Декстер,” сказала она, отлично зная, что мне очень трудно отказать ей, когда она использует это слово.

“Деб, да ладно тебе,” сказал я. “Тебе нужен герой боевика, кто-то, кто может вышибить дверь и влететь как ураган, сверкая оружием. А я простая лабораторная крыса.”

Она пересекла комнату и встала в дюйме передо мной. “Я знаю, кто ты, Декстер,” сказала она мягко. “Помнишь? И я знаю, что ты можешь это сделать.” Она положила руку на моё плечо и понизила голос почти до шепота. “Кайл нуждается в этом, Декс. Ему нужно поймать Данко. Или он никогда больше не будет чувствовать себя мужчиной. Это важно для меня. Пожалуйста, Декстер?”

В конце концов, что вы можете поделать, когда в ход пошла тяжелая артиллерия? Кроме как задействовать ваши запасы доброжелательности и изящно помахать белым флагом.

“Хорошо, Деб,” ответил я.

Свобода - такая хрупкая, мимолетная штука, не правда ли?